Из Сибири и снова в Сибирь - вторая сестра. Годы учебы.

Февраль 1892 года. Мария Игоревна, зайдя в дортуар, чтобы убедиться, что там не происходит никаких конфликтов, оглядела воспитанниц - все спокойно занимались своими делами. Толя и Лина о чем-то спокойно разговаривали, что несколько удивило женщину, но она решила, что это и к лучшему - никто не хулиганит, девицы заняты спокойным делом. Тем временем, Толя и Лина активно обсуждали прибытие новеньких в институт. - А давай их разыграем, - предложила Лина. - Точно, - сказала Толя, - А как? Подушку клеем к постели примажем? Услышав, что Лина предлагает сказать новеньким, что в дортуаре полы они моют сами по очереди, Толя очень обрадовалась. - Да ты гений! - воскликнула девица, - Я даже придумала вариант получше. - Душечки! - объявила Толя новеньким, - Вам, наверное, уже рассказали про правила, однако, забыли упомянуть один момент. Полы в дортуаре и умывальной мы моем сами, дважды в день, утром и вечером. Чтобы чистота была. Сантехнику тоже чистим сами, и раковины, и краны, и унитазы. А поскольку вы новенькие, сегодня ваша очередь дежурить. Уже сколько времени прошло, а вы ничего не сделали. Скоро придет мадам проверять чистоту, а у нас свинарник, понятное дело, что вам за это попадет. Поняв, что новенькие догадались, что ее разыгрывают, Толя решила никак не реагировать, ведь девице было интересно узнать, как отнеслись другие девицы к этой новости. - Ну хорошо, хочешь уточнить у классной дамы - уточняй, я не против, - сказала Толя, - Вот только она немало изумится от того, когда придет в дортуар и увидит, что вы до сих пор не начинали уборку. Понадеявшись, что хотя бы остальные девицы не будут столь догадливыми, Толя решила пока что поваляться на кровати и ничего не делать. - Кстати, душечки, на кроватях в дневное время лежать можно, - сказала Толя, - Если вдруг вы курите, то курить можно в специально отведенном уголке на лестнице, между вторым и третьим этажом. То, что от этого уголка было недалеко до комнаты мадам Пуф, Толя предусмотрительно умолчала. - Что еще вам рассказать об институте? - сказала Толя, - Про мадам Пуф рассказать? Ну я не знаю, что можно сказать про нее. Хорошая бабулька, вполне нормально реагирует, когда ее называют бабой Аней, можно даже назвать "бабулечкой", если у нее хорошее настроение, может даже прослезиться от такого обращения. Однажды у меня сигареты кончились, я подошла к ней, говорю: "Баба Анечка, можно я быстренько сбегаю в лавку за сигаретами?" Она мало того, что разрешила, так еще и денег мне взаймы дала - у меня как раз пяти копеек не хватало. Подумав, что бы еще сказать, Толя добавила: - В принципе, в институте не все так плохо, как в уставе может быть написано. Можно выходить на улицу, ходить в лавку, на рынок, за покупками. Форму носить необязательно, не хочешь - не носи. Я ношу только потому, что стирать свое платье нет желания, а так это время от времени в прачечную забирают. О передник удобно руки вытирать, как только испачкается - можно всегда сменить в прачечной на новый. Счастливые и блаженные мысли Толи прервала Мария Игоревна, которая проходила мимо дортуара и, услышав монолог Толи, не смогла пройти мимо. - Медам, я надеюсь вы все посмеялись над попыткой Капитолины вас развлечь, а теперь займитесь чем-нибудь более полезным, - сказала Мария Игоревна и, подумав, добавила, - А мадемуазель Демина и Шувалова сейчас пойдут сначала пол мыть, потом раковины, краны и унитазы, а потом как раз придет время второй, уже вечерней уборки. От подобной перспективы Толя была в полном шоке. - Что, не смешно? - сказала Мария, - Ну ладно, можете не мыть, пока что. А там видно будет. - Тоже мне, великая шутница нашлась, я аж живот от хохота надорвала, - сказала Толя Лине. Когда бурное обсуждение, вызванное унитазами и мытьем полов, окончилось, Толя сказала Лине: - Слушай, ко мне пришла одна идея, давай теперь над Машкой пошутим? Дождавшись того момента, когда Маша отложила книгу и посмотрела в их сторону, Толя крикнула на весь дортуар: - Душечки, смотрите, матершинница на нас смотрит, мовешка! Маша сразу же поняла, что обращаются именно к ней, но не знала, как реагировать. Девице было обидно, щеки снова вспыхнули, слезы наворачивались на глаза. «Как она может перед всем классом так поступать?» - подумала Маша, - «Это же бессовестно!» - Мовешка, матершинница! – снова повторила Толя, - Тебя давно из института исключить должны были, однако, почему-то держат. На каникулах бухает, благородных мадемуазелей матом посылает! Не выдержав, Маша подошла к Толе и стукнула ее в грудь. - А еще она драчунья, куда только классная дама смотрит? – сказала девица, после чего заехала Маше кулаком и обратилась к Лине, - Мадемуазель Шувалова, смотрите, это что за беспредел? Леди Василенко ведет себя не по ледячьи, а я бы сказала как, да воспитание не позволяет. - Толя, за что ты так с ней? Вы давние недруги? – услышала Толя, но не придала этой реплике значения. Все внимание девицы было приковано к Маше, которая решила дать сдачи Толе. Решив не отставать, Толя снова толкнула свою одноклассницу. Когда Мария Игоревна увидела в дортуаре шум и драку, женщина была в немалом шоке. А то, что в драке участвовала Маша, удивило Марию Игоревну больше всего. Оттащив Толю от Маши и взяв ее за руку, Мария Игоревна сказала: - Шувалова, Демина и Василенко идут сейчас со мной. Толя была в некотором недоумении: как отреагирует сестра на все произошедшее, Маша была практически уверена, что их ведут к начальнице института для отчисления. Остановившись в коридоре, неподалеку от дортуара, и выяснив, в чем дело, для чего женщине пришлось несколько раз прекратить крик, Мария Игоревна сказала девицам: - Передники сняли и отдали мне. Толя была в некотором недоумении и шоке, ведь каждый раз, когда у нее забирали передник, девица начинала сильно переживать из-за того, что все будут видеть, что она ходит как белая ворона. Маша вообще была готова заплакать примерно по этой же причине. Взяв наконец-то передники, Мария Игоревна сказала девицам: - Мадемуазель Шувалова и Демина остаются без ужина и возвращаются в дортуар, а мадемуазель Василенко идет со мной. - Машку отчислять повели, - улыбнулась Толя, - Приятного тебе возвращения в Иркутск. Однако Мария Игоревна повела Машу не в кабинет начальницы, а в свою комнату. - Мадемуазель Василенко, - сказала Мария Игоревна, - Я все могу понять и эту ситуацию, в принципе, тоже, но если говорить о правилах института, то больше виноваты были вы. Посмотрев на девицу, Мария увидела, что та начала плакать. - Попытайтесь находить варианты решения проблемы не кулаками, а словом. Ведь правильно подобранным словом, причем даже вполне печатным, можно сразить наповал, - сказала Мария, - Естественно, я вас сейчас к начальнице не поведу, успокаивайтесь уже. Вспомнив, что когда-то давно и она была такой же наивной и неопытной девочкой, будто увидев себя в зеркале времени, Мария Игоревна порадовалась тому, что, в отличие от Маши у нее были более адекватные одноклассницы, после чего сказала: - До завтрашнего вечера полежите в лазарете, просто хотя бы ради того, чтобы в дортуар не возвращаться. Отведя воспитанницу в лазарет, Мария Игоревна передала ее сестре милосердия, сказав, что девица не больна, а просто пробудет здесь некоторое время, после чего вернулась в свою комнату. - Смотри, Линка, Машка ни за вещами не возвращается, ни просто так, значит, ее не отчислили, - сказала Толя подруге, - Наверное, Манька заперла ее где-нибудь в кладовке или на чердаке. А так ей и надо, не будет на людей с кулаками кидаться. Попереживав, что она осталась без передника, Толя понадеялась, что сестра скоро ей его вернет и взяла в руки книгу. Оказавшись в лазарете, Маша проводила взглядом классную даму и недоуменно встала посреди огромной комнаты. Растерявшись от неожиданности, девица не знала, что делать. - Выбирай любую кровать и ложись, - сказала ей сестра милосердия, - Что произошло? - Так я не больная, меня просто сюда отвели, - сказала Маша. - Мне уже сказали, что ты не больная, - ответила сестра милосердия, - Что произошло, из-за чего тебя сюда отправили? Подралась, что ли, с кем-то? - Да, - удивленно ответила Маша, - А откуда вы знаете? Мадам сказала? - Можно подумать, ты первая, - засмеялась сестра милосердия, - Каждый год, если не чаще, кого-то так приводят. - А потом куда? К начальнице поведет? А начальница потом отчислит? – спросила Маша. - Если бы мадам хотела тебя к начальнице отвести, уже бы отвела, - улыбнулась сестра милосердия, - Если сразу не отчислили, то потом уж точно не отчислят. - И что, я тут буду до завтрашнего вечера одна скучать? – удивленно сказала Маша. - А думаешь, было бы лучше, если бы тебя одну в классе закрыли? Тут хотя бы кровать есть и, кстати, кормят вкуснее, чем в среднем по институту, - услышала девица в ответ и немало изумилась. - А что, могут в классе закрыть? Там же спать негде, - изумленно спросила Маша. - Новенькая, что ли? – удивилась сестра милосердия, и, увидев кивок девицы, добавила, - Могут в классе закрыть, да многое что могут, тебе лучше и не проверять самой. Маша присела на кровать и начала смотреть по сторонам. Обстановка была еще более скромной, нежели в дортуаре, только кровати да тумбочки. «Как же тут, наверное, больным скучно», - подумала девица, - «Ладно я, виновата, наказана, а вот остальным, наверное, здесь до безобразия скучно». - Сходи сама на кухню, чтобы мне ужин сюда не тащить, - сказала Маше сестра милосердия, - Ты же не больная, дойдешь без проблем. Только туда и назад, больше никуда не заходи. Так и поступив, девица вскоре вернулась в лазарет. Вздохнув, что все так окончилось и теперь Толя с Линой смогут называть ее не только матершинницей, но и драчуньей, Маша начала смотреть в окно. Проснувшись на следующий день и позавтракав, Маша решила пока что не вставать, а еще немного полежать. Краем уха девица услышала разговор доктора и сестры милосердия. - Что с новенькой? – спросил врач медсестру. - Классная дама привела, сказала, до сегодняшнего вечера будет здесь находиться, из-за драки. - То есть, не пострадала, а просто ее решили на время от остальных отделить, - сказал врач и, получив утвердительный ответ, пошел к себе в кабинет. Проскучав весь день, вечером Маша сидела на кровати и с надеждой смотрела на дверь. Близился отбой, однако, за девицей никто не приходил. Наконец, дверь лазарета открылась и в палату вошла Мария Игоревна. Маша сразу же соскочила с кровати и поприветствовала классную даму книксеном. - Мадемуазель Василенко, садитесь, будем разговаривать, - сказала Мария Игоревна. Дождавшись, пока девица сядет, женщина присела на кровать и сказала, - Мадемуазель Василенко, я очень надеюсь, что это был последний раз, когда вы повели себя неразумно. Не заставляйте меня в следующий раз закрывать вас на чердаке. - Мадам, я очень буду стараться, чтобы больше ничего подобного не повторилось, - ответила Маша, которой снова стало стыдно. А от мысли, что ее могли закрыть на чердаке, как какую-нибудь бродягу, ведь бродяги обычно прячутся по чердакам домов, девице стало плохо. «Нельзя допускать, чтобы меня еще хоть раз наказывали», - подумала Маша, - «Я ведь должна вести себя прилично, а не уподобляться Толе с Линой». - Если Капитолина или Галина будут что-то вам говорить, просто игнорируйте их, не опускайтесь до их уровня, - сказала Мария Игоревна, после чего отдала девице передник, - Возвращайтесь в дортуар. В дортуар Маше идти не очень хотелось, девица боялась, как ее могут встретить. И действительно, в своих опасениях девице не ошиблась. - Ой, Машка вернулась, - прокомментировала возвращение девицы Толя, - В переднике. Я думала, тебе его уже больше никогда не отдадут. Где была все это время, где-нибудь в кладовке или на чердаке? - Не твое дело, - ответила Маша. - Ой, иди ты на хутор бабочек ловить, - засмеявшись, ответила Толя, - Радуйся, что не к начальнице тебя вчера Манька отвела, иначе бы уже домой в поезде ехала. Маша решила не связываться и просто промолчать. Обиженная на сестру из-за того, что она оставила ее без ужина, Толя сидела на кровати и листала книгу. «Собор Парижской Богоматери» девице не понравился и она сразу же окрестила его «мерзкой пошлятиной», пообещав Алине то, что мадам Пуф уж точно не будет столь либеральна и точно отберет у нее эту книгу. А Огарев вообще не привлек внимания девицы, потому что к политике Толя была совершенно равнодушна. Взяв в руки рассказы Тургенева, которые тоже не нравились девице, Толя подумала о том, что надо читать не художественную литературу, из которой не так много интересной, а научно-популярную. Снова открыв энциклопедию с картинками, Толя будто перенеслась в тот самый мир дальних стран и с удовольствием читала об Африке, после чего снова вспомнила, что ей хочется чего-нибудь пожевать. - Линка, пошли на кухню, есть охота, - сказала Толя подруге, - А потом можно в кабак сходить. Манька все равно нас уже наказала, хуже не будет точно. А так хотя бы время проведем интересно. Однако осуществить этот план у Толи не получилось. Когда девицы вернулись с кухни, Толя увидела, что во избежание всяких конфликтов между воспитанницами в дортуар периодически заглядывает то пепиньерка, то классная дама. - Ладно, завтра сходим, не пропадать же идее, - сказала Толя. На следующий день, вечером, уже после возвращения Маши в дортуар, Толя сказала Лине: - Ну что, пошли в кабак? Можем еще и девочек пригласить. Толя задумалась и сказала: - О, меня идея посетила, слушай внимательно. Улыбнувшись, Капитолина встала с кровати. - Леди Василенко! – обратилась Толя к Маше. Маша удивленно посмотрела на Толю и продолжила ее слушать, - Бывшая благородная девица, а ныне последняя мовешка, матершинница, драчунья и зачинщица драк, не хотите ли заняться тем, чем действительно должна заниматься мовешка – пойти в кабак? - Нет, - ответила Маша. - А зря, - ответила Толя, - Вы еще на каникулах упали в глазах классной дамы на самое дно пропасти, ниже уже падать некуда, а вчера вообще начали там яму копать. Или что, боитесь снова без передника остаться и в кладовочке посидеть? Так хуже уже не будет, для классной дамы вы уже давно стали окончательно испорченной воспитанницей, поэтому независимо от того, продолжите ли вы быть мовешкой или будете вести себя прилично, отношение к вам будет соответствующим, а оценки по поведению – ненамного выше нуля. Все, репутация уже поломана, так что можете творить все, что душе угодно. Маша решила не отвечать на эту реплику, хотя девице было очень обидно это слышать, больше всего ей хотелось сейчас упасть на кровать и зареветь. Решив, что этим она займется тогда, когда Толя уйдет, Маша решила пока что сделать вид, что ей все равно. - Медам, - снова раздался голос Толи, - Кто желает пойти в кабак? Увидев, что к ним с Линой присоединяется и Трис, и сестры Макгрегор, девица обрадовалась – большой компанией гулять будет нескучно, поэтому решила подзадорить еще и остальных. - Душечки, давайте, не стесняйтесь, пойдемте. К чему скучать в дортуаре, все равно же уже отбой был, никто не заметит, что нас нет на месте, - сказала Толя. Когда девицы ушли, Маша упала на кровать и разревелась. Девица старалась плакать незаметно, чтобы никто не увидел ее слез, но у нее это получалось довольно слабо. «Права была Толя, репутацию себе испортила, в глазах мадам Гуляевой упала на самое дно пропасти и начала яму там копать, но не становиться же теперь окончательно испорченным человеком? Неужели нельзя снова подняться, вести себя прилично и реабилитироваться к глазах классной дамы?» - подумала девица. Решив, что теперь она будет вести себя абсолютно идеально, чтобы все те события, которые произошли недавно, скорее забылись, Маша успокоилась, умылась и решила не привлекать к себе внимание слезами. «Даже если мне за последние события единицу за поведение, как тогда Толе, поставят, на этом же жизнь не заканчивается. В этот раз будет единица, а в следующий, если буду вести себя прилично, высший балл. Да, я обязательно буду вести себя прилично, и у меня будут только двенадцать баллов по поведению», - подумала Маша и окончательно успокоилась. Несмотря на то, что Толя пару месяцев назад допилась до ужасного состояния, что боялась, что помрет, в этот раз девица решила пойти с подругами в кабак и напиться там снова, разве что не напиваться так сильно и не привязываться к мужикам, чтобы их снова не приняли за проституток. Посидев очень приятной компанией в кабаке, Толя была очень довольна. Девица решила на этот раз взять себе разливного вина и бубликов. Несмотря на то, что все всегда говорили, что вино в подобных учреждениях зачастую разбавляют водой, в этом кабаке все было вполне прилично, ну или Толя не заметила подвоха. Погуляв по ночным улицам, девицы начали возвращаться в дортуар. - Девки, идем тихо, чтобы никого не разбудить, - сказала Толя. «Не хватало еще Маньке попасться, не хочу снова проблемы иметь», - подумала девица. Толе и компании повезло, классной даме они не попались. Но мимо Саши Демидович, пепиньерки, они пройти не смогли. Решив не настраивать против себя пепиньерку, которая могла рассказать классной даме об их похождениях, Толя решила не ругаться с Сашей, а просто помолчать. Спьяну Толя не заметила, что перед ней стоит не Саша, а какая-то другая пепиньерка. И, на счастье компании, пепиньерка то ли из-за того, что уже хотела спать, то ли из-за своей неопытности, не заметила, что компания пьяна. Решив, что девицы просто куда-то ходили, молоденькая пепиньерка хотела, было, немного поругать девочек и отпустить их восвояси, но все пошло по другому варианту. - Ты кем себя возомнила? – возмущалась Толя, - Да ты вообще знаешь, кто моя сестра? Перемежая свою речь огромным количеством непечатных слов и пользуясь поддержкой Лины, Толя забыла обо всем и распалялась все больше. Казалось, пепиньерка уже пожалела, что начала диалог с девицами. Вдруг она ушла и Толя уже порадовалась, что она смогла довести пепиньерку до капитуляции и можно идти в дортуар, как вдруг перед девицами снова появилась та самая пепиньерка, вместе с Марией Игоревной. Когда в комнату Марии Игоревны пришла пепиньерка и начала раздраженно говорить о поведении девиц, женщина была готова заплакать от того, что ее совсем ни во что не ставят. «И, самое главное, две заводилы – это Толя и Лина. И если Лину можно было бы сводить к начальнице, то если Толю отчислят, это будет неправильно. Толя тоже должна получить хорошее образование и получить свой шанс построить жизнь иначе, нежели она бы ее построила в Томске», - подумала женщина. Вдруг вспомнив, что Зоя свой шанс потратила так, что лучше бы не тратила, женщина вытерла слезы и, списав все на гормоны и свое положение, сказала пепиньерке: - Пойдемте. Увидеть снова пепиньерку и Марию Игоревну Толя была не готова. - Извиняйтесь перед мадемуазель N, - сказала Мария Игоревна. Увидев то, что сестра на взводе, Толя предпочла не спорить и сказать слова извинения. В отличие от своей молодой коллеги, женщина сразу заметила, что компания пьяна. Когда пепиньерка ушла, Мария Игоревна сказала девицам: - У меня не хватает слов, чтобы описать свое возмущение. Практически всем классом пойти и напиться. Благородные девицы, будущее России! Ночевать будете в коридоре, лично прослежу, чтобы вы не пошли в дортуар и не дышали перегаром на более приличных воспитанниц. А если вам увидит мадам Пуф, так и говорите, что напились, а теперь вас в дортуар не пускают. Когда сестра ушла, Толя сказала Лине: - Машка ушла – можно и нам уходить. Я буду спать на кровати, а если эти иностранки в своих зарубежьях привыкли спать иначе – их воля. Я совершенно не хочу бабе Нюсе или мадам начальнице попадаться. Придя в дортуар, Толя разделась и легла в постель. На удивление, нынешняя беременность Марии Игоревны проходила довольно легко. Если не считать того случая, когда ей стало плохо в лазарете из-за мыслей о Зое, все остальное не напрягало женщину. Токсикоза не было, голова не болела и не кружилась и, в принципе, если бы не стабильный набор веса, женщина бы и не подумала, что она в положении. Мария понимала, что стоит беречь себя, не допускать сильного переутомления, поэтому женщина решила рассказать о своем положении мадам Пуф, которая больше перешла на хозяйственные вопроса института, а, заодно, рассказать о том, что в классе не все так хорошо, как ей может показаться. Не зная, с чего начать, Мария Игоревна подумала и решила рассказать обо всем Толе: - Толя, я тебя прошу как человека, я в положении, мне волноваться нельзя, веди уже себя прилично и Лину отговаривай от всяких шалостей, - сказала женщина, - И вообще, скоро классом будет заниматься мадам Пуф, а я вообще поеду домой к мужу. Надеюсь, ты понимаешь, что с мадам Пуф такой бардак не пройдет. Когда Мария ушла, Толя рассказала обо всем Лине. - Манька сегодня по большому секрету сказала, что беременная и скоро уедет домой, поэтому класс будет вести только баба Нюся. Прикинь, радость какая нам предстоит? Мне вообще как-то грустно от этой мысли, что нашей более-менее счастливой жизни придет конец, - девица сначала замолчала, а потом окончила мысль, - Ты только не базарь об этом никому, Манька не обрадуется. После чего Толя решила поговорить или поиздеваться, уже как получится, над Машей. - Леди Василенко, бывшая благородная девица, - начала разговор Толя, - Я вам такую новость расскажу, что вам от этого домой в Иркутск вернуться захочется. Посмотрев на удивленно-шокированное лицо Маши, девица сказала: - Надеюсь, ты язык за зубами умеешь держать. Мадам мне только что сказала, что в положении, поэтому ты просто обязана вести себя прилично и не волновать ее. - Конечно, я никому не скажу, - сказала удивленная Маша. - Так вот, когда мадам уедет домой к мужу, классом будет заниматься только мадам Пуф. Ты с этой бабушкой дел, толком, не имела, а меня она линейкой по рукам отдубасила однажды за пьянку. Так это к чему я, капец тебе, Машка, с твоим уже давно не парфеточным поведением, виноватой ты будешь постоянно. А когда ты мадам доведешь, она тебя отведет к начальнице и она тебя отчислит. Это не мадам Гуляева, которая за драку тебя ни к кому не повела, а просто закрыла где-то. Кстати, где она тебя закрыла-то? - В лазарет отвела, - ответила Маша. - Да она тебя, выходит, на курорт сводила, за драку, да, слов нет… - сказала Толя и крикнула Лине, - Линка, прикинь, мадам нашу бывшую парфеточку в лазарет, оказывается, за драку водила. Я тоже сейчас хочу по морде этой леди заехать, а потом пару дней на курорте отдохнуть. - Там скучно было, - ответила Маша, - Кроме медсестры не с кем разговаривать было, хорошо, что врач какую-то энциклопедию дал почитать, иначе совсем бы от одиночества на стенку полезла. - Да, когда для разнообразия тебя мадам баба Нюся закроет где-нибудь в кладовке, ты быстро оценишь все прелести скуки в лазарете, - сказала Толя. - Мадам баба Нюся? – удивленно спросила Маша, - Ее разве так надо называть? - Конечно так, - сказала Толя, - Назови ее один раз таким образом и сразу поймешь, как хорошо при моей сеструхе было. Маша недоуменно замолчала. Девица поняла, что Толя над ней издевается, что специально описывает, как все плохо будет, но решила, что это все ей не будет актуально. А то, что мадам Гуляева беременна, девица даже не догадывалась, несмотря на то, что отметила, что женщина начала носить другой фасон платьев. «Я ведь буду прилично себя вести», - подумала Маша, - «Да, мы с Толей и Линой подрались не так давно, но больше ведь я ничего подобного не допускала и не буду допускать». Двадцатое марта. Толя честно держалась, стараясь не злить сестру после случая на недавних выходных, и даже перестала курить, как вдруг девица решила, что она уже достаточно времени вела себя прилично, никуда не втягивала Машу, поэтому решила позволить себе закурить. Мимо проходящая Трис увидела, что Толя курит, и попросила у девицы сигарету. - Держи, по доброте душевной отдаю, даже не спрашивая, чего тебе так курить захотелось, - сказала Толя, - Только постарайся никому не попасться, иначе проблемы могут быть. Мария Игоревна шла по коридору института, как вдруг услышала запах табака. «Толя, наверное, с Линой курят», - подумала женщина и пошла на запах. Каково же было удивление Марии Игоревны, когда женщина увидела, что курят Толя и Трис. Женщине сразу стало непередаваемо обидно, что Толя мало того, что сама ведет себя как попало, так еще и портит других девиц. Сразу на ум женщины пришли ее слова Ольге Шуваловой, что Лину пора отчислять. «И Толю уже пора отчислять, пока она оставшихся приличных институток не испортила», - подумала Мария и сказала: - Мадемуазель Прайор, отойдите в сторону. Оставшись наедине с Толей, женщина сказала: - Толя, тебе было мало разборок на выходных дома? Ты решила, что ли, не только Машу испортить, но и Трис? Считай меня кем хочешь, хоть мымрой номер два, хоть кем, но этому надо как-то положить конец. Ты сама во всем виновата. От этой реплики Толя немало испугалась. «И что Маньке на этот раз в голову придет?» - подумала девица, - «Как она отреагирует?» - Ты же благородная девица, в конце концов, дочь приличных людей, - сказала Мария, - А ведешь себя как не пойми кто. - Да, благородная, - ответила Толя. - Снимай передник, - сказала Мария. - Манечка, пожалуйста, не надо так сразу наказывать, - попросила Толя. - Если тебе что-то не нравится – иди к начальнице либо к Пуф, оспаривай, - сказала Мария, - Только я не думаю, что она встанет на твою сторону, узнав обо всем. Когда Толя сняла передник, Мария Игоревна сказала: - Встаешь в угол, до вечера оттуда не выходишь. Передник отдам через пять дней. - Манечка, выпусти из угла перед ужином, - попросила Толя, - Не будь второй Пуф. - Да хоть второй немецкой мымрой, как вы говорите, а что делать, если ты вообще никак иначе не понимаешь, – сказала Мария, - А завтра обойдешься хлебом и водой, лично проконтролирую, чтобы ты не бегала на кухню и не таскала там чего-нибудь. - Жестоко ты со мной, Манька, - ответила Толя, - И не жалко сеструху родную? - Будешь девочек портить – только так и буду поступать, - сказала Мария и отвела Толю в угол. - Манька, ну может, хотя бы не в коридор? – попросила Толя, - Все же будут видеть, какая я бестолочь. - Поэтому в коридор и поставила, - сказала Мария, после чего подошла к Трис. - Мадемуазель Прайор, - начала женщина, - Вы же благородная девица, мать своих будущих детей, вы что себе позволяете? Вам себя не жалко? Портите себе легкие, здоровье. Вам вообще не стыдно было? Подумав, Мария добавила: - Мадемуазель, подумайте о своих близких, вряд ли бы они обрадовались, узнав, что вы курите, что портите себе здоровье и вообще будущее. Ну не поступают так приличные люди, не курят они в коридоре. Вы же не хулиганка какая-нибудь, а честный человек, будущее лицо своей страны. Так соответствуйте своему статусу, в конце концов. Посчитав, что ее речь будет иметь достаточный отклик в сердце девицы, Мария сказала: - Мадемуазель, снимайте передник и становитесь в угол. До вечера чтобы из угла не выходили, а потом я за вами приду. Передник отдам через пять дней, а завтра посидите на хлебе и воде, может, какие новые мысли в голову придут. «А что поделать, если они иначе не реагируют», - подумала Мария, - «Трис не должна в обиде быть, а Толя пообижается пару дней и перестанет, сама виновата, нечего было других учениц портить». После чего женщина пошла дальше, по своим делам. Когда Толя осталась в коридоре одна с Трис, девица загрустила. Поняв, что она в очередной раз довела свою беременную сестру, Толя решила, что она была не права и вечером обязательно извинится перед Марией. - Манечка, прости меня, - сказала Толя, когда перед отбоем Мария пришла в коридор сказать о том, что они могут возвращаться в дортуар. - Прощаю, но от завтрашнего наказания не освобождаю, - сказала Мария. Придя в дортуар, Толя сказала Маше: - Маш, пожалуйста, сходи на кухню, принеси мне что-нибудь вкусненькое. Не успела Маша хоть как-то отреагировать на эту фразу, как раздался голос Марии: - Медам, если увижу, что кто-нибудь выполняет просьбу Капитолины, накажу и его тоже. - Ладно, Машка, не буду тебя еще раз подставлять, - вздохнула Толя, - Я тебя уже на выходных подставила. Такое неожиданное заявление что-то всколыхнуло в душе Маши. «Ведь Толя не такая уж и плохая, она просто не разобралась, что хорошо, а что не очень хорошо», - подумала Маша, а потом, после отбоя решила все-таки сходить на кухню. «Человек меня попросил, нельзя отказывать», - подумала Маша и принесла с кухни по яблоку для Толи и Трис. - Девочки, держите, - сказала Маша, - Я же тоже что-то чувствую, не надо из меня не пойми кого делать.