Из Сибири и снова в Сибирь - вторая сестра. Годы учебы.

Маша не считала себя виноватой в той ситуации, которая произошла в дортуаре. Уже успокоившаяся девица слегка злилась на Толю и Лину за то, что ее наказали гораздо серьезнее, нежели их, однако, вскоре прошла и эта злость. Сперва Маше хотелось возмущаться, доказывать мадам Гуляевой то, что она виновата не сильнее Толи или Лины, а, может, и меньше, но уже наутро девица решила, что спорить с классной дамой, доведенной до состояния ныне покойной мадам Пуф, будет себе дороже, и если мадам Гуляева уже успокоилась – дополнительно раздражать ее не стоит. Мария Игоревна не считала, что Маша наказана несправедливо, поэтому даже не подумала скорректировать ей наказание, поэтому на следующий день девица с нескрываемым огорчением просидела перед пустым кусочком стола и, поглядывая на одноклассниц, утешала себя тем, что в Смольном все равно готовят что попало, совершенно невкусно и что ей просто не придется огорчаться, глядя на слипшиеся макароны. - Они что, специально эту лапшу разваривают? – возмутилась Толя, - По-моему, нормально сварить лапшу и идиот может, так почему же уже не пойми какой раз они варят не пойми что? «А Линка сейчас в лазарете нормальную еду ест», - подумала Маша и, глядя на то, что Толя возмущается, на душе девицы стало чуть-чуть теплее – не одна она сейчас недовольна. - А тебе, леди, все равно нельзя лапшу есть, ты и без того толстая, - сказала Толя, желая пошутить над одноклассницей. - Зато я не вынуждена давиться чем попало, - ответила Маша, - А ты ешь, ешь лапшу, ее специально для тебя разварили, как поросятам. - Свинья у нас одна, да вот кухарка не знала, что ты наказана, поэтому не в тот день сварила это месиво, - сказала Толя. - Сама ты свинья, - возмутилась Маша и начала думать, чем бы швырнуть в Толю. - Швырни в меня чем-нибудь, мадам сразу увидит, что ты снова первая скандал начала, и обратит на тебя внимание обязательно, - ответила Толя. Посмотрев налево, Маша увидела, что мадам Гуляева, несмотря на то, что находится довольно далеко и не слышит детали разговора, все видит. «Еще мне не хватало снова нарваться на проблемы», - подумала Маша и сказала, - Нечем швырнуть в тебя, Толя, а так бы я не отказала себе в удовольствии это сделать и пусть бы мадам реагировала, как хотела. Вернувшись в дортуар, Маша села на кровать и с огорчением начала думать, стоит ли ей идти на кухню или это бесполезно. «Если сегодня вечером все ели эту переваренную лапшу, то кухарка вряд ли мне другое предложит», - подумала Маша и никуда не пошла. На следующий день, едва окончились уроки, Маша решила: «Мадам наказание не отменяет, так смысл мне оставаться в институте? Мне все равно попало, так нет нужды сидеть здесь и скучать». Однако круговорот забот снова закрутил собой Машу, поэтому, едва девица разгребла свои заботы, как с удивлением увидела, что наступило время ужина. Снова сидя за пустым участком стола и с завистью глядя на то, что сегодняшняя каша, вроде бы, сварена хорошо, Маша окончательно огорчилась и была готова заплакать. «Что одной, что второй не так уж и попало, а на мне мадам отыгралась за всех», - подумала Маша, однако, решила не плакать хотя бы в столовой на виду у всего института. Снова вернувшись в дортуар, Маша поняла, что больше так находиться в институте она не может. Душа девицы требовала какого-либо развлечения. Решив для начала поужинать, а потом решить, что дальше она будет предпринимать, Маша пошла на кухню. - Машунчик, чего же ты вчера не пришла, - сказала кухарка девице, - Вчера макароны оставались, никто их брать не хотел, а сегодня остатки каши люди уже себе домой унесли. «Что за невезение», - подумала Маша и решила, что сегодня она поест в городе. Вернувшись в дортуар и молча начав одеваться, девица услышала не столько язвительную, сколько справедливо предупреждающую обо всем реплику Толи: - Я тебя не отговариваю, но мадам сегодня не дежурит. А попадешься другой классной даме – она тебя может и к начальнице отвести. Так же молча Маша начала раздеваться. - Совсем своего мнения у тебя нет, - сказала Толя, - Испугалась попасться кому-то другому. - А не пошла бы ты, Толя, - отмахнулась Маша. На следующий день душевное состояние девицы не улучшилось. Обида за несправедливое наказание снова появилась, а тоска об Игнате не проходила. Полный комплект обиды и тоски заставил девицу сразу же после ужина пойти на улицу. - Ты первый день не наказанная, - сказала Толя Маше, - Что, снова захотелось почувствовать себя мученицей ни за что? - А не пошла бы ты, Толя, Маша пошла развлекаться, - все так же отмахнулась Маша и, одевшись, вышла из института. Пользуясь почти зимней темнотой, Маша сначала подошла к дому Игната. Девице очень хотелось войти внутрь и сказать что-нибудь о себе, однако, внутренняя гордость не позволяла Маше это сделать. - Да пошел ты, с.ка, на х.., - тихо выругалась Маша, - Выгнал меня, а я к тебе чуть ли ни на цырлах лететь собралась. Захочешь увидеть меня – сам в институт придешь, а я подумаю, стоит ли мне выходить или лучше сослаться на правила института и остаться в дортуаре. Присев на лавочку на темной улице, девица задумалась и начала фантазировать. В своих грезах девица сидела в дортуаре и вдруг Толя сообщала ей, что Игнат стучит в окно в коридоре, желая ее увидеть. - Игнат Данилович, если вы хотите прийти – приходите в приемный день, если вас, конечно, пустят в институт – вы мне не родственник, - сказала в пустоту Маша. Вдруг сообразив, что вот так сидящая на улице девица и говорящая какие-то непонятные реплики смотрится, как минимум, глупо, Маша встала с лавочки и пошла вдаль по улице. Где-то вдали лаяли собаки, приятно пахло дровами из печки. - Сейчас бы сидели с Игнатом у печки, разговаривали бы о чем-нибудь, - заплакала Маша, - Нет, иду одна по улице, как дура. Вытерев слезы, девица сказала сама себе: - Хватит уже плакать из-за этого мудака, сколько можно. Надо развлекаться. Приличных развлечений в городе Маша не знала, а неприличных развлечений от Толи девица тоже узнала не слишком много. «В ресторан одной не ходят», - подумала девица, - «Да и что там делать, слушать музыку? Там надо сидеть, разговаривать со своим любимым человеком за чашечкой кофе, маленькими кусочками отламывать ложечкой от пирожного, а не скучать вот так…» Перебирая в уме все возможные развлечения, которые она знала в принципе, девица отметала их одно за другим. «Театр?» - думала Маша, - «Уже поздно туда идти, спектакль уже начался. Да и я не слишком нарядно для театра одета. Выставки? Они уже закрыты, уже поздно… Кабак? А что там делать? Пить? Банально. Как Толя и Зоя в Томске мужиков клеить? Опасно, я не рискну так поступать одна. Да и неприлично это. Так что же мне теперь делать? Как развлечься?» В конце концов Маша решила пойти в ресторан. Алла Никифоровна посылала дочери достаточное количество денег, которое Маша практически не тратила – было не на что. Отбросив снова пришедшие в голову воспоминания о том, как Игнат грабил ресторан, девица вошла внутрь. Пройдя по красивому вестибюлю вдоль столиков с белоснежными скатертями, девица присела за один из них. - Вы одна или с кем-то? – спросил девушку метрдотель. - Одна, - ответила Маша. Сидя за столиком и изучая меню, девица подумала: «А ты, нищеброд, только грабить рестораны умеешь, свою невесту ни разу в ресторан не сводил хотя бы кофе попить. А я за тобой чуть ли ни в Сибирь была ехать готова». В конце концов решив, что всякие антиобщественные элементы недостойны занимать место в ее хорошенькой головке, Маша окончательно определилась с заказом. - Вино крымское белое сладкое, - сказала Маша, - Мадейру. Пирожное фруктовое, пирожное со взбитыми сливками, чашку кофе. «Это тебе, Машенька, не кабак, где было какое-то непонятное пойло», - подумала девица, - «Будешь сейчас культурно здесь сидеть и слушать музыку». На импровизированной сцене снова начала играть скрипач. Слушая довольно знакомую и любимую музыку, Маша сидела и радовалась – девица вспоминала, как они с матерью ходили на концерты, как Алла Никифоровна угощала ее пирожными и соком. «А вышла бы замуж за этого нищеброда – детей было бы нечем угощать», - подумала Маша, - «Жили бы втроем на его копейки, нищенское жалование торгаша, да и то, даже из торгашей его уже выгнали. Теперь и дворником его не возьмут, будет где-нибудь на Доргомиловском кладбище могилы копать. А я, будучи женой нищеброда, ни ребенка бы не могла ни на концерт сводить, ни купить ему что-нибудь достойное». Вдруг сообразив, что она снова задумалась об Игнате, девица сказала сама себе: - Не об Игнате сейчас надо думать, а о своем будущем достойном женихе. Который не будет меня выгонять никуда, будет любить и достойно за мной ухаживать. Цветочки дарить, конфетки покупать, в театры водить. В ресторане Маша провела по-настоящему хороший вечер. Девица не следила за временем и пошла в институт только тогда, когда ей этого захотелось – в двенадцать ночи. Пройдя мимо спящего сторожа, Маша тихо поднялась по лестнице – девица была довольна. - Где была, леди? – спросила Толя Машу. - В ресторане, - ответила девица. - Побухать могла бы и в кабаке, - сказала Толя. - Толенька, а я не бухала, я хорошо проводила время и слушала хорошую музыку, - ответила Маша. На следующий день Толя, которая пусть уже и не слишком злилась на Машу, но хотела ей сделать что-то обидное, сказала пришедшей на смену сестре, что ее одноклассница прошлый вечер провела вне стен института и вернулась в дортуар с легким ароматом алкоголя. - Выдавать одноклассниц нехорошо, - сказала Мария Игоревна, - Ты, Толя, еще хуже себя ведешь. - Манечка, так я исключительно в интересах Машки действую, - быстро выкрутилась Толя, - Так бы ей от какой-то незнакомой классной дамы попало, да ладно, если бы попало, ее бы к начальнице могли привести, а так ты на правах классной наставницы объяснишь девице, что она заблуждается. - На правах классной наставницы я объявляю вам, мадемуазель Демина, что вы себя ведете просто отвратительно, выдаете свою одноклассницу, в каких бы вы с ней отношениях ни были, - сказала Мария. Однако мысль Толи о том, что нужно поговорить с Машей, не покидала Марию Игоревну. Решив, что она поговорит с девицей так, чтобы Толя об этом не узнала, женщина, когда Толи не было поблизости, сказала Маше: - После завтрака придете ко мне в комнату. В принципе, Маша догадывалась, что ее поход за пределы института не остался незамеченным, поэтому вполне спокойно пришла в комнату классной дамы. - Мадемуазель Василенко, - сказала Мария Игоревна, - Вы вчера вечером куда ходили? Решив, что классная дама ее попросту где-то увидела, девица решила не скрывать ничего, чтобы не ухудшать свое положение. - Мадам, мне было настолько тоскливо, что я ходила по городу, чтобы развлечься, - ответила Маша. Подумав, что классная дама, скорее всего, знает и остальное, иначе бы вряд ли ее вызывала к себе и не смотрела бы так осуждающе, девица добавила, - Да, мадам, я была в ресторане, слушала музыку, пила там. - Мадемуазель Василенко, а если бы вас кто-то увидел в институте и с утра отвел к начальнице? – спросила девицу Мария, - Зачем вам проблемы? Почему вы себе ищете приключения? Я вас из кабака как-то забирала, а вчера почему вас навстречу новым проблемам понесло? - По Игнату скучала, - ответила Маша. - Да почему же вас жизнь ничему не учит… - вздохнула Мария, - Почему вы такая непробиваемая? То кабак, то драка, а я вас вечно прикрывать должна! Да не должна я никого прикрывать, не думайте. Сегодня на обеде будете стоять в столовой. «Да что же за невезение вечное», - подумала Маша, однако, ничего не стала говорить вслух. Наступило время обеда. Стоя посреди столовой и понимая, что на нее смотрят многие, девице было крайне неуютно. «Не так давно у стенки стояла, а теперь вообще посреди столовой мадам оставила», - думала Маша и пыталась не обращать внимание на окружающих. «Все увидят, что Машка обнаглела», - думала девица, - «Все будут знать, кто в первом классе мовешка». Толе было слегка жаль Машу, которая пострадала по ее вине, однако, с другой стороны, девица считала, что одноклассница получила по заслугам. «Не будет сбегать из института», - подумала Толя. Вдруг девица заметила, что Маша плачет. «Могла бы и не позориться», - подумала Толя, - «Могла бы и сдержаться». Мария Игоревна увидела, что Маша побледнела и начала плакать. На сердце женщины сразу стало неуютно, душа будто сжалась в комок. «Бедная Маша», - подумала Мария Игоревна, - «То из-за Игната переживала, теперь из-за сегодняшнего случая». Подойдя к девице и взяв ее за руку, Мария вывела Машу из столовой. - Чего плачешь? – спросила женщина Машу. - Стыдно, - прошептала Маша. - Да ты ж моя бедная, - неожиданно для девицы Мария обняла Машу, - Что ж ты так? Недоумевая, Маша ничего не ответила. «Мадам беременная, ведет себя странно», - вспомнила Маша слова Толи, - «Не буду больше мадам волновать, не надо. Она меня из столовой вывела, доброе дело сделала». - Есть будешь на кухне, - сказала Мария, - Пошли. Придя на кухню и сев за стол, Маша окончательно растерялась. «Глупость какая-то, сон дурной», - подумала девица, - «Что первая часть в столовой, что вторая часть вне ее». Поев и встретившись в дортуаре с Толей, девица демонстративно отвернулась от одноклассницы. - Маша, ты чего? – спросила Толя. - Ты меня мадам сдала, - догадалась обо всем Маша. - Да, я сдала, потому что иначе бы ты кому-нибудь другому в следующий раз попалась, - ответила Толя. - Бессовестная ты, Толя, из-за тебя я опозорилась на весь институт, - сказала Маша. - Сама ты бессовестная, недоледи, - ответила Толя, - То дерешься, то бухаешь… - Я хотя бы своих одноклассниц не сдаю, - сказала Маша. - А я хотела тебе лучше сделать, - ответила Толя. - Да пошла ты, Толя, вечно ты мне гадости делала, то перестала, то снова начала, - отмахнулась Маша и взяла в руки книгу, чтобы успокоиться и прийти в себя.