От начала до конца

       «Посадка на рейс Берн-Париж заканчивается через 5 минут. Просьба всех пассажиров пройти в самолёт», — голосом, полным безразличия, вещал Некто из динамика.       В эту минуту из-за угла аэропорта буквально вывалилась группа людей. Прохожие с улыбкой — а некоторые не сдерживали и смешки — оглядывались на это действие. Со стороны это действительно выглядело довольно комично.       Нагруженные сумками, чемоданами и чехлами от музыкальных инструментов, члены этой процессии выглядели, мягко говоря, неординарно. Участники парада были «при параде». Лица всех, без исключения, были размалёваны, на головах высились замысловатые причёски. У кого-то растеклась тушь, размазалась помада, выбивавшиеся из причесок пряди явно мешали движению и обзору окружающего пространства.       Ну вот теперь представьте себе сию процессию, которая, чертыхаясь и выбрасывая отнюдь не тёплые словечки, бежала, спотыкаясь об чемоданы и ноги друг друга к самолёту.       На самом же деле, участниками этой клоунады были отнюдь не шуты — это были спешащие на свой рейс музыканты и актёры мюзикла «Король Артур». Концерт закончился уже как час назад, но прямо на выходе их ждала целая толпа поклонников и зрителей. Даже охране было тяжело удерживать этот шквал рук и аплодисментов. Раздача автографов и фотографирование заняло 25 минут. После, весь актёрский состав вместе с чемоданами и баулами отправился в аэропорт. Перескакивая через сидения и пропихиваясь между людьми, они буквально летели сквозь светлые коридоры. Среди этих «полётных птиц» был и Флоран Мот. Великолепно отыграв свою роль, он, только выйдя со сцены, с грохотом рухнул на диван.        Надо сказать, что зрителю известна лишь одна сторона спектакля: актёры, полны энергии, фуриями носятся по сцене, сопереживают, чувствуют, живут. Для них сцена — жизнь здесь и сейчас.       Но за кулисами совершенно иной мир. До того, как зал наполнится людьми и погаснет свет, мир закулисья напоминает сумасшедший дом. Почему именно «сумасшедший дом»? Человеку, впервые попавшему за кулисы, выйти оттуда со здравым умом и рассудком будет довольно-таки тяжеловато.       Кругом провода, колонки, микрофоны, камеры, люки, костюмы, вдоль стен стоят сумки, чехлы, всюду снуют люди: звукари, операторы, костюмеры, стилисты. Из гримёрок то и дело доносятся звуки игры на музыкальных инструментах и обрывки партий.       Здесь время не останавливается: оно ускоряется с тройной силой.       Вот и теперь, уставшая после концерта, вся труппа заняла наконец свои места в самолёте.       Моту было тяжело оставлять Микеле. Он не представлял, как его солнце обходится без него. Перед его глазами выплыла картинка, как это наивное чудо копошится вокруг плиты и чертыхается, не в силах справиться с тонкостями современных технологий. Он даже не умел варить кофе!       Как-то Келе решил устроить Фло завтрак в постель. Флоран проснулся от шипения, звуков бьющейся посуды и чертыханий. Когда Мот зашёл на кухню, он увидел осколки от чашки, следы разлитого кофе на плите, турку в мойке и Мике, дующего себе на палец.       — Извини, Фло, из меня чертовски плохой бариста, — с виноватой улыбкой, которую так любил Мот, сказал Микеле.       Эти воспоминания вызвали у него улыбку.       Флоран посмотрел в окно на то, как медленно проплывали под ним города.       Он скучал. Скучал безумно по своей занозе. Он предвкушал, как он выйдет из самолёта, войдет в аэропорт, и его шумное чудо бросится к нему навстречу, не замечая ни прохожих, ни чемоданов. Он любил в нем эту дикую и наивную радость, когда они встречались после длительной разлуки.       Удивительно, но самолёт — одно из лучших мест для мечтаний и ностальгии. Человек чувствует себя отчужденным от мира, как птица, наблюдающая за безумной жизнью высших существ в заоблачной вышине. И все суматохи земного мира кажутся совершенно незначительными на фоне величия небесного Олимпа.       Мот закрыл глаза, положил удобнее голову, и вскоре, уже через секунду, его мысли, воображение, все его чувства перенеслись далеко за пределы реальности — в день их первой встречи с Микеле...