Прекрасное утро

Гилберт молча сидел за кухонным столом, глядя в одну точку на белоснежной проштукатуренной стене и иногда делая небольшие глотки кофе из своей любимой кружки. Сложно было сказать, чем занят мозг альбиноса, но одно было известно наверняка – он был счастлив. Ощущение полнейшего счастья, чуть ли не эйфории, уже около четырех лет не покидало пепельноволосого. И для этого, разумеется, была своя причина. Эта самая причина только что вошла в залитое утренним солнцем помещение, улыбаясь, словно большой пушистый кот, которому перепало немного сметаны, и сразу же села рядом с Гилбертом, нежно смотря на него. - Гил, ты в порядке? – наконец спросил Иван, склонив голову на бок, - О чем ты так задумался? - А? Да, я в порядке, не беспокойся, дорогой. – Прусс не сразу понял, что обращаются именно к нему, поэтому и ответил не сразу. Он, наконец, оторвался от созерцания стены и перевел взгляд на русского. На губах немца сразу же появилась нежная улыбка, когда он встретился взглядом с васильковыми глазами любимого. Да, именно Иван, или, как в последнее время его называл немец, Ваня, был тем самым источником бесконечного счастья и безмятежности альбиноса эти четыре года. Гилберт никогда и подумать не мог, что сможет не только подружиться с этим парнем, но еще и полюбить его больше собственной жизни. Порой он думал, что это на самом деле какие-то чары, но, стоило ему лишь взглянуть на лицо любимого, и он сразу понимал, что русский не влюблял его в себя посредством каких-то заклинаний или магических трав. Голубовато-сиреневые глаза Ивана заставляли сердце Гилберта биться чаще и действовали на него сильнее любого спиртного напитка. Они сводили его с ума, сковывали невидимыми цепями и полностью подчиняли себе, казалось, что ничто другое не может действовать на немца сильнее. И так казалось до тех пор, пока русский не говорил что-нибудь. Голос Ивана, чаще всего нежный и ласковый, окончательно добивал альбиноса, а легкая улыбка на губах полностью лишала рассудка. Немец понимал, что слишком привязан к Брагинскому. Понимал, что тот полностью властен над ним, и может сделать с ним все, что угодно. Так же он понимал, что никогда и никому добровольно не отдал бы такую власть. Но он был счастлив. Может, он и подчинялся конкретным приказам русского, может, и ослеп от своей влюбленности, наделал кучу ошибок и заставил своих друзей страдать, но Гилберт ничего не мог с этим сделать. Да и не хотел. Ведь он был уверен в полной взаимности. Иван, как минимум, десять раз в день признавался альбиносу в вечной и искренней любви. И Пруссия верил ему. Русский тихо вздохнул и обнял немца за плечи. Ему не очень нравилось то, что любимый так странно себя ведет, но и отрывать его от раздумий не хотел. За эти четыре года он много узнал о Гилберте. В особенности то, что отвлекать его от чего-то крайне не разумно. Так что Иван лишь молча сидел, с милой улыбкой любуясь алыми засосами и укусами на шее и ключицах парня, которые просто не успевали сходить. Да, вот на дефицит секса немец точно не мог пожаловаться. Почти каждую ночь на весь дом слышались громкие стоны Гилберта, в которых иногда можно было услышать имя русского и просьбы типа «Быстрее!» или «Глубже!». Именно благодаря этим стонам Иван мог успокоить свою совесть, ведь всегда считал, что Пруссии больше нравится быть сверху, а сам Брагинский не собирался так просто отдавать любимому роль верхнего. Внезапно многозначительная ухмылка озарила лицо России. Он наклонился к белоснежной шее любимого и провел кончиком языка по свежему укусу, вызывая тем самым шумный вздох. Довольно улыбнувшись, парень поднял взгляд на лицо альбиноса. Немец внимательно следил за действиями любимого, прикусив губу. Увидев в лице Гилберта своеобразную просьбу продолжить, Иван снова принялся ласкать языком шею любимого, иногда кусая нежную кожу и получая в награду за это тихие стоны. Одной рукой парень провел по животу немца, плавно опускаясь к паху и сжимая его член через ткань штанов, в которых тот обычно ходил по дому. Сам же Гилберт уже давно ласкал член русского ладонью, несильно сжимая и сдавливая. В какой-то момент он бесстыдно засунул руку в штаны Ивана, поглаживая пальцами горячую головку. В ответ на это Россия тихо хмыкнул и, резким движением смахнув со стола кружку с кофе, которая чудом не разбилась при падении, отстранился от шеи немца. - Ложись на стол. – Коротко скомандовал он. Да, Брагинский собирался взять своего любовника прямо на кухонном столе, ведь не видел в этом ничего плохого, да и сам немец был не против. Кокетливо улыбнувшись, Гилберт поднялся со своего места и лег на спину, с ухмылкой глядя в глаза парня. Не дожидаясь специальной команды, он стянул с себя штаны, прислоняясь к прохладной поверхности стола всем телом. Иван не смог сдержать похотливой ухмылки, проводя ладонью по горячей коже на внутренней стороне бедра немца. Слегка раздвинув сильные ноги парня, он быстро снял с себя штаны и легко вошел в Гилберта. Благо, регулярный секс позволял уже не растягивать альбиноса, так что подобные действия не причинили ему совершенно никакого дискомфорта. Крепко сжав внутри себя горячую плоть любовника, немец позволил себе закинуть ноги на плечи русского и самостоятельно насадиться на его член глубже. Гилберт успел подумать о том, что если бы раньше узнал о том, что станет таким похотливым, то был бы разочарован, но его размышления тут же прервал Иван, начав двигаться внутри парня, каждым движением входя в него все глубже, за что был щедро вознагражден сладкими стонами. Его руки хаотично скользили по бледному телу, лаская горячую кожу, от чего альбинос цеплялся ногтями за гладкую поверхность стола, беспощадно царапая ее и заполняя тишину дома стонами. Иван двигался в довольно быстром темпе, иногда наклоняясь к лицу любимого, целуя его и оставляя новые засосы на его шее, а Гилберт, в свою очередь, крепко сжимал ногами мускулистую шею русского, имея некоторые опасения его задушить. Но тот не разу не подал виду, что ему больно, так что Пруссия смог расслабиться и просто получать удовольствие от процесса. Наконец, спустя довольно продолжительное время, за которое оба парня сильно вспотели, а шея немца была вся красная от укусов, они вместе кончили, заливая поверхность стола и тела друг друга горячей спермой. Иван обессилено упал на любимого, шумно дыша и размазывая по его телу сперму, в ответ на что, Гилберт лишь мягко погладил его по волосам. Оба парня были слишком измотаны, чтобы вставать со стола и что-то делать, поэтому так они пролежали довольно долго, пока Россия не встал, легко поднимая пепельноволосого на руки и унося его в ванную, где они тоже пробыли довольно долго, тихо смеясь и брызгая друг в друга водой. И не смотря на то, что вся их дальнейшая жизнь в основном была наполнена событиями такого типа, они всегда были счастливы, потому что искренне любили друг друга и радовались каждому дню, проведенному вместе.

Конец~