Как узнать, нравитесь ли вы парню?

Если он застенчивый парень… — Ага, Пити такой, — спохватился Уэйд, читая статью дальше. …то он может немного как бы вздрагивать от неожиданных прикосновений. — Это напомнило мне… Какое счастье, что окно оказалось открыто. Ночью Дэдпулу не спалось, и он решил заглянуть к Паучишке на огонек. Уилсон прикусил язык, стараясь ступать по полу бесшумно. Он держал руки, согнутыми в запястьях, у груди, как тиранозавр Рекс, которому позарез нужно было вывести парня из себя. Он еле сдерживался, чтоб не заржать, пока подбирался к Питу, слушающему музыку в наушниках, который при этом еще и читал конспект при свете настольной лампы. Лампа имела вид фонаря — подарок Уилсона, намек на их знакомство. Милоты немного в массы. Но Питера, казалось, это давно не умиляло, и он куда больше думал об учебе, чем о подарке. «Вот ботан, а?» Кто в полпервого ночи пытается разобраться с учебой после тяжелого трудового дня? Еще и в наушниках. Паркер просто напрашивался на розыгрыш. Уэйд замер, когда Питер встал со своего места. Он не шевелился так же, как и Уилсон, а затем вдруг дернул локтями и запел, пританцовывая в такт песне — сотворил что-то похожее на лунную походку. Он пел вслух очень мелодично, больше мыча, чем пропевая слова, и Уилсон не выдержал: прыснул, вовремя подавив безудержный ржач, заткнул себе рот ладонями. Наемник решил не отказывать себе в шутке и подкрался к парню, хотел было схватить его за плечо и напугать, как сам вдруг вскрикнул, когда пацан не глядя выполнил захват, перекинув его через плечо в другую половину комнаты. «Не с мягким приземлением, однако» «Да, супергеройским такое приземление не назовешь. Мы как тефтелька» Уэйд зашипел, как только осознал себя, попробовал подняться, но столкнулся спиной со стеной и передумал, потер затылок и поднял взгляд на Питера. — Какого хрена ты делаешь? — возмутился Дэдпул, как будто в его умысле не было ничего, что вызвало бы паучьи инстинкты, а затем и хмурый сердитый взгляд. Уэйд принялся подниматься с пола, держась за стены, понимая, что прикол не получился, досадливо вздохнул и снова посмотрел на Питера. — Я? — тот снял наушники и отложил их вместе с плеером на раскрытый учебник, указывая на себя. Он выглядел недовольным, пускай и милым в этих домашних растянутых штанах и толстовке. Еще и босиком. — Ты спрашиваешь это у меня? Это же я подкрадываюсь, как мышь, к людям. — Уж прости, Паучишка, — Уэйд развел руками. — В следующий раз, когда захочу приколоться, буду отправлять почтового голубя с извещением. А потом незатейливо спрашивать: como pasar en la biblioteca?* — он прошел вглубь комнаты и сел на заправленную постель. Паук сложил руки на груди, наблюдая за наемником. — Не то чтобы тебе нужны были эти извещения, но, видимо, эффект неожиданности совсем не котируется среди очкастых спасателей мира, — устроившись поудобнее, он кивнул Питеру. — Ну, чем займемся? Ай да наполнять резинки водой и бросаться ими из окна в прохожих? — Ты, стало быть, только поэтому их с собой носишь? — не удержался от подкола Паркер, кивнув Уэйду. Уилсон хмыкнул в сторону, не спеша обвел комнату взглядом и поднялся с кровати. Пит ухмылялся и не думал сдвигаться с места, разумеется, пока наемник приближался расслабленно, напоминая движениями пластику кошки перед прыжком. Парень наперед знал, сколько видимости в этой, казалось бы, слабой и ничего не предвещающей походке. На самом деле Дэдпул был готов рвануть за своей жертвой так же резко, как вылетала паутина из запястий Человека-паука. Питер только опору на другую ногу сменил и с азартом ждал, что же будет. Уэйд встал напротив и снял очки одним движением пальца за дужки, едва не обронив, конечно, но сумел поймать очки в последний момент и положил на стол за спиной Питера, что еще не стер улыбочку с лица. Его взгляд стал слегка расфокусированным с непривычки, что делало его только привлекательнее в глазах Уэйда. Следы от носоупоров привлекли внимание, и Пул провел пальцем по одному из них. — Хочешь использовать их по назначению, мелкий всезнайка? — голос наемника звучал хрипло, и был ниже на пару тонов, чем обычно. Он пытался придать своему голосу эротики, а образу уверенности и соблазнительности. Но Питер, пусть и повелся, все еще хотел ржать. Он посмотрел на Уилсона вблизи, прогулявшись взглядом по лицу, от глаз к губам, покрытым тканью. Пит потянулся к его маске и открыл половину лица, после чего сделал шаг назад и пожал плечами все с той же игривой улыбочкой. Он оперся на стол бедром. — Не знаю, не уверен. Тогда-то Уэйд догнал паршивца, в момент припав к его приоткрытым губам и подняв на руки. Паркер обнял подхватившего его наемника. Дэдпул подошел к кровати и наклонился, чтобы опустить Пита на постель, но тот, как настоящий паук, и не думал отлипать: обхватил напарника не только руками, но и ногами, потому не спешил падать на кровать. Питер крепко вцепился поверхностью тела в Уэйда, отвечая на поцелуй, который Уэйд не желал прерывать, все целуя и целуя то и дело вздрагивающего парня. Уилсон опустился на постель с парнем мягко, тут же хватаясь за ослабевшие бедра Питера и закидывая их себе за спину. Это заставило парня подтянуться бедрами выше, и Уилсон прервал поцелуй, заменив свои губы потоком воздуха вперемешку со стоном. Паркер обнимал его за шею, свободной рукой поглаживая скулы с ороговевшей на ощупь кожей. Уэйд плавился под нежными прикосновениями и тут же возвращал эту ласку и любовь отчаянными поцелуями, сжимая парня в тисках своих объятий, пока тот хватался за его плечи и переставал контролировать себя, сжимая в кулаках жесткую ткань костюма, задирая, желая снять, стянуть, раздеть Уэйда, потому что костюм тут был явно лишним, и дыша тяжело, словно силой дыхания можно было одолеть кого угодно. Кто бы мог подумать, что Уэйд был сражен уже очень долгое время? Да все, наверно. Теорема, не требующая доказательств. Или аксиома. Как факт. Как наличие самого естественного, что может быть во Вселенной. Можно очень долго думать об этом, подсчитывать счастливые и горестные моменты, пока они были вместе, и смаковать их не по одному разу, но Уилсон сбился со счету. Это продолжалось день за днем, время все шло, набирая бег, оглядываться назад становилось все больнее, ведь попробовал бы кто обернуться, катаясь на карусели, вертящейся вокруг своей оси. Так, что, держа голову прямо, начинаешь понимать, что подташнивает от скорости, а уж если повернуть... уму непостижимо задуматься об этом, да и времени нет задумываться, как бы каламбурно ни звучало. Важен лишь тот момент, который происходил сейчас, пока Питер дрожал под руками Уэйда, как в первый раз. Хотя они оба знали, что в их первый раз Питер совсем не дрожал. Просто Уилсон был уверен, в их первый раз, когда они впервые позволили себе чуть больше взаимной дрочки, там присутствовал Питер — без инопланетных примесей. И если бы там был только он, то вздрагивал бы от каждого прикосновения точно так же, как и во все их последующие разы. Потому что Уэйд знал. Знал, что это был его Пити. Веном помог ему раскрепоститься, но не более. Он не мог быть в ту ночь за Питера. Не мог, Уэйд был уверен лучше кого бы то ни было. Это был Питер. Многие опытные мачо не прочь приобнять или подержать за руку девчонку, постарайтесь убедиться, что он выделяет вас среди прочих. — Собираешься по паучьим делам? — спросил Дэдпул, выйдя из-за угла в такой позе, будто сотню лет здесь простоял, карауля пацана. Питер оглянулся, он-то, наивный, полагал, улизнет с Базы незаметно, под шумок, так, чтоб никто не заставил зубрить устав о прощании по-английски. Это было бы иронично, учитывая, что они жили на территории Соединенных штатов. Но на самом деле только Кэп был на это способен. Питер уверен, что всем до лампочки, куда исчез Человек-паук на пару часиков. До плановой битвы еще время есть, а вот вечерние пары переставить или отменить точно нельзя: они и так доставлены. Парень спрыгнул с подоконника и откашлялся, прикрыв окно. Все равно, кажется, пока не удастся улизнуть. Только не на глазах громкоголосого напарника. — Не выдавай меня? — серьезно попросил он. — Конечно, не выдам! — воскликнул Уилсон, став приближаться. — За одним маленьким условием, Паучок. — Каким? — насторожился Питер. Он стянул маску и внимательно уставился на него. — Этим! Уэйд сам не знал, откуда в нем столько наглости, но да, он шлепнул пацана по бедру поближе к заднице и не огреб за это подзатыльник или хук справа. Благодаря "паучьему чутью" рука Уэйда пришлась в бедро, а не в саму ягодицу. Питер ничего не сделал с этим, только натянул маску на лицо, и Уилсон не увидел его реакции. — Надеюсь, мы в расчете, — сухо сказал супергерой, открыл окно нараспашку и запрыгнул на подоконник. Уэйд хотел бросить колкий комментарий, не менее сальный, чем шлепок по подтянутой заднице (или по бедру возле заднички), но не успел: Человек-паук зацепился паутиной за близ стоящую высотку и уже три секунды спустя лавировал между зданиями. Уэйд покачал головой. Чудесный же этот паренек Паучишка. И задничка тоже ничего. Как Уилсон и предполагал, да. Есть такое. «Зачем ты сделал это, идиот?» «Мы не знаем. Хотели пошутить» «Выглядело пошло» «Вот почему такой парень, как Пити, никогда не обратит на нас внимание. Мы сами его оказываем!» <> Пит думал, что на сегодня домогательств достаточно, но нет. Надо же, какой-то бугай со спортивного факультета прошел мимо него и своей рукой задел его правую ягодицу. Ну, как задел? При этом звонко шлепнув. Паучье чутье среагировало как раз в аккурат, когда до столкновения ладони и ягодицы Паркера оставалось не так много. Парень застыл, потому что совпадений быть не могло: можно коснуться бедра, голени, плеча — чего угодно, но не задницы, при этом смачно вдарив по ней как ни в чем не бывало. Так просто быть не могло. — У тебя какие-то проблемы? — окликнул амбала Питер, обернувшись. Он держался за лямки рюкзака, пока смотрел на удаляющуюся фигуру собеседника. Тот, надо же, остановился и развернулся к парню. Мимо них ходили студенты, не замирая ни на секунду. — Думаешь, сможешь их мне устроить? — ответил весело придурок, все еще стоя и пожимая плечами на свою невинную выходку. — Думаю, они у тебя уже есть. С головой. В самом-то деле, кто ходит по коридорам университета и отвешивает шлепки по задницам ботаников? Кому сдались их задницы, ради бога? Качок показал ему два средних пальца и, развернувшись на сто восемьдесят, продолжил путь по коридору с мерзкой улыбочкой. Питер, опешив, выдохнул. Это просто возмутительно. Никто не смеет шлепать его по заднице безнаказанно. Если, конечно, это не Уэйд Уилсон. «Ты привираешь. Паучок не мог такое подумать» «Мы тогда были не настолько близки» — Да знаю я, знаю, дайте помечтать, — вздохнул Дэдпул. Но Уэйд знал кое-что, что характеризовало Питера очень хорошо. Питер — не мямля или тюфяк. Он умел за себя постоять. Разница была в том, когда стоило это качество проявлять. Ситуации ведь разные: нелепые, но бессмысленные, когда желательно промолчать и не влезать, одернуть свой пыл и импульсивность, загнать бунтующее эго супергероя куда подальше, выдохнуть и успокоиться. Да, нелегко, да, давит по самолюбию, но что поделать? Это разумно. Хотя, кажется, и глупо. Не нужно выдавать себя напрасно. А бывают и такие, где необходимо поставить человека на место, и Питер это отлично умел определять и уж тем более осаждать обидчиков. Он далеко не тряпка, чтобы об него ноги вытирали или садились ему на шею, свесив ножки. Умение давать отпор тоже без опыта не приходит, иногда у людей нет понимания, как лучше опустить человека со своей шеи на землю. Это не значит, что нужно грубить и в драку лезть, просто, когда Питер был под властью Венома, он был… агрессивнее, вспыльчивее, позволял себе больше. Намного больше того, что должен позволять себе Человек-паук в повседневной жизни без маски. Но Веном — не Человек-паук. Следующая встреча с наглецом прошла удачно для Питера, но не для наглеца. Качку крупно не повезло снова столкнуться с тем же парнем, когда тот был, мягко говоря, не в себе. — Ты совсем тупой? — Пит схватил здорового парня за руку, только тот замахнулся для удара по пятой точке парня. Реакция ботана обескураживала. Высокий пацан по-хамски усмехнулся с его слов и сделал пару шагов навстречу. — Тебе что-то не нравится? Паркер не выпускал его руки, убивая бугая одним только взглядом. — Мне? — Питер так же расплылся в усмешке и указал на себя. Он поправил свисающий с плеча рюкзак и помотал головой, отпустив его руку. — Ты считаешь нормальным распускать руки по отношению к своему товарищу по учебе без его согласия? — Да? И что ты сделаешь? — с вызовом спросил атлет. Улыбка на его лице походила на довольную, но Питер догадывался, что это напускное. Не терпелось стереть ее с его лица. — Позовешь декана? — Нет, но ты сам нарываешься на ответку. — Ответку, которую я получу от тебя? Ну, давай. Я с удовольствием посмотрю на это. —  А я с удовольствием отвечу. — Как на экзамене, да? Ну, продемонстрируй. Питер усмехнулся, повернул голову в сторону, чтобы удостовериться, что поблизости не было преподавателей или кого-то похуже, пожал плечами и неожиданно резко ударил качка по лицу так, что тот чуть не упал от столкновения с силой, с которой был нанесен хук. Треснула кость. Спиной здоровяк врезался в стенд с объявлениями. Парень взялся за сломанный нос и взглянул на разъяренного ботана. — Ты спятил? — прогнусавил спортсмен, убрал от лица руку с кровью и уставился со злостью на Паркера. — Ты мне за это заплатишь. Пит свел брови и приоткрыл рот, имитируя наигранный испуг. — Я весь дрожу, видишь? Он ловко увернулся от кулака атлета, Питер продолжал уворачиваться раз за разом, даже когда парень, решив продемонстрировать свои умения рукопашного боя, присел, выставив ногу вперед, чтобы сделать подножку и повалить неудачника на пол, но Паркер был далеко не неудачником, как выяснилось. И с «паучьим чутьем» у него было все в порядке. Он подпрыгнул, а в прыжке выставил колено вперед и познакомил с ним недоумка. Пит схватился за его волосы и приложил его еще разок другой об свое колено, пока у того не закружилась голова, он едва держался на ногах. Паркер оттолкнул его и отошел сам, с тяжелым дыханием смотря на проделанную работу. Его челка растрепалась, сам он весь напрягся и выглядел злым. Паук судорожно бегал глазами по причиненному ущербу на лице здоровяка и никак не мог понять, что это было. Что же он натворил? Костяшки пальцев неприятно саднило, но он не обращал внимания на это. — Паркер, ты псих, — сказал вслух Флэш, стоящий неподалеку от потасовки в обнимку с рыжеволосой девушкой, в глазах которой читался страх. Питер отшатнулся от стены, как ошпаренный. Он осмотрелся, на них странно косились студенты, что шли неподалеку. Что... это было? Это был он? Питер дал сдачи хулигану и, более того, чуть не отправил его в нокаут... Обыкновенного студента. Не злодея даже. Это не укладывалось в голове. Так нельзя. Питер не мог такое сделать. Он помотал головой, отрицая очевидный факт: он сломал парню нос. Как он это себе позволил? Но нет... Не здесь нужно было думать об этом. Слишком много народу. Пит, схватив лямку рюкзака покрепче, поспешил на выход. Творилась какая-то чертовщина... Питер бы в жизни мухи не обидел, сколько себя знал, всегда отличался терпением и адекватностью. Почему он сорвался на тупоголового качка? Он выскочил на задний двор, тяжело дыша от нахлынувших эмоций. На улице люди косо смотрели на него, от этого не становилось легче. Как будто они знали! Как будто они знали, кто он! — Нет, это невозможно, — отмахнулся Паркер. Быть такого не могло. Они ничего не знали про него. Они ничего не видели. Ни про его жизнь, ни про инцидент в холле только что. Питер старался дышать. Студенты занимались своими делами: общались, группируясь по несколько человек, по двое; ходили, сидели и лежали под деревьями. Никто не обращал внимания на Паркера, который оглядел высокое голубое небо где-то там, наверху, зеленые кроны и летящих птиц, а здесь, внизу, изумрудный газон, автоматы с едой и напитками, фонтанчики с водой. Пит с трудом вдыхал свежий воздух и, сглатывая, смотрел по сторонам. Никому не было до него дела. Он пригляделся к парочке его возраста: двое молодых людей играли в камень-ножницы-бумагу, очевидно, принимая суперважное решение. Питер сглотнул слюну, смотря на них. Как бы он хотел жить обычной жизнью, где никто не мог обвинить его в том, что он использует свою силу не по назначению, что он относится к своим способностям привилегированно, хотя должен применять их во благо. Питер посмотрел на парня на газоне, заплетающего блондинистые волосы своей девушки. И позавидовал им. Сейчас он отчетливо понимал, что не хотел того, что с ним происходило. Все эти неизведанности с его телом и силой, которая только что вылилась во что-то ужасное. Он не хотел корить себя за то, что ударил одногодку. Он просто не хотел быть... Человеком-пауком. От осознания своей мысли Питер почувствовал, как неприятно защипало у него в носу. Да. Он так думал. Лучше бы он никогда не ходил в тот исследовательский центр... И, как следствие, не стал бы тем, кто он есть. Питер вобрал воздух в себя. Как же он скучал по обычной жизни... Где не нужно было мириться с суперсилами, способными кому-то навредить. Где нет необходимости скрывать костюм под одеждой, где все твои друзья знают, чем ты занят вечерами. Где ты — просто ты. И твоя единственная обязанность принять самого себя, безо всяких альтер-эго. Он хотел обычной жизни. Как далек он был от всего обычного... Да, это правда, но Пит уже не представлял свою жизнь другой. Такую жизнь, где нет косых взглядов горожан на его мгновенные переодевания. Возгласов "Вперед, Человек-паук!", когда он пролетал мимо, "паучьего чутья" на угрозы. Полетов на уровне шестидесятых этажей? Битв, из которых выбираешься едва живым. Такая жизнь существовала? Трудно представить. И какие эмоции она несла? Самые обычные, такие же, как сама жизнь, наверно? Питер, должно быть, хотел именно этого. Но вряд ли ему суждено встретить старость, сидя в кресле-качалке напротив камина с сигарой в зубах... Его участь совсем иная. Он должен скрыться с глаз сокурсников и одногруппников как можно скорее, потому что совершил непоправимую ошибку. И как только это вышло? У Питера? Поднять руку на простого парня из-за повседневной потасовки. Что за черт? Что это было? Веном проявлял себя постепенно и увеличивал размах, никто бы не смог предсказать, что вытворит Питер в следующую минуту, кого ударит или оскорбит. Ведь это было совсем не похоже на него... Сегодня он ответил девианту, завтра сменит стиль и упечет за решетку управляющего его же компании. Смелость набирала обороты, и не только она. Через день Питер выспался и пришел в университет снова. Он подошел к своей аудитории и взглянул на табличку, информирующую о номере кабинета. Посмотрел на мимо проходящих студентов, которым не было до него никакого дела, и зашел внутрь. Не поднимая глаз, прошел к задним партам, где сидел, только когда хотел хорошо выспаться во время занятий, и сел на одну из них, оглядев одногруппников, некоторые бросали на него нечитаемые взгляды. Паркер сделал вид, что не замечал их. Так он дождался лекции. Все проходило нормально. Преподавательница вещала, Флэш Томпсон бросал колкие замечания в ответ на ее слова. В середине занятия она попросила Флэша пересесть на одну из передних парт, если он настолько хорошо знаком с материалом, то мог подсказывать ей. Все в аудитории с интересом наблюдали за перепалкой студента и лектора. Женщина держала себя профессионально, в отличие от Пита, и не велась на провокации с агрессией и злобой, словно непотребное отношение не могло вывести ее из себя. Питер успокаивался под звуками ее голоса. Но ненадолго, потому что почувствовал солнечного зайчика, направленного прямо на него, из зеркальца Томпсона с передних парт. Паркер сощурился и рефлекторно прикрыл лицо рукой. Флэш гаденько хихикал. — Паркер! Улыбнись! Эмоции закипали в нем. Кто бы мог подумать, что солнечный зайчик мог здорово раздражать, а в особенности Томпсон, который явно не собирался спокойно слушать лекцию, как все остальные. Как же он бесил Паркера. Невыносимо. Уму непостижимо. Нужно было что-то сделать, чтобы проучить придурка. Питер разглядел его наглое лицо между пальцев, опустил вторую ладонь в тетрадь и смял лист от закипающей злобы, на котором были написаны тема сегодняшней лекции и парочка определений. Он вырвал лист из тетради и, сжав его в комок, метко швырнул в задиру, а затем и саму тетрадь, потому что Томпсон не смог угомониться с первого раза. Это его осадило, а заодно всех присутствующих в аудитории. Преподавательница ненадолго замолчала, потому что не ожидала такого от одного из лучших студентов факультета, но быстро вернулась к занятию, больше не привлекая внимания студентов к Питеру, который окинул аудиторию взглядом и глубоко вздохнул. Он снова это сделал. Не смог сохранить самообладание и сорвался. — Блять. Но как же приятно иногда было давать волю эмоциям и поступать, как хочется. Как приятно давать волю немалой силе: у Флэша образуется синяк от нехилого броска Питера тетрадкой. Хотя одновременно с этим Питер понимал, что это не было нормально. Он не считал себя эмоциональным и вспыльчивым. Человека-паука возможно, но не Питера Паркера... Как же он облажался. Опять. Он сгорал со стыда за свое неадекватное поведение, но понимал, что дождется конца лекции и пойдет домой. Он не будет вставать на середине занятия и уходить, проявляя неуважение. Хотя очень хотелось. Словно голос внутри него подталкивал: «Делай, что тебе хочется. Другой жизни не будет». Питер опустил голову на руки и еще раз вздохнул. Он дотерпит до звонка. Он не такой. Он не покинет заполненную аудиторию на глазах у всех. Он не псих. Он дождется. Дождется. Питер сжал кулаки и сел прямо. Дождется. Он решил. Паркер был уверен, все дело в той черной субстанции, которая не отлипала от него. Он пытался взять себя в руки. Что-то происходило. Что-то… невероятное. Что-то неконтролируемое. Что-то, что было выше его. Что-то неуправляемое. Вот что он чувствовал. Небывалую, абсолютную силу — власть, и она ему нравилась. <> Человек-паук набрал воздуха на шумном вдохе. Он задумался, не заметил, как пролетело время. В какой-то момент дышать стало тяжело, конечности онемели, подуло холодом, а в груди разгорелся пожар. Питер дышал со свистом, он сжал кулаки и попытался подняться, но понял, что ноги и руки его почему-то не слушались. Он лежал у себя в комнате после того как пришел с учебы, задумался, а когда очнулся, то попытался вдохнуть. Пит пригляделся, обнаружив, что руки и ноги связаны черным и липким. Он поморгал в темноте и увидел субстанцию, сковывающую его движения. Он резко вдохнул и раскрыл глаза. Это была она. Она будто двигалась, сжимая и перетягивая чернотой его конечности. Она мешала пошевелиться и вырваться. Он был обездвижен. Скован. Крик рвался из его груди. Питер закрыл глаза и глубоко вдохнул ртом, как будто позволив себе потонуть своему телу и сознанию в темноте. <> — Что… происходит? — Паук огляделся. Он был не дома. — Где я? Парень находился где-то в Нью-Йорке, на одной из высоток, где никто не смог бы увидеть его из окна или балкона с противоположной стороны улицы. Была глубокая ночь, свежий воздух охлаждал голову. Питер давно не чувствовал себя так раскованно и свободно. Где-то вдалеке горел город яркими огнями, где даже ночью что-то происходило, этот город никогда не спал, но то, что происходило здесь и сейчас с ним, было куда важнее. Питер осмотрел себя. Черный костюм. Паук сжал руку в кулак, оглядывая свой бицепс, обтянутый модным спандексом. — Вау, — вырвалось у него, потому что черный костюм смотрелся круто. В разы круче, чем его прежний, такой приевшийся всем красно-синий костюм. Пит спустился немного по паутине с крыши вниз, видя в стеклянной отражающей поверхности свой новый облик. Эмблема паука на груди выглядела более… вольно. Белый паук раскидывал свои лапы во все стороны, и эти лапы напоминали щупальца. Это намекало на изменения, изменения в его мощи и силе. Потому что главное ведь было не то, как он выглядел. Как он себя чувствовал. Чувство было просто потрясным, невероятно потрясающим, ощущение силы, свободы, собственного великолепия. Чувство было несказанно приятным, его невозможно было охарактеризовать. Как будто сегодня он понял всю свою суть, суть Человека-паука, и она оказалась донельзя великой. Питер вдруг ощутил себя важным. Намного значимее, чем до этого. Он был готов свернуть горы. Это было сродни экстазу, только в раз круче. Превосходство над собой же. Над собой прежним. Питер радостно воскликнул, цепляясь за здание. Пора испытать свою силу в действии. Он летел на своей паутине, даже она казалась теперь сильнее и крепче. Он чувствовал, что теперь был на многое способен — на все, если быть честным. Никаких преград. Никаких препятствий на его пути. Только он и его любимый город, который он стремился защищать. Теперь ничто не могло помешать ему. Теперь он был готов оправдать ожидания дяди, он был способен спасти всех и каждого. И больше ни один человек по его вине не ощутит боли утраты. Питер крикнул, летя на паутине. Эта ночь была его. Эта жизнь. Эта жизнь была неоспоримо только его. <> Уэйд вскоре узнал, что Питер сменил костюм. Он узнал это случайно, когда вздумал остановить машину, не желавшую притормозить перед пешеходным переходом, по которому так, между прочим, шли женщины и дети. — Бегите! Дэдпул уперся ногами в асфальт между пешеходником и надвигающимся грузовиком, зажмурился, потому что ощущения были не из приятных, когда жертвуешь собой из-за кретинов, не способных справиться с управлением, и выдохнул, когда обошлось малой кровью. Его даже не задело. Просто почувствовал сильный поток воздуха. Фура не успела бы остановиться, она двигалась слишком быстро и была уже совсем близко. Уэйд едва успел выскочить на проезжую часть сам, так, как же... фура исчезла? Вопрос, который не остался без ответа. Он вытер воображаемый пот через маску и обратил внимание на детей на обочине с мамами, воскликнувших «Человек-паук!». Уилсон повел головой, готовый заметить истинную причину остановки фуры, но увидел черное нечто на паутине, подцепившее грузовик, и удивился. Что за черт? Человек-паук-афроамериканец или Ночная мартышка (хрен определишь) пронесся мимо них на очешуенной скорости и, прихватив грузовик, отправил его далеко и надолго к черте города. Уэйд, что странно — не Питер, открыл было рот, потому что в тачке сидели два мужика, наверняка зассавшие все штаны от страха, что могли задавить людей на пешеходке, а теперь откровенно обосравшиеся, потому что афроамериканец-Паук просто выебнул их вместе с грудой металлолома куда подальше. Но Пул не успел произнести ни звука, потому что Человек-паук зацепил этих граждан паутиной и вызволил из грузовика. Мужчины повисли вниз головой на паутине, зацепившись ею за ветку дерева. — Нужно быть осторожнее! — читал нравоучения негритянин. «Вы только поглядите на него!» «Какой хорошенький в новом костюмчике!» Дэдпул закатил глаза. Это был все еще его Паучок. Только, видимо, сменил методы. Что же, на то и Уэйд здесь. — Кто-нибудь, снимите их с дерева, — позвал прохожих Уэйд. Самому ему было влом, а дать распоряжение не терпелось. — Дэдпул! — заметил, наконец, его Питер, и Уилсон махнул рукой приветственно. Паук приблизился к нему, пока люди вокруг суетились. — Так, это ты? Это, в самом деле, ты, Паучок? — Да, — Питер рассмеялся, причем так искренне, как его старый добрый Пити, что Уэйд не мог проигнорировать. Сердечко защемило. Уэйд рад бы не чувствовать ничего, когда Пит смеется, но ради бога... Его смех причина жизни для Дэдпула. Да, настолько было все плохо. — Твой новый костюм, он просто… — он едва не потерял дар речи, описывая свои ощущения при виде Паукана в черном. — Я сначала подумал, что афроамериканцы пиздец неоригинальные, взять хотя бы Черную Пантеру или Белую Тигрицу! Проблема расизма сидит только в их головах. Совсем других цветов, кроме черного и белого, не знают, а тут ты! Это… это… вау, — выдохнул Уилсон. — Поздравляю с обновкой, это… это охуенный костюм, Паучок! — Да, спасибо. Подбросить тебя? — будучи в прекрасном расположении духа, предложил Паук. Ну, а кто такой Уэйд, чтобы отказывать? — Спрашиваешь! — Человек-паук подхватил Уэйда покатать на закорках, он обнял его за шею, и они взмыли в воздух на черной паутине. — Твоя задница в новом костюме выглядит просто потрясно, — заметил он на ухо паутиноголовому. Пит согласно (надо же, ему показалось, что согласно!) хмыкнул. Что же. У Питера действительно был новый костюм, новый символ паука на груди, по ребрам обхватывающий его грудь белыми лентами, новые способности, гораздо больше сил, но вот что заметил Уэйд, было еще кое-что новое в его Паучке: эгоизм, агрессивность, жестокость. Это тоже прибавилось. Его паутина больше не подводила, также заметил Дэдпул. Веб-шутеры на такие случаи были ему уже не нужны. Его паутина стала более прочной и постоянной. Более органической, если Уэйд хоть чуть-чуть соображал в этом. Движения героя в битвах прибавили резкости и силы, удары, приводящие противников в нокаут, ужасали всех, кроме Питера. Например, когда Человек-паук чуть не уничтожил грабителей, похитивших сумочку тети Мэй, Уилсон был, мягко говоря, в шоке. Уэйд думал, над ним прикалываются, рассказывая о «подвигах» паутиноголового, но нет. Уилсон виделся с тетей Питера, и она в подробностях описала, как это произошло, как радовался ее племянник поступкам Человека-паука. Наверно, Пит не этого хотел, потому что теперь Мэй боялась Человека-паука и остерегалась больше, чем прежде. Опростоволосился Паучишка. Всегда такой моральный юноша с понятиями: что хорошо, а что плохо, а тут… Но Уэйду не это показалось странным. Точнее, не только это, но еще и то, что Питер стал внезапно избегать его. Новости о новом стиле поведения просочились ко Мстителям, Людям Х, в прессу, в конце-то концов! Что тетя Мэй, она просто… они с Дэдпулом когда-то давно закорешились после ее спасения им же. Но речь была не о том (абзац не о том). Уэйд узнавал о поступках Паучка не от первоисточника. Вот что смутило наемника. Возможно, Питер отходил до сих пор после увиденного на заправке, когда Уэйд обжимался с одной симпатичной байкершей, и Паучок это увидел, но нет же. Не мог пацан держать это в себе столько времени. Да и кто такой Уэйд Уилсон, если подумать, чтобы из-за него творилась вся эта хуйня? Правда же? Дело дрянь. Другого определения Уэйд подобрать не мог. И почему кардинальные изменения появились вместе с новым костюмом? А еще Питер… лунатил по ночам… Сомнамбула, не иначе. Да-да, Уилсон сам сначала не понял, но увидел однажды ночью Паучка в деле и задумался. Неужто работает в патруле без напарника? И что это за привилегии костюма такие, позволяющие еще и по ночам горбатиться, вместо того, чтобы отсыпаться спокойно в своей кроватке. Может, Паучок и имя себе новое возьмет? Летучая мышь? Летучий крыс? Паучий филин? Паутинозадый лемур? Ночной паук? «Хуй-ня» «Да-да» Но Уэйд выяснил, он же тот еще детектив-наемник, если кто-то еще не догадался. Питер, как оказалось, ложился себе в постель в одиннадцатом часу ночи полуголый, повесив костюм на спинку стула. Ежедневный обряд супергероя: почисти зубы, оставь костюм неподалеку от себя и спи спокойно. Как бы не так. Паркер, может, и хотел поспать, но костюм не давал ему такой шикарной возможности. У Уэйда глаза на лоб полезли, мурашки по коже побежали, когда он увидел поползновения (внимание!) неживого костюма в сторону Питера. Костюм превращался в липкую вязкую консистенцию и подбирался к хозяину, накрывал его собой, а затем Пит, обличенный в черный костюм, во втором часу ночи вылетал на паутине из окна, разумеется, не замечая детектива-наемника, притаившегося на ветке дерева поодаль дома. Уилсон убрал прибор ночного видения от лица и посмотрел на удаляющегося супергероя. «Что. За. Херня» Что вообще происходило с Питером Паркером, кто-нибудь мог объяснить? Но Уэйд тоже не Озборна валял, пока Питер творил свои злодеяния налево и направо. Ну, это было громко сказано, потому что Человек-паук был не злодеем все же, просто он стал отдавать свои силы в свое русло, помимо мирного. Вот в чем все дело. Дэдпул связался с Фантастической четверкой и выяснил, что черная сущность, не дающая парню покоя даже по ночам, отчего тот просыпался по утрам усталым и ничего не помнящим, носила такое название, как инопланетная сущность. Обыкновенный симбиот, который при носителе-человеке даже имя имел — Веном. В следующий раз, когда Уэйд встретил Питера, тот порос щетиной и выглядел, как мачо. Уилсон приоткрыл рот, потому что… вау. Паук больше не походил на славного малого Пити-боя. Правда, выглядел малость измотанным, круги под глазами доказывали его круглосуточный образ жизни, но все же, выглядело брутально. Только черной косухи не хватало. — Привет, Дэдпул, — Паучок прислонился плечом к фонарному столбу и подождал, пока Уилсон купит килограмм яблок у местного продавца. На Паркере были надеты темно-серая толстовка, черные джинсы-скинни и кеды. Его челка была уложена на бок, а щетина так и привлекала внимание, в том числе Уэйда, потому что… какого черта? У Паркера росли волосы на лице? Что? Почему Уилсон пропустил момент взросления своего мальчика? — Привет, Пити! Хочешь угоститься? — Пул протянул зеленое яблоко парню, и тот принял его, после чего потер об свою грудь и откусил, глядя в глаза напарника сквозь его маску. Бессовестный. Дэдпула это позабавило вначале, но… — Всегда хотел сказать тебе, — прожевав, выдал Питер. Уэйд отдал несколько баксов за яблоки усатому мужичку-торговцу и продолжил путь с парнем по тротуару до дома наемника. Людей было немного, зато автомобили на автостраде между домами постоянно проезжали. Питер не обращал на них внимания, пялясь исключительно на Уэйда. И не только на его лицо, если вы понимаете. — Ну, — поторопил его Уилсон, сам взяв яблоко, потерев об свой костюм, но надкусывать пока не решался. — Мне жаль, что мы так и не попали на постановку рыжей красотки. Передай ей это и спасибо за приглашение. — Передам, — согласился Питер, нисколько не сожалея о том, что они с напарником пропустили спектакль подруги. Видимо, у пацана были дела поважнее. — Я, кажется, знаю, почему ты не вылезаешь из своего костюма и маски. Брови наемника полезли ко лбу, он повел головой. — Почему же? — спросил Дэдпул, потому что его трудно смутить. Мало кому это удавалось, с его-то внешностью и жизненным опытом. Он закатал маску до носа и надкусил яблоко с громким хрустом. Паркер внезапно встал на месте, и, так вышло, Уэйд остановился вслед за ним. Тяжело слышать ответ на вопрос от собеседника, который перестал идти, знаете ли. Питер улыбнулся краешком губ, отвел взгляд, затем откинул челку с глаз и взглянул на Уэйда покровительственно. Заглянул в самые белые отверстия в маске. Склонил голову ближе, словно собирался выдать секрет строжайшей важности. — Ничто так не обтягивает охуенную задницу, как спандекс. «Ниху…» «ЧТО?» Уилсон подавился. Закашлялся, пришлось выплюнуть яблоко, потому что никакой кусок в горло ему сейчас бы не полез. Блять. Охуенную задницу Дэдпула. Что? Питер так считал? Уэйд думал, у него челюсть отпадет. Просто, блять, что он нес? В смысле это не ложь, конечно, что правда, то не ложь, но чтобы вот так... слышать это от Питера... — Ты… погоди, — Уэйд закрыл глаза на мгновение и облизнул губы. — Пити-бой, ты считаешь мою задницу охуенной? Пит покивал головой, не отрывая глаз от Уилсона; того тут же накрыло неслабой волной возбуждения и… желания выбить это вульгарное дерьмо из паучьей головы. Но как же это доставляло Уэйду, с ума сойти можно. Все то время, когда он так старательно добивался ботана своими подкатами «за двести», он потратил зря. Как и двести баксов. То, что творилось между ними сейчас, не шло ни в какое сравнение. Паучок клеил его! — Я знаю, что говорю. Питер облизнул губы, Дэдпула не могло не привлечь это. Он проследил глазами за его языком и вспомнил ощущение этого самого рта на своем члене в том переулке. Черт. Почему это было лишь однажды? Уэйд сглотнул и прокашлялся. — Мне, конечно, приятно слышать это от человека с не менее охуенной задницей, но… — Дэдпул огляделся, чтобы их никто не слышал. — Паучок, что с тобой? Ты что, заболел? Это связано со сменой твоего костюма? Какого хрена ты делаешь, ответь мне? — Это? — Человек-паук проявил интерес лишь к части, где говорилось о новом костюме. Он оттянул ворот толстовки двумя руками, чудом удерживая яблоко благодаря своей липучести, указав на черный верх, покрытый паутиной. — Ничего особенного. Это произошло само. Я не знаю, как объяснить, я просто… — Пит убрал руки от одежды и откусил кусок фрукта в своей руке. Он быстро прожевал и пожал плечами. — Это просто приятно, вот и все. — Да что ты говоришь, как вибратор в заднице, должно быть, — Уилсон закатил глаза. — Ладно, Паучок, я не буду… напрягать, я просто, — он пожал плечами на манер собеседника и улыбнулся. — Ай да угонять тачки у зевак и привозить их к границе? — К Мексике? — Паркер улыбнулся, и Уилсон, да, он, пожалуй, все бы отдал за эту улыбку. Будь Пит Веномом, макакой, шимпанзе или кем бы то ни было, он улыбался, как его Пити-бой. Этого не отнять. — Можно и к Канаде, — повел плечом Дэдпул. «Мы не остановили твои воспоминания только потому, что знаем, к чему ты ведешь в этой главе, но, знай, если бы мы были на месте читателей, то давно свернули бы вкладку к хуям» «К твоему хую и хую Питера. Белый имеет в виду два хуя. Два ваших хуя, которые скоро воссоединятся. Это так, кстати говоря» «СпОйЛеРы» — Да, я немного отвлекся от статьи, — согласился с Голосами Уилсон. — Но мы говорим о мачо. Мачо-Паук всегда выделял меня среди прочих. Хоть я не сразу это понял. <> Питер, как ни крути, оставался обыкновенным парнем. Просто парнем, взвалившим на себя непосильную ношу. Его плечи не ломались под ее гнетом, но ломался он сам. Возможно, это не бросалось в глаза, не каждый мог заметить, но… но Уэйд замечал. Он ни раз наведывался к сопляку без приглашения и видел то, что не должен был. Но… такова была ноша супергероя. Почему вместе с укусом паука Питу не предоставили инструкцию, а заодно и лайфхаки? Уэйда всегда поражал тот факт, насколько Питер Паркер сильный малый. И дело не только в физических способностях, да, двадцать пять тонн, почему бы не поднять их? Его сила заключалась еще и в ином. В выдержке, выносливости, беспочвенном альтруизме, честности, порядочности. Откуда он черпал силы, чтобы терпеть говнишко день за днем? Не имея при этом поддержки семьи и друзей. Ведь тетя Мэй, Мери Джейн и Гарри не знали о том, чем занимался их близкий человек, когда отлучался надолго и не выходил на связь. Он оберегал их таким образом, скрывая свою сущность. Знал только Уэйд. Этого казалось Паркеру достаточно. Питер по-прежнему оставался одиноким. Как бы там ни было, он предпочитал держаться особняком. Да, у него были близкие люди, был напарник-недоумок, была команда Мстителей и парочка хороших знакомых в Людях Х. Но это все не считалось, что ли, если можно так выразиться. Питер по-прежнему разгребал дерьмо в одиночку, ни у кого не прося помощи, никого не попрекая в ее отсутствии. Питер Бенджамин Паркер удивительный. Если кто-то попытается оспорить этот факт, Дэдпул надерет этому «кому-то» зад, потому что не согласится с противным мнением. Питер... он блядски умный, сообразительный ушлепок, успевающий учиться, летать на паутине, продавать свои снимки, еще и с друзьями и тетей видеться, терпя их обвинения в том, что их забросил. Пиздец красивый, смазливый сопляк с задатками гения, добрым сердцем и львиным терпением. Он всегда заботился о близких; в детстве и отрочестве Пит потерял большую их часть и при этом не раскис. Он работал в редакции под руководством жлоба Джеймсона и доставал ему фотки Человека-паука, которого тот поливал ругательствами в своей газетенке на чем свет стоял. Какого хрена, спрашивается? Какого хрена дерьмо на этом не заканчивалось? Почему Питер был вынужден оставаться Человеком-пауком только из-за сраной силы размером с небо и охуеть какой ответственности? И почему Пит за это ничего не получал, кроме счетов и побоев, оскорблений и обвинений в том, что он не предотвратил? Уэйд? Да. Он восхищался Паркером. Пиздец как восхищался. И не понимал, как тот умудрялся терпеть все это. Поэтому теперь, видя изменения в любимом Паучке, он ничего не делал. Дайте парню выкурить косячок хоть раз без страха, что в любой момент придет кто-то взрослый и отпиздит его. Пусть. Пусть живет так, как ему хочется. Ему хотелось ходить с щетиной? Да, пожалуйста, все, что угодно. Хотелось отвешивать тумаков недругам, мстить обидчикам, мстить за свою семью и друзей? Хотелось хорошо одеваться, тратить деньги на себя и цеплять симпатичных девочек в барах и кафе? Бляха, он получит все, что захочет. Потому что он не просто Человек-паук без души и желаний. Он еще и Питер. Питер Паркер, обыкновенный парень, который хотел просто быть собой. И будь проклят тот, кто захочет отнять его привилегии Человека-паука, которыми тот стал наконец-таки пользоваться. Ни в чем себе не отказывая. Вот это хорошо, в этом чувствовалась школа Дэдпула. Не зря Паук провел столько времени с ним. <> Но про Уэйда тоже не стоило забывать. И избегать его. <> Уэйд подошел к окну, разыскивая в телефонной книжке на стареньком телефоне номер рыжеволосой красотки. Он приложил мобильный к уху и прислонился к стене возле окна, вглядываясь в огни не засыпающего города где-то вдалеке. В том, чтобы жить за чертой города, тоже была какая-никакая романтика. В полной мере ощущаешь свою отрешенность от мира. Очень в стиле Дэдпула, стоило признать. Время было не детское, но Уилсон не знал иных выходов, чтобы найти Питера. Парень не патрулировал улицы, а значит, нашел более приятное занятие. Может быть, отправился на прогулку с ровесниками. — Алло? — Эй, красотка, это дядюшка Уэйд. Узнала? — Уилсон в своем обыкновении звучал весело и бодро. Будто это не он последние два часа провел в мыслях о Пити, как герой гребаного сопливого романа. — Верю, что да. Иначе стану богатым. Тоже неплохо, а? Девушка на том конце линии захихикала. Да, такой вот чудный юморок у Уэйда. Никто не мог устоять. — Я звоню тебе, как всегда, чтобы узнать, где Паркер. Где носит его потрясную задницу? И не говори, что не знаешь, потому что не поверю. Он всегда звонит тебе, как мамочке своей, чтобы отчитаться. Выдрессировала ты его не пропадать хотя бы для тебя, так что… не отвертишься. Ну, как, скажешь? С меня коробка охуенно вкусных конфет и отсутствие ночных звонков неделю. Нет. Две недели. — Уэйд… — Три недели не проси, я заскучаю без твоего сонного голоска, — заканючил Уилсон. — Дело не во мне, — голос Мэри Джейн сник, и Уэйд вытянул голову из плеч. Неужто засранец нагрубил лучшей подруге? Да Дэдпул ему… кляп в рот вставит. И не только кляп. И не только в рот. «Ну, помечтай, помечтай» — Что он сказал тебе? Что ты крашеная? Вздор! Скажи, где он находится, и я научу его распознавать настоящий оттенок. В школе парикмахеров это проходят в первый учебный семестр! — Мы слегка повздорили, поэтому не знаю, имею ли я право говорить, куда он направился, но… я скажу, — Уотсон глубоко вздохнула. — На пятой клуб есть один новый. Может быть, он там. — Где? — переспросил Уэйд, не контролируя свой тон, посему он прозвучал выше обычного. — В клубе. Ты не ослышался. «Ниху…» «Паучок тусит в клубах! Вот это Земля плоская, что называется. Никогда не поверю» — Спасибо за информацию, красотка, — с нежностью в голосе поблагодарил Уилсон. — Только не плачь, слышишь? Не один ублюдок не достоин твоих слез. А Паркера надо отодрать, как сучку, пока совсем не обнаглел. Я займусь этим, и… Я сказал это вслух? — Да, — ЭмДжей рассмеялась. — Спасибо, Уэйд. Удачи в поисках. — Тебе спасибо, малышка. Отключившись, Уилсон огляделся. Наткнулся взглядом на зеркальную поверхность телевизора и указал на себя пальцем. — Только ты не раскисай, окей? Потом поплачешь. Сможешь даже подрочить, потому что новых фантазий у тебя прибавится, я обещаю. «Больше слов, больше дела» «Валим искать Паучка»