"Холодный расчёт или горячее сердце?"

      Александра замерла на месте, словно кукла. Ещё по дороге сюда она поняла, что этот разговор неизбежен, но, несмотря на это понимание, подготовить себя к нему нормально ей так и не удалось, хотя приложены к этому были немалые старания. Она, как и всегда заняла своё любимое место, и в излюбленной привычке — устремила свой взор вдаль, ища ответы на какие-то важные вопросы… — Поговорить… — Тихо повторила Громова слова мужа с лёгкой усмешкой на устах, чёрные ресницы слегка дрогнули, а взгляд вновь стал непроницаемым, как и тогда в первую их встречу. Для того, чтобы собраться, ей понадобилось меньше пары минут. Потому что рядом с ним нельзя быть слабой.— Я слушаю тебя…       Её муж явно не ожидал такого ответа, это было заметно по его сильно удивлённому лицу, она снова поступила не так, как он предполагал. Видимо, для Никиты она всегда останется женщиной-загадкой, которую хочется разгадать... И парень хотел было задать ещё один вопрос, но смог вовремя отдёрнуть себя, ведь новую ссору затевать не хотелось. Тем более впервые за долгое время, парень хотел объясниться с ней по-человечески. Однако надежд на то, что у них получится семья было всё меньше и меньше. Они слишком долго мучили друг друга, заставляя гореть. Так, как же теперь собрать этот пепел, сожжённой гордости? — Мне, кажется, мы оба были не правы. — Никита всё же решил сказать то, что было на душе. Надеясь, что она поймёт его, постарается понять. — Я действительно приношу свои извинения за эту глупую и нелепую ситуацию с фотографиями. Мне даже представить сложно, как они появились там, может, ты и не поверишь, но я, действительно, сожалею и прекрасно понимаю, если бы не ты, то нас ожидал бы серьёзный удар по репутации, вынужден признать это. Я благодарен тебе…       Девушка внимательно вслушивалась в каждое его слово, пытаясь понять правду он говорит или лжёт. От этого человека можно было ожидать много, и порой совсем невозможно было понять его намерении. Саша не ожидала от него таких заявлении, и они действительно стали неожиданностью для неё. Однако, к своему горю, только сейчас Громова поняла, что ей всё равно, и в её мыслях давно уже поселился другой человек, она раз за разом прокручивала в голове слова, сказанные Дмитрию, и с каждой секундой понимала, что вряд ли сама сможет соблюдать этот договор.       Их поцелуй очень многое ей показал, например, что сердце почти всегда размеренно бившееся может тут же срываться на бешеный ритм, и что она тоже может чувствовать себя слабой и не носить свою маску. Но ответить что-нибудь — было необходимо, только в голове не было ни одной мысли по этому поводу. Да. Он извинился — это верно, но сколько раз он делал так? Один, два… И каждый раз после их ссоры, она думала, что всё изменится, что он поймёт её, только вот ничего не менялось. Всё оставалось неизменным… И такая же тупая боль раздирала душу и сердце. Разве есть смысл доверять ему теперь и верить в искренность его слов?       Саша устало выдохнула и облокотилась на спинку кресла, пытаясь собраться с мыслями. Две стороны её души боролись с друг другом, но к окончательному решению Громова прийти так и не смогла.        Устраивать скандал — не хотелось, молча уйти — было нельзя, да и то могло повлечь ненужные последствия… Ей казалось, что она в каком-то тупике, из которого никак нельзя выбраться. И это был её добровольный плен. В его лице она прочитала многое, он ждал её искреннего ответа — девушке удалось это понять. Только вот терпение и выдержка всегда стальные, теперь не выдерживали этого натиска больных воспоминании… И Александра, наконец, перестала молчать, будто кукла, пора уже было высказать всё друг другу. Собираясь с мыслями Громова, встала с кресла, пару секунд она молчала, а потом её ледяной тон, произнёс такие болезненные и горькие для неё слова: — Я выслушала тебя, а теперь ты меня послушай. — Девушка устало потёрла переносицу и взглянула на мужа. Он был спокоен, но её слова заставили его буквально похолодеть. Она продолжила. — Каждый день я шла тебе на уступки, старалась понять тебя, хотя порой это было сделать очень трудно, даже невозможно, каждый раз я слушала твои упрёки, каждый день молчала, не желая продолжать скандал. Но теперь баста. — Она гордо вскинула подбородок, всматриваясь в его глаза, жадно ловя ускользающий взгляд. Девушка не кричала, но её голос, казалось, заглушил бы тысячи голосов на свете, потому что её губы говорили слишком важные для них обоих фразы. — Ты прав, я не могу развестись с тобой, потому что у меня связаны руки, и тебе это прекрасно известно. И угрожать мне тебе нечем, однако помни одно: ты мне безразличен. Что с тобой, где ты, с кем ты — всё это не волнует меня, мне всё равно, даже если какая-та информация просочиться в прессу. Однако ты слеп, и не видишь, что тебя использует твоя же, возлюбленная…       Парень слушал её, не смея перебивать, но когда речь зашла о Веронике, он быстро поднялся на ноги, становясь перед женой, смиряя её надменным взглядом. Желая вновь указать ей на её же ошибки. В груди теплилась надежда, что жена произнесла это непросто так, а потому что для неё это тоже важное. Он надеялся на это, уверенный, что она лукавит…Однако, кто же из них совершает больший просчёт? — Неужели ревнуешь? — Издевательским тоном произнёс Никита, приближая своё лицо к лицу Саши. В его глазах можно было прочесть лишь самоуверенность, в её — холодное равнодушие ко всему происходящему. Но, несмотря на это, Громов продолжал, желая услышать нужные ему слова, он не понимал, как сильно ошибался… — Ты ведь просто бесишься, что я не с тобой, так ведь? — Парень сократил расстояние между ними, обдавая её кожу жарким дыханием, надеясь вызвать в её теле чувственные эмоции. Ведь даже глаза могу врать, но реакция собственного тела выдаёт с головой. Его голос стал ниже, и в нём промелькнула долька хрипотцы, придающая ему лёгкую брутальность. — Просто бесишься, что я целую её, а не тебя? Бесишься от того, что я с ней? Бесишься от того, что мои губы, шепчут её имя ласково и нежно?       Он ожидал другой реакции, однако Саша не потеряла голову, и его голос змея-искусителя не помог ему сделать этого. Потому что услышав это, Громова равнодушно лишь усмехнулась, наблюдая за ним. Усталость брала своё, и ей уже не хотелось ничего ему доказывать, но она не обращала на это внимания, просто всматриваясь в его глаза и медленно подаваясь вперёд, почти касаясь его губ своими, наблюдая за тем, как рвано дышит её муж, думая, что победил в этой игре. Ей нравится наблюдать, как нервно дёргается его кадык, она продолжает этот тихий манящий шепот, заставляя его упасть в свою же ловушку… Её голос был необычайно нежным и ласковым, а губы казалось шептали ему это на ушко… — Господи, ты так ничего и не понял… Кому было выгодно разместить эти фотографии? Кто мог сделать это? Сними розовые очки и посмотри вокруг, возможно заметишь в какой ты грязи... - . Она отстранилась, а в следующую секунду её рука коснулась его щеки, поглаживая медленно и нежно, заставляя его прикрыть глаза от неожиданной ласки. А между тем, она продолжала дразнящую пытку… — Я знаю, ты — неплохой парень, однако ты не видишь дальше собственного носа. И мне тебя жаль… Ты разгонишь всех, кто заботится о тебе, только знай: однажды ты обернёшься, а рядом уже никого не будет…       Они просто смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, казалось, что каждый хочет разглядеть во взгляде что-то большее. Однако Александра резко отдёрнула руку, отстраняясь от его лица. Она сказала всё, что желала и сейчас ей хотелось уйти, чтобы побыть одной и привести свои мысли в порядок. Но ей не дали этого сделать: неожиданно она почувствовала, что муж резко перехватил её руку, мешая уйти, и единственное, что ей оставалось, — продолжить смотреть в его глаза. Было больно и на руке явно проступят синяки от его резких прикосновении, но девушка молчала, не смея сказать ни слова, просто смиренно ждала момента, когда он отпустит её, однако он не собирался этого делать, просто удерживая её рядом с собой… — А кто сейчас рядом со мной, м? — его громкий голос разнёсся эхом по квартире, но отчего-то Громову это больше не пугало. Страх вселял только его взгляд, который пробирал до кончиков пальцев, такой же как в ту их ночь, она не могла дать названия выражению, что увидела в его взгляде. Единственное, что удалось прочесть ей - боль… — Молчишь, да? У меня никого нет… А все, кто рядом, как ты выразилась, фальшивка… Фальшивая семья, фальшивая жена. Не этого я хотел. Я хотел нормальную семью! Я хотел по-настоящему полюбить, но мне и этого не дали. Что я видел, кроме денег в этой жизни? Кто меня любил искренне? Кто?       Он уже не просто говорил, а буквально кричал эти слова, всё сильнее и сильнее сжимая её руку… Желая доставить ей хоть часть той боли, которую он чувствует сам. Но Саша молчала, думая над его словами… Быть может, он говорил правду, однако ей не хотелось этого слушать. Потому что слишком много боли было доставлено… Потому что она снова боится поверить… Потому что верить ему она больше не хочет. С неё довольно… — Не любили… — Александра повторила это слово, будто пробуя его на вкус. — Знаешь, любовь может быть разной. Я не сужу, я не на твоём месте… Однако ты не подумал, что другие тоже могли не видеть этой любви, не возникла ли такая мысль в твоей голове? Думаешь, я не хотела в жизни светлой и чистой любви? Думаешь, я не мечтала о счастливой свадьбе с любимым человеком? Да, на моей свадьбе всё было почти идеально: дорогое платье, красивая причёска, дорогие угощения, — одного только не было, счастья не было, Громов, просто человеческого счастья. Ты никогда не задумывался, что для девушки ужасно важна первая брачная ночь? Что она нервничает и переживает, даже если это уже не в первый раз… А, что, благодаря тебе видела я? Ты порвал мою честь одним резким проникновением, разве можно забыть этот кошмар? Да, может, я — меркантильная дрянь и сволочь, но я не была достойна, чтобы со мной так поступили. Ты говоришь о прощении, но сам пробовал ли выслушать? Я не просила у тебя любви… Ничего не требовала, только хотя бы грамм уважения, которого ты никогда не проявлял ко мне, говоря что не достойна… Видя только лицевую сторону, не заглядывая внутрь… Ты знаешь, что такое липкий страх, когда ты ничего не можешь изменить? Я тогда умоляла тебя остановиться… Теперь же ты говоришь, я безэмоциональна, а разве тебя остановили мои слёзы, мои рыдания тогда? Если будет время, подумай над этим…       Саша остановила свою речь, слёзы рвались из глаз, но она из последних сил сдерживала их… Не желая показывать свою слабость перед этим мужчиной.Ей не хотелось вспоминать тот день, который она хотела бы вычеркнуть из памяти навсегда, но, увы, сделать этого не получалось… Такое не стирается из памяти, такое не забывается… Девушка устало прикрыла глаза, и её красиво очерченные губы смогли лишь прошептать то, о чём она промолчала: — И после всего этого… О какой любви ты говоришь? О какой ревности? Что я могу чувствовать к тебе? Каждый раз, говоря с тобой, я пытаюсь заставить себя слушать твой голос, но внутри всё противится этому… Странно, обычно люди в таких случаях чувствуют хотя бы ненависть, но мне, искренне, всё равно. Ты сам убил во мне эмоции, так кого же теперь в этом винить? Прежде чем осуждать кого-то, посмотри на себя… Спроси своё отражение в зеркале, и честно ответь сам себе: «Допустил ли ты не меньше ошибок, чем те, кого ты обвиняешь в чёрствости?»       Саша с силой освободила свою руку из его железной хватки. Она уже сказала слишком много, и не было уже желания продолжать разговор, как вдруг её вновь резко развернули к себе, а тело вжали в холодную стену. Девушка даже не успела подумать о чём-то, как почувствовала касание чужих губ к своим губам…