Письма надежды

В деревне «Подлески» знали почти все, что муж Анны Геннадьевны был отправлен в ссылку. Но только если многие могли осознать, что его возвращение оттуда уже маловероятно, то сама Анна изо всех сил верила в лучшее. Муж был её всем. Её опорой, ее верой, в общем - ее жизнью. Правда нельзя сказать, что когда в доме пропала эта опора, то Анна перестала со всем справляться. Ее жизненная сила заставляла преодолевать все трудности, самой вести хозяйство, да и еще успевать помогать соседкам, когда ее об этом просили. Детей у Анны не было. Хотя она еще была достаточно молода, но тоска по мужу ее состарила за пять лет – лет на пятнадцать. Анна писала мужу письма очень часто, но никогда не получала ответа. Ей было очень больно, но она надеялась, что ее письма доходят. Она не хотела отчаиваться, и, чтобы не описывать всю свою печальную и однообразную жизнь, она рифмовала строки как льющиеся лазурным ручьем эмоции. Но о том, что она пишет стихи, она никому не рассказывала. Лишь однажды соседка зашла, и случайно застала Анну в слезах. А на столе – начатое письмо. Но Анна не давала никому читать стихи. Потому, что это было для мужа и ни для кого другого. Почтальон деревни не только приносил письма в дома, но еще помогал относить написанные на почту, потому, что почта была только в пригороде – за 3 километра по дороге. Когда Федор проходил мимо крайнего дома Анны – он часто стучал и спрашивал, не нужно ли донести письмо. Как-то это уже сложилось за пять этих лет. Соседи если и могли посоветовать Анне, что пока она еще молода, нужно признать, что муж уже не вернется, да и выйти замуж снова. Но она резко это отрицала, и скоро все от нее отстали. - Анна Геннадьевна, я сегодня относил Ваше письмо… - Что, какие-то новости? Глаза Анны, темные и глубокие выражали весь страх и надежду одновременно. Федор просто не мог сказать что-то, что бы могло… Эти глаза. - Нет, нет, простите, ничего. – Он попытался оправдаться и загладить свое не законченное предложение, - Просто почта была закрыта, там отопление отключили, но, когда заработает, я обязательно доставлю! Вы уж простите меня. Взгляд Анны потерял заинтересованность и скользнул мимо почтальона. С другой стороны ее страх тоже не подтвердился. - Да, конечно… Спасибо… Ничего страшного… - Бессвязно ответила она. - Простите за беспокойство, я пойду. – Федор спустился с крыльца, и от калитки еще раз обернулся. Теперь он не будет отправлять ее письма. Последние три письма вернулись сегодня с пометкой о том, что получатель умер. Но сказать Анне почтальон этого не смог. И не сможет. Поэтому он будет обещать ей, что отправит ее письма. Пока… Пока, может быть, она когда-то не перестанет их писать. Святая женщина! Ее глаза… Если б он только мог ее успокоить, быть может через несколько лет она бы оправилась от горя. Быть может, она бы согласилась когда-нибудь выйти замуж еще раз… Анна! Но он не сможет ей сказать это. Да, он не сможет ей сказать ничего. Куда спрятать письма? Федор положил их в одну книгу, но потом передумал, и опять положил на стол. Он сел, поддерживая лоб руками. Слабая лампа освещала конверты. - Эй, Федор! – В прихожей послышались тяжелые шаги. Дядя Коля вернулся с поля и грохнул набранные из сарая дрова на пол. Федя, не думая, запихнул письма под подушку и вышел на шум. На следующий день почтальон постарался проскочить мимо дома Анны незамеченным. И, как бы ему ни хотелось увидеть ее снова, давящая тайна еще не позволила бы спокойно с ней говорить. Но уже через несколько дней он принес домой еще одно ее не отправленное письмо. Луна светила в окно, и Федор не мог уснуть. Включив лампу, он снова всматривался в порывистый, но достаточно аккуратный почерк Анны на конверте. Аня. Аннушка. Он решился. Осторожно проглядев даты, он взял самое давнее ее письмо и осторожно надорвал. «Милый мой Тема!» Федя сглотнул. Строчки за строчками. Он читал ее мысли. Он касался ее чувств. Если б только представить на секунду, что она обращается к нему. Но она никогда не обратится к нему. Ее стихи. Они выражали столько всего! Они были такие красивые и так печально и больно задевали душу. Но они выражали такую надежду! Пусть. Пусть у НЕЁ будет надежда. Она заслужила только лучшее. Проходили дни. Но Феде ощущалось, что они теперь не просто тянутся, но еле ползут. Он пытался отвлечься, усердно работая в поле. Письма приходилось носить не каждый день, зато иногда просили из пригорода захватить какие-то вещи из магазина. Дорога была длинной, но Федору нравилось идти в одиночестве вдоль тянущихся полей. В одном месте дорога проходила над маленьким ручейком. Его условно называли «Изумрудный». Вода в нем была прозрачной, и сбегала по камушкам, блестя на переливах. Уходя вдаль сегодня, Федору как никогда хотелось оторваться от мучившей его тоски, как ему хотелось, чтобы хоть у Анны жизнь снова смогла бы стать прекрасной! Пусть ему, Фёдору, такое не светит... Теплый ветер и лучи солнца, неужели вы не сочувствуете ей? Пусть хоть Анна снова станет счастливой! Впереди показался мостик через ручеек, и послышался звук маленьких водопадиков. Федор был весь в своих мыслях, и очнулся, только подойдя ближе. Ручей стал гораздо шире и блестящим потоком переливался к лесу, теряясь в зарослях. Удивленно и задумчиво, Федя облокотился на деревянные перила. Вода была такая же чистая, прозрачная, и текла плавно, только на камнях выводя гармонию своей мелодии. Хотелось остаться и слушать, уноситься и растворяться в этой гармонии, в этой изумрудной воде. Если б она могла унести всю боль! Вдруг слабый всплеск выдал шаги, выходящего из ручья мужчины. Он был тощим и давно не брившимся. Наверно, какой-то путник решил умыться после долгой дороги. Хотя что-то в его появлении казалось странным… Когда Федор мельком увидел его лицо, странник как будто кивнул ему, казалось, это его давно забытый знакомый… В деревне вести о горе или радости распространяются быстро. И, хотя Анне хотелось бы скрыть свою новость от окружающих, но это не удалось. Ей теперь, возможно, придется переехать куда-то. Да куда ж? Да, все слышали это по большому секрету друг от друга. Муж Анны вернулся. Живой! Говорят, он сбежал из ссылки. Хорошо бы, чтобы власти не узнали. Может, поселиться временно в какой-то постройке в лесу? Да, если узнают, может, и не поверят. Как бы он мог добраться оттуда, из такой дали? Уж не река ли его принесла? Вот только чуть менее громко ходила вторая весть. Ни в тот день, ни через несколько недель домой не вернулся Федор. Никто не нашел его, и не слышал ничего о нем ни в селе, где была почта, ни в соседних пригородах. Он растворился в истории, будто его и не было.