masterpiece

Джош раздражённо цокнул, стараясь не закатить глаза, когда профессор объявил о походе в картинную галерею. Этот преподаватель был молод и был из тех, кто полностью отдавался своей работе, даже несмотря на то, что теми же студентами это не слишком уж и одобрялось. Всё, что им хотелось, это отсидеть свои проклятые пары и свалить подальше, и так день изо дня. Но всегда находятся такие виды, которые решают, что в их студенческой жизни не хватает движения, вы же, в самом деле, на факультете искусств, как никак, поэтому картинная галерея — это будет ваша лучшая вылазка за эту неделю. Джош не понимал, как такому преподавателю, как Джерарду Уэю, вообще разрешили обучать студентов. Ему почти сорок лет, его волосы длинные, чёрные, весь внешний вид говорит, что он устал от этой жизни, но его энтузиазм всё также плещет через края. Парочка девушек с факультета Джоша нашли фотографии преподавателя в молодости, где на волосах тогда молодого парня искрился яркий красный цвет, а немного кривоватая улыбка, где правый уголок чуть смотрел вверх, завораживала, заставляла смотреть на эту фотографию, оглядывать каждый штрих. Джош тогда засмотрелся на молодого преподавателя, получив тычок под рёбра от Брендона, который начал заливисто хохотать, но потом тыкал пальцем на стоящего рядом с мистером Уэем парня, гогоча, что Джошу все равно ничего не светит с их энергичным преподавателем. Джош закатил глаза, пытаясь вставить слово, что мистер Уэй, вообще-то, женат, но Ури это не остановило, поэтому ещё несколько перерывов он получал насмешки со стороны друга. Поэтому вся группа сейчас стояла в субботу утром, у них всего лишь две пары в этот день, и одна из них у мистера Уэя, поэтому парни с девушками, зевая, даже не пытаясь прикрывать рты, стояли под университетом, ожидая преподавателя, который не очень-то и торопился спускаться. На плече у Джоша повисла Эшли, её прохладный кончик носа упирался в его шею, а сама девушка посапывала, явно не выспавшись сегодня ночью. Джош успел же отоспаться за первую пару, которая тянулась, кажется, не полтора часа, а всю вечность. Когда дверь громко хлопнула, вся группа встрепенулась, переводя сонные глаза на весело шагающего преподавателя по истории искусства. — Ну что, ребята? — его голос был слишком громким для этого утра, поэтому все лишь поморщились и отвернули головы, словно мистер Уэй их не заметит и они смогут поуходить домой. — Готовы? В ответ лишь пронеслось неразборчивое мычание, но мужчина не обратил на это внимания, радостно хлопнул в ладоши, направляясь к выходу с территории университета, поманив за собой группу. — Мы двинемся в одну картинную галерею, она достаточно популярна в нашем городе, — начал рассказ мистер Уэй. Его всегда было интересно слушать, он и сам по себе был неплохим преподавателем, умело преподносил материал, что он откладывался в головах до сессий. — И я был даже немного разочарован, когда узнал, что никто из вас в ней не бывал, — он немного притих, когда они переходили через дорогу. К одиннадцати утра уже весь город наполнялся шумом и гамом, в центре города, где и находился их университет, слышался рёв машин, визги тормозов, вовсю кипела жизнь в обыденный вторник. — Несколько картин известных всем художников, таких как Моне, Рубенс, Кало и даже одна-единственная картина Ван Гога висит в этой галерее, — Джошу казалось, что мистер Уэй сейчас завизжит от восторга, только никто из их группы не разделял восторга и возбуждения о предстоящей прогулке по небольшой картинной галерее в их городе. — Кстати, как вы думаете, какая из картин нашего известнейшего Винсета Ван Гога висит в нашем музее? — мистер Уэй слегка обернулся, смотря на своих студентов, но парочка из них еле передвигала ногами, уткнувшись носом в телефоны, а другие смотрели на носки своих ботинок, пытаясь нормально разлепить глаза. — Ну же! — пытается докопаться хоть до кого-то мистер Уэй. — Звёздная ночь над Роной? — пытается Майкл, оторвавшись от телефона, его очки в тонкой оправе съехали на кончик носа, но парню слишком лень их поправить, поэтому он лишь морщит нос, пытаясь сдвинуть их выше. Мистер Уэй цокает, но в его голосе не слышно недовольства, мужчина качает головой, встряхивая своими длинными волосами, проводя по ним пальцами, локоны приятно огибают его кожу, опускаясь на плечи. — Нет-нет, мистер Вэйс, — Майкл, кажется, этого даже не замечает, а лишь утыкается дальше в свой телефон. — Звёздная ночь над Роной преспокойно висит в музее Орсе в Париже, но никак не в нашем городке, — Джош не знаток всех картин, а из Ван Гога он знает лишь известную обычную Звёздную ночь и Автопортрет, поэтому немного с интересом смотрит на шагающего впереди преподавателя, который в красках собирается расписать, какая же из картин висит у них. — Это самая, что ни на есть обычная картина, многие даже не подозревают о её существовании. Это Маки, яркие жёлтые цветы, с двумя красными, картина написана масляными красками, как, впрочем, и все картины Ван Гога. Кто-нибудь увлекается здесь флористикой? — спрашивает мужчина, поворачиваясь к студентам. Эшли слегка разлепляет глаза, с интересом смотря на Джерарда, который заметил интересующийся огонёк в глазах некоторых девушек. — Что означают жёлтые цветы? — Эшли чуть ли не подскакивает, слова вырываются из её рта быстрее, чем она, наверное, может их сформулировать. — Разлуку, профессор, — говорит она, мистер Уэй тут же с улыбкой кивает головой, но девушка продолжает, почувствовав себя в своей сфере. — Конечно, во многих странах жёлтый — это знак солнца, никак не предательства, но, когда люди отдают в дар жёлтые цветы, здесь остаётся только один смысл, верно? Можно сказать, что Ван Гог подарил нам эти цветы? — Восхитительно, мисс Франжипани, — Джошу кажется, что мистер Уэй сейчас захлопает в ладоши. Девушка смущённо улыбается. — Но в картине есть ещё два цветка красного цвета, они свисают с вазы, будучи отстранёнными от других жёлтых цветков. Красный в палитре цветов у нас всегда ассоциируются со страстью, любовью, — Они подходят к высокому зданию, где над величественной дверью выгравированы буквы, что складывались в: картинная галерея. — Впрочем, мы уже пришли. К слову, эта картина настолько непопулярна, что многие критики даже не разбирались в ней, выискивая послания, что, возможно, были оставлены самим Ван Гогом, но эта картина лишь и поэтому висит в нашей галерее. Как только они скрываются с тёплой улицы, то утопают в прохладе музея, высокие стены с блестящим потолком манят взгляд, кажется, что искусство началось сейчас, а не в первом зале с картинами не самых известных художников. Джош снимает кепку, взъерошивая жёлтые, как, по словам мистера Уэя, маки на картине Ван Гога, волосы; они чуть влажноватые от пота, поэтому парень морщится, чувствуя мелкие капли на пальцах. Кепка теперь покоится в его руках, он слегка сжимает ткань и твёрдый козырёк, следуя за профессором, который кивнул девушке на входе, а та одарила его приветственной улыбкой. Группа из пятнадцати человек осторожно переступает по чистому полу, благо, на улице сухо и на покрытии не остаётся грязных следов, они все идут за преподавателем, который выводит их в первый зал. Видимо, мистер Уэй отказался от экскурсовода, зная, что и сам справится с тем, чтобы донести почти до каждого студента мысли по поводу висящих на стенах картин. — Первый зал состоит из малого количества картин, здесь висят художники, чья популярность вряд ли вышла за пределы нашего города, — студенты подняли головы, осматривая полотна, прикреплённые к стене, где под ними были написаны совсем не известные имена и фамилии. — Судя по вашим лицам, даже в пределах города о них ничего не знают, — чуть хохотнул мистер Уэй, подходя к одной из картин, где был изображён наискучнейший натюрморт, как думал Джош. Что может быть хуже обычных раскиданных фруктов? Поэтому он отвёл глаза, перебрасывая свой взгляд на следующую картину, где масляными красками изображён пейзаж: он его узнавал, это если отъехать на километр от города, то будет вид на изображённый мост и густой лес. — Вот это, кстати, картины некоторых наших выпускников, — указывает мистер Уэй на парочку картин, что висели в ряд. — Двинемся в следующий зал, там картины современных художников, — вся группа, еле передвигая ноги, энтузиазм снова упал к нулю, двинулась за профессором. Картин здесь было в несколько раз больше, поэтому мистер Уэй распинался где-то около двадцати минут, успев затронуть жизненный путь Александра Балоса, на что почти все студенты тяжко вздохнули, понимая, что этот рассказ может затянуться на несколько часов, но потом мужчина глянул на наручные часы и быстро повёл своих студентов к следующему залу, где висели некоторые небезызвестные полотна модернистов семидесятых годов. Все знали, что мистер Уэй не отличался особой любовью к этому виду искусства, так как тот не говорил с присущим ему возбуждением в голосе, его слова не летели быстрей мыслей, поэтому группа двинулась к следующему залу через малое количество времени. К слову, в галерее было мало людей для утра вторника, можно было бы даже предположить, что они были единственными посетителями в данный момент, поэтому редкая охрана не обращала на них внимания, занимаясь своими делами. Дойдя до главного зала, где висели картины Моне, Рубенса, Кало и, конечно же, известная на их город, картина Ван Гога и, кажется, мистер Уэй решил припасти её на сладенькое, потому что к ней они направлялись в последнюю очередь. На картине были изображены, как рассказывал профессор, жёлтые маки, что сверху сливались в одно пятно, а снизу горестно свисали два красных цветка. — Кажется, вы отнимаете у меня работу, мистер Уэй, — послышался сзади высокий тон. Вся группа из пятнадцати человек, включая преподавателя, повернулись на звук, видя спешащего к ним парня лет двадцати, не больше. На нём была белая рубашка поло, с левой стороны был прикреплён бейджик, на котором было написано его имя и фамилия, а снизу приписано: экскурсовод. Парочка девушек начали перешёптываться, когда молодой парень подошёл к ним близко, студенты расступились, пропустив его к мистеру Уэю, которому он пожал руку. Профессор снова расплылся в улыбке, чуть отмахиваясь от Тайлера — так гласил его бейджик. — Вы меня знаете, я могу увлечься, — все студенты глухо хмыкают, давя свои смешки, на что профессор тут же вертит головой, оглядывая свою группу, но все сразу же прячут глаза, делая вид, что ничего не произошло. — Вы прошли уже всю галерею? — интересуется экскурсовод. — К сожалению, — пожимает плечами мистер Уэй. — Значит, как всегда напоследок оставили Маки, — улыбается Тайлер, кивая на знаменитое полотно. Мистер Уэй повторяет своё действие, прочищает горло и возобновляет рассказ про эту картину. Джош стоит в последних рядах, рядом с ним ютится Брендон, который тут же заметил изучающий взгляд своего друга, только был он направлен далеко не на произведение искусства, прибитое к стене, а на молодого экскурсовода, который стоял, прислонившись к стене и внимательно слушал рассказ профессора. Его руки были сложены на груди, отчего белое поло впивалось в плечи, облепляя руки. Джош тихо сглотнул, сжимая кепку в руках сильнее. — Интересно, насколько было бы романтично, — Брендон наклоняется к другу сзади, доставая губами до уха Джоша, начиная яростно шептать: — Если бы он разложил тебя прямо перед этой картиной, вдалбливаясь по самое основание… — Брендон намеревался продолжить, пока Джош не ударил парня прямо по лицу ладонью, отмахиваясь от него, как от назойливого комара, который жужжит прямо над ухом. — Уйди, Брендон, ты противный, — парень со смешком отстраняется, передразнивая Джоша. Джош поднимает глаза от пола, от своих грязных носков кед и сталкивается с чужими карими глазами, экскурсовод смотрит прямо на него, его улыбка становится лёгкой, она загорается на его лице, делая мягче, они соблюдают зрительный контакт около тридцати секунд, прежде чем он опять переводит взгляд на мистера Уэя, который уже заканчивал речь. — На этом всё, — мужчина разводит руками, некоторые студенты нетерпеливо топчутся на месте, ожидая слов, что они могут быть свободны. — Кто хочет, может ещё походить здесь, но, а так — все свободны. Каждый студент прощался с профессором и быстро двигался к выходу из галереи, Джош слегка задержался, всё ещё поедая взглядом экскурсовода галереи, пока Брендон не дёрнул его за руку, сказав, что их уже ждёт Эшли. — Да-да, — как-то отстранённо ответил Джош, вырываясь из хватки Ури, — мне просто нужно в туалет. Тайлер, услышав эти слова, поднял руку, указав в следующий коридор после этого зала, добавив: — И налево, — Джош сдержанно кивнул ему, отходя от Брендона, сказав, чтобы ждали его на улице. В картинной галерее было тихо. Парень вырулил в одинокий коридор и быстро нашёл нужную комнатку, с тихим скрипом отворив дверь, чувствуя ещё большую прохладу, заставляя кожу покрыться мурашками. Джош подошёл к зеркалу, проводя по лицу руками, а затем включил воду, набирая её в ладони, дабы сполоснуть лицо. Он проделал это несколько раз, прежде чем выйти из туалета. В том зале, где они были до этого, уже никого не осталось, кроме экскурсовода. Даже мистер Уэй успел уйти. — Понравилось? — спрашивает Тайлер, поворачиваясь к Джошу. Джош немного теряется и краснеет, выдавая: — Вы про…? — парень тут же добавляет, заставляя Дана смущаться ещё сильнее. — Я про картины, конечно, — на его лице растёт улыбка, заставляя щёки Джоша алеть и алеть. — Я не любитель искусства, — пожимает плечами Джош, заставляя Тайлера слегка нахмуриться. — Нет, я, конечно, учусь на факультете искусств, но моё направление музыка, никак не художество. — Хотя бы не солгали, — кивает Тайлер, опять кидая взгляд на картину Ван Гога. — Многие, чтобы не казаться необразованными или, что может быть хуже в современном обществе, не смыслящими в чём-то великом, будут говорить о том, как им нравится каждая картина в данной галерее. Говорить о том, как восхищаются картинами Ван Гога, Моне, Дали, зная лишь одну пятую всех их произведений. Не все великие были талантливы до конца, это стоит помнить, у каждого есть что-то, что им не удалось выполнить с той же безупречностью, что и прошлые работы. Джош внимал каждому слову, он делал пару шагов, останавливаясь рядом с Тайлером, который вновь повернулся к Макам. — Это самая непопулярная картина, вы ведь знаете? Джош медленно кивает, мистер Уэй сказал слишком много про это. — В ней нет ничего особенного, только то, что её написал великий Ван Гог, — Джош смотрит на несколько жёлтых цветков. — Но из неё в нашей галерее сделали такую ценность, словно эта картина висела в самом Лувре. Я, конечно, не тот ещё и ценитель искусства, но многое в нём понимаю, — Тайлер поворачивает голову к Джошу, тут же начиная скромно улыбаться. — Простите, меня иногда заносит, — он обтягивает своё поло и делает пару шагов от картины, направляясь в другой зал. — Вас, наверняка, уже заждались друзья. — Да, наверное, — мямлит тихо Джош, делая пару шагов к выходу из зала, на секунду замедляясь, бросая через плечо ещё один мимолётный взгляд на Маки, и быстро выходит из широкой комнаты, спеша к выходу.

***

Джош смущённо улыбается, когда оплачивает билет в картинную галерею их города, зная, что главным мотивом прийти сюда — далеко не слияние воедино с искусством. В его руке зажат стаканчик кофе, на белом плотном материале написано его имя чёрным маркером, парень даже рад, что сюда можно заходить с кофе, только у него на входе проверили, плотно ли закрыта крышка стаканчика. Джош сразу же минует два первых зала, останавливаясь в третьем, где был модернизм и парочка картин в стиле абстракционизма. Джош замедляет шаг, приближаясь к одной из них, делая глоток ещё горячего кофе. Он тратит субботнее утро на то, чтобы походить по картинной галерее, кому сказать — не поверят. Он присматривается к имени художницы, которое гордо заключено в рамочку: Сара Спитлер. Затем поднимает взгляд на саму картину, заметно морщась, видя перед собой лишь яркие всплески цветов. Он слегка выгибает бровь, снова глядя на имя с фамилией, а чуть ниже — название стиля: абстракционизм, и теперь Джош полностью понимает, почему мистер Уэй не задерживался в этом зале. — Она старается изобразить на этой картине хаос, беспорядок, дисбаланс, — Джош поворачивается, видя спешащую к нему девушку-экскурсовода. Парень хмурится, явно не думая, что он увидит её, а не Тайлера, сегодня же суббота. — Получилось на удивление правдоподобно, вы так не думаете? Джош качает головой и отпивает кофе, он молчит, а голубоглазая блондинка выжидательно ждёт его ответа, смотря на желтоволосого парня боковым зрением. — Не думаю, — откровенно отвечает Джош. — Я не вижу здесь скрытого смысла, — он пожимает плечами; стаканчик с кофе согревает его ладонь. Парень поворачивается к экскурсоводу: — Не подскажете, Тайлер сегодня работает? — Нет, — качает она головой и делает пару шагов от парня, уходя в другой зал, где были другие посетители. — Я не имею понятия, о ком Вы говорите. Джош остался стоять перед картиной Сары Спитлер, сжимая стаканчик с кофе сильнее, тяжко выдыхая.

***

Джош не верит в судьбу, и когда он в ту субботу пришёл в картинную галерею, а Тайлера там не оказалось, не вера Дана была полностью оправдана, поэтому он больше не пытался позволить своим мыслям вновь докопаться до Маков, до белой рубашки-поло и прикреплённого к ней бейджика с надписью: Тайлер Джозеф. Экскурсовод. Судьбы не существовало, поэтому Джош уверял себя не думать о картинной галерее, он никогда не питал любви к искусству на стенах, и даже не собирается этого делать, поэтому никаких Тайлеров Джозефов в его жизни существовать не может. Парень открывает свой ноутбук, тут же заходя на Фейсбук и печатая в поиске имя и фамилию: Тайлер Джозеф. Ему в ответ выдаёт тысячу незнакомцев с этим именем и этой фамилией, поэтому Джош решает поставить их город в поиск, и результат значительно сокращается, но нужного Тайлера Джозефа он не находит. Такие же дела обстоят с Твиттером и Инстаграмом. Никаких Тайлеров из картинной галереи, поэтому Джош устало откладывает ноутбук, проводя ладонью по лицу, тяжело выдыхая. Человек появился в его жизни лишь раз и уже смог заставить Джоша испытать шквал эмоций: от приятной симпатии к лёгкому потрясению, которое переворачивается в утомлённость. Утром следующего дня он целенаправленно шагает к аудитории, где проводятся лекции по истории искусств. Мистер Уэй привычно сидит за столом, перед его лицом ноутбук, он что-то внимательно читает и даже не поворачивает голову, когда Джош вошёл в аудиторию, но всё же реагирует, когда парень не привычно направился к своему месту, а двинулся к столу профессора, грузно опуская на него две ладони, опираясь на них, перенося половину веса; мышцы на руках напрягаются, а вены на предплечье вздуваются, Джош пилит взглядом мужчину, пока тот не поворачивает головы и, выгибая бровь, произносит: — Мистер Дан, — Джош пытается в это время найти в своей голове правильные мысли. — У вас сейчас не у меня пара. Но если вы по поводу той работы, то мистер Ури ко мне подходил и я… Он не успевает закончить, так как Джош не собирается выслушивать трёхчасовой монолог, поэтому вставляет свою реплику, тем самым нагло перебивая профессора: — Я по поводу картинной галереи, — он откашливается, мистер Уэй становится более заинтересованным, — точнее, по поводу экскурсовода, — Джош старается не покраснеть перед профессором, — Тайлер. Тайлер Джозеф, верно? Мужчина кивает, медленно, не отрывая глаз от студента. — Думаю, нагло с моей стороны интересоваться, но откуда Вы его знаете, сэр? — Джош сжимает челюсть, как будто боится того, что может услышать. — Я посещаю эту галерею уже несколько месяцев, этот молодой человек всегда там был, — пожимает плечами мистер Уэй, — он же работает там, вот и познакомились, он удивительно хорошо знает историю всех этих картин, — профессор был готов расписать каждую деталь их общения, но быстро замолкает, сам переходя к главному вопросу: — Но почему вы спрашиваете? Джош прячет взгляд, теперь он смотрит не на профессора, а на стол и его руки, пальцы застыли над тачпадом на ноутбуке, мистер Уэй выжидательно глядел на своего студента. — Я… — Джош вновь запинается. — Мне сказали, что там никаких Тайлеров Джозефов не работает. — Глупости, — сразу же отмахивает мистер Уэй, он хмурит тёмные брови и качает головой, волосы спадают с его плеч. — Я говорю: я столько времени посещал галерею, что за вздор, он… — Мне так сказали, — прерывает его Джош. — Во всяком случае: спасибо, профессор, — мужчина кивает, парень тут же разворачивается и семенит к выходу из аудитории, поправляя рюкзак, который висит на его одном плече. Он идёт по коридору к своей аудитории, пока на него не наскакивает Брендон, практически валя с ног и продолжает с ним путь, обнимая за плечо, что-то громко горланя. Джош пытается вырваться с его крепких объятий, но Ури только сильнее прижимает Дана к себе, ероша его ярко-жёлтые волосы и они вместе заходят в нужную аудиторию. — Ненавижу тебя, — отзывается Джош, и Брендон посылает ему воздушный поцелуй.

***

Джош думает о Маках, он вновь это делает, хотя заверил себя, что не будет. Он потирает сонные глаза, он пытается уснуть, его клонит в сон, но он все равно переворачивается на кровати, утыкаясь носом в тёплую примятую подушку и тяжко выдыхает. На часах почти четыре, ему кажется, что время над ним насмехается. Ближе к пяти ожидается рассвет, и Джош рад, что сегодня воскресенье, но в то же время он готов рвать и метать, потому что ночь воскресенья — это единственная ночь в неделе, когда он может поспать. Цветочное зарево его встречает из окна его спальни, едкие лучи солнца, они не такие яркие, как обычно это бывает поздним утром, они приятно скользят по лицу, растворяясь на коже, вся комната приобретает спокойный оттенок. Джош при таком освещении чувствует себя менее напряжно, он не вглядывается в каждую неровность в комнате, представляя, что это далеко не шкаф или одежда, он видит всю свою комнату и понимает, что здесь кроме него — никого нет. Парень встаёт с кровати, подходя к окну, выглядывая на пустующую улицу и открывает окно, ощущая утренний холодный воздух: он заставляет кожу покрыться мурашками, а самого парня поёжиться и быстро взять одеяло, закутываясь в него. Солнце медленно выглядывает из-за высоких домов, оно уныло скользит по белому одеялу, замирая на жёлтых кудрях Джоша, и тот вновь невольно вспоминает те пресловутые Маки, которые словно растут в его голове. На часах пять двадцать восемь, и Джош скидывает с себя одеяло, подходя к шкафу, надевая на себя уличную одежду. К шести утра его уже нет дома, его кроссовки отбивают своеобразный ритм, когда он мчится по лестнице вниз, гулким эхом отдаваясь по всему подъезду. В шесть утра на улице появляются редкие люди, что странно для утра воскресенья. К семи некоторые ранние пташки выползают на пробежку, открываются первые магазины и забегаловки: в руках у Джоша стаканчик с кофе, и к восьми утра он достигает картинной галереи, которая в воскресенье начинает работать лишь с девяти. Джош присаживается на скамью рядом и ждёт; его глаза слипаются, он уже жалеет о бессонной ночи и он надеется, что всё его ожидание не напрасно. Когда на часах девять, парень внимательно поднимает взгляд, смотря на каждого прохожего; он нервно покусывает крышку от стаканчика с кофе, его зеленовато-карие глаза дают странный отблеск на солнце, и его голова слегка кружится, когда он смотрит на приближающегося к картинной галерее парня. На нём белая рубашка поло, но не прицеплен бейджик, перед самыми дверьми он замирает. Джош подрывается с места. — Тайлер, — его слова срываются быстрее, чем он синтезирует их в своей голове. Тот поворачивается, его глаза слегка расширяются, когда он видит перед собой Джоша, но тут же на его губах появляется знакомая улыбка, он засовывает руки в карманы и выжидательно глядит на парня перед ним. — О, я помню тебя, — он улыбается. — Я пытался тебя найти, — судорожно выпаливает Джош, его руки сильно сжимают опустевший стаканчик, пальцы нервно стучат по картонке. — Это… — Тайлер пытается найти правильные слова, — пугает немного. Он начинает заметно нервничать, его взгляд чуть скосился в сторону картинной галереи, он переминается с ноги на ногу, кадык поднимается сначала вверх, а затем опускается вниз. Джош почти сразу же выпаливает: — Мне сказали, что в этой картинной галерее не знают Тайлеров, — он смотрит на парня внимательно, тот усмехается, но его улыбка также косит в другую сторону. — Это тебе Дженна сказала? — Джош даже не успевает кивнуть. — Это такая шутка, да, шутка. Джош чувствовал, что Тайлер врёт, он ощущал это буквально телом. — Да, ты не против, если я зайду с тобой? — взгляд Тайлера стекленеет. — Я не думаю, что это хорошая идея, — качает головой. — Почему? — Я не привык так начинать работу. — Как «так»? — не совсем понимает Джош. — Я просто зайду с тобой, в этом же нет ничего страшного. — Ладно! — кричит Тайлер чуть ли не на всю улицу, некоторые даже оборачиваются на двух шумящих парней. Тайлер вынимает руки из карманов, запуская в волосы, он оттягивает их, Джош буквально видит, как кожа на голове натягивается. — Я не работаю там, окей? Джош хмурит брови, его сонливость сняло как рукой, он внимательно глядит на Тайлера, который теряет свой взгляд, утыкаясь то в асфальт, то в розовую кофту Джоша, то на саму картинную галерею. — Зачем? — спрашивает Дан. — Мне нравится это, — на эмоциях выпаливает Тайлер, его слова спотыкаются друг о друга. — Я знаю о каждой картине побольше тех, кто там работает, я просто хочу доносить до людей свои мысли, но это сложно делать, когда ты никто, поэтому, — он достаёт из кармана штанов бейдж, на котором всё также красуется: Тайлер Джозеф. Экскурсовод, — вот, я делал это так. — Почему бы тебе не устроиться туда? — пожимает плечами Джош, пытаясь во всём разобраться. — У меня нет образования. Всё становится безумно ясно, Джош опускает голову, он теперь сам смотрит то на асфальт, то на белое поло, то на картинную галерею. Тайлер разводит руками, на его лице написано полное разочарование, уголки глаз покраснели, Джошу почти что стыдно за такое разоблачение с его стороны. — Ладно, — говорит Дан, — почему бы нам не пойти и не перекусить где-нибудь? — спрашивает он, Тайлер слегка улыбается. — Думаю, это хорошая идея.

***

Буквально днём Джош узнаёт, что у Тайлера нет дома, но это не мешает ему выглядеть более-менее опрятно на улице. Джош просто сказал о том, что сегодня у него была бессонная ночь и он до сих пор держится, и пока не упал лицом на стол или что-то типа этого. Тайлер поддерживает это смехом и как бы между строк вставляет, что он сам давным-давно не высыпался. — Что, бессонница? — интересуется Джош. — Нет, я не могу уснуть, кочуя с одного места к другому, — пожимает плечами Тайлер, отодвигая от себя пустой стакан, где на дне оставалась коричноватая жидкость и с едва заметным темноватым осадком. Джош выгибает бровь, ожидая продолжения. — Когда есть деньги, то сплю в мотелях, а так, — он пожимает плечами, не желая продолжать. — Я пытался найти тебя в социальных сетях, — продолжает тему Джош. — У меня нет телефона, — также обыденно отвечает Тайлер, как и о вопросе про место жительства, — так что меня и нет в социальных сетях. Джош сонно моргает, пытаясь впитать в себя произнесённое Тайлером. — Ты сейчас прямо здесь вырубишься, чел, — замечает парень, Джош тут же смущённо улыбается, подпирая кулаком щёку, подавляя зевок. — Мы можем пойти ко мне, — предлагает Джош, Тайлер недоверчиво косится на парня перед ним. — Ты уверен? — он сглатывает. — Ты меня не знаешь, — он качает головой, кусает губы, — всего два раза виделись. Джош встаёт с места, оставляя в счёте деньги и направляется к выходу из кафе, через плечо кидая парню: — Дело твоё, — он пожимает плечами и почти достигает двери, когда слышит, что Тайлер его догоняет, он смущённо прячет глаза, они вместе выходят на улицу и идут в сторону квартиры Джоша. — Надеюсь, ты не обчистишь меня, — смеётся Дан, когда они поднимаются наверх и парень уже достал ключи из кармана, дабы открыть входную дверь. — Будет слегка обидно, — он слышит смешок Тайлера позади себя. — Слегка? — спрашивает он. — Совсем каплю. Они ложатся вместе, Джош даже не закрывает окно в своей комнате, что приносит прохладный воздух с улицы. Дан практически сразу проваливается в сон, привычно зарываясь носом в подушку, начиная посапывать, пока Тайлер лежит на спине, скрестив руки на своей груди, он смотрит в натяжной потолок, слегка различая их отражение на нём. Он поворачивает голову, а затем поворачивается полностью, подложив руки под щёку, смотря прямо на засыпающего Джоша. С его уголка правого глаза легко, почти трепетно скатывается слеза, застывая на переносице, а затем летит вниз, впитываясь в белую наволочку, оставляя темноватый след от себя.

***

— В каждой из работ Дали есть либо его портрет, либо силуэт, — начинает как-то Тайлер, когда они сидят у Джоша в квартире поздно ночью, они сидят на кухне, Джош уминает третье мороженое, сидя на подоконнике, а рядом с Тайлером стынет чай, пока тот восседает на кухонной тумбе. У Джоша нет обеденного стола, но Тайлер не считает это странным. — Почему? — спрашивает Джош, облизывая ложку, на которой были остатки карамели со стенок мороженого. — Он был типа самовлюблённым или что? — интересуется Джош, Тайлер покачивает ногой и берёт в руки горячий чай — от него всё ещё отходит пар. — Художникам надо как-то выделяться, — пожимает плечами Тайлер, — они все хотели оставить что-то о себе. Кто как действовал, — он делает глоток. — Дали, кстати, сказал себя замуровать в музее его имени. — После смерти, я надеюсь? — немного осторожно спрашивает парень, Тайлер фыркает. — Эй, ну откуда я знаю этих художников! — он замолкает, отправляя в рот следующую ложку. — А ты, кстати, рисуешь? Тайлер смотрит в соседнюю стену, он обжигает пальцы о горячую кружку, слегка морщит нос, и отставляет её обратно на тумбу, на его подушечках пальцев остаются красные отпечатки. Он поворачивает голову, прочищает горло, смотря прямо на Джоша. — Моя сестра рисовала, — говорит он, его глаза становятся стеклянными. — Она рисовала и постоянно дарила мне картины, они были такими восхитительными, Джош, словно она собирала в себе всех великих художников мира. — Рисовала? — уточнил Джош; мороженое в банке превращалось в коктейль. Тайлер кивает, он обхватывает тумбу, сжимая на ней руки до побеления на костяшках, опускает голову, а затем поднимает, качая ею, словно пытаясь избавиться от ненужных мыслей. — Да, ей нельзя больше рисовать, — Джош хмурит брови, плотная морщинка залегла между ними, — говорят, что ей это вредит, говорят, что я ей вредил. Все родственники говорили, что это я ей рассказывал о спятивших художниках, поэтому она сделала то же самое, чтобы привлечь к себе внимание, — Тайлер срывается на шепот, он больше не смотрит на Джоша. — Что она сделала, Тайлер? — Она пыталась убить себя, — Джоша пробирает дрожь на этих словах, он видит мурашки, что застыли на его руках. — Я говорил ей, что Ван Гог умер в тридцать семь, он застрелился. Она любила Ван Гога, её комната была в его цветах, в его палитре. Джош встаёт с подоконника и быстро преодолевает расстояние между ним и Тайлером, он опускает руки по обе стороны от тела парня, затем убирая одну руку с тумбы, осторожно приподнимает чужой подбородок, заглядывая в глаза, легко качая головой, отчего ярко-жёлтые кудри приходят в лёгкий беспорядок. — Ты как Маки из галереи, — шепчет Тайлер, глядя сначала на его волосы, а затем опускаясь к лицу. — Я сомневаюсь даже, что они — искусство. Вот ты, — Джош слушает его заворожённо, внемлет каждое его слово, чувствуя, что он своими речами полосует его как кистью с краской на кончике, — ты — искусство, Джош. Настоящий шедевр. Джош, не отдавая себе отчёта, подаётся вперёд, врезаясь сухими, сладкими от мороженого с карамелью губами в чужие, тут же проводя по ним языком, с удовлетворением ощущая, как рот Тайлера приоткрывается и он тут же позволяет себе вторгнуться в него глубже, проходя своим языком по зубам, сплетаясь с другим языком, впитывая в себя. Они целуются на кухне ночью, руки Джоша сжимают чужую талию, они прижимаются друг к другу всё сильнее и сильнее. Тайлер позволяет себе укусить нижнюю губу Джоша, оттянув её, впиваясь крепче зубами, заставляя Дана слегка застонать и вновь приблизиться к губам Тайлера, заново целуя. Джош отстраняется, прижимается лбом ко лбу Тайлера, потираясь кончиками носов, Джош дышит тяжело, он выдыхает, чувствуя, как его дыхание сбивается ещё в лёгких, и он переспрашивает тот же вопрос: — Ну, а ты рисуешь? — Я бы нарисовал на тебе различные картины, — шепчет в ответ Тайлер, он легко выгибается и вновь целует Джоша.

***

— Ты уже нашёл себя? — спрашивает Тайлер, когда они вместе идут из мотеля, где были вещи последнего. Они направляются в квартиру Джоша, у Тайлера совсем немного вещей. — В смысле? — спрашивает Дан, он поворачивает голову, второй рюкзак Джозефа сползает с его плеч и он тут же торопится его поправить. — Тебе двадцать? — Двадцать один, — хмыкает Джош, — по крайне мере, скоро. — Многие люди в двадцать или в двадцать один уже находят себя в какой-то сфере деятельности, — продолжает Тайлер. — Ты учишься на факультете искусств, но… — О, сейчас будет ещё одна философски-рассудительная речь, — выдыхает Джош, запрокидывая голову, Джозеф слегка смеётся. — Но ты почти не интересуешься искусством, — всё же заканчивает Тайлер своё предложение. — Моя область — музыка, — пожимает плечами Джош. — Тем не менее, у тебя нет дома инструментов. — Мне не хватает на барабаны, — также просто продолжает Дан, — я ещё всё успею. — Но, если нет? — интересуется Тайлер. Джош открывает подъездную дверь и заходит во внутрь, подходя к лестнице — их лифт который месяц сломан. — Что ты имеешь в виду? — Джош даже не поворачивает головы. — То, что завтра меня может ждать пиздец? Или даже через пару часов? Никто от этого не застрахован, но пока я жив, я могу думать, что всё успею. Иначе, что ещё делать? Никто не живёт одним днём. Они заходят в квартиру, Джош сваливает вещи Тайлера прямо в проходе в коридоре, обхватывая парня за талию, пригвождая к стене, улыбаясь, проходясь языком по губам, а затем по чужим. — Какой-нибудь факт? — Тайлер постоянно рассказывал рандомные факты о художниках, а Джош привык к этому настолько, что сам начинал спрашивать о них. — Ван Гог начал рисовать лишь в двадцать семь, — произносит Тайлер, когда губы Джоша опустились на тонкую шею, прикусывая кожу, спускаясь ниже, к воротничку от поло. — А ты мне говоришь о найти себя, — хмыкает Джош в шею, на пару секунд отстраняясь. — Никогда не поздно, слышишь? Тайлер кивает и в то же время охает, чувствуя укус прямо под сонной артерией, запрокидывая голову так сильно, что ему показалось, что он услышал хруст шейных позвонков. Они перемещаются в спальню.

***

Тайлер купил краски, он купил столько красок, что у Джоша разбегаются глаза, когда он видит их. Они раскладывают кучу листов прямо в гостиной, Джош улыбается, смотря, как сосредоточено Джозеф проверяет каждую, смотрит её цвет, он в таком восторге, что Джош тоже. В их гостиной полный беспорядок и хаос, теперь Джош понимает ту картину Сары Спитлер из картинной галереи, в этом есть что-то особенное, каждый мазок, он в себе что-то содержит. На щеках у Тайлера красная краска, а у Джоша синяя, если их смешать, то получится грязный цвет. Они тратят всё воскресенье на то, чтобы смешивать цвета, находя нечто новое. Их гостиная в полной разрухе, они засыпают прямо на диване, где остаются пятна краски. Ночью они просыпаются из-за неудобной позы, Джош начинает ворочаться, поэтому Тайлер сонно моргает несколько раз и говорит, что им лучше переместиться в спальню. На кровати сон не приходит так скоро. Они лежат друг напротив друга, Тайлер поднимает ладонь и проводит ею по щеке, где остался мазок синей краски. — Ты никогда не думал сделать что-то такое, чтобы тебя все запомнили? — спрашивает Джозеф. — Конечно, думал, — отвечает Джош. — Кто не думал? — Многие люди становятся запоминающимися только после смерти, — говорит Тайлер, — некоторые совершают её только для того, чтобы их запомнили. — А ты? — спрашивает Джош. — Я бы тоже так сделал, — соглашается сам с собой парень, по коже Джоша идут мурашки. — А ты? — Я, — он облизывает пересохшие губы, — я не знаю, не уверен, хочу ли я умирать сейчас. — А если сделать смерть красивой? — спрашивает Тайлер. — Я не тот, кто романтизует смерть и прочее дерьмо, — честно признаётся Джош, — смерть не может быть красивой: ею могут восхищаться или презирать и ненавидеть, но она некрасивая. Тайлер не думает, что Джош прав, но кивает головой и пытается упасть в сон.

***

В понедельник, как только Джош приходит с пар, его встречает у порога, как верный пёс, Тайлер, он ведёт его в гостиную, крепко обхватив ладонь, переплетая пальцы — знак доверия. Там всё ещё разложены листы, но теперь чистые, новые. — Я хочу нарисовать на тебе картины, — говорит Тайлер, в его глазах маниакальный блеск. Джош раздевается до трусов, но Тайлер говорит снимать и нижнее бельё. Джош перед парнем совсем нагой, он ложится на бумагу спиной, Тайлер смешивает краски и начинает выводить штрих за штрихом на теле Дана. — Я хочу разрисовать тебя всего, — признаётся он, Джош не совсем против, только в его желудке пусто. — Хорошо, — одними губами произносит Дан, закрывая глаза, чувствуя, как его щекочет прохладная кисть. Они молчат какое-то время, пока Джош вновь не находит новые вопросы, касающиеся Тайлера. — Почему ты не со своей семьёй? — спрашивает он. — Это из-за сестры? — Да, — он отвечает сразу же, без утайки. — Они считали, что я болен. — Болен? — переспрашивает Джош и сдавленно хихикает, когда кисть проходится по рёбрам. — Щекотно. — Помешан, — поправляет себя же Тайлер. — И это ненормально. — Ты не виноват в том, что случилось, — пытается подбодрить Джош парня. — Не совсем точно, — Джош приоткрывает один глаз, смотря на сосредоточенное лицо Джозефа. — В этом есть моя вина, я не оспариваю. Они сказали, чтобы моей ноги больше не было в их доме, поэтому мне пришлось уехать. Они молчат какое-то время, пока Джош не выдаёт: — Это даже жестоко. Когда кисть опускается ниже, достигая паха, Джош немного елозит на месте. — Может возникнуть проблема, когда ты рисуешь здесь, — он приподнимает бёдра, намекая на свой встающий член. Рука Тайлера тут же ложится на него, заставляя Джоша сдавленно охнуть. — Ты, видимо, можешь помочь, — голос ломается, рука опускается и поднимается, заставляя Джоша откинуть голову на листы, ударяясь затылком о пол. Тайлер с ним соглашается, и когда Джош достиг оргазма, то кисть на его паху не предоставляет дискомфорта, как это было до этого. Вся передняя часть через два часа изрисована, Джош видит цветы на своих ногах и интересуется, чьи это картины. — Ты — шедевр, — лишь говорит Тайлер, он во все глаза разглядывает Джоша. — Я могу воссоздать на тебе Лувр, но это Ван Гог, я должен был это сделать, — Тайлер просит Джоша сесть, он переходит на его спину. — Твои волосы, — говорит он, скользя кисточкой по шее, — это Маки, тебе не хватает двух красных. Он рисует несколько часов, неустанно повторяя, что он шедевр, Джош начинает себя чувствовать неудобно, понимая, что на его груди разразилась Звёздная Ночь, он осматривает свои руки, они в ярких цветах, он похож на всю картинную галерею. Они заканчивают тогда, когда на часах почти ночь, глаза Джоша слипаются, а Тайлер спрашивает: — Хочешь воды? — Джош не видит в этом подвоха и просто кивает, ощущая всё ещё пустой желудок, он облизывает губы, они хотя бы не в краске, когда в комнату вплывает Тайлер со стаканом воды. — Я бы ещё поел чего-нибудь, — Джош стоит на листах бумаги, которые уже далеко не белые. Джош слегка морщит нос от незнакомого запаха, который ударил в его ноздри, но опустошает стакан, тут же слыша тихое тайлеровское: — Прости, — вид у Тайлера побитый, он смотрит на него из-под низа, почти сразу же опускает взгляд. — Но смерть может быть красивой. — Что? — Джош почти сразу хватается за шею, чувствуя, что он, видимо, выпил что-то не то. — Цианид калия. — Что?! — вскрикивает Дан. — Откуда ты взял его?! Тайлер! Что ты наделал?! — в его глазах слёзы, он падает на испачканные листы бумаги. — Что ты наделал? — в его голосе рыдания, слёзы размазывают краску на щеках. — Десять минут, — прискорбно сообщает Тайлер, он опускается на колени рядом с Джошем, желая того обнять, но Джош лишь отталкивает парня и тот ударяется спиной о диван, шипя от боли. — Не трогай меня! — кричит в истерике Джош, сжимая свои жёлтые волосы. Тайлер остаётся на этом месте, он смотрит на Джоша и плачет, качая головой, стакан лежит на листах, боком, Джош тоже падает на спину и переворачивается на бок, почти срываясь на крик. — Ты больной, — шипит Джош. — Твоя семья правильно говорила. Ты болен, Тайлер. — Я тоже убью себя, — уверяет его Джозеф. — В этом случае — всё будет красиво. — Я тебя ненавижу, — голос Джоша становится сиплым. — Я люблю тебя, — отзывается Тайлер. Джош кричит, ему становится хуже с каждой минутой. — Будь проклят тот день, когда я встретил тебя, — его глаза полны ненависти к бывшему любовнику и нынешнему отравителю. — Я счастлив, — по щекам Тайлера катятся слёзы. — Мы с тобой прославимся, — обещает Тайлер, подползая к нему на коленях, хватая за руки. — Не трогай меня! — кричит Джош, пытаясь вырвать руку. — Ты больной! Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! Он умирает раньше, чем Тайлер думал. Тайлер не думал также, что найти яд в их современном мире окажется так легко, стоит лишь зайти в интернет на сайт, где не отслеживается ай-пи адрес. Все намного легче в этом мире. Тайлер с восхищением смотрит на тело Джоша, что расположилось на листах. Тайлер протягивает руку и закрывает его веки, заканчивая свою картину. Это его шедевр. Тайлер уходит в спальню, где затянута петля и стоит стул.