В ночи

Лайла вскакивает, когда дверь в комнату вышибают, и тут же замирает, смотря на гитариста. Растрепавшиеся во все стороны русые волосы, к которым девушке так и хочется прикоснуться, в карих глазах отражается плохо прикрытая злость, вот только из-за чего и на что злится?.. Попятилась, когда парень шагнул к ней. Таким Лайла видела его крайней редко, бывало, так, чаще по работе. Что-то ей подсказывало, что и в этот раз, но.. будто это не все? Да, возможно. Ещё пара шагов и рыжеволосая чуть ли не вплотную прижата к стенке, а Феликс нависает сверху, смотрит, словно затуманенным взглядом. И не поймёшь, что там, злость, или... Лайла широко раскрывает глаза, словно не веря, когда чужие губы касаются ее в мягком, но властном поцелуе, неумело отвечает, прижимается ближе и зарывается рукой в мягкие волосы парня. Злость медленно отступает, на ее место приходит страсть, перемешанная с любовью, захватывающая с ещё большей силой. Феликс подхватывает Лайлу на руки и несёт в гостиную, где аккуратно кладёт на диван, но выбраться из крепких рук не даёт. Лайле и не хочется. Снова поцелуй, обжигающий, с нотками собственности. Будто говорит ей, что она принадлежит ему и только ему. Спускается к шее, обжигая кожу дыханием, целует и покусывает, оставляя отметины и в некоторых местах малиновые засосы, от чего девушка краснеет и закрывает глаза, тяжело дыша. Не вырывается, доверчиво жмётся ближе и неуверенно целует, словно в ответ, ключицы Феликса, тонкими пальчиками спуская футболку пониже. Затем уже при помощи кареглазого, футболку откидывают куда-то за пределы дивана. Лайла тяжело и прерывисто дышит, инстинктивно прикрывается, когда гитарист срывает с девицы кофту, только более нежно, стараясь вреда не причинить. Откидывает к футболке и наклоняется, смотря в глаза, чей цвет был похож на небо в жаркий летний день, но тут же мог измениться, преобразиться во что-то другое. Улыбается и на секунду прижимается к губам в поцелуе, затем спускаясь к груди и убирая руки. Лайолла совсем раскраснелась и задрожала, когда тёплый язык коснулся соска, целуя и иногда покусывая, после переходя дорожкой из поцелуев к другому, проделывая все то же. Парень слегка сжал сосок зубами и оттянул, любуясь реакцией. Рыжие волосы растрепались, некоторые пряди попали на лицо, а в комнате, светлой лишь на половину, да и то - от ночника, их цвет становился таким.. тёплым? Девушка закрыла глаза, краснея и кусая губы, тихо постанывала, но не пошло, скорее эротично. Тихо шептала его имя. Прекрасное зрелище, которое определено нравилось. Однако одну лишь страсть он точно не испытывал. Было что-то ещё, что-то очень тёплое, и он безошибочно знал, что именно. Отпустив сосок, провёл по нему языком, словно извиняясь. Мягко и нежно целует грудь, чтобы затем резко перейти во что-то более грубое, оставляя засосы. Знак того, что она его. Только его. Не отдаст. — Ах... — с губ сорвался все такой же тихий, но уже более слышный стон. Парень улыбнулся, погладив любимую по животу. Руки коснулись юбки, но Феликс не стал делать что-либо ещё, будто спрашивая, можно ли? Впрочем, уже через пару секунд юбка, как и его джинсы, полетела к остальным вещам. Видимо, на это разрешения спрашивать не стал, уж слишком много сделал до этого. Наклонился поближе к лицу девушки и нежно поцеловал. Лайла неуверенно ответила на поцелуй, поддаваясь на встречу, но Феликс резко отстранился и приблизился к уху, опаляя горячим дыханием кожу, спросил тихо и хрипло: — Можно? Рука заскользила по груди и животу, спускаясь ниже, к нижнему белью, будто намекая. Осторожно провёл рукой и Лайолла охнула, тихо простонав и слегка выгнувшись. Ответ сам напрашивался, но гитарист ждал. Рыжая нежно коснулась щеки, и улыбнувшись, закрыла глаза, прошептав что-то о согласии. Феликс избавился от оставшейся одежды, наблюдая, как на лице девушки вновь проступает румянец и она отворачивается, лишь иногда поглядывая. Приблизившись вплотную, парень накрыл ее губы своими в поцелуе и медленно вошел внутрь, на этом пока остановившись и давая время привыкнуть. Лайла тихо охнула в поцелуй от несильной боли, слегка прикусил губу гитариста, но тот не обратил внимания, отстранившись и утешающе поглаживая ее по плечу. Когда рыжеволосая немного оправилась, снова заливаясь краской, Феликс начал медленное движение, которое постепенно ускорялось. Лайолла раскраснелась ещё сильнее, когда груди коснулись руки любимого, легонько сжимая и поглаживая, тихо постанывала, кусая губы, будто боясь, что ее услышат. Крепко сжимала плед, что покрывал диван, но гитарист лёгким рывком переместил ее руки к себе на спину и совсем приблизившись к лицу, нежно поцеловал. Закрывая глаза и уже более уверенно отвечая на поцелуй, рыжеволосая постепенно убирала стеснение куда-нибудь подальше, но румянец на ее щеках предательски выдавал ее временами. Комната наполнилась прерывистыми вздохами, а гитарист двигался все быстрее и быстрее, с каждый движением увеличивая темп и вжимая девушку в мягкий плед, путаясь в бесчисленных поцелуях и тихих стонах Лайлы, чьи руки уже слегка царапали спину парня, прижимаясь как можно ближе, будто боясь отпустить. Феликс смотрел на рыжеволосую затуманенным взглядом. Вот она, перед ним, такая родная и любимая. Его Лайолла, его и только его. От этих мыслей сносило крышу, и гитарист вновь целовал девушку, что так доверчиво прижималась к нему и отвечала на его действия со всеми чувствами, что только были. Спустя ещё пару толчков, Феликс крепко прижал к себе Лайлу и прерывисто выдохнул, кончив. Девушка тихо охнула, краснея и прижимаясь ближе, нежно обняв возлюбленного. Лайолла помнит, как ее поднимают на руки, обнимая, и куда-то несут. Помнит, как кладут на мягкую кровать, ложась рядышком и заботливо укрывают одеялом, а тёплые и столь родные руки медленно гладят ее по голове. После всего, что было, рыжеволосую практически сразу начало клонить в сон, но кажется, она все ещё не спала. Феликс склонился к ней, тихо-тихо, но слышно, прошептав: — Как-то раз я уже говорил тебе, но, возможно, не так, как стоило бы, — начинает он, виновато, но мягко улыбаясь и заботливо убирая со лба Лайлы прядь волос, — Я люблю тебя. Я очень люблю тебя, моя родная, — шепчет тихо-тихо, склонившись к ушку. Гитарист не извиняется, нет, он лишь тихо признаётся. Признаётся в своей любви, но с целой гаммой чувств и эмоций. А Лайла хоть и не видит его лица, но точно знает, что искренне, будто слышит что-то такое, чего никогда-никогда не услышать обычным слухом. Она будто слышит сердцем, так и есть, наверное. Тянется к нему, шепча что-то о том, что тоже его очень любит, а ещё, что завтра утром принесёт ему кофе в постель и ещё что-то о вкусненьком. Доверчиво обнимает и прижимается щекой к груди, улыбаясь во сне, а Феликс тихо радуется счастью. И ещё одному, кого сейчас так нежно обнимает в ответ, засыпая.