Безумие

All my days this night So real but it’s not. Just draw me some smile And then I will die. Все мои дни этой ночью Так реальны, но это не так. Просто нарисуй мне улыбку И затем я умру. paramoldah'11 — insane.

      Жизнь Таро Ямада никогда не отличалась оригинальностью. Он был обыкновенным подростком, даже слишком обыкновенным в сравнении с другими такими же. Ему было плевать, насколько никчемной была его жизнь, сколько лайков у него в соцсетях и сколько девиц хотели бы побывать в его постели вечером. Ему нравилось, что его считали странным, ему нравилось думать, что он выше всей этой бессмысленной параши, от которой тащились все люди вокруг. Он сходил с ума от мысли, что отсутствие желания быть как все делает его особенным. Иногда он представлял, как подходит и хладнокровно вгоняет нож в висок каждого надоедливого одноклассника. Без скрежета зубов, сбитых костяшек и насмешливых ухмылок. И ударяет, ударяет, пока от их пустых голов не останется кровавое месиво, ебучая каша. Понимание того, что он может сделать это в любой момент, как хочет и когда захочет, не оглядываясь на абсурдность этой мечты, успокаивало его. Таро выдыхал и терпел, отталкивая тьму внутри на задний план. Для того, чтобы поймать нужный момент нужно просто подождать. А это он как раз-таки и умел делать лучше всего.       Временами он задумывался, что же такое есть у других, чего нет у него. Что-то, что вселяет надежду на лучшее, приносит счастье — одним словом, скука. Что-то, что убивает, сводит с ума, раздрабливает здравый смысл на мелкие кусочки — религия его жизни, чёрт её дери. Вера, надежда, любовь — иллюзорны, чтобы так легко на них вестись. Для него они значат лишь пустой звук. Представляют собой приманку для слабаков, в которую вложено слишком много пафоса. Все эти громкие вещи делают людей зависимыми, а зависимость это слабость. Чувства — самый худший наркотик. Эмоции — болезнь. Нахуй их.       Вот только у жизни на него были особенные планы. Она определённо решила посмеяться над ним, сыграв злую шутку. Обвела его вокруг пальца, как наивного дурака и словно сказала при этом: «На, жри за мной дерьмо, братишка. Ты итак все проебал». Только вот это оказалось не смешно.       В тот день, самый первый день начала учебного года, он, как прилежный-мать-его мальчик, шел в школу. В глазах окружающих он всегда был именно таким. Скромным, вежливым, всегда готовым прийти на помощь. День казался даже слишком жизнерадостным, заставлял оглядываться по сторонам и наслаждаться пением птиц и запахом цветущей сакуры, а ведь он никогда не был романтиком. Ему не хотелось думать ни о чем, только о том, как он придет домой, поднимется в свою комнату, врубит музыку, ляжет на кровать и будет пялиться в потолок до того момента, пока мать или отец, а то и сука-сестрица не начнут ломиться в дверь, призывая его спуститься на ужин. Он почти предвкушал, как будет рассматривать по-больничному белый потолок, и, увлекшись, впечатался в какую-то девку. От неожиданности уж было хотел буркнуть что-то нелицеприятное, но, чёрт, угораздило его в этот раз поднять взгляд. И он буквально слетел с катушек. Будь проклята его рассеянность. Будь проклят тот день.       Он встретился глазами с двумя чёрными дырами, которые буквально засосали его в свою бездну и заразили своим безумием. Медленно, стараясь растянуть мгновение и оставить его в памяти, пробежал взглядом по всему профилю девушки, то и дело останавливаясь на тонких запястьях, длинных ресницах, ямочке на левой щеке… Этот образ ты ещё сто раз будешь прокручивать у себя в голове. Это и есть любовь, о которой вы так сладко говорите? Ты в дерьме, Ямада. Радуйся, блять.       С этого дня каждый час, каждая его минута была наполнена болью. Вся наша жизнь это боль. Мы сами того не замечая, стремимся к страданиям. Но ведь это глупо. Почему нельзя изменить прошлое? Почему нельзя вернуть все назад? Почему нельзя предостеречь себя от последствий? Это ужасно, это отвратительно, это больно. Чем он заслужил эту пытку?       Она словно преследовала его, она издевалась над ним — та девушка оказывалась там же, где он. Таро не мог избавиться от неё ни ночью, ни днём. Парень не мог вздохнуть полной грудью, не мог вернуть былые времена. Он больше не мог наслаждаться тем, что нравилось ему раньше. Его тошнило.       Его знобило.       Он дрожал.       Аяно. Ее имя — Аяно Аиши. Он случайно узнал его, когда Будо Масуто рассказывал ему о некой Аяно Аиши, вступившей в Клуб Боевых искусств два дня назад. От этого имени так и веет безумием. Она словно болезнь. Аяно — его одержимость.       Будо говорил, что она милая. Смешно. А ведь Таро и не задумывался, что она может понравиться кому-то ещё. И в этот миг его накрыло. Он всегда старался избегать этого чувства пустоты, а может даже и прилива горячего потока, что накрывает тебя с головой. Перед глазами появляется красная пелена, и ты ничего не видишь, кроме объекта твоего нескончаемого гнева. Он умел контролировать себя, был человеком разумным, здравомыслящим. Это было доселе не знакомое ему чувство. Было. В прошлой жизни, целую вечность назад. Когда люди в ярости, полны гнева, они не понимают, что делают. Они могут запросто причинить увечья человеку… Вот это и пугает. И он не понимал, что он делал. Просто бил, как давно мечтал. Выплеснул наружу весь свой гнев, всю боль. Попадал туда, куда достанет, без разбора: в нос, в ребра, в переносицу… Таро чувствовал отпор. Масуто оправдывал свой статус самого сильного ученика старшей школы, хотя Ямада до этого момента считал, что Будо всего лишь позер, пересмотревший фильмы про Брюса Ли* — сколько они дрались: минуту, пять, десять? — не столь важно, ведь он прижал его к полу:       — Что ты, твою мать, творишь, Таро?        Он не знал. Он, чёрт возьми, не знал, что с ним происходит. Не понимал. Он не привык прислушиваться к внутреннему голосу, ведь так легче — врать самому себе. Это легче, сжимать зубы в бессильной злобе, тонуть в собственной никчемности.       Ничтожество. Мусор. Не достоин. Ее.       — Не достоин… — хрип. Плевок на холодный кафель.       — Мудак. — бормочет Будо вместо прощания и уходит, втоптав лицом в его собственное безумие. Оставляя его подыхать в нем.       Он закричал. Он забил кулаками по кафелю, окрашенному липкой кровью, сбивая костяшки в месиво:       — Когда же это закончится? Я ни в чем не виноват. Я этого не заслужил!       В сотый раз он представил свою смерть. Он жил и грезил этим. Это было его воздухом, это бежало по венам, смешиваясь с нутром. Его некому спасти — решит он сделать шаг в пропасть, никто даже пальцем не шевельнет. Не догонит, не прошепчет одними губами, замертво цепляясь за рукав, это банальное «останься». То, что так нужно было Ханне Бейкер**, как чертов воздух. И он останется, потому что будет хоть одна единственная причина — Аяно, потому что он слабак, и ему остается только проигрывать эту картину в сотый раз: он умирает, буквально выблевывает свои внутренности, а она плачет. Плачет и держит его за голову, гладит его. Шепчет неразборчивые слова, такие ненужные, такие убивающие:       Ялюблютебяялюблюуслышьменяуслышьпожалуйстауслышь.       Сука.       Поднимается на шатающихся ногах, придерживаясь за стену. Сгибает пальцы и тут же шипит — боль в костяшках даёт о себе знать. Аяно красивая девушка, а значит не обделена вниманием парней. Надо было что-либо предпринять. И срочно. Ямада принимает первое в своей жизни самостоятельное решение: действовать.       Всю дорогу домой он лихорадочно продумывает план действий. В его голове было два более-менее выполнимых пути: либо действовать решительно и сразу сказать Аяно о своих чувствах, либо «аккуратно» подгрохивать ее поклонников. В силу своей скромной натуры в амурных делах, первый пункт казался практически невыполнимым и невозможным. Второй же слишком рискованным. У него была не самая прекрасная физическая форма, но это вполне поправимо.       Внезапно пришло осознание. Оглушительно ударило его по голове так, что потемнело в глазах. Он не убийца. О чем он думает? Никогда Ямада не чувствовал себя таким опустошенным, словно вывернутым наизнанку. Весь мир неожиданно встал с головы на ноги. Нет, он не будет калечить и, Господи, убивать. Лёгкий выход, как же. Да скорее Сам Дьявол явится к нему в спальню, если обычный неудачник Таро думает, что всё сойдёт ему с рук. Что он достигнет желаемого, не прилагая никаких усилий. Пф, всего-то, грохнуть пару человек. Да он за всю жизнь не отмоется.       На смену растерянности и минутной слабости пришла ярость. Снова. Тягучая, долгожданная, спасительная. Все они не достойны идеальной Аяно даже больше, чем он. Они — грязь под ногтями. Они не достойны пребывания с ней в одной комнате, они не должны дышать одним воздухом, они не достойны жизни на ебучей Земле. И похеру, что с ним будет, что он одним решением поставит крест на своём дальнейшем благополучии. Плевать, главное, чтобы никто другой не тянул к Аиши свои грязные, потные ручонки. Не очернил ее, не выжег на молочной коже позорное клеймо. Чьей-то, не его. Он не может допустить этого, какова бы ни была цена.       Всю ночь парень провёл в раздумьях дальнейших шагов. Что ему делать? Как поступить? Он уже всё решил, вот только… кто? Кто положил глаз на его Аяно? Этим он и решил заняться — узнать, кто эти «счастливчики».       — Эту гаденькую улыбочку я видела лет так в десять, когда ты скинул с качелей Осану-чан. Она тогда ещё сломала руку и неистово орала, что я начала уж было волноваться за сохранность своих ушных перепонок. — всю идиллию разрушила его младшая сестра, Ханако Ямада, по совместительству мелкая-капризная-ревнивая сука, которая всегда прерывает его в самый ответственный момент, будь это лихорадочный быстрый перепих или просто мысли. Влажные, движущиеся картинки, заставляющие судорожно вдыхать воздух через нос, чувствовать чертов жар. Он сглотнул. — Признавайся, что ты задумал?       — Ничего, чтобы тебя касалось. — огрызнулся он. — Свали.       — Почему это? — ехидно ухмыльнулась девушка. — Кажется, это и мой дом тоже… или ты забыл?       — Свали. Из. Моей. Комнаты. — яд, в чистом виде. Вдох через нос. Главное не сорваться, не сегодня. — Или мамочке не понравится красочная история о похождениях шлюшки Ханако***. И она поверит, не сомневайся.       — Ублюдок. — оглушительный хлопок дверью, что отдался ноющей болью где-то в районе затылка.       Медленный выдох. Спокойно, Ямада, ничего не случилось. Однако любая мелочь, даже самая привычная, готова заставить его рвать и метать, крушить. Мстить. Потом, он займется этим потом — сейчас не время. Главное Аяно, остальное не важно.       Всю следующую неделю он наблюдал. Внимательно, стараясь не пропустить ни одну мелочь, которая может в итоге обернуться до охуения значимой. Как на зло, Аиши редко маячила в его поле зрения. Только иногда проходила мимо, оставив после себя в воздухе ноты напряжения.       Но в среду, заворачивая в очередной коридор, он наконец-то получил хоть какой-то прогресс — в районе Бойцовского Клуба ее остановил один из, по видимому, его членов. Они вежливо поклонились друг другу, и Аяно одарила его снисходительной улыбкой. Вроде бы, простая формальность, проявление тошнотворной вежливости, но парню не помешало приметить несколько деталей, которые выдавали недоухожера с головой: вмиг покрасневшие щеки и тупой влюбленный взгляд, что он послал в сторону его Аяно. С трудом подавив невольно подступившую к горлу рвоту, Таро быстро спрятался обратно за угол, стараясь расслышать обрывки разговора:       — Аяно…книга…ты забыла на скамейке во внутреннем дворике школы… — мямлил парень с весьма, как он успел разглядеть, пидорской прической.       — О, спасибо…не знаю, как тебя зовут… — слышалось со стороны Аиши.       — …прости… — нервный смех, заставивший Таро поморщиться. — …меня… Джюку Рен.       Для Таро этой информации было достаточно. Джюку Рен**** его первая жертва. Три дня он ходил и собирал информацию о нем, следил за ним исподтишка, чтобы убедиться, правильны ли его догадки. И они оказались верны — этот парень так и вился возле Аяно, доставая своей псевдодружбой. В понедельник он решил наведаться в Клуб Боевых искусств, чтобы понаблюдать за ним и оценить его физические способности. В дверях он столкнулся с Масуто, и план созрел у него в голове после того, как тот, не церемонясь, бросил вопрос ему в лоб:       — Чего тебе надо?       — Я хотел извиниться. — восстановить «дружбу» с Будо было нужно, а главное выгодно для него. Так он может, не напрягаясь, выведать нужную информацию о Рене. — Извини меня, я дерьмо и был неправ. Просто… это так сложно. Я будто нахожусь под давлением со всех сторон, так что извини, что сорвался на тебе.       — Ладно. — лицо парня тут же озарила лучезарная улыбка. Тупица. — Я прощу тебя, Таро Ямада, если ты заглянешь в наш «Бойцовский клуб».       Все складывалось как нельзя удачно, будто фортуна неожиданно решила подлизать все свои грехи, повернувшись к нему лицом, и он согласился, проходя следом за Будо в помещение.       Понаблюдав от силы полчаса за тренировкой клуба, — на которой, кстати говоря, не было Аиши, — он решился задать вопрос, за ответом на который он, собственно, сюда и пришёл.       — А этот парень, хм, Джюку Рен, кажется…он вообще справляется? Как я вижу, не очень.       Не видя скрытого смысла в поставленном вопросе, душка-Масута не помедлил с ответом:       — Не очень. Он новый член клуба, да и самый слабенький. Даже ты бы его уложил.       Ямада хмыкнул. То, что надо.       — Ага, спасибо за комплимент. Оставлю тебя, ещё надо в магазин зайти.       И поспешно вышел, стараясь хорошо продумать сам метод… «устранения соперника». Ничего дельного на ум не приходило, пока на следующий день он не проследил за ним. Когда перед первым уроком Джюку шел в школьный туалет на первом этаже, решение пришло само собой. Он действовал на автомате — бесшумно подобрался, зажал рот рукой и силой втащил в помещение.       Неожиданность бывает полезной штукой — Рен не успел опомниться и от шока даже не сопротивлялся. Таро со всей возможной силой бросил жертву на пол, и та хорошенько приложилась затылком о кафель туалета, сквозь пропахшего мочей. Эта вонь не давала сосредоточиться: она царапала лёгкие, словно умоляя передумать, давая последний шанс. Таро не слушал — он был в ярости и в предвкушении. Пути назад нет.       — Что-о ты д-делаешь? — голос Джюку дрожал, глаза лихорадочно бегали по комнате в поисках спасения. Тот словно почувствовал угрозу, волнами исходящую от него. — Это шутка т-такая?       — Мне бы тоже хотелось, чтобы это было шуткой. Но это реальность. — несколько шагов в направлении Рена, и Ямада схватил того за волосы, ногтями впиваясь в повязку на голове, царапнув кожу на затылке. До боли потянул назад так, что кожа на шее натянулась и из глотки послышался судорожный всхлип. — Последнее слово перед смертью?..       Вдох, — глаза парня расширились от животного ужаса — и долгожданные слёзы брызнули из глаз, стекали по шее и попадали в воротник. С грохотом открыв кабинку, Таро потянул его за собой, наклоняя над унитазом. Подняв его голову, парень в последний раз заглянул в глаза, которые блестели от слез и опухли, но пока сохраняли живой блеск. Замахнулся и ударил Рена лбом о бачок унитаза, — послышался крик, который тут же был приглушен — Ямада окунул несчастного головой в унитаз. Джюку бился. Бился до последних сил, словно утопающий, пытался ухватиться за любую спасительную ниточку. Брыкался, бил руками по унитазу и стенкам кабинки, захлебывался, и когда Таро чуть приподнимал его над водой, закашливался. Но было глупо надеяться на спасение — последняя судорога и тело навсегда замерло. Унизительная смерть. Тут же раздалась оглушительная трель звонка.       Парень прислушался к себе. Что он чувствовал в данный момент? Сожаление? Нет. Не было абсолютно ничего, будто всё, что происходит, в порядке вещей. Не было даже банальной жалости, только ледяное равнодушие. И пустота. Сплошное ничего. Так же преспокойно убрал тело — благо, выход был недалеко, а в коридорах также никого не наблюдалось — и поплелся домой. Чтобы не возникло никаких подозрений, конечно же: сегодня его вообще не было в школе.       Через неделю он вновь решил преступить к своей проблеме. Идя по коридору, он слышал шепотки. Они преследовали его везде: возле шкафчиков, в кафетерии, в классной комнате… Это сводило с ума, напоминало, что он сделал, не давало ему забыть. Совесть. Такое противное чувство. Возможно, у того парня было бы прекрасное будущее. У него были свои мечты, планы. Он бы испытал сладость поцелуев, прелесть секса. Испробовал бы все интересные ему блюда, прыгнул с парашюта… Теперь не сможет. Благодаря ему.       Почему. Он. Чувствует. Себя. Виноватым?       Но ведь ещё забавнее было то, что разговаривали не о Джюку-куне, а о девушках. Об Осане, о той ветреной девушке из Клуба Готовки, о высокомерной сучке Кизане… Вот только он их и пальцем не тронул. «Жертвы… Убийцу не нашли… Полиция говорит, что убийца среди нас…»       Даже ближе, чем ты думаешь.       Из-за событий в школе было сложно продвинуться дальше. Полиция приезжала с допросами чуть ли ни каждый день, школа была под тотальным контролем: обыскивались все сумки, патрульные дежурили и пытались найти хоть одну зацепку. Всю прошлую неделю все были словно на взводе, но наконец-то на время можно расслабиться. Идя на физкультуру, которая стояла в расписании последней, Ямада заметил какое-то движение сбоку. Остановился, нагнулся, будто хотел завязать шнурки, и медленно повернул голову влево. Около женских душевых стоял Рюто Иппонго***** из компьютерного клуба. Они раньше общались и пару раз тусовались вместе. Ну и что ему понадобилось от душевых? Таро распрямился и пошёл в сторону Рюто-куна, напрочь забыв о ненавистной ему физ-ре. Однако, не пройдя и половину пути, он вздрогнул — из душевых неожиданно выплыла Аяно с характерными красными пятнами по лицу. Она была зла: сжимала свои маленькие кулачки и быстрой, нервной походкой направилась в сторону учебного здания. На мгновение замявшись, Иппонго тут же последовал за ней, на ходу выкрикивая её имя. Идиот. Разве не видно, что сейчас лучше не трогать Аиши?       Таро такое поведение насторожило и весь следующий день он решил последить за своим знакомым. Первую половину он вел себя обычно и непримечательно, что Ямада уж было решил оставить эту затею, но в последний момент заметил, что остальное время Рюто следил. Следил за Аяно Аиши. Поднимите руки, кто удивлён. Чаще всего люди забывают о такой штуке, как личное пространство. Личное пространство имеется у каждого человека, и каждый определяет свои границы, где человек может почувствовать себя свободнее и увереннее. Личная территория должна быть недоступна для посторонних. Но некоторые люди стирают эти самые границы, подсматривают за чужой жизнью и делают ее невыносимой, а иногда и всеобщим достоянием. Это ужасно, но люди не хотят понять насколько. Ебаные сталкеры. Впрочем, он сам является им… и только он может следить за свой девушкой. Будущей. Таро всегда добивается желаемого.       Он не хотел делить Аяно, даже в такой степени, поэтому в срочном порядке решил действовать, не особо задумываясь о последствиях. На следующий день перед походом в школу, он взял с собой перчатки из ванны, нож из кухни и завернул всё в разные пакеты, положив вглубь сумки. Хоть пачкать руки и не хотелось, но это было единственным самым быстрым способом устранения. Из-за нетерпения и предвкушения предстоящего убийства, Таро пришел чуть раньше остальных учеников, сменил обувь и стал дожидаться прихода Иппонго возле главного входа, нетерпеливо поглядывая на часы.       На часах было 7.05, когда старшеклассники начали потихоньку подтягиваться на занятия. Вежливо кивая мимо проходившим, Ямада выискивал нужную макушку среди учащихся. Так и не найдя Рюку и раздраженно хмыкнув, он уж было решил в срочном времени заняться разработкой очередного плана, как заметил того, кого прождал такое долгое время, понуро плёвшегося сзади.       — Привет, — медленно произнес Таро, подойдя ближе, и согнулся в вежливом поклоне. Он внимательно оглядел Иппонго с ног до головы и заметил, что у того не было привычной алой повязки на голове. — Что… случилось?       Парень вздрогнул и поднял свои темные глаза, подозрительно вперившись в него взглядом. Видимо, не найдя ничего интересного, облегченно вздохнул:       — Хм. Понимаешь, вчера вечером я потерял свою повязку… — он вдруг покраснел и быстро протараторил, — Я чувствую себя голым без своей банданы… но я нигде не могу найти её!       — Жаль, но, — ох, как ему было не жаль. Все складывалось просто ахуенно, что можно было подумать, что это очередная шутка судьбы. — может поищем ее вместе? До уроков еще далеко, примерно полтора часа.       — О, ты серьезно? Господи, спасибо! — и искренне улыбнулся, сверкая глазами. Весьма опрометчиво, но, видимо, ему реально хреново без своей банданы.       Они направились в сторону душевых в полном молчании. Если Рюто Иппонго это слегка напрягало, то Таро наоборот чувствовал себя на пике счастья и с трудом сдерживал торжествующую улыбку. Это было странно, но в тоже время великолепно. Теперь он точно был уверен в своей удаче.       — Давай разделимся? — предложил он Рюто. — Так будет быстрее.       — Хорошо. Я пойду в сторону спортзала, а ты поищи здесь. — согласился тот, словно прочитав его мысли. Надо же, сам подставил себя. В который, блять, раз.       В ответ Ямада коротко кивнул и скрылся за душевыми. Подождал, пока красноволосый парень скроется из виду, и быстро зашел внутрь. Стремительно забежал, едва не подскользнувшись на скользком полу, и ринулся к своему шкафчику, достал принадлежности для аферы и оставил сумку внутри. Кое-как натянул перчатки, беря нож дрожащей рукой. Теперь нужно действовать бдительно и осторожно: во-первых, жертва может заметить его раньше, чем требуется; во-вторых, кто-то незадачливый может спалить его с окон или крыши. Червячок сомнения предательски шевельнулся внутри, взбираясь ближе к мозгу и нашептывал ему, что это плохая идея. Не делай этого, чувак, не делай. Ведь потом снова будешь жалеть, разрушая свое сознание по кусочку, раз за разом.       Пошел к черту.       Только этого ему не хватало.       Медленно вышел и прижался спиной к стенам здания. Крался, как позорная крыса, чуть прикусывая губу, надеясь, что отрезвит. Не отрезвляет. И страх, неуверенность неприятным комом сворачиваются в груди. Вздыхает и прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Это опасно, очень рискованно. Еще крепче сжимает в руке орудие и уверенным шагом идет к спортивному залу. Быстро — боится, что передумает. Замешкается, оплошает. И за несколько секунд сокращает расстояние, втыкает нож куда-то ниже ребер. Со стороны Рюто слышится противный булькающий звук, и тело с глухим стуком падает на землю лицом вниз. Делает движение вниз, доходя до пупка, чтоб наверняка, и с чавканьем вытаскивает нож из еще теплой плоти. Багровое пятно расползается по зеленой траве, лижет носки его туфель. Его трясет, сердце отбивает бешеный ритм, лоб покрывается холодным потом. Вытирает нож о форму умершего — ему все равно нечего терять. Стоит в оцепенении и не может двинуться ни на сантиметр. Сколько стоит? Он теряет счет времени, упрямо отгоняя мысли о том, что же он натворил. Звенит звонок. Вздрагивает, вцепляется в постепенно холодеющую руку, и волочит труп в сторону мусоросжигателя. Если закрыть глаза, то можно представить, что он жив. Дышит. Что имеет чувства, разум и эмоции. Это же не сложно — представлять. Успокаивать себя, выдавать желаемое за действительное.       — Что за… — вдруг парень делает несколько шагов навстречу далекому размытому силуэту и срывается с обрыва здравомыслия. И в очередной раз не верит своим глазам. Он узнал ее. Буквально секунду назад он мог поклясться, что ему показалось. Что это наваждение, игра затуманенного разума. Что он откроет глаза и ничего не будет.       Но, черт возьми, это реальность. Аморальная, грязная, на которую люди так любят закрывать глаза и не обращать внимания. Поморгал несколько раз, чтобы убедиться в ней. Ничего не изменилось: буквально в десяти-пятнадцати шагах от него шла та самая Аяно Аиши, волоча за собой мешок, откуда равномерно капала кровь.       Кап-кап.       Кап.       Те же самые чёрные волосы, та же молочного цвета кожа, те же тонкие запястья — глядишь переломаются, стоит надавить на них. Вот только безумный блеск глаз, заляпанная форма и разводы чего-то красно-бордового на лице сбивали всю картину. И вряд ли это был вишневый сок.       И Ямада истерично рассмеялся, привлекая к себе внимание. Это безумие. Чистой воды оно:       — Я окончательно ахуею, если ты это для меня сделала. — и выжидательно-вопросительно посмотрел на девушку, подходя ближе и оставляя мысли о том, что было бы лучше поскорее спрятать труп, где-то вдалеке. Сейчас это было неважно. Испуг и тупое отчаяние на лице девушки, сменились настороженностью и неверием, и она нерешительно кивнула. — Ирония, неправда ли? Кажется, мы сами себя обманули.       Смешок. Шаг.       Ещё один. Ближе.       Он сам просто не мог поверить своему счастью. Что он сейчас не проснется и это не окажется очередным сном. Несбыточной мечтой. Что реальность не ударит его в очередной раз.       И вот, он уже стоит вплотную к девушке, вдыхает ее запах. Такой родной. Он даже был лучше, чем Таро мог себе представить, хоть и смешивался с другим — отвратительным и терпким. Вытягивает руку, касаясь тёмных волос. Такие же шелковистые, какими и кажутся. Притягивает к себе и утыкается в них носом. И слова — ненужные и неуместные — срываются с губ:       — Моя Аяно. Как же я долго ждал, ты и представить себе не можешь. Никому тебя не отдам. Никому и никогда, ты слышишь?       И впивается в сладкие губы, урывая долгожданный поцелуй. Настойчиво и требовательно, окончательно изголодавшись. Боже, это восхитительно. Практически так же, как и он представлял. Запускает руку в волосы и слегка оттягивает их. Пытается продлить короткое мгновение и сделать его вечным в своей памяти. Оно и будет вечным.       Навсегда.       Давай же, захлебывайся кровью. Посмотри на их израненные руки, слипшиеся от крови волосы. Посмотри им в глаза. Они счастливы. И больше их никто не остановит.       Два психа нашли друг друга. Что может быть прекрасней?