Больничная Койка:Дигноз - Смерть

Когда-то холодные глаза, с нерушимой уверенностью и возможно даже превосходством, теперь закрыты. Даже если ещё есть надежда вновь увидеть их, то она совершенно мизерная. Приборы противно пикают, слово отсчитывая сколько осталось жить этим темным глазам, принадлежащим человеку со столь же темной и мрачной душой. Многочисленные иголки воткнутые в вены на его руках и кучи прилепленных индикатаров ему бы точно не понравились. "Следы останутся, как будто я нарик какой-то" недовольно прошипел бы он, своим глубоким и бархатистым баритоном, одним своим звуком сводящий с ума и заставляющий идти за ним, словно змея за дудкой. Тонкие запястья и длинные пальцы, будто созданные для игры на музыкальных инструментах, хотя никогда их не касались, безвольно лежат на белой, больничной койке и не спешат шевелиться. Все признаки указывают на то что пациент скорее мертв чем жив. Дверь, раздражающего,режущего глаза, молочного цвета, открывается чуть слышно скрипнув. В палате шторы распахнуты, а створки окна чуть приоткрытым, впуская в душные кремовые стены хоть чуточку воздуха, что бы разбавить уже начавшийся клубится здесь запах приближающейся смерти. Парень, одетый в статный костюм, но без пиджака и галстука, кажется почти домашним со своими лохматыми волосами, цвета корицы или шоколада. Белый халат на его плечах кажется чем-то неправильныйм, потусторонним и лишним, но в то же время важным и совершено обычным атрибутом среди этого писка аппаратов и неприятных стен, режущих взор. Аккуратно прикрыв дверь, парень неуверенно, но в тоже время абсолютно спокойно делает несколько шагов и пересекает комнату, садясь на стул около койки. Глаза, которые при входе в палату были бирюзовыми и светлыми, резко темнееют, преобретая темно-зеленый цвет, отдающий сталью. Губы растягиваются в подобии улыбки, больше похожей на болезненый оскал. Бережно взяв в руку тонкое запястье он с болью смотрит как белая, словно бумага кожа пациента, выглядит на его чуть смуглой с ровным коричневатым оттенком. Прикоснувшись губами поочередно к каждому из бледных и ледяных пальцев губами, он все же смахивает собравщиееся в глазах слезы и шепчет с кривой улыбкой. — Привет... –  на секунду замирая, он закусывает губу и выслушивается в тишину, нарушаймую лишь пиканьем надоедливых приборов. Ответ он не ждет, но каждый раз приходя сюда, парень замирает после приветствия, в ожидании ехидного смешка либо язвительной улыбочки. — Я скучаю, Леви. – все так же тихо шепчет парень, утыкаясь лицом в ладонь мужчины. — Все говорят что ты умрешь и опускают руки, а я как дурак продолжаю сюда приходить. Ты ведь слышишь меня, да? Так ответь, почему ты так поступаешь. Ты же сильный, да? Сильнее всех... – слезы начинают катится по скулам парня, и тот с истеричным смешком замолкает. Тишина угнерает. Он давно научился абстрагироватся от окружающей его суеты, боли и несчастий. Ему это просто не надо. Для него существовал его собственный мирок с умной и чуть отстраненной сестрой. Подругой семьи, свихнувшейся на разных эксперементах. А ещё в этом мире был он. Леви Аккерман, часть его души, холодный, не испытывающий эмоций, иногда грубый, но такой любимый. Без него вся жизнь казалась пустой, рутинной и бесполезной. А он, глупый мальчишка, который этому Леви в сыновья годиться. Эрен всегда приходил домой зная что его любовь будет встречена со снисходительной улыбкой, но не будет безответной. А теперь, когда Леви лежит в этих чертовых четырех стенах все кажется пустым, неправильным. Вдруг приборы начинают пищать быстрее, будто ускоряя свой ход, а ладонь в руке Эрена едва заметно дергается. Парень резко поднимает голову и неверяще смотрит на то как веки над угольными глазами все же приподнимаются. — Леви? Ты меня слышишь? – почти кричит Эрен, заставляя мужчину чуть скривится. — Сни...ми эту дрянь. – едва слышно и хрипло шепчет слабым голосом  Леви, взглядом указывая на маску. Одним движением сорвав "дрянь" Эрен приподнимается и хочет кинутся к двери за врачем, но Леви слабо удерживает его и качает головой. —Эрен...я хочу сказать свои последние слова с тобой на едине.– парень с ужасом смотрит на него, но послушно садится не замечая что по его лицу катятся соленые слезы, оставляя мокрые дорожки. — Эрен, я люблю тебя. Хочу что бы ты знал. Я никому и никогда этого не говорил. Я люблю тебя. Это будут мои последнии слова перед тем как уйти. – Джагер всхлипывает, а потом вытерев лицо отвечает, чуть наклонившись. — Я тоже люблю тебя, Леви. Никого не любил так и не буду любить.– он аккуратно касается мертвенно бледных губ мужчины. Этот поцелуй навсегда будет грузом на его сердце. Боль, соленые слезы и смерть смещаются в этом простом казалось бы касании губ, но они теперь его вечные спутники. — Прости, что был так холоден. И прощай.– постепенно затихающий голос Леви кажеться набатом бьет в ушах, а последняя слеза скатывается из закрывшихся уже навсегда глаз. Рука, ещё несколько секунд назад сжимавщая его ладонь, не давая уйти, обмякает. Эти слезы останутся вечными ведь друг другу сердца искалечили. Мир Эрена разбился на части, разлетевшись в дребезги. Душераздирающий крик сопровождается длинным писком аппаратуры. В его медецинской карте напишут что это был Леви Аккерман, тридцать лет. Диагноз: Рак головного мозга.