Ленивое утро

      Яркие солнечные лучи пробиваются сквозь неплотно задёрнутые шторы в квартиру Юрия Плисецкого.       Да, как только ему исполнилось восемнадцать, он первым делом нашёл себе квартиру. Скромную. Крошечную. Чертовски тесную. Но его собственную, а это главное.       Очнувшись ото сна, Юра понимает, что снова спал сидя. Задремал во время просмотра какого-то фильма? Пора бы с этим завязывать: спина всегда отчаянно болит от долгого соприкосновения со спинкой дивана с жёстким деревянным каркасом.       Но — стоп! — ощущение на этот раз совсем иное. Он чувствует, что его окутывает странное, особенное тепло, улавливает аромат крепкого кофе и лосьона после бритья, и горячее дыхание у себя на макушке.       И вспоминает.       Они смотрели какой-то малобюджетный слэшер, хохоча над ним до колик в животе. Отабек в шутку усадил его себе на колени, "чтобы он не испугался". Ледяной Тигр России уж точно не испугался бы какого-то дешёвого ужастика и уже хотел было возмутиться, однако решил подыграть. Изобразив нечто вроде истеричного вопля, он откинулся Отабеку на грудь, крепче прижимаясь к нему.       — Я буду защищать Вас, миледи.       — Ну просто рыцарь в сияющих доспехах, блин, — Юра несильно шлёпнул его по руке, в глубине души не желая высвобождаться из объятий.       А Отабек не хотел отпускать его. И не отпустил.       Юрий вновь закрывает глаза, наслаждаясь моментом: вряд ли подобное повторится.       Окружающие не устают повторять, что они очень мило смотрятся вместе и что они прекрасная пара. Отабек же продолжает настаивать, что они просто друзья.       Юра хотел бы иметь достаточно мужества, чтобы изменить его мнение. Несколько случайно брошенных слов, прикосновений, чуточку флирта — этого ему мало. Теперь — слишком мало.       Он слышит его голос.       — Юра, ты прекрасен.       Плисецкий не поднимает головы. Он давно жаждал услышать от него подобное и пытается собраться с духом, чтобы ответить что-нибудь такое, чтобы они наконец стали чем-то большим, чем «просто друзьями». Слово «друзья» раздражает его уже почти до боли, оно словно кинжал, пробивший рёбра.       Голос только что проснувшегося Отабека, хриплый и мягкий, даёт ему надежду на то, что подходящий день настал. Есть шанс всё изменить.       — Мм?       — Но ты напускал слюней мне на рубашку.