Сильный и независимый

Лаббок цокнул языком. — Все так полюбили этого Сусаноо, — заворчал он. — Он украл у меня моё место! — Лабо, — возразила Майн, — место шута пожизненно твоё. "Вообще-то, я про место возле Надженды, но тебе об этом знать необязательно", — мрачно подумал он. Скрипнула дверь, и на пороге появился очаровательный котёнок. — Это же детёныш пумы Марг! — воскликнула Майн. — Ась? Лаббок взглянул на комочек шерсти, запрыгнувший на диван возле ног Майн, и в его душе поднялось святое чувство, заложенное во всех, чьи сердца не представляют собой кусок столетнего бутерброда, и этим чувством было умиление. — Ой Боже, прелесть-то какая-а-а... ! — запищал он с совершенно дебильной улыбкой на лице и с поблёскивающими от навернувшихся слёз глазами. Котёнок, которого Лабо поспешно схватил под мыхи, выпал в не менее глубокий осадок, чем остальные находящиеся в комнате люди (кроме Су, разумеется). Тацуми выпучил глаза так, что они чуть не вывалились в тарелку с сашими, а вот сама сашими из его рта как раз выпала. — Э-э-э... Я и не знал, что он любит кошек... Так любит, — пробормотал он. — Лабо у нас личность многогранная и нежная, — немного невпопад ответила Леоне. А Лаббок поднёс котёнка к самому лицу и, чуть не плача, потёрся об него щекой, а потом прижал к груди, не переставая голосить: — Какой же ты хорошенький! Самое лучшее существо в мире, Господи, какая же прелесть! Котёнка, должно быть, напугал стук человеческого сердца, и он спрыгнул ему на колени, намереваясь давить на тапок, но парень был бдителен и не собирался так просто отпускать то, что принесло ему столько щенячьей радости. — Ну да, прости, чуть не раздавил тебя! И он начал обеими руками увлечённо чухать котёнка везде, где только позволяла кошачья физиология, не переставая при этом издавать такие звуки, как будто этот котёнок сначала зашёл к нему в голову и надёжно спрятал от него мозг. Майн медленно отсела подальше, как от чумного и, словно в замедленной съёмке, принялась-таки за свой торт с совершенно пришибленым видом. Акаме, не быстрее, чем она, встала, подошла к другу и потрогала его лоб. — Жара нет, — объявила она, — но он явно болен. Глубоко. Бросив на котёнка последний взгляд, в котором читалось искреннее сочувствие, она вернулась на своё место. Животинка поначалу пыталась всеми силами вырваться из рук захватчика, но вскоре поняла, что это бесполезно, и просто решила переждать такую бурю эмоций, осторожно подмяв под себя лапы на коленях у Лабо. Вскоре его восклицания стихли, он только периодически издавал такое: "О-о-у...", которое вызывало у остальных смешки, когда котёнок, вконец разомлевший от бесконечный поглаживаний и почёсываний, подставлял животик или начинал мурлыкать. — Вот, никто меня, кроме тебя, не любит...— нежно ворковал он. — Какое прекрасное заявление, — озадачилась Леоне, — а мы тут типа просто мимо проходили. Что Лаббок, разумеется, проигнорировал. Его мир сейчас сузился до размеров собственных коленей, поэтому слова других людей и люди в принципе его совершенно не заботили. Он уделял этому котёнку всё своё внимание, он выплёскивал на несчастного детёныша всю свою невысказанную любовь, он просто-напросто готов был отдать ему своё сердце, лишь бы пушистик никогда не покидал его. Надженда хмыкнула. — Интересно, куда делась Челси? Тут Лаббок озадаченно отшатнулся от котика — того внезапно окружило облачко дыма, весу на коленях прибавилось, а когда дымок рассеялся, то он залился пунцом, потому что в ногах у него сидела Челси, сложив руки и голову на его бёдрах, и насмешливо на него пялилась! Лаббок заорал так, словно проснулся в постели с мужиком. Гостиная взорвалась диким хохотом. Челси, заливаясь слезами, от греха подальше немножко отползла от парня, и не зря, потому что от испуга и неожиданности он замахал всеми конечностями, не переставая вопить, словно пожарная сирена. В конце концов он с ногами вскочил на кресло и, задыхаясь, стал тыкать в сторону Челси пальцем со словами: — Ты... Ты... Ты!... — за чем последовала череда многозначительных угрожающих жестов. Неспособная встать Челси каталась по полу от смеха, у остальных тоже началась истерика (кроме Су, разумеется). В общем, товарищи ещё очень долго припоминали ему этот случай, а сам он пару дней практиковался в прожигании дыры в Челси взглядом, пока не устал злиться. И, разумеется, никто больше не сомневался, что же подарить ему на день Рождения. Едва проснувшись, Лаббок обнаружил себя заживо погребённым в огромной куче различных игрушечных котов.