По кусочкам

Была какая-то особенная прелесть в свиданиях по прилёту. Речь не о самом факте встречи после долгой разлуки, а о том продолжительном маршруте от аэропорта до квартиры, включающим в себя осмотр окрестностей на машине, поход в Хортонс и короткую прогулку по парку в центре Торонто. Тороно, поправлял Жан-Жак, говори по-канадски, Юра. Даже не тянулся его поцеловать, только дотрагивался рукой до его бедра и мягко сжимал, невозмутимо глядя на дорогу. Юра бездумно переключал радиостанции, чтобы не совершить глупость и не посмотреть на него, рискуя плюнуть на всё и ляпнуть что-то между «Джей-Джей, поехали домой» и «хочу отсосать тебе, пока ты за рулём». В кафе немножко отпускало. Жан-Жак раздавал тупые улыбки направо и налево, чудом очаровывая официанток, Юра же несильно пинал его в лодыжку, и тот сразу прекращал, возвращая к нему всё своё внимание. Они обсуждали последние события, новости, касающиеся преимущественно спорта, перескакивали на тему семьи, и тут-то Юра застывал. Жан-Жак продолжал есть и нагло пионерить еду из тарелки Юры, приговаривая «вчера сестрёнка изображала тебя на льду, ты бы это видел, я думал, со смеху помру, потом ко мне на шею кинулась, пришлось кружить» и всякую прочую ерунду, которую Юра зачем-то представлял и подпирал щеку кулаком, умиляясь. Через мгновение Жан-Жак неизменно все портил: — Братишка меня за просмотром порнухи застукал, я еле успел на паузу поставить. Юра, а давай снимем хоум-видео, можно без лиц, я буду смотреть и... — Ебанулся? — очень тихо спросил Юра, раздумывая, чего хотел больше: дать оплеуху или убрать крошку хлеба с его нижней губы. — Подумай, сколько просмотров мы наберём... — Жан-Жак в итоге убрал крошку сам, шире расставил ноги так, чтобы соприкасались их коленки и одарил таким взглядом, что все возмущения вырубились на корню. — Меня по татуировкам могут узнать, так что в видео в основном будешь фигурировать ты. — Хочешь, чтобы меня видели голым? — Юра давно привык к подобным откровениям, Жан-Жак сломал этот барьер своей исключительной пошлостью. — Могу задействовать только твою попку, — Жан-Жак вовсю строил планы. — Хотя очень хотелось бы вовлечь и твой рот. Какой же ты извращенец, думал Юра, засматриваясь на его губы. Поцелуй меня, думал Юра, жадно следя за каждым движением этих губ. О Боже господи поцелуй меня, думал Юра, переводя взгляд на его глаза. — Если забыть о выкладке в интернет, — осторожно начал Юра. — То над видео можно подумать. Жан-Жак сглотнул и подозвал официантку, попросить счёт. Юра, тщательно следя за своей походкой, добрался до машины, едва не сбив кого-то с ног и вместо привычного «куда блядь прешь» услышав извинения. О, эти канадцы. С ними недалеко и в фиалку преобразиться, забыв о своей толстокожести. Юра забывал уже сейчас, больше не реагируя на прозвища Жан-Жака с его этими цветочками, феечками, принцессами. Юра вяло огрызался и млел от мимолетных прикосновений. Жан-Жак кратко погладил его по щеке, поцеловал в скулу и отстранился, делая вид, что слишком занят дорогой. За мной повторяет, думал Юра и щурился. Когда у них только-только завертелось, Юра беспощадно играл с Жан-Жаком, то покрывая матом, то внезапно улыбаясь его очередной шутке. То подпускал его ближе, то советовал ему съебаться с поля зрения. Более опытный в любовных делах Жан-Жак терялся, догадывался, но все равно поддавался. А потом раз — и по уши. Юра тоже где-то в тот же момент понял, что игры кончились, когда они спрятались в пустом коридоре и впервые поцеловались. Юре казалось, что все зашло слишком далеко. И Юре хотелось ещё дальше. Они обменялись номерами телефонов, списывались чаще, чем нужно, созванивались по поводу и без, и если раньше Юра побаивался наличия отношений в принципе, то на то время совершенно позабыл о страхах и неловкости, потому что Жан-Жак умел встряхнуть, разговорить его без необходимости выхода из зоны комфорта. Предлагал: — Пошли на хоккей, Юра? Там очень круто! И спортсмены друг друга клюшками пиздят, прямо как ты любишь. Только одевайся не слишком тепло. Как почему? А как я тебя согревать буду? — Придурок, — качал головой Юра, не в силах подавить тупую улыбку. Порой Жан-Жак смещал акцент. — Не хочешь в клуб, Юра? Сегодня там крутая группа выступает. Не бзди, моя знакомая и без очереди пропустит и даже денег не возьмёт. Дальше он начинал говорить о группе, а Юра спотыкался на упоминании безликой знакомой и успевал думать обо всем нехорошем, сразу соглашаясь. Знакомая оказывалась администратором клуба, симпатичная и фигуристая. Юра оставлял их пообщаться, сбегая в уборную, выходил в холл, идя против природы и отвечая тусклой взаимностью на внимание заинтересовавшегося в нем парня. А таких было много, Жан-Жак ещё в начале их знакомства говорил. Парень не успевал и приблизиться, как Жан-Жак тотчас возникал перед Юрой, кивая в сторону танцпола. Юра проходил мимо Жан-Жака, бросая высокомерный взгляд на лишившуюся королевского внимания знакомую и точно зная, что тому парню Жан-Жак глазами сказал что-то примерно в том же духе. — Больше не отходи от меня, — велел он, а Юра в ответ податливо прижимался спиной к его груди, стоя у барной стойки. Приревновал его к бабе, а сам заставил его думать, будто к ревности побудили именно его. Юра тащился с собственной власти и весь вечер смотрел только на Жан-Жака, на него одного, сглаживая повреждённое эго, а ночью позволяя вытворять с собой все, что вздумается. Юра потёр бёдра друг о друга, не заметив толком, что радио притихло, поковырялся в телефоне, полистал ленту инстаграма, уже готовый пожаловаться на надоевшую тишину. Как раз в этот миг Жан-Жак заорал, коротко и громко, отчего Юра выронил телефон под сидение и едва не лишился сердца. — ЕБАНАТ, БЛЯДЬ! — завопил Юра, заметив телефон, на который снималась сцена. — Дай сюда, придурок! Придурок плакал от смеха и умудрялся бороться с краснющим от злости Юрой за рулём. Убью гада, обещался Юра, пока смотрел видео со шкодливой рожей ни с чего вскрикнувшего Леруа и со своей реакцией на этот пиздец. Прикол на ровном месте. Обхохочешься. Хотя лица у обоих хороши: что у него — испуганное до усрачки, что у Жан-Жака — при самом крике. — Это не смешно, понял? Вот хрен тебе, а не хоум-видео. Жан-Жак ни капельки не расстроился, продолжая лыбиться. — Ладно. — Ладно? — Мало ли, кому в руки мой телефон попадёт. Да и, — он сделал паузу. — Негоже тебе в таком сниматься. Наконец-то. Быстро же раскололся. Юра разулыбался, истолковав Жан-Жака по-своему и не ошибся. Не хочет он, чтоб Юру голым кто-то видел. Даже если никогда не поймут, что это тот самый Юра. — А ты жадный, Джей-Джей. — Почему это? Меня можешь снять. Я толстовку накину, чтоб татуировок не было видно. Рукой поработаю. Вот сволочь какая. — Я тебе поработаю, — угрожающе протянул Юра. — Животное. — Кто из нас ещё жадина, Юра? Ну я, дальше что? Юра закатывал глаза и старался не смотреть в хитрющие серо-синие. Заебали твои знакомые с сиськами, бесит твоя популярность в твоём ебаном Торонто, выруби свою громкость, прекрати хвастать своим телом, завязывай хвастать своим членом, кончай свою клоунаду, все и так знают, что ты придурок, почему никто не в курсе, что ты мой придурок, что ты хрен кому достанешься, пока я этого не захочу, что я хрен кому ещё достанусь, кроме тебя, дебила такого, который на первом свидании засмотрелся так, что врезался в дерево. Хорошо ещё, не машиной. Вот Юра тогда уржался. — Что смешного? — спросил Жан-Жак, остановившись на светофоре. — У тебя на лице, — нашёлся Юра. — Да не там, дай сам уберу. Жан-Жак оторвался от зеркала, наклонился в сторону Юры так доверчиво, что тот не удержался, погладив его лицо обеими ладонями, прежде чем поцеловать. Поцелуи с Жан-Жаком всегда такие — крышесносные. Хоть на колени к нему перелезай, лишь бы ближе. Или как сейчас, после обычного чмока в губы сиди и наблюдай, как он отворачивается, надевает обратно очки и давит на газ. А сердцу так хорошо и сладко после этого поцелуя, будто мёдом обмазали. Жан-Жак снова просунул руку между бёдер Юры, легонько сжал под вялое «хорош мои ляхи лапать». — Ты что-то сказал, Юра? — Лапы убери, говорю, — проворчал Юра. Лучше сожми сильнее, думал он про себя. Жан-Жак ухмыльнулся и сжал сильнее, проницатель хренов. Юра опустил руку, переплел свои пальцы с его, и Жан-Жак с готовностью поднёс их к губам, будто только этого и ждал, поцеловал тыльную сторону и сразу же отпустил. Вот так, по кусочкам они дразнили друг друга, нагуливая аппетит, пока звериный инстинкт наброситься утихал. Ловили малейшее изменение в настроении и раскачивали в нужном направлении. Не сговариваясь, ставили временное табу на поцелуи с языком, не отказывая в щекочущем удовольствии быть раздетым глазами. По необходимости меняли темы разговоров или выкидывали разные тупые выходки, взять тот же крик. Если от желания совсем уж накрывало, то говорили напрямую. Накрывало, как правило, довольно скоро. Юра трепетал и растекался по сидению, истязаемый намерением поцеловать снова. Жан-Жак все не умолкал, рассказывал о музыке, о походе на рыбалку с отцом, о семейных посиделках, Юра, а давай поужинаем вместе с моими родителями, Юра, моя сестрёнка будет визжать от восторга, Юра, что с тобой такое. У Юры немного сбилось дыхание и зашумело в ушах. Тело не слушалось его, мозг подкидывал картинки с содержимым того, чем бы они сейчас занимались и в который раз, вместо того, чтобы сидеть в машине и кумекать о родственниках. Жан-Жак вдруг улыбнулся. Юре не нужно было заглядывать ему в глаза, чтобы понять: издевался, скотина. Вышка наглости. Король кобелей. Ну ладно. Юра достал из бардачка пару собой же оставленных невидимок, зацепил челку так, чтобы не падала на глаза. Потянулся к Жан-Жаку, вновь чмокнув в губы и опустил голову вниз, сжав чужой член сквозь джинсы. — Юра... — На дорогу смотри, — приказал Юра, расстёгивая ширинку. Жан-Жак потянул его вверх и усадил на своё место. — Хочешь, чтоб мы разбились? — строго спросил он. Юре даже немножко стыдно стало. — Отсосать тебе хочу, — буркнул он. На английском такое произносить вслух было гораздо проще. — А если я не справлюсь с управлением? — Ты обоих нас погубишь, Джей-Джей. — И найдут наши тела под грудой металла. С моим членом в твоём рту. — И в газетах напишут «отсосал до смерти». Жан-Жак расхохотался. Затормозил, нацепил очки на лоб, выключил зажигание, притянул к себе и коснулся губами виска. И Юра постыдился бы своей выходки, если бы чередование откровений и нежности, прерываемое сомнительным юмором, перестало увлекать своей нестабильностью. Если бы Жан-Жак остановил поток своих нелепых подкатов и пошлых шуточек. Если бы не хотелось раздвинуть ноги под его взглядом, а потом одной из них засветить по спине, чтоб не выебывался. Если бы от одной его улыбки сердце прекратило дрожать и требовать поцелуя. Ебанутое вообще. Накатило лишь в квартире Жан-Жака. Раздразненные, тяжело дышащие, вломились в спальню, будто только с аэропорта, будто не было целого часа невинного флирта и ненавязчивого общения. Жан-Жак, пару минут назад целомудренно касавшийся губами виска, вонзал смоченные слюной пальцы внутрь раскрасневшегося Юры, повторяя, как хотел вставить ему ещё в аэропорту, как подумывал трахнуть его в рот за рулём, чтобы до саднящего горла, чтобы сперму по лицу. Как ты с таким языком с родителями разговариваешь, не в тему думал Юра, а вслух сказал: — Без резинок. Жан-Жак послушно обрабатывал Юру без резинок. Со всех сторон. Нежно целовал в губы, осторожно сжимал его тело и методично натягивал на свой член. Поначалу шипящий от боли Юра привыкал, двигался навстречу, то расцарапывая спину Жан-Жака, то хватаясь за изголовье обеими руками, то падая лицом в подушку под тяжёлым весом и заглушая крики от особо мощных толчков. Юра натурально всхлипывал, попросту не способный нормально вдохнуть, о словах элементарно не могло быть и речи. Массивный член залетал с ужасно неприличным звуком из-за обилия смазки, разъезжавшиеся простыни промокли, сам Юра терял всякий стыд, энергично подаваясь назад. Жан-Жак расслабился, шлёпнул Юру по попе и принял полулежащее положение у изголовья, предварительно подставив подушку. — Запыхался уже? — подколол его Юра, усаживаясь сверху. Жан-Жак обезоружил своей ухмылкой, все ещё тяжело дыша. — Секс — это занятие для двоих, — напомнил он. — Лишь иногда для одного. Но в основном для двоих. — Философ. Оба засмеялись и одновременно потянулись целоваться. — Если ноги не держат, ты так и скажи. Козлина. — Не дождёшься. Юра упоенно насаживался на его член, скуля от удовольствия, вскрикнул, когда Жан-Жак подкинул его на бёдрах, рвано вколачиваясь внутрь и оттягивая ягодицу. Юра совсем ничего не соображал и не смог подавить разочарованного стона, как только Жан-Жак, сука, мудак, внезапно выскользнул из него, додрачивая себе рукой. Юра шлёпнул по ней, направляя его член в себя. — Юра, — охнул Жан-Жак, судорожно сжимая руками его ягодицы и закатывая глаза. — Юра, Юра, Юра... — Кончи в меня. Жан-Жак глухо простонал, изливаясь внутрь. Юра кончил следом, пачкая спермой грудь Жан-Жака и, кажется, не чувствуя ног. Медленно соскальзывая с него, Юра уже ощущал, как из него вытекало, и прилёг рядом на живот. Все равно простынь менять. — Че уставился? — почувствовав взгляд, спросил Юра. — Да так, — два пальца прошлись между ягодицами. — Проверяю. Юра слабо дёрнулся: — Что тут проверять. Вытечет и всё. — А если обратно затолкать? — Блядь, ты нормальный? — Юра, раздвинь ноги. — Ты совсем больной, что ли? — Как насчёт второго захода? — Дай отдохнуть! — Юра, она быстро высохнет. Тут Юра услышал негромкий грохот и повернул голову: Жан-Жак доставал телефон с тумбочки. И нажал на стоп записи. Юра ни с чем не мог спутать этот звук. — Ты все это время... — вся усталость сошла на нет, Юра нашёл в себе силы приподняться на локтях. — Снимал? Видео? Довольный и лохматый Жан-Жак сфотографировал юрину задницу, бессовестно включил видео на полную громкость и поскорее ретировался из спальни, вовремя увернувшись от летящей подушки. Юра слышал собственные стоны с кухни и уже искал предмет потяжелее.