***
Он заметил девушку, проходя мимо кухни. Она сидела, сложив ноги по-турецки и читая книгу. Рядом на столе дымилась чашка свежезаваренного чая. Изящные пальцы с едва слышным шорохом листали страницы. Почувствовав его присутствие, японка подняла глаза и тепло улыбнулась. — Ты как, Лео? Выглядишь уставшим. Ее голос мягкий и заботливый, такой он бывает только для него, и от этого еще больнее. Ну как ей сказать? Парень шумно выдыхает сквозь плотно сжатые зубы и зажмуривается. Сейчас он сделает ей больно, озвучив свое решение, и да простят его небеса, он ничего не может с этим поделать. — Я ухожу завтра на рассвете, Карай, мне надо уехать подальше отсюда, — он наконец открывает глаза. — Прости. Звенящая тишина повисает между ними, и это давит хуже, чем если бы девушка орала на него во всю мощь своих легких. Время будто остановилось, отпечатывая в памяти Лео этот отвратительный момент. Ему кажется, что прошла вечность, когда Мива встает из-за стола и подходит к нему, смотря прямо в лицо, заглядывая в душу и ища в ней ответ, и хмурится, не находя его. — Лео, — выдыхает она, – это все из-за видения, да? Прошу, скажи, что ты не серьезно! Ты не можешь вот так бросить все и уехать к черту на рога! Ты не можешь оставить нас, ты не можешь оставить меня… — японка поджимает губы. – Я не могу представить, что творится у тебя в голове под весом всей ответственности, что свалилась на тебя год назад, но, прошу, не уходи. Позволь мне помочь тебе! Парень только качает головой, смотрит с грустью, сбрасывая ее руки со своих плеч, и разворачивается к ней спиной: — Решение принято, Карай. Просто позволь мне уйти без лишних сцен. Оставив ошеломленную девушку позади, он, не оглядываясь, выходит из кухни. Он знал, что сделал ей больно, видел непонимание в ее янтарных глазах, и если бы обернулся, никогда не смог бы оставить ее. Нужно не думать о ней, собрать вещи и исчезнуть, отпустить… А ведь он не знает, вернется ли. Небо, как же сейчас тяжело делать каждый шаг, прочь от нее. Вдох Выдох Вдох Выдох Собраться, нужно собраться, и это сейчас не только о скудных пожитках в дорогу. Вытащив из-под кровати старый походный рюкзак, Леонардо бездумно закидывает в него амуницию. Лишь через пару минут до парня доходит, что он кидает туда все без разбора, и большую часть составляют совсем ненужные вещи. Проматерившись сквозь зубы, он вываливает все на кровать. Сделав несколько глубоких вдохов, берет пульт от музыкального центра и включает первую попавшуюся песню. Roxette поет «Слушай свое сердце», но его сердце молчит. Он злится и переключает на следующую, "Save Tonight", серьезно?! Кто, мать его, составлял долбаный плейлист?! Пульт летит в сторону двери, где его ловко перехватывают женские руки. Парень кидает быстрый взгляд на вошедшую и сразу отворачивается. Они уже поговорили, достаточно. — Мне кажется, я сказал все, что было необходимо. — Успокойся, я не спорить с тобой пришла, — девушка прислонилась к косяку двери. — Может, сходим куда-нибудь? — спросила она, накручивая прядь волос на палец и пытаясь выглядеть безучастной. — Развеешься перед дорогой. Лидер наградил ее долгим, тяжелым взглядом и отмахнулся: — Мне надо собираться, Карай. Утром я ухожу. Такой расклад девушке был совсем не по душе. Никто, даже Лео, не смел вот так с ней разговаривать. Его необдуманное решение приводило ее в бешенство, а тот факт, что слова ей не дают, вообще ставил в ступор. С этим срочно нужно было что-то делать, и, кажется, она знала, что именно. Что ж, усмехнулась она, не хочет по-хорошему — будет по-хитрому. Коварный план созрел быстро — как никак, а это ее конек. Соблазнить и обезоружить. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Походкой от бедра, Мива продефилировала к большому шкафу у противоположной стены и распахнула дверцы. С ее легкой руки на кровать полетел довольно откровенный комплект черного кружевного белья, чулки, красные туфли на высокой (даже очень высокой) шпильке и платье с таким декольте, от которого все мужчины похотливо пускают слюни. Совершенно случайно (нудаконечнокакиначе) мелодичная песня сменилась на "S&M" от Рианны. Конечно, это маленькое представление не могло остаться без внимания "целевой аудитории". Продолжая изображать бурную деятельность по упаковке своих немногочисленных вещей, Лео краем глаза наблюдал за этим поистине интригующим зрелищем, искренне не понимая, что задумала Карай. Куноичи тем временем расстегнула застежки своей брони и отправила ее в недолгий полет до кресла. Поддев своими тонкими пальцами эластичную нижнюю кофту, сняла ее через голову, оставшись в спортивном топике. На синеглазого японка, казалось, вообще не обращала ни малейшего внимания, хотя это было совершенной ложью. Она слишком хорошо знала, какой властью обладает над ним, и не могла удержаться от быстрых взглядов в сторону парня. Ее провокация определенно сработает, в этом она не сомневалась, но постараться придется. Ей самой было непривычно вести себя так откровенно. Избавившись и от топика, девушка дала мечнику возможность созерцать ее подтянутый, плоский животик и упругую, белую грудь столько, сколько было нужно, чтобы он начал открыто пялиться на нее, забыв про рюкзак и кусая губы. Шаг один: есть. Карай не смогла сдержать улыбки. О, ей безумно нравилось, когда его, обычно серьёзные, глаза, застилала похоть. Как бы это не было странно, вечно сдержанный лидер очень бурно реагировал на ее тело, что сейчас играло ей на руку. Ты совсем не такой правильный, каким хочешь казаться, дорогой, уж я-то знаю. Пока парень пускал слюни и нервно теребил край покрывала, куноичи непринужденно развернулась к нему спиной и одним движением спустила легинсы вместе с трусиками, заставив бедолагу от неожиданности сесть на пол. Шаг два: есть. Вот так, смотри и не отворачивайся, любимый. Она сама начала входить во вкус этого маленького стриптиз-представления. Движением ноги отправив нижнюю часть одежды куда-то в сторону, Карай, в абсолютной своей наготе, приблизилась к парню. Смотря на нее снизу вверх широко раскрытыми глазами, Леонардо буквально перестал дышать. Он чувствовал, как вспотели ладони и затянулся тугой узел где-то внизу живота. Ему было знакомо это чувство, в конце концов у них был секс, и не раз, но сейчас его воспаленный рассудок заставлял чувствовать все особенно остро. Он ощущал жар по всему телу, будто от лихорадки, и как его сердце участило ритм. Вся былая решимость об отъезде трещала по швам. "Pray" идеально дополняла картину, когда девушка застегнула на спине кружевной бюстгальтер и наклонилась, прогнувшись в спине как кошка, надевая стринги. Когда провокаторша, закинув стройную ножку на спинку кровати, начала медленно надевать чулки, Лео окончательно принял неестественный для черепахи бордовый цвет. Шаг три: есть. Красные шпильки первый раз цокнули по кафелю, заставляя парня выйти из полного оцепенения и поднять глаза к лицу Мивы. Небрежно откинув отросшие за год волосы назад, она наконец удостоила его взглядом. — Знаешь, я тут подумала... Раз ты такой бука и не хочешь со мной гулять, то я могу дойти до ближайшего клуба и найти кого-нибудь там. Шаг четыре: бесспорная победа. Алес копут, глубокий нокаут, большой взрыв, мозг Леонардо отключился. Дальше для старшего из черепах все происходило как в тумане: как с цепи сорвавшись и подхватив девушку под бедра, он грубо прижал ее к стене, впившись в губы кусачим поцелуем. «Несчастная жертва» сопротивлялась? О нет, чертовка только на это и рассчитывала. Ее проворные маленькие ручки уже расстегивали ремни его ножен, как бы невзначай касаясь чувствительных участков кожи парня, раззадоривая еще больше. Ловко избавившись от ненужной сейчас амуниции, она резко потянула за концы его маски, заставляя разорвать поцелуй и запрокинуть голову, открывая шею. Аккуратно прикусить здесь, поцеловать здесь, оставить свою метку здесь… Карай действовала не задумываясь, как умелый музыкант, подбирая нужные ноты. Зная все слабые места, била точно в цель. Руки лидера отпустили ее бедра и теперь хаотично блуждали по телу, обжигая кожу и превращая разгоревшийся огонек страсти в неуправляемый огненный шторм. Колени подкашивались, и если бы не бедро мечника между ее ног, куноичи давно потеряла бы равновесие. В ее плане внезапно образовался изъян: кажется, ее саму только что обезоружили, но Карай не сдавалась. Змеиный язычок прочертил дорожку от ключицы до уголка губ. Алая помада дразнила, не даря нужный как кислород поцелуй, а тонкие пальчики добрались до пряжки армейских брюк… Шероховатые ладони остановились на груди японки, очерчивая ее контур. Возиться с застежкой? Да ну нафиг, подумал Лео, разрывая кружево к чертовой матери, обнажая любимую часть тела своей девушки. Тут открылась одна маленькая проблема. Поскольку за год разница в росте явно ушла в его пользу, командирское решение было одно – переместить привлекательную особу на кровать, дабы иметь необходимое географическое преимущество. Что он и сделал незамедлительно, по пути захлопнув ногой настежь открытую до этого дверь.***
Ему нравится, как Мива трепещет в его руках. Нравится, как она выгибается, когда он покрывает поцелуями внутреннюю сторону ее бёдер, и до безумия нравится, как она льнет к нему подобно мартовской кошке. Ее руки на ощупь находят молнию брюк, и Лео сам помогает ей снять с него лишний предмет гардероба. Он хочет ее, безумно. Те эмоции, что он испытывает, можно сравнить разве что с их первым разом. Но главное, что впервые за долгое время его мысли чисты. Сейчас для него не существует ровным счетом ничего, кроме нее. Ее влажные трусики не дают ему покоя, а когда она касается возбужденной плоти, он не может сдержать стон. Ему кажется, что электричеством в воздухе вокруг них можно обеспечить весь Нью-Йорк. Ее ладонь скользит вверх-вниз, пуская по его телу разряды тока, и ему не хочется, чтобы она видела его лицо сейчас. Довольно грубо взяв девушку за талию, он заставляет ее встать на колени, прижимая спиной к пластону. Одной рукой придерживая куноичи за грудь, второй он скользит вниз, проникая в нее одним пальцем и заставляя промычать что-то нечленораздельное. Пока он целует нежную кожу за ее ухом, девушка сдергивает его маску, открывая жуткие синяки под глазами. Мечник замирает на секунду, вспоминая свое отражение в зеркале, но когда Карай снова выгибается, выдыхая его имя, все перестает иметь значение. Пусть делает что хочет, сейчас ему все равно. Он смотрит на ее шею, уже покрытую отметинами, и отчего-то это доставляет синеглазому удовольствие. Моя. Только моя. — Лео... — полувздох-полустон, она больше не может ждать, как, впрочем, и он сам. Прислонившись карапаксом к стене, он позволяет девушке самой опуститься на него сверху. С ее губ слетает шумный выдох, и она впивается ногтями в его плечи, начиная двигаться. У них никогда не получается нежно, наверное, ее темперамент не позволяет, а может выражение "Как в последний раз" сказано о них. Страсть перекрывает все другие чувства. Она кусает до крови его губы, царапает плечи. Он толкается бедрами вверх, входя в нее глубже и заставляя кричать. Она не помнит, зачем устроила это представление. Он не помнит, почему хотел оставить ее. Глаза в глаза. Сапфир против янтаря. Два синих омута затягивают как водоворот, и она тонет в них в который раз. Одно дыхание на двоих. Он ловит ее стон в поцелуе. Она крадет его вдох. Сердца учащают свой ритм, заставляя кровь закипать. Она как мантру повторяет его имя, цепляется за панцирь, ломая ногти. Он сильнее сжимает ее талию, оставляя синяки на белой коже. Не отпустит. Никогда не уйдет. Лучше душу дьяволу продать, отдать все, что у него есть, лишь чтобы видеть этот румянец на ее щеках и быть с ней, как сейчас. Он перекатывается, оказываясь сверху, переплетает их пальцы, ускоряет темп. Она извивается под ним, обхватывает ногами. Ее глаза подернуты дымкой, а волосы разметались по простыням, с губ один за другим слетают стоны. Такая красивая, только его. Она шепчет что-то, но он уже не разбирает слов, в ушах стоит гул. Он чувствует, как напрягаются ее мышцы, сжимаясь вокруг него. Лео делает несколько последних рывков, и перед его глазами взрываются фейерверки. Тело становиться ватным, и он с трудом удерживает собственный вес на предплечьях, утыкаясь лбом девушке в грудь. Он улыбается, чисто и искренне, впервые за долгое время, слушая ее бешеное сердцебиение и собственное сбитое дыхание. Мива гладит его плечи, как бы извиняясь за оставленные царапины, целует костяшки рук. Она дарит ему долгожданный покой, и синеглазый, сгребая ее в медвежьи объятия, почти мгновенно отключается, успев услышать только тихое "Не уходи".***
Карай просыпается одна и, даже не открыв глаз, судорожно ощупывает кровать. Мечника рядом нет. Подскочив, она оглядывает комнату: все чисто, вещи убраны по местам, походного рюкзака нигде не видно. На глаза наворачиваются слезы, и куноичи всхлипывает, закрыв рот руками. Ушел. Он все равно ушел. Ей хочется кричать и драть на голове волосы, убить этого идиота или самой утопиться. Вдыхать становиться сложно, и ей даже хочется не дышать совсем. Девушка чувствует, как накатывает истерика, когда дверь с тихим скрипом открывается. Увидев на пороге Леонардо с подносом в руках, она не знает, что делать: выхватить танто и прирезать чертову черепаху или броситься к нему на шею. Заметив вместо любимой на кровати лохматое зареванное чудище, Лео предусмотрительно ставит завтрак на тумбочку и, крадучись, подходит к японке, уже зная, в чем причина ее состояния. Как же хорошо начиналось утро: он и выспался, и бардак в голове более-менее улегся. Вот надо было не подумать о такой мелочи, а теперь придется укрощать дикого зверя. Он подсаживается к ней, аккуратно касаясь ладонью щеки любимой и смотря в глаза, ждет ее действий, надеясь все же не быть убитым на месте. Игра в гляделки на несколько секунд, и девушка, выдыхая, утыкается ему в шею, крепко обхватив руками. Не ушел, остался, рядом... — Никогда не уйду, — будто читая ее мысли, отвечает парень. — Как будто я тебе позволю! — Карай фыркает, несильно пихая его в плечо. Синеглазый заливается смехом: — С твоими способами у меня нет шансов. — На это и расчёт, — поднимает взгляд куноичи. — Расчет на любовь.