Поцелуй на двушке

      Солнце лишь начало показываться из-за горизонта, его лучи перекатывались с крыши конюшни на покрытый росою двор и лукаво заглядывали в окна общежития, бросая свет на спящие лица шныров, заставляя тех ворчать во сне, просыпаться, злиться и, накрываясь с головой одеялом, засыпать вновь. Лишь три человека не спали в этот ранний утренний час.       Алиса прошла по тёмному коридору, аккуратно, стараясь не шуметь, проскользнула в чуть приоткрытую старую скрипучую дверь шныровского общежития. Непривычно яркий свет ударил в глаза, заставляя девушку зажмуриться. Лишь через минуту, когда глаза окончательно привыкли к свету, девушка заметила фигуры двух ждущих её шныров.       Ул и Афанасий стояли в самом центре двора и увлечённо о чём-то спорили. Лишь подойдя ближе, Алиса смогла разобрать обрывки доносившихся до неё фраз. — А я тебе говорю, что нужно попробовать! Такая возможность один раз в жизни бывает! — Ул неистово размахивал руками. Его удивляло, почему друг не поддерживает его идею. — Давай не преувеличивай. Наслушаешься всяких глупостей, а потом фигню творишь. — В том-то и дело, что не глупости это! Я пробовал! Это просто нечто! И тебе должно помочь. Проблем-то, хуже в любом случае не будет.       Афанасий лишь отрицательно качал головой, всем своим видом показывая, что идея Ула его нисколько не воодушевила, и ничто не сможет изменить его мнение, но такой уж был Ул — придёт что в голову и, пока идея не будет воплощена в жизнь, он не успокоится. Уже почти месяц он одолевал Афанасия одной легендой, которую во время очередного ночного застолья якобы рассказал ему кто-то из шныров, а тому шныру, в свою очередь, рассказал Миракл, а Мираклу кто-то из давно ушедших в мир иной. В общем, сплошная цепочка из кто-то кому-то когда-то.       Суть же легенды была проста. Якобы, если поцеловать девушку, будучи на двушке, то она обязательно ответит взаимностью, и их любовь будет крепкой и нерушимой, как великая китайская стена. Подкреплял правдивость этой легенды Ул лишь тем, что он сам когда-то поцеловал Яру во время их общего нырка, и с тех самых пор они вместе.       Но Яра и Ул это другое дело. Они созданы друг для друга, это понятно даже далёкому от всяких нежностей Кузепычу. А вот девушки для Афанасия во всём ШНыре пока не нашлось. Именно из-за этого его часто одолевали пессимистичные мысли, способные, как казалось Улу, перерасти в настоящую депрессию, если он сейчас же не примет меры.       Афанасий же принимать меры не хотел, он вообще не видел проблемы в отсутствии девушки. Ну нет её и не надо. Что переживать-то напрасно? Но, несмотря на все свои слова, где-то глубоко в душе его грыз червячок самоунижения повторяющий: «Просто смирись, никто тебя не полюбит. Ты обречён на страдания!» И за эти мысли Афанасию было жутко стыдно перед Улом, Ярой и всеми остальными людьми, любившими его. — Доброе утро, — произнесла подошедшая к парням Алиса и широко улыбнулась. — Утро добрым не бывает, — возразил Ул. — Ну как, ребёнок, готова к самому важному событию в свой жизни? Вылетишь сейчас и считай всё, жизнь кончена, потом вовек себе не простишь! — Ул хмыкнул и вопросительно уставился на девушку, ожидая как та отреагирует.       Обычно новички ведут себя двумя способами: они пугаются, начинают жаловаться, мяться, кусать губы. Одна девушка после такого вопроса даже разрыдалась. Успокаивать пришлось долго и усилиями половины ШНыра. Помочь в таких случаях могла только успокаивающая беседа с Кавалерией, после которой новички выходили будто обновлённые. Улу было очень интересно, что же происходит в момент разговора в кабинете директрисы? Уж не валерьянкой ли она отпаивает юных ныряльщиков?       Второй тип новичков вёл себя с точностью наоборот. Высоко задирал подбородки и всем своим видом показывал готовность к любым опасностям и трудностям. Как ни странно, но чаще всего с заданием не справлялись принадлежащие ко второй категории. Их самоуверенность служила им плохую службу. Настоящий шныр должен помнить всегда — нельзя ставить себя выше ШНыра, выше проводника, выше двушки, болота, да и закладок, наконец.       Алиса же своим поведением попала в несуществующую до сего момента третью группу шныров. Девушка лишь пожала плечами, всем своим видом как бы говоря: «Да мне всё равно, будь что будет». Такое поведение было настолько нетипично для новичков, что удивило даже опытного Улла, но своего удивления старший шныр никак не показал. — Ну, думаю дальше вы и без меня разберётесь, а я спать пошёл, — Ул зевнул и, напутствующее хлопнув друга по плечу, направился ко входу в здание. Возле входа он неожиданно развернулся и прокричал: — Удачи!       В ответ на возглас Ула из здания общежития потёк ряд ругательств, но быстро прекратился, сон для шныров был превыше всего. Да и что толку вправлять мозги Улу? С ним уже давно всё было понятно.       Алиса коротко улыбнулась Улу и обратилась к Афанасию: — На каких пегах полетим? — Они направились к входу в конюшню, из которой доносилось редкое лошадиное ржание. — Ну, тебе, как новичку, лучше взять Астера. Пег он хороший, хоть и в шныре недавно. Уже несколько новичков на нём отлетали нормально. Бывали конечно казусы, но тут уж не конь виноват. — Казусы? — Алиса вдруг остановилась и непонимающе, с неким опасением, посмотрела на Афанасия. — Небольшие. Неопытные шныры часто впадают в панику и напрочь забывают все предостережения, услышанные на лекциях. Настоящий полёт это ведь совсем не то, что учебный. Когда видишь как стремительно приближается земля перед погружением, то невольно начинаешь задаваться вопросом: «С какими психами я связался?». Бывало, что новички начинали кричать, тянуть на себя поводья, и этим пугали коня. В таких случаях слияние может и не произойти, но Астер молодец, всех вытянул.       Они вновь продолжили путь, и Афанасий украдкой поглядывал на шедшую рядом с ним девушку. Стройная и невысокая, с обычной, неброской внешностью, создававшей при этом ощущение некой теплоты и уюта, будто этот маленький носик, увешанный веснушками, никогда не опускается вниз, а большие янтарного цвета глаза никогда не наполняются слезами. Хотя, разумеется, это не так, все девчонки плачут.       Девушка смотрела с лёгким прищуром, и Афанасий вдруг вспомнил, что раньше, когда он сталкивался с Алисой в ШНыре, девушка была в очках, но перед нырком похоже сняла их. Двушка не признавала искусственных материалов. Пластмассовая оправа очков и контактные линзы не были исключением.       Длинные, до пояса, волосы были собраны в косу. В утреннем свете пряди её волос отливали непривычным золотым цветом, который чаще выглядел светло-русым. Одежда на девушке была самая типичная для шныра, собравшегося в нырок: ботинки, удобные штаны и майка, сумка через плечо со снаряжением. Завершала образ старая потёртая шныровская куртка, сменившая уже не одно поколение владельцев. — Есть ещё какие-то советы для шныра, идущего в первый нырок? Хотелось бы знать, что меня может ждать, — девушка улыбнулась, обрывая тем самым цепочку мыслей Афанасия. — Главный совет один — доверяй своему пегу, и всё будет нормально. И не пугайся болота. Хоть там мрачно и почти нечем дышать, но не так опасно, как кажется. Эльбы далеко не самые милые существа, но единственное, что они могут, это сбивать тебя с пути своими словами, они находят в глубинах души все твои главные страхи и желания и выпускают их наружу. Главное не поддаваться соблазнам. Помни, что всё это — лишь обман, а они — лишь сущности, навечно заточённые в мире, где нет ни любви, ни радости, ни дружбы. Но ты не пугайся, — сказал Афанасий, заметив, что улыбка девушки медленно угасает и сменяется гримасой озабоченности. — На словах всё это страшнее, чем на деле. Вот я стою перед тобой живой и невредимый, а давно уже сто нырков за плечами. — Да я нормально, — произнесла Алиса. Сама же девушка в этом уверена не была. Все её мысли были заняты предстоящим полётом. И болезнью. Афанасий не знал истинную причину страха девушки, да и никто в ШНыре не знал. А тем временем весь этот страх медленно накапливался в ней, и сегодняшний нырок должен был стать точкой не возврата для девушки. Страх Алисы или улетучится и больше никогда не вернётся… или… в другом случае ей будет уже всё равно.       Пока шныры снаряжали и выводили из денников коней, девушка была молчалива и задумчива. Память возродила жуткое воспоминание двухлетней давности. Это был самый обычный день каникул. Начиналась весна, в воздухе витало что-то магическое, хотелось любить. Хотелось жизни. И страшно даже представить, что эта самая жизнь в любой момент могла оборваться.       В тот день Алиса была дома одна и наслаждалась редкими минутами тишины. Можно было делать всё, что захочешь, и никто не будет отвлекать, громко говорить или переключать каналы на телевизоре. Одним словом, день был хороший, а вот настроение как-то не клеилось, оно вечно скатывалось куда-то вниз и то и дело норовило надолго задержаться в пучине безысходности. Поэтому Алиса решила поднимать себе настроение всеми способами. Девушка набрала тёплую пенную ванну, взяла давно заброшенную книгу и опустилась в воду. Чтение тоже не клеилось. Глава тянулась долго, герои всё никак не могли совершить свои подвиги и вообще не вызывали никаких чувств кроме раздражения. Да и нельзя же было валяться в ванне вечность. Отложив книгу в сторону, девушка с головой погрузилась в воду и вдруг почувствовала острую головную боль, казалось что её голову поместили между медленно сжимающихся тисков, а боль всё усиливалась, становясь совсем невыносимой. Хотелось кричать, но сил на крик не отстаивалось.       Выбраться из ванны удалось лишь после нескольких попыток. Ноги не держали, голова кружилась, идти не получалось. Сделав шаг, девушка упала на кафельный пол ванной и закрыла глаза.       Спустя несколько часов она пришла в себя. Лёжа голая, на холодном кафельном полу ванной, она пыталась понять, что произошло. Открыть глаза не получалось. Ноги не слушались, а левая часть тела будто перестала существовать. Дальше была череда новых попыток. Сначала сесть, потом позвать на помощь.       В её жизни вдруг появились незнакомые люди, белые халаты, запах лекарств, операции, слёзы и диагнозы. В какой-то момент всё это смешалась в голове и казалось, что больше нет сил бороться, нет сил смотреть в зеркало на изуродованное болью лицо, голову в шрамах и залысинах. Больше не было сил врать и успокаивать родных.       Это длилось долго. Восстановление пострадавшей части тела заняло почти год. Это был год мучений, но всё же постепенного возвращения к жизни. А потом к Алисе прилетела пчела, и жизнь вновь изменилась.       Попав в ШНыр, Алиса поняла, что снова чувствует себя живой. Здесь не было принято жаловаться и жалеть себя. Алиса и не жаловалась, даже когда новые головные боли становились совсем нестерпимыми и когда лишь у неё одной из числа всех новичков в списке пяти предметов, которые могли доставить новичкам в ШНыр, четыре графы занимали наименования лекарств.       Здесь всё было по-другому. ШНыр жил своей собственной жизнью. Иногда Алиса сравнивала его с одним из детских лагерей, в которых она бывала в детстве. Принцип оставался тем же, просто дети вырастали, а проблемы становились больше, но и награда за испытания превосходила все ожидания.       Сейчас же ей предстоял первый в жизни нырок. Нырок, такой желанный и такой опасный. Узнай врачи о том, что она собирается сделать, непременно отправили бы её в психушку. Но, несмотря на все опасения, Алиса понимала: сейчас или никогда. Она всю жизнь не сможет простить себе, если не попробует. Тогда придётся вернуться в обычную жизнь: «Ходить медленно, тяжести не таскать, ложится спать в девять. Быть прилежным овощем».       Шныры вывели пегасов во двор, давая лошадям, застоявшимся за ночь в денниках, размяться и приготовится к полёту. Афанасий отвёл Алису в сторону от пегов и заговорил: — Итак, последний инструктаж. Слушай внимательно, я знаю что вам говорили это уже тысячу раз, но, поверь мне, даже тысяча первый не будет лишним. Первое, снаряжение. Нерпь, сапёрка при тебе? Основные правила нырка помнишь?       Алиса утвердительно кивнула, отвечая этим сразу на все вопросы. — В болоте пега не разворачивать, смотреть только ему на гриву, не тормозить, эльбов не слушать. Так ведь? — Угу, отлично, предметов из искусственных материалов с собой нет? Лучше проверь, бывает, что забудешь про что-то, а потом приходится мучиться. Двушка не терпит искусственно созданных вещей, да и всего искусственного в целом, ни лжи, не скрытых намерений. Всё это она чувствует, именно поэтому шныров так долго готовят, нас учат быть честными с сами собой и проверяют, готовы ли мы пройти это испытание. Готовы ли ты отказаться от всего ради других? Это очень важно. В этом вся суть работы шныра. Если ты не готова пойти на это, то мы лучше отложим этот нырок, меньше потерь будет. — Я знаю, правда, и я готова. Ведь закладка, за которой нас сегодня отправляют, кому-то очень нужна, значит мы должны достать её сегодня, я правильно понимаю?       Афанасий вздохнул, поправил шныровскую сумку на плече, немного помялся, но всё же сказал: — Ты пойми, никто точно не знает, будет ли очередной нырок удачный. Нет точных координат, где искать закладки. Бывает, что для выполнения одного заказа шнырам приходится нырять по три, четыре раза.       Алиса слушала, жадно впитывая в себя информацию, ведь это не тоже самое, что слушать шныровкие байки, лекции преподавателей, представлять что-то самой. Ты всё понимаешь, но именно сейчас, за секунду до нырка, все слова кажутся новыми и самыми важными в жизни. — А сегодняшнее задание, какое оно? — На этот раз у нас крайне мало информации. Если честно, странно всё это, обычно задания звучат чётче и определеннее, а тут всё расплывчато, ни даты, ни времени, ни имени. Я знаю лишь то, что закладка для молодой девушки, ей предстоит хирургическая операция, вроде что-то с сосудами. Но даже в этом я не уверен. Кавалерия была какой-то отрешённой, когда передавала это, может она просто забыла мне что-то рассказать? Ну да ладно. Мы шныры, наше дело простое — достать закладку, на этот раз красную. Сложновато для первого нырка, но думаю мы справимся. — Надеюсь…       Алисе вдруг стало стыдно перед Афанасием. Может стоило рассказать шныру всю правду? Что она не уверена в себе на сто процентов. Что во время нырка ей может стать так плохо, что парень просто не сможет ей помочь… Из-за неё они не смогут закончить миссию, и девушка, нуждающаяся в операции, может погибнуть или остаться калекой…но стыдно, очень стыдно признаваться в своей слабости, ведь настоящие шныры никогда не отступят на пути к свой цели. — Эй, Алис, ты чего, испугалась что ль? — Афанасий выглядел немного взволнованно, он беспокоился, что своими словами мог напугать девушку и нарушить душевное равновесие, так важное для юного шныра, идущего в нырок. — Всё в порядке, — девушка улыбнулась, не решительно, но достаточно искренне для того, чтобы Афанасий поверил ей. — Ну ладно, тогда седлаем пегов и в путь. Попутного нам ветра и поменьше ведьмарей в небе, — Афанасий улыбнулся своей широкой улыбкой, незамысловатая шутка хорошо разрядила обстановку, и это должно было стать началом удачного дня.       Солнце поднималось всё выше и выше над горизонтом. Его жёлтые, розовые и оранжевые лучи заполняли всё пространство вокруг, освещали верхушки деревьев и падали искрами на могучие гривы коней. Казалось, что мир на мгновение наполнился магией, той самой, которую представляют себе дети, слушая сказку на ночь, той самой, в которую начинаешь верить, когда любишь, чисто и искренне.

***

      Два пега поднялись в небо, большие, могучие крылья пронзали воздух, разрывая его на части. Алисе вдруг захотелось рассмеяться и заплакать от счастья. В низу, под ними, простирались поля, леса, деревушки с покосившимися домишками. Вот тот самый рубеж, к которому она так долго шла. Но расслабляться было нельзя, пеги стремительно набирали высоту, собираясь перейти в нырок. Теперь главное, что могли сделать Алиса и Афанасий, это не мешать своим крылатым скакунам. Необходимо было следить за небом.       Афанасий повернулся на пеге в воздухе, находя Алисино лицо, и, держась одной рукой, показал «приготовься». Алиса обхватила шею коня руками и зарылась в его гриву лицом. Говорят, так перенести первый нырок гораздо проще. Голова у неё уже начинала кружиться, это было первым звоночком предупреждения, но Алиса проигнорировала свою интуицию и лишь сильнее прижалась к пегасу. Пеги начали снижаться.       Больше всего это напоминало падение, но не прыжок с парашютом, когда ты лавируешь, ловя потоки воздуха. Подобное чувство, наверное, испытывают самоубийцы, прыгая с высотных домов. Но их полёт длится секунды, а здесь…здесь ты уже не понимаешь когда заканчивается твоя реальность и начинается новый мир.       Самое странное в полёте то, что ты не можешь понять момент перехода. Просто в какой-то момент вместо потоков свежего воздуха тебе в лицо ударяет смрад гниющего, мёртвого мира.