Наследие призрака

Прозрачная дымка с внешностью юной девы в тоскливой задумчивости парила меж пыльных библиотечных полок, отрешённо разглядывая корешки таких знакомых и родных ей книг. Отточенный взгляд пытался уловить малейшие расхождения с привычной расстановкой томов, но всё располагалось точно на своих местах. Так и должно быть. Хогвартс со дня на день ожидал возвращения любимых учеников, и Серая Дама вместе с ним. К прибытию свежей волны маленьких магов, а также старых знакомых всему следует пребывать в идеальном порядке. Да, в беспокойном замке редко… вернее, никогда не случается, чтобы повсюду царила исключительно учебная атмосфера, вечно что-то происходило, бурлила жизнь… Однако сейчас тишина угнетала, пустующие коридоры и комнаты раздражали даже стремящуюся к недостижимому порядку призрачную леди. И нет, она не была перфекционисткой до мозга костей, почти поборов эту свою слабость спустя столько канувших в небытие лет. Сотен лет. Проблема была в давившем на неё бездельи. Это на самом деле крайне тяжело, когда ты лишён не только необходимости спать или есть, но даже не можешь воспользоваться сими праздными занятиями, чтобы просто убить время. Зря, по её мнению, смертные так ненавидели терять драгоценные для них минуты на пищу и сон. Хотя, с другой стороны, их век быстротечен. Серая Дама поймала себя на том, что мыслит свою сущность совсем уж обособленно от мира людей. Вероятно, то сказывались бесконечные годы неживого существования за плечами. И бесконечность часов впереди… А чем ещё заняться призраку? Иные привидения, совсем недавно пополнившие ряды бестелесных, до крайности поражались, как за столь долгий срок Елена не сошла с ума. Другие, уже примирившись со своей новой сутью, находили себя занятия одно чуднее другого. Чего только стоил Клуб обезглавленных охотников! А юбилеи смерти, в последнее время набирающие всё большую популярность? Дама не присутствовала ни на одном из них и не ощущала никакого желания полюбоваться на сие по описаниям безумное действо, извращающее всё исконное естество призраков. Даже малышка (не только по прожитым годам, но и по времени посмертного существования) Миртл довольно быстро сумела подыскать себе увлечение по душе, устраивая невыносимые для чутких музыкальных ушей Елены концерты на водосточных трубах. Остались только они с Кровавым Бароном, как старейшие из обитателей замка… Хотя нет, даже Барон время от времени развлекался тем, что гонял Пивза, пыл которого от этого нисколечко не угасал. И лишь погибшая с его лёгкой руки несчастная девушка в своём гордом одиночестве продолжала бесцельно и неприкаянно слоняться по замку. Вот и в сей ранний час её занесло в нежно оберегаемую библиотеку, где вместо годного занятия, на которое Серая Дама и не особо-то надеялась, пришлось предаться привычной меланхолии. Однако её быстро вырвал из забытья посторонний шум, не свойственный фоновому наполнению книжных залов. «Ученики? В такое время?» Леди растерянно подняла голову в сторону отвлёкшего её звука, а затем неспешно заскользила к его источнику прямо сквозь нескончаемые стеллажи. Запретная секция, юноша, с её факультета… Бестелесная девушка остановилась за спиной человека, не выдавая своего присутствия ни единым звуком, и принялась внимательно рассматривать его. Имя вспомнилось довольно быстро. Пускай в широких кругах и текущей бурным потоком школьной жизни он не особо выделялся, местной хранительнице знаний младший из Лестрейнджей был известен прекрасно. Не столь заметный как его брат, Рабастан отличался от высокомерного и бесконечно наглого слизеринца Рудольфуса ещё сильнее, чем небо от земли. Тихий, вдумчивый, здравомыслящий молодой человек вызывал в душе дочери Кандиды даже некоторую симпатию. За студентами Елена любила наблюдать не только на занятиях, но и в своём пристанище среди книг, где пристально и незаметно поглядывая за каждым «постоянным посетителем», могла даже с точностью сказать, с какой скоростью иной ученик обычно листает страницы древних фолиантов. И сейчас что-то в поведении Лестрейнджа было ей непривычно. Запретная секция, взволнованное рытьё в книгах, дрожащие пальцы — всё это не укрылось от пристального внимания невидимки. С обычно крайне благоразумным мальчиком явно происходило нечто странное. И когда он подал голос, обращаясь к самому себе, Елена решилась выяснить капельку больше. — Да не выдумала же она его! — воскликнул юноша, падая лбом на подложенные поверх книги ладони. От взвившейся в воздух пыли Рабастан чихнул и угрюмо посмотрел на следующий на очереди том. — Слишком сложный ритуал, чтобы быть выдумкой, — попытался убедить он самого себя. — Все ритуалы когда-то были выдуманы, — задумчиво прошептала девушка из-за его плеча и плавно, со скрытой и такой естественной грацией отвальсировала к окну, чтобы Рабастану не пришлось оборачиваться. В конце концов, кому, как не ей это знать? Матерью мисс Когтевран и её «коллегами» была создана львиная доля ныне необычайно популярных среди волшебников всевозможных обрядов и магических формул. Причём пользовались ими не только ученики, но и вполне взрослые колдуны, что лишь подчёркивало их гениальную простоту вкупе с заложенной мощью. Однако действия юноши и брошенные слова о сложности ритуала наталкивали на размышления о чрезвычайной редкости упомянутого действа. Рабастан дернулся, опасаясь, что его крайне нетипичному поведению могли быть свидетели. Его опасения были отчасти успокоены, едва Серая Дама проплыла мимо него. — Я могу вам чем-то помочь, мистер Лестрейндж? — спросила Елена безжизненным голосом, подумывая указать ему на нужные книги. Всё-таки в этом отделе библиотеки он на её памяти впервые, и, быть может, просто не нашёл искомого. — Э-э-э, — протянул юноша, собираясь с мыслями. — Да. Да, если можно, Миледи. Я ищу любые сведения об алхимическом браке… Может быть, вы слышали что-то подобное? — с надеждой он отодвинул в сторону очередной толстенный том с полустершимся названием, выдавленным прямо на толстой коже обложки. — Особенно о самом ритуале, его скрепляющем, а также о его целях и последствиях, к которым алхимический брак мог бы привести. Вежливое любопытство, с которым Серая Дама обратилась к взволнованному юноше на волне симпатии и под тяжестью доконавшего её бездействия, в мгновение ока развеялось, стоило ей услышать название ритуала. Слишком уж болезненные и старательно затёртые нотки в памяти он задевал. Более того, этим браком в Хогвартсе почти никто и никогда не интересовался, а обратиться с вопросом о нём именно к Елене… Сколь же забавны бывают пересечения судеб на покрывале мира! Однако многие годы существования и тщательной работы над собой не прошли даром, и на лице, застывшем лишь на жалкую долю секунды, уже нельзя было прочесть одолевшей девушку бури чувств. Только во взгляде мелькнула искра глубокой заинтересованности. Или то была странная игра света, отражённого от гладкой поверхности стола и запутавшегося в частицах потустороннего вещества? «Но каким образом он мог узнать?» Именно дочь Кандиды стала причиной тому, что во всём замке не осталось ни единого упоминания сложнейшего обряда. Жутко повздорив на почве брака с единственным родным человеком, впервые вспыхнувшая гневом девушка уничтожила все книги, на страницах которых шла речь о ритуале. А мать, сразу после побега бунтарки подкошенная безжалостной болезнью, просто не имела возможности их восстановить. Без сомнения, само действо было намного древнее их школы и даже довольно распространено в далёких провинциях, так что редкие маги Англии могли иметь представление о нём… Но у Серой Дамы не было сомнений в том, что почти каждый живой представитель нынешних знатных родов прошёл в своё время программу Хогвартса, откуда узнать об алхимическом браке было невозможно. «Ах да, ещё же эти затёртые фразочки на манер крылатых, в которых он мог упоминаться! Да и те уже безбожно устарели… Однако описания здесь нет и быть не может». Другой вопрос, возникший сразу же вслед за первым в её голове, был не менее любопытен — в той же степени, что и закономерен: «Зачем?» Совершенно очевидным по той иступленной ярости, с которой юноша кидался от одного фолианта к другому в бесплодных поисках информации, становилось предположение о не простом проявлении любознательности, свойственной обычно всем когтевранцам, а уж подающему большие надежды Рабастану Лестрейнджу и подавно. Были ещё две догадки: он желал применить этот ритуал в личных целях, либо кто-то втянул его в сомнительную авантюру, с некой стороны задействовав злополучный брак. Безусловно, такой умный и прагматичный мальчик на первый взгляд меньше всего подходил на роль безрассудного искателя приключений, да и личные цели в этом случае можно было списать на взыгравшие в полагающемся возрасте гормоны, но… Чем больше леди вглядывалась в обострившиеся черты молодого лица, в которых столь явно для неё самой сквозило немое отчаяние, тем сильнее сомневалась в первом варианте. Аналитическое мышление наряду с полученными фактами сейчас в её разуме вело ожесточённую схватку с беспросветной пеленой ужаса, что доселе скрывала глубоко ранившие девушку воспоминания. Она просто боялась поверить, что кто-то мог точно также стать жертвой безумной в самой своей сути затеи. Или всё же не успел? Своевременно всплывшая в памяти самая первая фраза Лестрейнджа расставила, наконец, точки над «и»: «Не выдумала ли она… Кто?» Пожалуй, пришло время получить недостающие кусочки мозаики. Проведя в задумчивом молчании не более минуты, тусклый просвечивающий на фоне окна силуэт пришёл в неспешное движение. Девушка, не отрывая от юноши проницательного взгляда, аккуратно сложила руки перед собой, склонила голову набок, спустив концы длинных прядей до самого пола и ставшим ещё тише и бесцветнее голосом проговорила: — В здешних книгах вы ничего не отыщете, — намеренно или нечаянно, но обращение Елена опустила, также не ответив на заданный ей вопрос. Вместо этого она всё же отвела глаза в сторону, чтобы хоть в чём-то соблюсти приличия, и медленно выпрямилась, переходя к самому животрепещущему моменту. — Откуда вы узнали об алхимическом… браке? — и, дабы не заострять внимания на секундной заминке, поспешила добавить: — С какой целью интересуетесь этой информацией? Тень, промелькнувшая на лице мальчика после первой реплики Елены, заставила призрачную девушку испытать краткий укол совести за то, что в своё время так жестоко обошлась с бесценным даром чужих умов и рук, немало потрудившихся занести все свои колоссальные знания в те безвозвратно уничтоженные книги. Разумеется, юноша не ведал, а Серая Дама вряд ли расскажет, как и о многих других своих секретах, но что-то в его внимательных, ловящих каждое её движение и слово, вылетающее из бесплотных губ, тёмных глазах вынуждало привидение вновь и вновь переживать спутанные между собой обрывки тех дней с высоты нынешнего отягощённого осознанием свершённого деяния раскаяния. Но сейчас это было очень некстати. Глас холодного рассудка требовал сосредоточиться на насущных проблемах этого живого человека в ущерб излюбленному самоистязанию. Она подумает об этом позже. А его, быть может, ещё успеет спасти… Сомнения всё ещё скользили по призрачному лику, но жажда знаний, какую бы подоплёку она не имела, должна вознаграждаться — таков был завет матери. Так стоит ли рассказывать? — Что вам уже известно? — всё же преодолев внутренние терзания и заперев личные неурядицы в дальнем углу сознания, отозвалась на просьбу Рабастана печальная дева, а её тон чуть заметно оживился. — Я постараюсь помочь, но мне будет проще исходить из конкретных данных, которыми вы владеете. Вопрос призрака заставил его снова поднять голову. — Я знаю, что он заключается на самом высшем для магии уровне, — неуверенно начал Лестрейндж. — И это означает, что те, кто прошли через определенный ритуал, будут магически связаны до смерти. Может и после — никому доподлинно неизвестно… Там еще что-то было про астральные тела, и насчет того, что заключенный ритуал не даст впоследствии магии этих двух родов объединиться вновь — по крайней мере, в этом поколении. Внимательно выслушав Рабастана от первой до последней фразы, просвечивающая всё за собой девушка даже не повела бровью, когда собеседник так откровенно ушёл от некоторых вопросов. Стеснялся ли? Или тому была более глубокая и, возможно, опасная для него причина? В любом случае, уж коли ему действительно тяжело высказать вслух и сразу все свои переживания, она доберётся до них иными путями. Неспешно — мёртвым ведь некуда торопиться — и очень целенаправленно. Перво-наперво, его слова: «Там ещё что-то было про…» — наталкивали на размышления о некоем, вероятно, письменном источнике в противовес устному, который Елена сначала предположила после горького замечания о выдумке, что обронил молодой Лестрейндж, ещё не подозревая о своей случайной слушательнице. В этом случае всё становилось одновременно легче и запутаннее. Увековеченные пером описания были несомненно вернее тех, что передаются из уст в уста, но к ним и отношение серьёзней. И если обделённому пока жизненным опытом ученику попалась искажённая трактовка, то она может нанести непоправимый вред при пользовании ею. Но здесь ведь был замешан кто-то ещё… Тот самый выдумщик, вернее, выдумщица. Та, которая его надоумила? Настаивала? (Елене вспомнилась её мать.) Или должна была стать «супругой»? — В здешних книгах вы не отыщете ничего об алхимическом браке, — нараспев произнесла Серая Дама, отстраняясь от оконного проёма и устремившись подобно вздымаемой ветром простыне к ближайшему стеллажу, — но есть косвенные сведения, которые нам помогут. Произнеся «нам», она не ошиблась, а намеренно показала запутавшемуся парню свою поддержку в поисках ответов, теперь страстно интересующих их обоих. Тонкая, прозрачная, будто стеклянная, кисть изящным жестом поднялась на уровень лица и проникла прямо в уставленную томами полку, пронизав корешки насквозь. Рука заскользила вдоль деревянных опор и остановилась перед одним непримечательным фолиантом. В следующий момент неожиданно резкое движение заставило его слететь со стеллажа и с оглушительным для местной тишины хлопком обрушиться на стол, за которым сидел Рабастан. Следом отправились ещё две книги таким же образом. Серая Леди повернулась к юноше. — Тут говорится об астральных телах. Я понимаю, что при непосредственной подготовке ритуала ими интересуешься в последнюю очередь, ведь они не имеют большой практической значимости во время исполнения, однако в них заключена самая суть происходящего. Сердце воплощаемого брака, если желаете. Девушка на секунду замолчала и отстранённым, словно не имеющего к ним никакого отношения, тоном продолжила, глядя в окно: — Юные волшебники так любят скорее приниматься за практику, внимая теории в пол уха, оттого с ними очень часто приключаются ошибки. Не столь страшно, если вы вместо «Сальсус» произнесли «Сольверус», но чем более сложное и многоступенчатое магическое вмешательство в материю нашего мира вы предпринимаете, тем сильнее, ощутимее и дольше будут играть его последствия. Взгляд призрака неожиданно метнулся обратно к младшему Лестрейнджу: — Страница шестьсот два, — кивком головы она указала на верхнюю обложку, с поразительной лёгкостью подражая тону преподавателей. Пока молодой человек не готов ей открыться, нужно успокоить его исключительно деловым отношением к обсуждаемой ими проблеме. — «Астральные тела. Функции, развитие, переход», — озвучила Дама нужный заголовок и склонила голову, укрыв лицо в собственных длинных прядях, чтобы поправить невидимые оборки на струящемся к полу платье. Последняя часть раздела — переход — посвящена процессам, происходящим во время прекращения физического существования в этом мире, и к этой мысли услужливо всплыли в памяти слова Рабастана о связи до и после смерти. «Разумеется», — с горечью подумала девушка. — «Иначе бы он не вернулся за мной в Хогвартс!» — А что там с объединением родов? — равнодушно спросила Серая Дама, чтобы отвлечься от ненужных воспоминаний, пока пятикурсник листал сухие страницы. Эта часть её тогда почти не интересовала, поскольку фамильное древо занимало Елену в последнюю очередь. Да и альтернативы по сути не было. Просматривая манускрипт в поисках нужного заголовка, Рабастан поднял голову только тогда, когда услышал очередной вопрос, обращенный к нему. Придерживая пальцем страницу, на которой остановился, он задумчиво сдвинул брови. — Насколько я понял, алхимический брак связывает все тонкие тела волшебников, заключающих его. Связывает в том числе магически, а не только лишь их физические оболочки. Эта связь нерасторжима, аннуляции не подлежит, — здесь его голос осёкся, но Лестрейндж быстро справился с собой. — Эта связь фиксируется обоими родами, и чем чище кровь, тем большее значение это имеет. И, если подобный брак заключен между двумя полнокровными волшебниками из этих родов, более никто, принадлежащий к этим семьям, не может вступить в брак между собой. Он наконец-то нашёл нужную страницу, бегло прочитал, чтобы убедиться, и вновь поднял взгляд на Серую Даму. — Именно это и оказалось невыполненным. Я провел этот ритуал, а… А мой брат все равно женился на сестре моей напарницы, — хмуро закончил он, а затем поспешно добавил: — Совсем недавно женился, но женился ведь!.. Беспристрастно выслушав всю столь изменившуюся в тоне всего за несколько фраз речь Рабастана до самого конца и не проронив ни единого слова, Серая Леди лишь после напряженно затянувшегося безмолвия небрежно воздела тощую длань ко лбу и коснулась кончиками указательного и большого пальцев переносицы, одновременно с тем прикрывая глаза. Как бы её не взволновал неожиданно открывшийся факт, что ритуал уже был проведён, кое-что другое испугало девушку намного больше: она не просто запамятовала о деталях, касающихся привязки родов. В изначальной версии их не было. До чего же фанатичны и безрассудны эти заносчивые «чистокровные», что так слепо и нагло вмешались в древнейшую магию! Сомнений в том, кто и по какой причине мог ещё так поступить, почти не оставалось. И вот теперь страдают их потомки… Из-под едва приоткрытых ресниц призрачная дева окинула печальным взглядом младшего из Лестрейнджей. Трудно винить в произошедшем такого юного и совсем неопытного мальчика, хотя она, признаться, и ожидала от него большего благоразумия. Впрочем, наблюдая, с какой настойчивостью и целеустремлённостью молодое дарование шло к своей цели, каковой бы она не была, как яро Рабастан дорывался до любых знаний, Елена, даже не ведая мотивов, могла поспорить, что причина была действительно крайне серьёзной, а подтолкнуло на столь опасный шаг подростка самое настоящее отчаяние. В этот момент ей тоже стало обидно за него, что ритуал не удался и что ему не повезло наткнуться на сомнительные труды магического шарлатана… или такого же дилетанта, только чрезмерно уверенного в собственных силах и правоте. При всей аккуратности, осмотрительности когтевранца и его любви подвергать любую истину сомнениям не составляло труда сделать закономерный вывод, что в этом безумном предприятии не он был ведущим, а его так называемая напарница. Однако вряд ли и она была намного умудрённее годами, чтобы осознавать всю тяжесть заключаемых меж ними уз. Два маленьких волшебника полезли в запретную комнату… Но что ответить юноше, и без того раздавленного осознанием собственной глупости? О том говорило всё: от его угнетённого взгляда до подавленной позы. Вот уж в чём преуспевшая во многих областях дочь Кандиды чувствовала себя совершенно не в своей тарелке — ей не под силу было должным образом ни отвечать на реакции смертных, ни проявлять их самой. С осуждающим взглядом — подобно учителям — утверждать, что не ожидала такого чуть ли не от лучшего ученика в своём поколении? Елена ощущала себя одновременно выше этого, ведь она видела всех этих профессоров ещё крошечными одиннадцатилетними волшебниками, и вместе с тем ниже. Волей и неволей застряв в облике и возрасте девятнадцатилетней девчонки, она сама ведь в своё время недалеко ушла от подобного безрассудства, кое-приключилось в этом году с Рабастаном. Ей ли осуждать? Очевидно, что нет. — Не только лишь физические? — наконец, тихим, неизмеримо печальным голосом переспросила Серая Дама. — Мистер Лестрейндж, Рабастан, — к чему все эти формальности, когда они оба порядком выбиты из колеи? — представьте каплю. Всего лишь одну каплю — это физическое и отчасти эфирное тонкие тела, — взглядом девушка указала на раскрытую перед юношей страницу книги, и её речь потекла размеренно и почти умиротворяюще. — Ваше тело, плоть, если угодно. Но какая польза от капли? Ею не напьёшься. Возьмём чашу и наполним её водой. Её хватит на несколько глотков, но это уже много лучше, не правда ли? Ею можно даже умыть лицо или руки. Такая вода спасёт умирающего посреди пустыни путника от жажды. «Ведь все мы по сути те самые путники, что бродят в поисках оазиса чистых чувств», — добавила она про себя. — Это, как вы могли догадаться, астральное, ментальное и казуальное тела — душа в совокупности. И хоть наполненная нами чаша состоит из множества капель, одна капля в ней — ничто. Так и множество материальных воплощений, через которые проходит душа, накладывают отпечаток на её качества, но никогда не главенствуют над ней. А теперь выльем нашу чашу в реку. Разве после этого она переполнится и выйдет из берегов? Разумеется, нет. Горсть воды растворится в ней, словно бы её и не было. Но она есть, просто станет частью огромного и неуправляемого русла. Нечто настолько большее, чем полный кубок воды — есть будхиальное и атманическое тонкие тела — дух. Две реки соединяются и могут выйти в одно море. Сие есть суть алхимического брака. Елена сделала небольшую, но необходимую паузу, давая собеседнику осмыслить сказанное, а своим мыслям прийти в складный строй, а затем всё тем же мелодичным тоном продолжила: — Что есть капля в море? Да, вы уже и сами могли осознать, сколь ничтожно значит первое тонкое тело в сравнении с последним. По правде почти ничего, — Дама окинула горьким взглядом себя, уже нимало не заботясь о том, догадается ли сообразительный молодой человек о глубокой связи призрака и столь могущественного ритуала, — но ваши слова о соединении родов противоречат самой сути мною рассказанного. И используемая нами капля стала важнее моря, установленная во главу угла. Кровь — такая же часть тела, как и всё остальное, что мы можем ощутить физически. Даже душой вы не обязаны быть близки с теми, кто вам родня по крови… Вам ли не знать, — по прозрачным губам скользнула тень грустной усмешки, когда Серая Леди вспомнила старших Лестрейнджей. — И чтобы «чистая» кровь имела когда-либо значение большее, чем дух? Бессмыслица. Ритуал, каким он должен быть, искажён, отвратно модифицирован. И в то же время нельзя не признать, что он сработал… На свой лад. Если, конечно, откинуть вероятность совпадения свадьбы вашего брата именно в такой момент. Елена ненадолго задумалась, отведя взгляд, в котором вопреки извечной печали зажглась искра устойчивого интереса и жажды докопаться до истины. Кто-то наглейшим образом вмешался в столь тонкую, невероятно сложную магию, и вся суть дитя Кандиды Когтевран требовала от девушки всенепременно выяснить, что именно было нарушено. — Мистер Лестрейндж, — не выходя из собственных раздумий, обратилась к человеку призрачная дева, довольно быстро обнаружив ниточку, за которую можно было уцепиться, чтобы распутать сей клубок, — какие именно связи с материальным миром и своим физическим телом вы использовали? — Мы… Мы прибегли к испытанию четырьмя стихиями, — пробормотал неудачливый котевранец, разглаживая замявшийся угол страницы. — Огнем, землей, воздухом и водой. Вместе прошли через смерть в каждом случае. Затем — магия. Мы утратили способность творить магию, но во сне смогли вернуть ее себе. Проснулись уже вновь магами. Мысли снова разбились на несколько потоков, связанных, а оттого со стороны, казалось, здорово запутанных между собой. Но Елена неплохо маневрировала между ними, перескакивая из одного в другой. В первом прокручивались сведения из некогда стёртых ею же в порошок книг, второй вился вокруг слов юноши, стремясь уловить любые несостыковки, возможные зацепки и вероятные ошибки, совершённые во время ритуала, пускай Рабастан так толком и не рассказал о подробностях их обряда. Наконец, третий был самым глубоким и запущенным — свой личный омут памяти, ощущавшийся бездонным из-за количества прожитых лет, а оттого разобраться в нём давалось труднее всего. Синхронно плыли воспоминания почти десятивековой давности и совсем недавние, коими они перемежались. Однако, когда девушка заговорила, её речь представляла собой ещё более запутанную и с трудом разбираемую паутину, нежели в голове. Но тут уж ничего не попишешь, отсутствие практики в устном изложении мыслей нельзя было исправить даже столь долгим сроком существования. Оставалось лишь надеяться, что одарённый ученик поймёт её и не станет жаловаться, что эти призраки говорят только пустыми непонятными загадками. Как же тут быть иначе, когда даже не на ком тренироваться? — Четыре стихии — четыре столпа алхимии, здесь всё верно. Отсюда и алхимический. А второе его название… алхимическая смерть. Семь тонких тел поочерёдно, все, кроме последнего, уничтожаются и возрождаются вновь, но уже привязанные друг к другу. Можно сравнить со срастанием разрезанной кожи. Два кусочка уязвлённой материи плотно примыкают один к другому и образуют в месте соединения шрам — под действием зелий и магии в считанные секунды. Примерно то же происходит и с, — крошечная заминка, чтобы не сказать «вами» — всё же, если он так сильно сомневается, может, ритуал и впрямь не удался? — участниками этого ритуала. Семь тел, шесть смертей. Сперва физическое тело. Оно самое плотное для вашего материального мира, а оттого труднее всего поддаётся разбитию. Приходится по порядку применять все четыре стихии, дабы полноценно его уничтожить. Те маги, что изобрели этот брак, обратились с первой частью за помощью к алхимикам, да и сами брачующиеся редко когда уходят дальше начальной стадии — там уже ужасы творятся неимоверные, и кому-то достаточно того, чтобы просто ощущать сильные физические воздействия на партнёра. То есть, возвращаясь к сравнению с рубцом: в нём ведь не появятся новые кровеносные сосуды взамен перерубленных, так и маги не становятся сиамскими близнецами, но боль, которой подвергается одна часть кожи, отражается и во втором её куске, отделённом тонкой полоской грубых тканных связей. Пару сжигают в огне, заваливают землёй, кидают с огромной высоты и, наконец, топят. После каждой части этой стадии тела возрождаются благодаря подготовленному кругу и остальным предварительным мероприятиям. Затем наступает черёд эфирного тела, отвечающего за магию. Хоть оно уже не имеет отношения к чистокровности, ведь способности волшебника могут отлично проявляться и у магглорождённых — тут, я надеюсь, вы со мной спорить не будете — я вам всё же расскажу, ведь вы желали знать, насколько далеко зашли. Так вот, если исчезла магия, связь на физическом уровне была заключена. Нет, булавочный укол вашей партнёрши вы не почувствуете, а вот что-то более мощное… Эфирное тело гибнет после всех испытаний и возрождается, пока идёт уничтожение астрального. В этом плане с ним проще всего — ничего делать не надо. Аналогично, магия вернулась — связь установлена. Сильнейшее магическое воздействие на вторую половинку или огромные всполохи магии в ней самой будут вам ведомы, как и ей — ваши. Астральное тело. Теперь вы понимаете, почему я вам указала эту литературу, — короткий жест в сторону стола и лежащей на нём стопки, — как основу всего? Тело эмоций и желаний. Самые сильнейшие эмоции должны переживаться после физической смерти вместе. Для кого-то это просто очень запущенное желание сна и отдыха — достаточно отдохнуть вдвоём, чутко ощущая рядом партнёра, кому-то, несмотря на все пройденные испытания, хочется большего… Серая Дама взглянула на Рабастана из-под опущенных длинных ресниц. Он пытался держать себя в руках, сохранить хотя бы какую-то долю самообладания, но в то же время тревожный голос и дёрганные жесты явно выдавали, что он не находит себе места. Судя по тому, как он быстро пропустил эту часть, его такие плотские желания не касались, хотя он и знал о возможности их применения. Значит, не нужно заострять внимания. — Если это всё, что вы сделали, то связь заключена вплоть до третьего тела, и самые яркие эмоции друг друга также могут проскальзывать в ваши сознания и чувства. Но в чём была ошибка, я по-прежнему не вижу и не нахожу её в ваших словах. Ритуал не обязательно должен быть закончен, участники вольны остановиться после любой из стадий, когда решат, что им этого достаточно. В конце концов, с остальными телами мороки в разы больше. Прозрачная дева вздохнула, отвернулась и снова поплыла к окну сцепив руки перед собой — своеобразный нервный шаг сквозь призму бесплотного существа. Глубоко уйдя в собственные раздумья, Елена, не замечая этого, всё ещё продолжала отвечать Рабастану: — Очень похоже, что ритуал верен, но где привязка к родам и крови? Вы ведь не использовали заместо своих тел на первом этапе всего лишь кровь? — она тихонько фыркнула себе под нос, вспомнив этот новомодный… ну, как новомодный, каких-то жалких пятьсот столетий назад появившийся — способ избегать собственного участия путём добавления во всякие зелья и обряды своей крови. Он был хорош, если требовалась короткая, не затрагивающая всех областей связь с владельцем крови, но ритуал, в котором должны были сплестись воедино два высших существа — вот уж поистине безумие использовать подобное. — Нет, не кровь, — с тоской подтвердил он слова Серой Дамы, а сам нахмурился еще сильнее, но вдруг воскликнул: — Может быть, ритуал не получился? Вы сами сказали, ритуал не имеет отношения к возможности жениться другим членам наших родов в этом поколении — так может, он вообще не действует? Может, нет вообще никакого ритуала, а Нарциссу просто кто-то ввел в заблуждение? — он не заметил, как раскрыл имя своей напарницы, слишком взволнованный пришедшей в голову мыслью. Вскочив на ноги, Лестрейндж ждал только подтверждения от Серой Дамы. — Ритуал есть! — вдруг немного резче, чем того требовалось, обронила печальная девушка на последние слова отчаянно сомневающегося когтевранца и тут же притихла. В голове завертелись болезненные воспоминания о собственном прошлом. — Но в заблуждение ввели всех нас, — еле слышно прошептала она. Рабастан дернулся всем телом. Из-за его неловкого движения край страницы фолианта, даже на вид кажущегося старше Рабастана раз в двадцать, оторвался с громким специфическим треском и остался в руке Лестрейнджа. — Драккл, — упавшим тоном встретил очередную неприятность когтевранец, во все глаза рассматривая продукт собственного вандализма. После своего неуместного восклицания девушка из прижизненной привычки озабоченно прикусила губу, как будто это могло ей помочь — разумеется, нет. Без болезненных ощущений терялся весь смысл данного действа, как попытки привести себя в чувства. С досады Елена опустила лицо, скрывая его за своими длинными вьющимися прядями, что лениво — медленнее, чем у материальных существ — поплыли на полагающееся им место. Густые ресницы затрепетали, словно привидение готовилось заплакать, и крепко сомкнулись. Ни боли, ни слёз — ни единой возможности передать своё состояние, выплеснуть его наружу, чтобы хоть как-то облегчить терзавшие её душу острыми когтями переживания. Она не зажмурилась, просто неподвижно висела в воздухе с закрытыми глазами, молча благодаря Рабастана за нечаянные несколько минут тишины. Серая Дама прекрасно осознавала, что не из сопереживания юноша совсем притих. Слишком хорошо она могла представлять, в каком хитросплетении чувств, страхов, возложенных на него (кем? семьёй? им самим?) обязанностей и магии он сейчас заплутал. Магия. В надломленном сознании шевельнулась давно позабытая ненависть: всё, к чему примешивалось колдовство, словно по мановению волшебной палочки становилось абсолютно безумным, переворачивалось с ног на голову и неминуемо разрушало чужие судьбы… Множество судеб в конце концов. Магия была неотъемлемой частью её жизни и стала единственным источником существования призрака после смерти. Но казалось вполне логичным, что однажды Елена возненавидела суть свою и всего мира, в котором обитала. Однако сейчас довольно быстро удалось подавить собственную бурю негодования, закипающую в мёртвом сердце. Кому, как не такой древности, вроде дочери Кандиды, ведомо, что время… изменяет. Не лечит, оно словно охлаждает. За века можно запечатать под толстым слоем льда любые порывы и всполохи эмоционального состояния. Короткие внезапные вспышки пытаются что-то пробудить, как сейчас, но ощутить мир вокруг и внутри себя по-настоящему — уже невозможно. Зато вышедшее на сей раз из-под контроля самообладание подсказало ей ту самую недостающую деталь мозаики, которую холодным рассудком она никак не могла отыскать — ничтожную ошибку, на которую никто не обратил внимания. — Так значит, — протянул Рабастан, не отрывая взгляда от порванной страницы, — этот ритуал не имеет никакой другой цели, кроме как связать двух людей на самом высшем уровне, и вы считаете, что именно это и получилось? А можно как-то приглушить эту связь, Миледи? — смиренно спросил Лестрейндж. — Не кровь, — почти неслышно откликнулась Серая дева, обращаясь в первую очередь к самой себе и сокрушаясь, что не смогла догадаться раньше: — ногти. И любые другие неживые частички физического тела, будь то волосы или отмершие кожные чешуйки. Ресницы медленно приподнимались, не дав возможности увидеть в глазах чересчур короткий безумный блеск. А когда Елена посмотрела на своего собеседника, лицо её лучилось абсолютным спокойствием, коего может достичь лишь переживший тысячу раз все эти пытки. Она почти не заметила возни Лестрейнджа с оторванной страницей, хотя в иной раз могла бы смертельно (насколько это вообще применимо к ней) обидеться, краем уха выслушала и запомнила его вопросы, откладывая их напоследок, и, внимательно поглядев в его до крайности обеспокоенные сплётшимися в тугой узел судьбами глаза, вновь отвернулась к стеллажам. Теперь Серая Леди не стала раскидываться бесценными увековеченными знаниями. С крайней медлительностью, свойственной разве что бессмертным, бесплотная рука аккуратно выудила из стройных рядов тонкую и почти невесомую книжицу. Удерживать её парящей в воздухе не составляло особого труда. Старинная литература, не переиздававшаяся с семнадцатого столетия, в очаровательном антроподермическом переплёте, была посвящена ингредиентам, извлекаемым напрямую из человеческого тела, которые использовались во всевозможных магических изысканиях. Призрачная дева изящно провела свободной ладонью над раскрывшимся томом, и страницы послушно зашелестели ей вослед, будто бы подгоняемые лёгким несуществующим ветерком. — Ногти, — утвердительно повторила Елена, плавным и грациозным движением роняя книгу, открытую на нужной странице, перед Рабастаном на пустой участок стола. И, не дожидаясь, пока он прочтёт, быстро пересказала их колдовские свойства: — Самая слабая и самая обширная связь с владельцем. Преимущественно быстротечная. Не даёт столь полной информации, как кровь, используется в зельях и обрядах срочного и неглубокого действия. Она замолчала на секунду и с удвоенной скоростью принялась «переводить» краткую выдержку из найденного текста. Сейчас, когда тайна была разгадана, и оставалось лишь передать свои догадки неудачливому ученику, дама словно опять стала нетерпеливой. — Слабая связь — эффект присутствия партнёра в вашей жизни, как и вас в его, почти неощутим. Обширная — вот почему это могло затрагивать весь род, а не только конкретного индивидуума. Быстротечная — со временем привязанность между вашими родами (а сейчас мы ведём речь именно о них, а не о двух молодых людях), столь мгновенно вспыхнувшая, что и могло ускорить свадьбу, будет с ещё большей скоростью и страстью разрушаться. Боюсь, это заранее проигрышный брак для вашего брата. Снова взяв небольшую паузу, но уже щадя чувства мальчика, Елена заговорила тише и немного осторожнее: — Алхимический брак — связь глубокая, вечная, нерушимая, — в её словах засквозило сожаление. — Такое грубое вмешательство в ритуал в любом случае должно было привести к неминуемым конфликтам между его сутью и новым… — девушка поморщилась, — «ингредиентом». По вашим словам выходит, что тот, кто подобным ужасным образом извратил древнейшие узы, как раз-таки по-своему добился изначальных целей. Но, предполагаю, его задумка состояла в том, что единожды заключившие алхимический брак не смогут сочетаться любым другим магическим браком меньшего уровня (а это все остальные ныне известные). Однако ваш с Нарциссой брак был неполноценен, незавершён. А так как венчали вы не друг друга, а два ваших рода, то за вас завершили его ваши родственники. Теперь действительно любые другие попытки магически скрепить ваши семьи окончатся крахом. Хотя, как я только что говорила, уже заключённый брак тоже обречён на мучения обеих сторон. Серая Дама вдруг вышла из своего оцепенения, перестав пронзать пристальным взглядом внимательные глаза юноши, будто от этого зависело, как полно воспримет он её слова, и струящейся дымкой заскользила вдоль длинной поверхности стола, убирая за плечи растрепавшиеся волосы. Голос её стал привычно безжизненным, когда она изложила все свои мысли на сей счёт: — Это всего лишь догадки, мистер Лестрейндж. Я не могу утверждать с абсолютной уверенностью. Последствия подобного эксперимента я вижу впервые, — она всё же бросила на него короткий взгляд и вновь обратила свой затуманенный взор внутрь себя. — Но, боюсь, из-за такого огромного противоречия внутри обряда неимоверной силы возможен ещё один побочный эффект… Не для вас, не беспокойтесь. Но для союза ваших родов — у них нет будущего. Отторжение настолько мощное и растущее с каждой минутой может дать единственный плод испорченной магией любви: его отсутствие. Бездетны. По каким-то своим глубоко сокрытым причинам девушка не осмелилась произнести именно это слово вслух. Да и имеет ли она право выносить такой приговор, не получив ни единого доказательства правдивости своей гипотезы? Легонько качнув головой, чтобы отогнать от себя последнюю мысль, на миг привидение, уже собравшееся покинуть библиотеку, словно спотыкается и растерянно оглядывается на Рабастана, осознавая, что найденной разгадкой он не ограничится — Елена вспомнила его последний вопрос. — Как можно контролировать то, — чуть ли не одними губами зашептала она, и на этот раз глаза отразили всю боль незнания, постижимую только последователям Когтеврана, — о чём мы имеет настолько смутные представления? Приглушить последствия ритуала, которого не существует? Это как получить удачный приплод от хвостороги и взрывопотама, а потом думать, каким образом его содержать. Я не знаю, Рабастан. Её и без того еле слышимый голос окончательно стих на последний словах, ускользнув в тяготеющую над ними тишину. Где-то на закромах сознания шевельнулась нелепая мысль, что Елена противоречит самой себе, сперва рьяно утверждая, а теперь отрицая существование ритуала. Крошечная деталь — а как всё изменила! Их действительно ввели в заблуждение, но Серая Леди даже не подозревала, насколько.