I Want You (Alone With Me)

      Это началось почти случайно.       Это был первый раз, когда Луи целенаправленно изучал сайт, который мог скоро изменить его жизнь — если не буквально всю, то, по крайней мере, сексуальную.       Зарегистрировавшись на сайте, полном сладких папочек, малышек, порнозвезд, карамельных мальчиков и девочек в придачу с форумом для поиска партнеров и ссылкой на сайт секс-шопа, спонсирующего его, Луи не представлял, на что он подписывается.       Как всемирно известный автор легендарной серии книг, которые принесли ему всеобщее внимание и имя, мысль о мире, полном озабоченных авторов книг для взрослых в жизни, пугает его.       Это кардинально отличается: писать горячие сексуальные сцены в книге с настоящей сюжетной линией (его любимые написанные им книги, помимо циклов книг, это те, где он смог построить целый новый мир из персонажей, с которыми он мог играть в Бога, будь это захватывающий пленительный триллер с не-таким-уж-незаметным-БДСМ-подтекстом или более лёгкий — хотя такой же извращённый — мир, в котором мужчина влюбляется в другого мужчину во время их многочисленных путешествий на лошадях) с выдуманными персонажами, чем практиковать вышеупомянутые кинки в реальной жизни и (это то, с чем у Луи возникают затруднения), более того, признаваться в этом.       Не то чтобы ему стыдно, нет, его аудитория — от шестнадцати (что тут можно сказать, некоторые родители просто не следят за своими детьми) до пенсионеров за шестьдесят, и к тому же по всему миру, что привело к целой куче людей, которые знают его не только по имени, но и в лицо, так как он не только позировал для обложек нескольких своих книг, но ещё и гордо презентовал их с форзацев, стоя в пиджаке рядом с коротким описанием его жизненного пути и достижений (которыми он, к вашему сведению, гордится; не каждому удаётся написать пятнадцать опубликованных книг, девять из которых — международные бестселлеры, включая цикл из четырёх книг; и все это до его двадцатипятилетия).       Итак, это никого не должно удивлять, Луи Томлинсон очень привередлив в том, что нужно сообщать миру, а что нет; за исключением его Твиттера и Фейсбука, об обоих из которых он совершенно без необходимости рассказал своему разочарованному менеджеру. Даже его Инстаграм-аккаунт заполнен фотографиями, осторожно сделанными и отобранными лично им, описания зачастую неинформативны, а тема выверена.       В его жизни, или последние десять лет, как он числится автором, он дал лишь избранное количество интервью; в самом начале из-за своей матери, которая хотела уберечь его от гнилого книжного мира, пока ему не исполнится восемнадцать (то, за что Луи будет благодарен ей вечно), а затем после его восемнадцатилетия, главным образом потому, что к тому времени мир счёл себя уполномоченным выражать своё мнение, основываясь на крупицах знаний о нем.       И из-за этого первыми словами, сказанными его соседом, могли быть: «Ты не тот, который состоял в тайных БДСМ-отношениях с учителем в 15 лет?»       Слухи — безумная вещь.       И, возможно, его менеджер был прав, когда сказал, что ему стоит завести Твиттер хотя бы для того, чтобы опровергать слухи.       Но, несомненно, все надоедает в какой-то момент, верно? Зачем людям прислушиваться к его словам, если есть интересная история, напечатанная таблоидами?       Кроме этого (и вот так он убедил менеджера, что было хорошей мыслью не отвечать слухам, пока они не станут слишком агрессивными, как те про то, что он оставил троих девушек беременными за одну ночь — он гей, Господи помилуй), слухи могут быть хорошей рекламой. Держать своё имя на слуху, особенно во время выхода книг, несомненно, работает как бесплатная реклама.       Но несмотря на все это, Луи решается просмотреть конкретные темы форума для тех, кто ищет веб-партнера.       Пролистнуть все варианты (многие из которых, к его удивлению, искали что-то слишком кинковое даже для него, либо просто не подходили его запросам; мужчины его возраста или, по крайней мере, в районе двадцати лет, были заинтересованы в интернет-отношениях без желания лично знакомиться — за исключением фотографий без лица для очевидных причин) заняло у него не более получаса.       Луи написал кому-то под ником versacearseharold. Было бы ложью сказать, что ник не был причиной интереса к нему Луи.       Кому: versacearseharold@gmail.com       От кого: tommosi@gmail.com       Название: клянусь, это не спам       Привет,       Прости за заголовок. Не был уверен, как это назвать — посчитал, что «Гарри, я хочу твою версаче-задницу» было бы немного слишком, особенно не зная, деловая ли это почта и всё такое (и если да, то привет, я заинтригован).       В любом случае, я подумал, что должен отправить немного основной информации, потом подумал ещё раз, и если ты заинтересован в двадцатичетырехлетнем мужчине, не желающем ничего большего, кроме обычного секса по интернету, я добавил свой номер ниже. Позвони, если заинтересован.       С уважением,       Tommosi       Не ожидая ответа в течение следующих нескольких часов, если вообще тот будет, он закрывает крышку ноутбука и продолжает свой день по распорядку; завтрак и электронные письма в постели, чай и работа в своей домашней студии, ланч (предпочтительно с другом), возвращение домой для ещё большей работы (нужно сказать, что друг не свободен для чего-то более привлекательного; Луи — автор, он пишет для того, чтобы жить — несмотря на то, что он работает больше часов, чем его друзья, этими часами он может распоряжаться сам; никто не следит за его рабочими часами, просто удостоверяются, что он выполняет всё в срок, чего не наблюдалось с тех пор, как он дописал последнюю книгу из серии), потом обед (возможно, со свиданием) и желательно какие-нибудь приключения с друзьями или просто тренировка (он старается ходить в зал по крайней мере четыре раза в неделю, но иногда он может писать три дня подряд без перерыва на еду или сон).       И таким образом, это было немного неловко, когда за обедом с Найлом, его лучшим другом с детства, неожиданно позвонил Гарольд.       Но неловкость никогда не пугала Луи — в самом деле, унижение может быть довольно приятным, но об этом чуть позже, он принимает вызов.       У мужчины в телефоне медленное произношение и глубокий голос, который, когда Луи его слышит, заставляет пальцы на его ногах поджаться, и он слышит уверенное «Привет». Боже, ему нужен уверенный мужчина…       — Привет, — отвечает он, улыбаясь своему лучшему другу, который был совершенно не в курсе всего, думая, что это рабочий звонок, которые Луи так часто приходится принимать.       — Это Гарольд, — раздается на том конце линии тон вполне уверенного в себе человека. — С форума.       — Я понял, — улыбается Луи. Было время, когда его пронзительный голос был для него помехой, он долго работал над ним — но сейчас, в этой данной ситуации, он вполне доволен им.       Гарольд не смеётся, но Луи кажется, что он улыбается, когда говорит снова.       — Так, эм. Это твой первый раз?       — Да. Для такого рода вещей, да.       — Ты имеешь в виду секс по интернету или, эм, извращённую часть всего этого?       — Скорее первый вариант, — комментирует Луи, приподнимая бровь, когда Найл смотрит на него со смутным интересом, прежде чем вернуться к рисованию каракулей на углу салфетки.       — Я просто хочу знать, понимаешь ли ты, что тебя ждет.       Раньше это было строго по делу, что Луи ценил, собственно, именно этого он и просил.       — У меня есть опыт в этом. Только не через веб-сайт.       — Круто. Я так понимаю, ты немного занят сейчас?       — Вроде того. У меня обед. Я могу говорить, но-       — Сегодня в десять, это нормально для тебя?       Луи замолкает, пощипывая нижнюю губу большим и указательным пальцами.       — Конечно.       — Я позвоню тебе. Пока.       И точно так же, как и до звонка — Найл все еще совершенно не обращает внимания на Луи, занятый рисованием крошечного пони с радужным рогом.       В тот день вечер наступил быстро, и прежде, чем Луи понял это, он выходил из душа, а на часах было без пяти десять — как раз достаточно времени, чтобы быстро приготовить себе чашку чая (для снятия стресса и тревожности) и лечь в постель.       Он нервничает, когда запускает скайп, запрос контакта Гарольда появляется тут же, как только он появляется в сети. После принятия заявки Луи проверяет, что встроенная в лэптоп камера ничего не записывает; он хочет быть уверен, что Гарольд ничего не увидит, даже если его камера внезапно включится.       Без двух минут десять Гарри входит в сеть, и, видимо, заметив, что Луи тоже онлайн, он сначала печатает «привет», спрашивая, может ли позвонить, и с нервными бабочками в животе Луи отвечает на звонок минуту спустя.       Так что вот и он, говорит своё первое и почему-то смущённое приветствие незнакомцу по ту сторону вызова спустя двенадцать часов после того, как отправил имэйл.       — Привет, — бодро приветствует его Гарольд. — Так, я не очень понял тебя. Это твое первое веб-соединение?       Прямо к делу.       — Хм, да. Ну, я имею в виду, у меня был секс по телефону и секс по скайпу с моим предыдущим парнем, но это не было так анонимно, так что да, у меня это впервые, — объясняет он, поглаживая чувствительную кожу на пальцах, чтобы расслабиться; совет, который дал ему его терапевт.       — Хорошо… я просто немного помогу тебе, ладно?       — Ладно.       — Так, во-первых, и мне жаль, что я звучу как любопытный подросток, но у тебя есть предпочтения?       Луи, может, и новичок в этом, но он был частью ЛГБТ-сообщества на протяжении нескольких лет. Он также занимался немного невинным ванильным сексом.       — Я… я обычно предпочитаю снизу? Но я универсален, в самом деле. Просто, например, для всяких странных вещей я всегда хотел быть принимающей стороной.       Гарольд негромко смеется.       — Не беспокойся, милый, мы не будем погружаться слишком глубоко в первый раз.       Луи нравится, что Гарри тут же берёт над ним контроль, становится главным. Это не ощущается так, словно Луи запрещено говорить (на что он бы точно не согласился), это больше похоже на то, словно Гарольд знает, что делает, и собирается направлять Луи.       Ему нравятся папочки.       — А ты? — спрашивает он, немного замешкавшись. — Каковы твои предпочтения?       — Я сверху, и я доминант.       Боже мой, какой же он тупой. Луи кивает, потом вспоминает, он говорит по телефону и издает небольшой звук в подтверждение. Гарольд смеется.       — Я могу рассказать тебе секрет?       — Конечно.       — Мое имя не Гарольд.       Луи резко вздыхает:       — Нет!       Гарольд хихикает.       — Не дразни меня.       — Я бы никогда!       Хрюкая, как будто он не верит ему, Гарольд продолжает:        — Меня зовут Гарри, на самом деле.       — Хорошо, это было разочаровывающе.       — Ничего себе. Ты льстишь мне.       — Мне это в удовольствие, — ухмыляется Луи.       — Просто так, чтоб ты знал, я в настоящее время качаю головой.       — Потому что я такой милый? Ох.       — Нет, потому что ты идиот.       Перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в мягкую подушку под ним, Луи не может сдержать улыбку.       — Ты хочешь узнать мое имя? — спрашивает он осторожно; он не особо обдумывал это. Он знает, что не может использовать своё полное имя, но его первое имя может сработать — слышать, как Гарри стонет его имя, стоит небольшого риска.       — Я думаю, что это само собой разумеется.       — Меня зовут Луи, — отвечает он нерешительно. Луи чувствует, как быстро бьется сердце у него в груди, нервничая из-за реакции Гарри. Есть небольшой шанс, что Гарри может догадаться, кто он.       — Луи, — шепчет Гарри, пробуя имя на языке. — Луи.       Луи нервно хихикает, беспомощно очарованный тем, как Гарри медленно произносит его имя, потому что никогда раньше этого не делал.       — Арри.       — Обожаю твой акцент.       — Йоркшир, детка.       — Понятно, — смеётся Гарри, но звук тает в воздухе до того, как Луи успевает отреагировать. — Теперь, Луи, как ты знаешь, важно обсуждение, когда ты решаешь познакомиться с кинками и БДСМ.       Счастливый от того, что Гарри позаботится о безопасности и правильности, Луи гудит в согласии.       — Я упрощу всё и спрошу тебя о твоих кинках или о тех, которые ты хотел бы попробовать. Если какие-то из них у нас совпадут, я дам тебе знать.       — Хорошо, — кивает Луи, переворачиваясь на спину. Вентилятор на крыше играет с его волосами, заставляя несколько прядей упасть ему на лоб, а его самого — немного извиваться. Его соски уже проглядываются через футболку благодаря постоянному прохладному ветру, направленному на него.       — Эм, ладно. Мой самый большой кинк, и, как мне кажется, самый распространённый, хотя бы исходя из моего опыта, это, эм, дэдди-кинк? Как бы, не слишком серьёзно, просто в постели, но да. Я хочу называть тебя папочкой.       Гарри беспечно гудит, побуждая его продолжать и не отвечая на безмолвный вопрос.       Луи вздыхает и неуверенно продолжает.       — И как мы уже говорили, я сабмиссив. Эм. Так что. Просто говори мне, что делать. Мне нравится контроль оргазма, кончать по команде, но над этим нужно поработать, я не могу делать это с кем угодно. То есть я действительно люблю быть привязанным. Или просто отсутствие прикосновений, если ты скажешь мне не прикасаться к себе, это действительно горячо, даже если я не связан. Хотя тогда мне сложнее быть хорошим мальчиком, так что тебе, может, придётся связать меня в любом случае, — Луи краснеет только от одной мысли об этом.       — Продолжай, — голос Гарри звучит немного грубее, чем минутой прежде, Луи принимает решение не комментировать это. Было бы ложью сказать, что это не поощряло его продолжать, на самом деле.       — И трусики. Да. Хм, я всегда ношу трусики? Ну, почти всегда. Если мне нужно выполнять дела по работе, типа, — он обрывает себя, прежде чем успеет пробормотать что-то вроде фотосессий, премьер или пиара, — знаешь, когда мне нужно одеться в официальном стиле, и есть возможность, что моя рубашка поднимется, и кто-то увидит мои брюки, это вызвало бы панику. В таких ситуациях я их не надеваю.       Луи бормочет, он знает, но он всю жизнь так нервно разговаривал. Гарри, кажется, не против, хотя он начинает говорить перед тем, как Луи может продолжить унижать себя.       — Это все?       — Почти. Гм, я думаю достаточно, по крайней мере, сейчас.       — Дэдди-кинк звучит великолепно. Только не переусердствуй. Я скажу тебе, когда нужно будет остановиться. Трусики кажутся прекрасными также. Мы можем попробовать контролировать оргазм на более позднем этапе, если это удастся, но на данный момент ты можешь кончать, как будешь готов. Тем не менее, я ожидаю, что ты любезно предупредишь меня об этом. И если я поставлю запрет, тебе будет комфортно в ожидании моего одобрения?       — Блять, — Луи мягко дышит, его член заинтересованно дёргается; эти слова достаточно сильно заводят его, не беря во внимание, каким тоном они сказаны: медленным и доминантным, сквозь который слышен авторитет. — Да, да, блять. Да, будет.       Боже, он уже заикается, а они даже ещё ничего не начали.       — Теперь насчет командования, это звучит достаточно интригующе, и это определенно то, что я хотел бы попробовать с тобой, — продолжает Гарри, как будто Луи только что ничего не говорил, и это заводит Луи больше, чем следовало. — И, можешь быть уверен, ты проведёшь больше времени связанным, чем тебе будет позволено прикоснуться. И поверь мне, даже если я не вижу, я узнаю, если ты ослушаешься. Так что не делай этого.       Луи едва сдерживает хныканье, его штаны уже натянуты, когда он позволяет медовому голосу Гарри обернуть своё тело в тёплый, комфортный плед возбуждения.       — Тебя когда-нибудь наказывали, Луи?       На этот раз Томлинсон не сдерживает стон, что вырывается с его губ, рука дергается в сторону члена по собственному желанию. Он очень хочет до себя дотронуться, пожалуйста.       — Д-да.       — Как?       — Я — я — эм, — бормочет он, качая головой в жалкой попытке успокоиться. — Шлёпали? Шлёпали, да, и трахали, эм, не п-позволяя кончить вообще, трахали в рот, эм.       — Тебе нравится, когда дают прозвища?       — Если тебе хочется-       — Тебе нравится?       — Нет.       — Отлично. Не будет некомфортного для тебя наказания. Есть какие-то наказания, которые ты хотел бы попробовать, но не упомянул ранее, ради которых ты бы себя плохо вёл?       Луи уверен, что звуки шороха, доносящиеся с линии Гарри, настолько же подозрительны, насколько ими кажутся, и к чёрту, если это не горячо представить: этот двадцати с чем-то летний сексуальный мужчина не может усидеть ровно на кровати, пока слушает, как Луи говорит о своих кинках и наказаниях.       Он закрывает глаза, щёки краснеют из-за наглости его просьбы.       — Унижение.       Гарри давится собственным дыханием. Луи слышит это. Это немного похоже на то, когда ты давишься членом, только менее неряшливо и контролируемо раньше, чем предпочитает Луи.       Чувствуя себя хитрым и более, чем немного непослушным, Луи решает прощупать почву.       — Тебе бы понравилось это, папочка? — спрашивает он достаточно невинно, хотя его тон дразнящий, а глаза широко раскрыты, даже если Гарри не может увидеть. Эта мысль заставляет его почувствовать себя грязным: словно он прячет что-то, что не понравилось бы папочке, и ему сходит это с рук.       Гарри выдыхает воздух из лёгких, собираясь с силами, прежде чем ответить, его тон снова ровный, словно поддразнивания Луи не оказали на него никакого эффекта. Если бы Луи не услышал низкий полустон секундой раньше, он бы повёлся на это.       — Нам нужно выбрать безопасные слова, прежде чем мы начнём, Луи. Мне кажется, лучше сделать их простыми и легко запоминающимися. Зелёный — когда всё хорошо, и ты наслаждаешься этим, жёлтый — если ты хочешь снова это со мной обсудить, и красный, если ты хочешь, чтобы я остановился. Мы поговорим об этом, если это красный, но в тот же момент, как ты произнесёшь это слово, я остановлюсь. Неважно, что мы делаем. То же самое и для тебя; если я скажу какое-либо из этих слов, ты тут же реагируешь. Хорошо?       — Хорошо, — тут же соглашается Луи, быстро переходя в режим сабмиссива.       Просто есть что-то в том лёгком авторитете, который слышен в голосе Гарри, и в его манере поведения, что заставляет его позабыть о страхе быть узнанным и пойманным, и вместо этого всё его тело извивается в ожидании, когда Гарри скажет, что он хочет получить удовольствие.       Со стороны Гарри снова раздаётся шорох, и Луи пользуется этим временем, чтобы поставить свой лэптоп на пушистый ковёр, чтобы случайно не сбить его, когда, ну, станет горячее. Он задаётся вопросом, нужно ли ему достать смазку и избавиться от одежды, но прежде, чем он успевает что-то решить, Гарри заговаривает снова.       — Ляг на спину для меня, детка, — приказывает он тоном, не допускающим возражений. — Подложи подушку под попу, чтобы не навредить себе. Ты в штанах сейчас?       Приняв нужную позицию, Луи отвечает:       — Да, в спортивных штанах и, эм, под ними ничего нет, я только вышел из душа.       Ему немного неловко, он не уверен, что должен говорить, а что нет; не знает, что звучит сексуально, и что Гарри хочет услышать. Он не впервые занимается сексом по телефону, но он впервые делает это с незнакомцем, о котором ничего не знает.       Луи не знает, неловко ли это для Гарри, но мужчина звучит так, словно делал это раньше, и он продолжает говорить тем же уверенным голосом.       — Я хочу, чтобы ты пока что оставил их. Запусти руку под футболку, просто немного поиграй со своими сосками для меня.       Луи почти хнычет от приказа. У него очень чувствительные соски, и они всегда привлекают внимание, когда он выходит на улицу — тепло или ветрено, его соски проглядывают через футболку.       Он позволяет себе выпустить застенчивый вздох, когда проводит пальцем вокруг соска, нежно его потирая и оттягивая, чтобы заставить своё тело подпрыгнуть с такой силой, которую вызывает это прекрасное чувство.       — Ты наслаждаешься этим, не так ли, малыш? Хочу услышать тебя.       — Да, — дышит он, кивая, несмотря на то, что Гарри не может увидеть.       — Глубоко вздохни для меня, Лу, — инструктирует Гарри, гудя, когда Луи слушается. — Мне нужно, чтобы ты расслабился. Я так хорошо о тебе позабочусь, заставлю тебя чувствовать себя так хорошо.       В результате игры с соском Луи хнычет мягкое «п-папочка».       — Правильно, принцесса. Такой хороший мальчик для папочки, не так ли?       На губах Луи играет маленькая улыбка, когда он расслабляется на матрасе, играя с сосками и слушая прерывистое дыхание Гарри.       — Что тебе нравится, Луи?       Некоторое время он просто наслаждается дразнящими прикосновениями пальцев к его соску, задаваясь вопросом, как бы это ощущалось, если бы это был палец Гарри, или даже язык. При этой мысли его член заинтересованно дёргается, и он выпускает ещё один вздох.       — Поддразнивания, — выдыхает он, стыдливо краснея, когда слышит свой нуждающийся голос.       — Можешь раздеться для меня, детка? — спрашивает Гарри. Судя по его тону, это не было вопросом, и Луи спешит выполнить просьбу, прежде чем Гарри даже договаривает.       Полностью раздевшись, оставив неаккуратную кучу одежды на полу, он молчит. Его пальцы поглаживают живот, жаждая прикоснуться к позабытой эрекции, но он не собирается ничего делать без разрешения Гарри.       — Хотел бы я увидеть тебя сейчас, — вздыхает Гарри так, словно имеет это в виду.       — Да? — спрашивает Луи, его тон дразнящий, когда он переворачивается на живот, чувствуя сладкое давление на свой член. — Уверен, ты бы растерял всё своё красноречие, если бы увидел меня обнажённого на кровати, ждущего, пока ты его трахнешь.       Гарри ворчит прямо в ухо Луи, мягкое «блять» едва слышно за шорохом простыней.       — Интересно, был ли бы ты похож на последнего парня, который трахал меня, — продолжает Луи, внезапно чувствуя себя более комфортно; ему всегда нравилось дразнить, заставлять своего партнёра полностью терять контроль. Лучший способ сделать это — ревность, даже если партнёр в этом случае незнакомец.       — Он был хорош? — спрашивает Гарри, проклиная себя за то, что это соскользнуло с его языка, и Луи мягко смеётся, зная, как соблазнительно это должно звучать для Гарри.       — Он пытался сохранять самообладание.       — Да?       — Ненадолго, — он смеётся. — Но потом он попросил меня прикоснуться к себе, пока сам наблюдал. Честно говоря, возможно, я немного дразнил его, совсем чуть-чуть, и он так завёлся, что приковал мои запястья к кровати и втрахивал меня в матрас.       — Это то, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?       — Нет… это было грубо и лишено любви. В смысле, я не против БДСМ, но несколько милостей тут и там не помешали бы, — смеётся он, задаваясь вопросом, не разрушил ли он атмосферу, которую они создали.       Оказывается, что нет.       — Ты звучишь очень красиво, когда смеёшься.       Это заставляет его рассмеяться ещё больше.       — Ты говоришь мне это только потому, что я умоляю о комплиментах, не так ли?       — Я думаю, ты умоляешь об оргазме.       — Только об одном?       — Блять, — так неожиданно выдыхает Гарри, что у Луи ощущение, словно его ударили ремнём. — Ты хорош.       — Я любопытен, — поправляет он, кусая губу, когда двигается на кровати, крадя сладкое трение, которое ему не было позволено. Это заставляет его чувствовать себя безрассудным и непослушным; заставляет его хотеть узнать, как долго он сможет продолжать, прежде чем Гарри заметит.       — Я бы заставил тебя кончить четыре раза, если ты этого хочешь.       — Ну, кто-то точно хочет, — говорит он, переворачиваясь на спину. Его член гордо стоит напротив живота, головка уже красная и влажная, кричащая, чтобы её освободили от напряжения, которое Луи всегда любил.       — У тебя есть имя для члена? — спрашивает Гарри, звуча искренне заинтересованным.       Луи корчит рожу.       — Нет?       — Ах. Очень плохо.       — Уверен, если бы ты спросил у него, он бы ответил, что он твёрдый и ему не хватает внимания, и, наверное, что он тебя ненавидит, потому что ты воздерживаешь меня от прикосновения к нему.       — Так почему бы тебе не обернуть руку вокруг него, детка?       Глаза Луи закатываются, когда он наконец-то опускает руку и оборачивает её вокруг своего члена; это прекрасное чувство, которое заставляет его беспомощно выдохнуть, что, очевидно, доставляет Гарри удовольствие.       — Тебе нравится это, не так ли? — спрашивает Гарри, мягкость его голоса пропадает, уступая место грубоватости; в ней слышится авторитет.       — Д-да, — хнычет он, проводя большим пальцем по головке члена. Он выпускает крохотный стон, едва слышимый для Гарри. — Блять, д-да.       — У тебя есть смазка, котёнок?       Котёнок. О боже, это…       — У меня- у меня есть, папоч- Гарри, — он запинается в словах, его живот сжимается, когда в его голове проигрывается прозвище, которым Гарри только что его назвал.       — Достань её для меня, да?       Бормоча что-то неразборчивое, Луи поворачивается на бок, отпуская член, чтобы открыть верхний ящик. У него несколько секунд, чтобы найти то, что он искал, но наконец-то его пальцы оборачиваются вокруг бутылочки со смазкой. Он в восторге закрывает ящик слишком громко, заставляя Гарри рассмеяться ему в ухо.       — Немного взволнован, да, малыш?       Луи краснеет при этих словах. Он посасывает нижнюю губу, пытаясь не застонать в смущении; он невероятно быстро стал невероятно нуждающимся.       — Вылей немного на свой милый член, хочу, чтобы он был достаточно влажным, чтобы я мог услышать.       Выполняя приказ, Луи выливает смазку на пальцы и растирает её, чтобы согреть, прежде чем снова нежно обернуть руку вокруг своего болящего члена.       Гарри выдаёт себя, звуча довольным, когда скользкие звуки наполняют комнату Луи.       — Вот это мой хороший мальчик, — гудит он. — Ты делаешь папочку таким твёрдым.       — Хочу доставить тебе удовольствие, — тут же вздыхает Луи, выпуская стон, когда его пальцы поглаживают вену на обратной стороне члена. — Боже, я, блять, хотел бы, чтобы это был твой рот на мне.       — Да? — дышит Гарри. — Ты хочешь, чтобы я сосал твой красивый член, а потом, когда ты кончишь мне на лицо, ты бы слизал всё, как хороший мальчик, которым ты и являешься?       — Пожалуйста, — хнычет он, отчаянно трахая своё запястье. — Пожалуйста, папочка.       — Чего ты хочешь, котёнок?       Это слово снова заставляет волну похоти подняться в Луи. Он не сможет долго теперь продержаться, унижение от его отчаяния подбадривает его наравне с восхищением от чего-то нового, чего он никогда не делал прежде.       Он чувствует себя таким непослушным, слыша, как Гарри бормочет в его ухо, прислушиваясь к скользящим звукам, что доносятся с его стороны, вперемешку с собственными бесстыжими стонами.       — Кончай, папочка, — выдыхает он, делая хватку на члене крепче, когда быстрее толкается в запястье, чувствуя приближающийся оргазм на кончике языка. — Хочу кончить.       — Нет.       Луи сглатывает, матерясь со сбившимся дыханием.       — Пожалуйста, папочка, я так близко, я не могу-       — Убери руки, — приказывает Гарри.       — Нет, папочка, хочу-       — Луи, — строго говорит Гарри. — Убери руки. Сейчас же. Тебе ещё не позволено кончать.       Чувствуя себя на грани слёз, Луи подчиняется, его член болит, лёжа на животе.       — Я- я- блять.       — Хороший мальчик, — хвалит Гарри, нечаянно усложняя Луи задачу не кончить в эту же минуту. — Ты такой хороший для папочки, не так ли, малыш?       — Да, — соглашается он, задерживая дыхание, когда слышит низкий стон Гарри. — Хочу быть хорошим для тебя.       — Но ты же не был хорошим, верно?       — Я-       — Ты сказал папочке нет, не так ли?       — Прости-       — Какой цвет, детка?       — Зелёный, — тут же говорит он, покусывая зубами нижнюю губу.       — А что ты говоришь, когда это перебор?       — Красный или жёлтый, — мямлит он, понимая, к чему ведёт Гарри.       — И что ты не делаешь?       Луи стыдливо зарывает лицо в подушку, бормоча:        — Не говорю тебе нет…       — Верно, — отвечает Гарри. — Что случается, когда ты ослушиваешься, детка?       Он… без понятия, на самом деле. Гарри собирается закончить звонок? Скажет, что ему не позволено кончить? Если да, то послушается ли Луи — разве не было бы легко кончить и просто не сказать Гарри? Но он не хочет разочаровывать папочку, он хочет быть хорошим мальчиком, это не было бы правильно…       — Папочка разочарован в тебе, — говорит Гарри. Его тон не грубый, просто разочарованный, и это заставляет Луи хотеть, чтобы Гарри лучше накричал на него вместо этого.       — Нет, — шепчет он, затем исправляется, — не хочу- пожалуйста, папочка, хочу всё исправить.       — Ты исправишься в следующий раз, — говорит Гарри, звуча непреклонно. — Прямо сейчас я хочу, чтобы ты достал смазку. Ты будешь растягивать себя, пока не кончишь. Без прикосновений.       Туман замешательства в голове Луи немного рассеивается, когда у него есть чёткие инструкции, и в этот раз он даже не утруждает себя тем, чтобы нагреть смазку. Он обводит дырочку несколько раз, проталкивая лишь кончик пальца и кусая нижнюю губу.       Наступает момент тишины, когда всё, что он может слышать, — это тяжёлое дыхание Гарри, когда он мягко хнычет, проталкивая палец внутрь до первой костяшки. Тот легко проходит, и его глаза закатываются, когда он вводит его глубже, его другая рука лежит на животе, мечтая о том, чтобы почувствовать там кончик члена Гарри.       — Хочу тебя, — выдыхает он, — хочу тебя везде… Во мне, чтобы ты прикасался, целовал меня. Хочу чувствовать твоё дыхание на моём плече, когда ты толкаешься внутрь, — он добавляет ещё один палец, грубо его проталкивая. — Хочу слышать, как ты стонешь в мою шею и прикусываешь её, трахая меня медленно и настойчиво, дразнясь, — он разводит пальцы ножницами, растягивая дырочку, прежде чем толкнуться бёдрами, чтобы встретиться с пальцами, желая, чтобы они были достаточно длинными, чтобы достать до его простаты.       — Да, детка, — бормочет Гарри, очевидно дроча на картинку, которую Луи представляет у себя в голове.       — Хочу обернуть ноги вокруг тебя, пока ты жёстко трахаешь меня, хочу кричать твоё имя и вывести соседей из себя, — продолжает он, подстраивая ритм бёдер к звукам руки Гарри, скользящей по члену. — Хочу оттягивать твои волосы, когда ты зарываешь лицо в мою шею, целовать тебя, когда ты- ох, — вздыхает он, его бёдра дрожат из-за волшебного ощущения. — Блять, блять, — выдыхает он, его бёдра дико толкаются вверх, когда он представляет пальцы Гарри вместо своих, глаза закрываются, чтобы одурачить его, представляя, что стоны исходят от человека, который трахает его пальцами, а не от телефона.       — Боже, да, — вздыхает Гарри. — Раздвинь для меня ножки, детка, так широко, как можешь.       Неважно, что Гарри не может определить, подчинился Луи или нет; у него даже не появляется мысли о том, что можно ослушаться, как только слова соскальзывают с языка Гарри. Это делает его более уязвимым и, невероятно, но это заводит его ещё больше, когда его ноги открыты в приглашении для незнакомца по телефону, и он хотел бы, чтобы тот был рядом.       — Ты, блять, так горячо звучишь, — выдыхает Гарри в телефон, и Луи мяукает, добавляя последний палец и выпуская стон от того, насколько заполненным он себя чувствует; но ему хочется больше. Не то, чтобы его пальцев недостаточно — ему бы больше понравилось, если бы член Гарри был в нём. — Уверен, ты звучишь ещё горячее, кончая на себя, да?       Луи хнычет, его стопы поджимаются, когда он чувствует знакомое напряжение в животе, всё его тело нагревается, когда он чувствует приближающийся оргазм на кончике языка.       — Кончи для меня, детка, — приказывает Гарри.       И это словно всё, чего ждало тело Луи, и огромная волна удовольствия накрывает его, когда он выстреливает спермой на себя, достигая сосков. Его спина прогибается от силы оргазма, и ему тяжело дышать, его рука работает на члене, а пальцы всё ещё внутри, и он объезжает их в полном блаженстве.       Он настолько выпал из мира, что даже не слышит, как Гарри кончает.       В следующий раз, когда Гарри говорит, в его голосе слышна довольная ухмылка.       — Это было хорошо для первого раза, — говорит он, его низкий голос сейчас кажется более энергичным.       — Да, хорошо, — эхом повторяет Луи.       — Я тут подумал, — продолжает Гарри, зевая в телефон. Он звучит так, словно потягивается, скорее всего, на своей кровати, и эта картина заставляет Луи покраснеть. — Мы могли бы как-нибудь повторить это?       — Определённо.       — На выходные я уезжаю для работы, но вечер вторника у меня свободен.       — Звучит хорошо.       — О, прежде чем я уйду, — говорит Гарри, немного останавливаясь, пока Луи не прогудит в ожидании, — я отправлю тебе имэйл с ссылкой на то, что мне хотелось, чтобы ты купил ко вторнику. Если ты сделаешь это сразу после звонка, оно должно прибыть вовремя.       Луи едва мямлит Гарри что-то в согласии, но он уже дрейфует после шикарного оргазма, и сейчас сложно сосредоточиться на Гарри.       — Я напишу тебе, как только узнаю график своей работы. Это тебя устроит?       — Да, — говорит он, зевая. — Спокойной ночи. И спасибо.       — Спи крепко, — говорит Гарри, прежде чем повесить трубку. Луи засыпает до того, как слышит сигнал окончания вызова. *       На выходных Луи навещает свою семью, возвращаясь в воскресенье вечером полностью истощённым, но каким-то образом расслабленным после того, как увидел свою семью впервые за несколько месяцев; сесть на самолёт из Лондона до Донкастера стоит больших денег, и у него нет возможности путешествовать домой чаще, чем на Рождество и другие два визита в год.       Он приходит домой к посылке, которую ждал, и хотя его руки чешутся открыть и примерить это на себе, ему кажется, что Гарри хочет, чтобы он подождал до вторника, когда они смогут открыть это вместе. Так что он оставляет посылку нераскрытой на кофейном столике и направляется в спальню, мечтая об удобной кровати и хорошем сне.       Как только он заканчивает свою вечернюю рутину, он зарывается под одеялами в кровати и вытаскивает лэптоп, к удивлению обнаруживая имэйл от Гарри, ожидающий его среди других писем; он дал Гарри официальный адрес почты его менеджера, потому что этот он помнит проверять регулярно — в отличие от его менеджера, который справляется со всем, кроме этой почты, пока ему не напомнят.       От кого: versacearseharold@gmail.com       Кому: jeff.hastings@gmail.com       Заголовок: О встрече во вторник       Я надеюсь, заголовок достаточно формальный, чтобы не выделяться.       Насчёт вторника; я знаю, что раньше писал о том, что освобожусь к семи, но мой график изменился, и, к сожалению, я буду свободен лишь около десяти. Пожалуйста, проверь свой график, как только сможешь, и ответь мне.       Если посылка придёт, отложи её в сторону; мы откроем её вместе во вторник. Надеюсь, ты весело провёл выходные.       С любовью,       Гарри.       Луи ухмыляется против своей воли и пишет Гарри сообщение, информируя его, что десять часов звучит хорошо; теперь ему не нужно отменять встречу с Зейном.       Гарри отвечает почти мгновенно, спрашивая, присоединится ли к ним Зейн, и затем пишет, прежде чем Луи успевает что-то сказать, что такие вещи нужно обсуждать заранее. Когда Луи объясняет, что Зейн не больше, чем друг, с которым у него встреча каждый вторник для просмотра Холостяка, Гарри отправляет ему эмоджи с пшеницей.       Луи так и не выясняет её значение, и когда он сидит на кровати уже раздетый, тревожно копаясь в телефоне во вторник, его планы спросить об этом благополучно забыты.       Когда часы пробивают десять, имя Гарри появляется на экране у Луи, и он не утруждается подождать и сразу же отвечает.       — Привет, — здоровается он.       — Хэй, привет, — отвечает Гарри. Он кажется энергичным и довольным, словно он не устал после целого дня работы, как боялся Луи.       — Как прошли выходные?       — Я истощён, но вознаграждён, — приходит продуманный ответ. — Я закончил проект, над которым работал на протяжении двух лет, и я собираюсь презентовать его через месяц.       — Поздравляю, — улыбается Луи. — Кажется, это подразумевает празднование, не так ли?       В голосе Гарри слышна ухмылка, когда он отвечает.       — Какие-то определённые предложения?       — Возможно.       — Мм. У тебя случайно нет посылки под рукой, а, милый?       — Есть, — отвечает он, смотря налево, где лежит нераскрытая посылка. Нельзя сказать того же о Луи, собственно; возможно, он был слегка нетерпелив, заканчивая приготовления без пятнадцати десять, так что он немного ускорил процесс. Ведь, знаете ли, то, что лежит внутри посылки, требует небольшой подготовки со стороны Луи.       Или не такой небольшой. ***       Луи не может сдержать улыбку, глядя на Найла, который с победной улыбкой рассказывает о своём последнем партнере на одну ночь, превратившимся в потенциального парня. И когда он поздравляет его, он делает это искренне, потому что Найл всего раз в жизни говорил ему, что был влюблён, и в тот раз все закончилось трехлетними отношениями с тем человеком.       — В любом случае, — говорит Найл, такой же счастливый, как и в тот раз. И хотя с того разговора, который состоялся у них в этом же кафе, прошло уже пять лет, Луи всегда узнает этот блеск в глазах друга и знакомую улыбку, которую он не может сдержать. — Это все о моей личной жизни, а когда тебя, наконец, разложат?       Он типично прямолинеен, и это до сих пор заставляет Луи смеяться.       — Я вполне доволен своей сексуальной жизнью так, как она есть, спасибо.       — Послушай, — говорит Найл, пробегая ладонью по волосам и подаваясь вперёд, упираясь локтями в стол. — Один раз можно считать экспериментом, два раза — путь к лёгкому оргазму, и даже три раза ещё можно понять, но ты прибегаешь к помощи секса по телефону уже который, пятый раз?       — Но это хороший секс! Конечно, не такой традиционный, но и Гарри не незнакомец. Хорошо, это повторилось пять раз за месяц, но я узнал его и за пределами грязных разговорчиков.       — Ага, то есть он твой друг с привилегиями, которого ты даже на фотографии не видел и которому ты не можешь раскрыть свою личность. Просто говорю, — спешит добавить Найл, когда Луи пытается влезть, — что тебе стоит разобраться с этой ситуацией до того, как тебе будет больно. Потому что у того, что ты делаешь, нет будущего, и я уже вижу по твоему языку тела, когда ты говоришь о нем, он для тебя больше, чем незнакомец, с которым ты трахаешься.       — И что здесь плохого? — хмурится Луи, рассеянно помешивая чай.       — А то, мое дорогое дитя, — отвечает он, как будто он говорил с ребёнком, — что он не так без ума от тебя, как ты от него, и это опасно.       — Ты не знаешь, без ума он от меня или-       — Луи. Ты познакомился с ним через интернет на сайте кинкового секса по телефону. Он намного опытнее тебя. Он постоянно занят, и ему едва хватает времени, чтобы звонить тебе раз в неделю. Он всегда занят работой. Ты сам говорил мне, что он точно знает, что сказать, какие звуки издавать и как довести тебя до оргазма. Понимаешь? Он профессионал. У него в жизни много таких Луи, а у тебя в жизни — только один Гарри, и это серьёзная проблема, если в этом замешаны чувства.       Даже несмотря на то, что он знает, что Найл совершенно рационален и заботится о нем, Луи не может сдержать лёгкий гнев от того, что Найл не верит, что он может справиться со всем, как взрослый. И кроме этого, ему неприятно слышать это вслух; не то, чтобы он уже этого не знал, но когда это озвучено и повисает в воздухе между ними, все становится более окончательным.       Все это делает невозможным для Луи притворяться, что нет никакой проблемы, когда проблема лежит на столе перед ним.       — Слушай, — продолжает Найл намного мягче, заметив расстройство Луи. — Я просто забочусь о тебе, ты же знаешь это, да? И это больно слышать, но если ты продолжишь в следующем месяце, тебе будет в два раза хуже, и будет тяжелее с каждым месяцем.       — Я знаю, — вздыхает он, раздражая себя так же, как и леди за соседним столиком, ударяя ложкой по керамике чашки. — Но секс очень хорош.       — Я найду тебе лучше, если ты покончишь с этим.       Луи пыхтит, ценя юмор своего друга и то, как он применяет его даже в тяжёлые времена. ***       Ну ладно, может быть, Луи не совсем закончил отношения с Гарри так, как должен был (это он хотел сделать в течение полутора часов отведённого им времени), и да, ладно, хорошо, может быть, он сейчас сидит, засунув три пальца себе в задницу, зажав телефон между головой и плечом, отчаянно скуля в трубку.       Но-       Ну, он сделал не совсем то, что должен был, когда Гарри говорит ему повернуть пальцы под самым правильным углом и, Господи, он не может больше держаться.       — Упс!       Восклицание Гарри заставляет Луи подпрыгнуть достаточно, чтобы схватить телефон, и когда на линии воцаряется тишина сразу после этого, он хмурится. Просто удача, что звонок прерывается сразу после этого, потому что он прямо посреди-       — Блять! Блять, ебать, блять, блять,блять ! — выкрикивает он, когда телефон, который он подносит к лицу, не представляет из себя просто пустой экран, но на нем изображён кудрявый зеленоглазый молодой человек, который двигается — потому что, да, это не картинка, это.       Это Гарри, видимо.       Потому что Луи только что случайно позвонил Гарри по FaceTime.       Гарри видел Луи. На самом деле, видит его прямо сейчас, уставившись на него с выражением лица, отражающим всю работу мозга, направленную на то, чтобы переварить ситуацию, потому что, да,       Гарри видит его прямо сейчас, что означает, что если Гарри обращал внимание на новости в последнее время, он определенно узнает Луи в лицо.       Что является худшим из возможных исходов.       — Блять, — шепчет Луи, глупо желая просто отбросить телефон, но теперь уже ничего не исправить. Если Гарри мог узнать его, то он уже это сделал, а если не мог, тогда не о чем волноваться.       Но, конечно же, это Луи с его удачей, поэтому следующие слова Гарри — это:       — Ну, ебать мой лысый череп, ты Луи Томлинсон!       — Ура, — хладнокровно говорит Луи, даже не пытаясь звучать радостно. Даже для самого себя он звучит удручённо, и, судя по сконфуженному выражению лица Гарри, он тоже так воспринял его интонацию.       — Что такое?       Луи вздыхает, тяжело сглатывая. Он ерзает на кровати, перемещая подушку под головой и неловко вытаскивая из себя пальцы, внезапно понимая, чем они тут занимались, прежде чем его мир начал рушиться.       Как уже было сказано, недостаток драмы — не то, чем страдает Луи.       — Сколько ты хочешь? — невозмутимо спрашивает он, снова вздыхая.       — Что?       — Сколько? За молчание. Сколько бы тебе не предложили в прессе, я удвою сумму, если подпишешь договор о неразглашении, ладно?       — О чем ты вообще говоришь?       — Ты, очевидно, видел мое лицо, ты узнал меня, ты, скорее всего, сделал достаточно снимков экрана как доказательство, и ты знаешь большинство моих кинков, которые достаточно скандальны, чтобы заработать серьезных денег, особенно если эти кинки подкреплены фотографиями, так что, повторюсь, сколько?       — Я не- что- погоди-, — и затем Гарри бьет себя ладонью по лбу, бросая на Луи самый убийственный взгляд, который он когда-либо видел. — Я не собираюсь идти в прессу, идиот! Зачем мне это делать? Чтобы скомпрометировать себя? Разрушить твою жизнь?       — Для моих денег, — неуверенно предполагает Луи.       — Что, я, по-твоему, работаю бесплатно? Господи, Луи, используй свой мозг. Я достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить себя и небольшую семью. Мне не надо продавать душу и уничтожать твою карьеру и, потенциально, всю твою жизнь. И если бы мне и было это нужно, я бы не стал — потому что это плохой поступок.       Он говорит это так просто. И дело в том, что если бы они не болтали ночи напролёт, Луи бы был удивлён.       Но на самом деле, он чуть-чуть знает Гарри, и он определенно знает достаточно, чтобы быть уверенным, что он никогда не сделает ничего из того, что Луи предполагает.       Что, честно говоря, заставляет его чувствовать себя настоящим идиотом.       — Да, так я и подумал, — тепло смеется Гарри, глядя на раскаивающегося Луи. — А теперь, когда ты вытащил голову из задницы, давай, пожалуйста, поговорим о личной встрече? Тайна раскрыта; твоим огромным секретом было то, что ты — всемирно известный автор и очень талантлив в этом. А теперь, когда правда стала явной, у тебя больше нет оправданий, чтобы не встретиться со мной.       Правильно. Луи, возможно, уже обеспечил Гарри парой причин, почему они не могут встретиться лично.       — Ну, это зависит от того, — начинает он, озорная улыбка закрадывается на его губы, — как мне узнать, что ты не просто охотишься за моим богатством?       Эпично закатив глаза, Гарри драматически вздыхает.       — Потому что, дорогой, я тоже был не совсем честен с тобой. Все эти деньги, которые у меня есть? Работа, на которой я постоянно занят? Я унаследовал крайне успешную компанию своей бабушки, и пока я там занят, это обеспечивает меня достаточным количеством денег, чтобы заботиться о трёх Луи, включая все их потребности и желания.       Луи надувается, как пятилетнее дитя, которым он, по сути, и является.       — В твоей жизни ещё двое меня?       — Нет, — мягко, как летний бриз, говорит Гарри. — Это, на самом деле, невозможно. Никто другой не смог бы так перевернуть мой мир, как это сделал ты.       Луи так очевидно краснеет, что это заставляет Гарри смеяться.       — Мне не нужны твои деньги.       — Потому что ты богат сам по себе?       — Да, а ещё потому, что все, что мне действительно нужно, — это ты рядом со мной.