Князь Семи королевств

      Путь до берегов Иббена был долог. Три недели корабли под командованием Драгомира шли до берегов Нового Иббиша.       С Железным флотом и кораблём Рикарда они разошлись, как только подошли к Эссосу. Корабль Мерии и Нимерии, обычное торговое судно, уплыло в сторону Браавоса чуть позже. Три корабля Драгомира же отправились дальше, в Студёное море.       Четыре раза пришлось драконьим всадникам подниматься в воздух за всё время пути, чтобы атаковать показавшиеся на горизонте корабли. Их миссия была секретной и оставлять свидетелей своего продвижения они не имели права. Драгомиру не нравилась эта необходимость, ведь приказ «никаких свидетелей» распространялся на любые корабли, в том числе и торговые. Но нарушить прямой приказ отца он так же не мог.       Встретившиеся им на пути корабли принадлежали Содружеству. И все они были сожжены в пыль за считанные минуты.       Вопреки общим опасениям всадников и экипажей кораблей, залив Кровавый они прошли спокойно, не столкнувшись ни с одной из сторон конфликта в войне за него.       И вот, спустя три недели плаванья, Драгомир смотрел на берег земли, где ещё ни разу ему не доводилось бывать.       Огромные деревья росли сплошной стеной на берегу, создавая у молодого принца впечатление военного частокола.       — Ифекевронские земли, — сказал подошедший сзади лорд Форрестер. — По легендам, раньше в этом лесу было племя ифекевронов, «ходящих по деревьям» с дотракийского. Иббенийцы истребили их всех, когда решили забрать эту землю себе. А может они просто спрятались, по легендам ифекевроны были хороши в этом.       — Думаешь, они всё еще живы и прячутся в глубине леса? — спросил Драгомир.       — Может да, а может нет, — пожал плечами Итан. — Нам до этого дела нет. Рано или поздно мы узнаем ответ, когда император завоюет Эссос и обязательно захочет выяснить, нет ли непокорённого лесного народца на его земле.       Форрестер рассматривал лес с, можно сказать, профессиональной точки зрения — его дом испокон веков занимался выращиваем крепчайших пород деревьев, и потому Итан знал о древесине всё что только можно.       — Хороший лес, — удовлетворенно сказал он. — Густой, деревья даже на вид крепкие. Хорошо, что у нас драконы и нет нужны идти через него.       — Нас ждала бы засада в нём, верно?       — Нельзя отрицать такую возможность. Пусть мы и прошли по воде незамеченными, нельзя недооценивать противника. К тому же, «ходящие по деревьям», если они ещё живы, вряд ли отнесутся к нам дружелюбно, если мы вторгнемся на их территорию. Это всё ещё их земля. И, будь уверен, в этом лесу много ловушек и мест для засад.       Драгомир снова посмотрел на возвышающиеся над морем деревья. Что-то в этом лесу будило в нём… любопытство и опасения. Юноша мог только догадываться, насколько древним он был. Возможно, эти деревья стояли тут нерушимой стеной ещё во времена Завоевания Эйгона или даже в эпоху расцвета Валирии.       Древний, могучий лес стоял твердо и непоколебимо, и ему было совершенно плевать на приплывших к его берегам драконов и их всадников.       — Хороший лес, — повторил лорд Итан, улыбнувшись. — Быть может я попрошу его во владение моего дома. У Форрестеров много мастеров для работы с деревьями.       — Отец уничтожит его, — внезапно даже для самого себя вымолвил Драгомир.       — С чего ты так решил? — удивился Форрестер, посмотрев на принца.       — Ты сам сказал — деревья тут хорошие. Отец возьмёт их, чтобы сделать из них доски для новых кораблей. Или для домов. Или для бумаги.       — Не обязательно уничтожать лес, чтобы использовать даваемые им ресурсы.       Драгомир замолчал. Он не мог словами передать тот восторг, что охватил его при взгляде на всего одну опушку. Лес манил юного Таргариена своими тайнами, но также все нутро юноши вопило о подстерегающих в его глубине опасностях. Он словно бросал вызов любому, пришедшему на эти земли. Драгомир был уверен — путь через этот лес будет отличным приключением…       Отец ни за что не позволит чему-то подобному существовать. Он придёт, один или с войском, и выпотрошит всю эту землю. Откроет все тайны и подчинит себе ифекевронов, если те до сих пор живы, или же истребит их окончательно. И лес утратит весь свой дух древности, тайны и опасности.       — Ты прав, — сказал Драгомир, попытавшись улыбнуться, — совсем не обязательно. Я… просто сказал глупость, не подумав.       — Понимаю, — задумчиво кивнул Итан, рассматривая принца. — На самом деле, я хотел поговорить с тобой. Меня беспокоит твоё… состояние.       Уничтожение четырёх кораблей, вместе с людьми на них, не прошло для Таргариена бесследно. Внешне он никак не показывал терзавшие его душу эмоции, ведь «держать лицо» его научили во дворце очень хорошо, но внутри юноши сердце просто разрывалось.       Прежде ему уже доводилось убивать, но то в бою. Здесь же ему пришлось не просто убивать, а просто-напросто казнить ни в чем неповинных людей, чьей единственной виной было оказаться не в том месте не в то время.       Крики сжигаемых людей всё еще терзали Драгомира по ночам.       — Я в порядке, — твердо сказал он, надеясь, что на его лице не успела отразиться душевная мука.       — Мне можешь об этом не рассказывать, — с искренним участием сказал Итан. — Я знаю, какого тебе. Сам ведь был ненамного младше тебя, когда началась сначала гражданская война, а потом Вторая Долгая Ночь. Мне тоже приходилось принимать тяжелые решения…       — И убивать невиновных людей?       -… Да, во время завоевания Летних островов. Я был с твоим отцом на этой войне… И делал вещи, о которых не могут говорить с гордостью. Поэтому я и хочу предложить: оставайся на корабле с остальными. Я, Лианна и Тион легко справимся с порученным заданием, нам не впервой.       У Драгомира возникло острое желание согласиться.       Перед глазами, как наяву, снова встали те четыре корабля, которые он сжёг.       Что могли они противопоставить драконам? Абсолютно ничего. На тех кораблях было оружие, даже луки и баллисты. Но драконы слишком сильны для того, чтобы их могли победить неподготовленные люди.       Корабли горели, как спички — пламя драконов мгновенно охватывалась их палубы и экипаж. Люди кричали в огне, прыгали за борт в попытках потушить его… И участь спасшихся таким образом была еще хуже: вместо быстрой, пускай и болезненной, смерти они получили медленную гибель в море с ужасными ожогами и без единой надежды на спасение.       Драгомир постарался добить выживших, прекрасно понимая, что это будет милосердием для них, но он не был уверен, что убил всех, кто прыгнул в воду.       Запах паленного мяса и ужасные крики впечатались в сознание Таргариена намертво. Эти дни он намерено нагружал себя работой, чтобы хоть как-то отвлечься, но слова Итана заново пробудили эти страшные воспоминания.       — С дотракийцами будет хуже, — продолжил говорить Форрестер. –В Ваэс Дотраке будут не только мужчины, но и женщины, дети, старики. Ты не обязан проходить через это. Нас троих вполне хватит.       — Отец приказал сделать это мне, — уверенности в голосе Драгомира не было, как бы он ни старался придать себе решительности. — Я не могу подвести его.       — Возможно, император поспешил отправить тебя на это задание. Ты ещё слишком молод.       — Нет! Отец был одного со мной возраста, когда ему пришлось идти на войну. И он же как-то справился! Значит и я смогу!       — Император… он другой человек. И в то время была совершенно другая ситуация. Пойми, Драгомир, то, что предстоит нам сделать, чудовищно. Называть дотракийцев дикарями и относиться к ним пренебрежительно можно на расстоянии. Сохранишь ли ты твердость духа, когда ты будешь в небе, а они на земле буду кричать и молить о пощаде?       «А всё потому, что он труслив и глуп. И даже его дракона я убил по этой же причине: хозяин вырастил его трусливым и глупым. Разве была бы от такого польза?» — вспомнил слова отца Драгомир.       И вместе с ними к нему пришло понимание: император его испытывал. Это было первое задание такого рода для Драгомира. Отец желал увидеть, достоин ли его младший сын его имени, будет ли от него польза для Империи.       Юный принц понял, что здесь и сейчас вершится не только судьба дотракийцев, но и его собственная. Если он струсит и останется на корабле, не разочаруется ли в нём отец навеки? Не станет ли он, Драгомир, сам безвредным и бесполезным шутом, каким видел отец Титоса?       — Я не трус, — вместе с пониманием к Таргариену вернулась твердость.       Для себя он решил, что как бы тяжело не пришлось убивать — он выдержит это испытание и на деле докажет, что достоин трона своего отца!       — Я и не называю тебя трусом! — горячо возразил Итан. — Я лишь…       — Хватит, лорд Форрестер. Я благодарен тебе за заботу, но отец приказал мне возглавить эту миссию. И я доведу её до конца сам, любой ценой.       В мысли Драгомира закралось подозрение, что сам Итан проверял его, замаскировав всё под заботу о его душевном здоровье. А быть может принц зря так думает об одном из достойнейших драконьих всадников Империи?..       — Пусть будет так, — спустя минуту молчания произнёс Форрестер. — Тогда нам пора выдвигаться.       — Пламя и кровь, — тихо прошептал Драгомир древний девиз дома Таргариенов и, бросив последний взгляд на стену деревьев, направился к своему дракону.              ***              Ифекевронские земли драконы преодолели играючи, меньше чем за полдня. Ориентироваться было проще некуда по единственной в лесу реке, берущей своё начало из озера Исток Мира, и по возвышающейся на горизонте Матери Гор, у подножья которой и расположился Ваэс Дотрак.       Отряду драконьих всадников даже пришлось выжидать на опушке леса, чтобы под покровом ночи незамеченными перелететь в горы, откуда было видно весь город.       Можно было и сразу атаковать, но Драгомир захотел выждать сутки и при свете дня своими глазами рассмотреть Ваэс Дотрак с безопасного расстояния.       Когда первые лучи солнца показались из-за вершин гор, Таргариен со своими спутниками уже стояли на краю горного плато, на котором они укрылись вместе с драконами.       Одного взгляда на Ваэс Дотрак хватило Драгомиру, чтобы проникнуться к дотракийцам презрением.       Столица всех кхаласаров даже не напоминала город, это была просто огромная деревня. Никакой красоты в ней не было — здания были разными, неаккуратно сложеными из кривых брёвен и расставленными по земле без малейшего порядка. И большинство из них были одноэтажными и деревянными халупами без крыш. Немногочисленные статуи были явно украдены дотракийцами у других народов.       Пожалуй, единственное, что впечатлило Драгомира — это статуя двух гигантских коней на въезде в город и выполняющих функцию этаких ворот. Наверное, кроме кривых хибар и сараев, которые дотракийцы называют дворцами, только эту статую дикари сами и сделали.       Драгомир мысленно сделал отметку, что этих коней надо постараться уберечь — отцу наверняка понравится, если они будут перевезены в Королевскую гавань в качестве трофея. Да и самому принцу эта идея пришлась по душе, ведь глядя на эту статую люди будут вспоминать именно о нём, ведь это ему суждено раз и навсегда избавить мир от дотракийских разбойников.       Ваэс Дотрак тем временем просыпался. На улицы этого «города» стали выползать из своих лачуг люди, просыпались животные.       — Их гораздо больше, чем мы ожидали, — заметил Тион. — Десятки тысяч. Или даже сотни.       — И ведь совсем недавно их собралось так много, — поддержала соратника Лианна. — Вон, на западном конце целый палаточный городок. Явно его поставили лишь несколько месяцев назад. Дома хоть и примитивные, но деревянные. А тут — палатки. Значит, туда разместили тех, кто в сам город уже не вмещался.       — Похоже, этот «вежкхал» собирает все кхаласары, — сказал Итан. — Разумный ход. Он хочет утвердить свою власть над всеми дотракийцами.       — Нам же проще, — радостно сказал Тион. — Прихлопнем всех разом!       — Надо будет в первую очередь создать стену огня вокруг этой помойки, — сказал Драгомир обводя рукой границы города. — Дикари и их лошади боятся огня, и они не смогут разбежаться, как тараканы, в разные стороны.       Принц намерено допускал оскорбления в адрес дотракийцев, тем самым расчеловечивая их в собственных глазах. Он надеялся, что это поможет ему легче их убивать.       — Главное отрезать их от озера. Весь город — это деревянные постройки и высушенные шкуры: он быстро вспыхнет, стоит нам только начать.       — Когда атакуем? — поинтересовался Тион.       — Поздно ночью, за несколько часов до рассвета, когда сон крепче всего.       — В темноте дотракийцы могут и разбежаться, — высказался Титос.       — Поэтому мы и отсечем им пути побега огнём, — терпеливо повторил Драгомир. — К тому же пламя осветит город, и мы будем все более-менее видеть. Хотя это и не нужно: дикарей столько, что драконов можно направлять вслепую — всё равно не промахнешься.       — А вот это «главный дворец», я так думаю.       Лианна, рассматривая Ваэс Дотрак в подзорную трубу, указала на самый большой сарай без крыши. Вокруг него уже бегали люди, то ли готовя еду, то ли ухаживая за привязанными вокруг лошадьми.       — Он кажется чище других, — продолжила женщина.       — Нам надо убедится, что этот «вежкхал» здесь, — напомнил всем Драгомир. — Поэтому до ночи будем вести наблюдение по очереди.       — Двухметровый дикарь с косой до колен и весь в татуировках? — уточнила Лианна. — Тогда я его вижу.       Драгомир поднял свою подзорную трубу и направил её на замеченный женщиной сарай. Практически сразу же он приметил высокого и мускулистого дикаря, чья внешность совпадала с описанием «вежкхала». К тому же, судя по его жестикуляции, он отдавал приказы собравшимся вокруг дотракийцам, да и оружие у него было при себе, несмотря на его запрет в «священном городе». И золота на нём висело больше, чем на других.       — Этот «дворец» не трогать, — сказал Драгомир. — Я сам им займусь. Нужно быть точно уверенными в том, что вежкхал умрёт этой ночью.       Еще два часа драконьи всадники обсуждали стратегию предстоящей бойни, распределяя сектора и предугадывая возможные ответные действия дикарей.       Никто всерьёз не рассматривал вариант, при котором дотракийцы смогли бы нанести существенный урон хотя бы одному дракону: они и сами по себе обладали толстой шкурой и крепкой чешуей, так еще дополнительно на самых уязвимых местах была навешена броня. Так что «повелители неба» были надёжно защищены не только от стрел, но и от новомодных пуль, если вдруг у дикарей окажется огнестрельное оружие от «друзей» из Республики.       Потом были распределены вахты наблюдения и всадники вернулись к своим драконам — их следовало накормить и подготовить к ночному бою. Да и самим следовало отдохнуть, пока была такая возможность.       Свою стоянку отряд выбрал грамотно: со всех сторон их закрывали либо камни, либо немногочисленные деревья, растущие в горах, так что обнаружения бояться не следовало. А если кто-то и появится в опасной близости — драконы учуют чужака задолго до того, как он их увидит.       Отдыхая и сменяя друг друга на посту наблюдения, драконьи всадники дождались ночи. За весь день в Ваэс Дотрак не произошло ничего примечательного — новоявленный вежкхал что-то командовал, дотракийцы бегали и суетились, воины в основном пили в тех сараях, что называли дворцами. Самое главное — вождь дикарей никуда не уехал из города, что было только на руку Драгомиру и остальным.       Это избавляло от необходимости бегать за ним по всей пустоши.       С наступлением ночи жизнь в городе отнюдь не затихла, а наоборот — разгорелась с новой силой. Дотракийцы пировали, то ли что-то празднуя, то ли это просто было их обычное времяпрепровождение. Как бы там ни было, пили и ели они словно в последний раз. И ведь никто из них не подозревал, что так оно и есть.       Драконы уже были на позиции, наблюдая вместе со своими всадниками с края горного плато за ночной жизнью Ваэс Дотрака.       Все ждали лишь сигнала Драгомира.       Юный Таргариен терпеливо выжидал, прекрасно понимая, что дотракийцам нужно дать больше времени, чтобы напиться и устать. Часы тянулись медленно, драконы уже начали рычать от скуки, но Драгомир всё тянул.       Наконец, шум в городе стал стихать, костры — затухать, а дотракийцы — расходится по домам или засыпать прямо на месте.       Выждав ещё немного, Драгомир махнул рукой, и его дракон первым взлетел с края плато, направившись в сторону Ваэс Дотрака. Следом, не отставая, поднялись в воздух и остальные.       В абсолютной тишине, под покровом ночи, семь драконов летели к спящему городу.       Первыми начали бой Фрей и Клиган — их драконы отсекли стеной огня город от озера. Это была первая цель, лишить дотракийцев доступа к воде. Первое пламя взметнулось на десятки метров вверх, освещая все окрестности. Раздались первые крики, но всеобщая паника еще не охватила город — кочевники пока еще не осознали, что происходит.       Вслед за первой стеной пламени, появились и другие. Буквально за секунды весь Ваэс Дотрак оказался в окружении огня. Сухая трава, шкуры и деревянные постройки вспыхивали мгновенно. Животные намного быстрее людей поняли, что происходит — в стойлах заметались кони, пытаясь вырваться, овцы и собаки бессмысленно метались из стороны в сторону, в тщетных попытках найти выход из огненного капкана. А дотракийцы только-только начали просыпаться от ночных гуляний.       Захваченные кочевниками рабы тоже оказались расторопней своих хозяев и, побросав всё, пытались спастись. Кто-то пробовал проскочить сквозь пламя, обмотавшись мокрой шкурой, но драконий огонь был слишком жарок, и такие смельчаки сгорали практически сразу, обращаясь в пепел. Большинство же, как и животные, метались в поисках выхода. Огромные толпы рабов бегали по городу в ужасном страхе перед огнём. Даже окрики и попытки навести порядок самых смелых дотракийцев ни к чему не приводили: перед неостановимой стихией рабы утратили последнее здравомыслие и попросту сносили дотракийцев, даже не замечая их. Не многие из них вставали после того, как по их телам пробегалось несколько десятков человек.       Драгомир внимательно наблюдал за тем, чтобы вокруг города не осталось ни единого неподожженного участка — нельзя было позволить никому сбежать. Этой ночью отнюдь не огонь станет причиной большинства смертей. Гораздо больше людей умрёт от воцарившейся в городе паники и просто задохнётся от дыма.       Никакой пожарной службы, как в Империи, в Ваэс Дотрак, разумеется, не было. Немногочисленные кочевники пытались бороться с наступающим со всех сторон пламенем, но немногочисленных запасов воды было недостаточно. Их попытки потушить огонь выглядели так, словно муравей пытался одолеть рыцаря.       Многие дотракийцы-мужчины попытались преодолеть стену огня, оседлав своих коней и попытавшись на них перепрыгнуть пламя. Они сгорали так же быстро, как и рабы в мокрых шкурах.       Ужасный, нечеловеческий вой стоял над Ваэс Дотраком. Кричали все: животные, рабы, женщины и дети, даже мужчины-воины. Даже со своей высоты Драгомир слышал это и в этот момент он отдал бы всё, чтобы оглохнуть.       Чтобы хоть как-то отвлечься от своих мыслей и зарождающегося в груди чувства вины, Таргариен направил своего дракона к «дворцу» вежкхала, надеясь найти его среди всей этой мечущейся оравы людей снизу. Ему было нужно заняться хоть чем-то, что отвлекло бы его от происходящего ужаса.       Другие драконьи всадники не переживали так, как Драгомир. Итан и Лианна просто хладнокровно делали свою работу, не отвлекаясь на бессмысленную рефлексию, а Уолдер, Титос, Джекейрис и Тион даже получали удовольствие –им нравилось ощущение того всемогущества, что давали им драконы. Они вчетвером устроили охоту за любым очагом организованного сопротивления, безжалостно сжигая каждую группу дотракийцев, решивших, к примеру, пострелять из луков по летающим в небе всадникам.       К удивлению Драгомира, вежкхал спокойно стоял на пороге своего «дворца», с ненавистью глядя на небо. Казалось, что пылающий вокруг огонь и мечущиеся в панике люди его совсем не беспокоили. Он стоял посреди толпы, словно одинокая скала посреди бушующего моря. Он не делал ничего, чтобы спасти свою жизнь.       На секунду взгляд вежкхала встретился с взглядом Драгомира, и юный принц понял — вождь дотракийцев уже и не думал о выживании. Прошедший сквозь тысячи битв, опытный воин и полководец, в отличие от своих людей, понял, что всё кончено и сегодня день его смерти. И свой конец вежкхал хотел встретить достойно, а не бегая по городу, словно курица с отрубленной головой, позоря свои последние минуты жизни бессмысленным страхом.       Каким-то шестым чувством вежкхал понял, что сейчас над его дворцом на огромном черном драконе завис командир напавшего на Ваэс Дотрак отряда. Люди в панике от вида дракона уже разбежались, оставляя пустым большой участок земли перед дворцом. Только вежкхал остался стоять на месте.       Без единого сомнения, дотракиец выхватил свой меч и, расставив руки в стороны, что есть мочи издал воинственный клич. Он смотрел в лицо своей смерти и приветствовал её, словно хорошего друга.       Один приказ — и от дотракийца остался бы только пепел. Но Драгомир не мог так поступить. В его голове возникла мысль, что отец ни за что бы не оставил этот вызов от кочевника без внимания. У дотракийца не было ни шанса, но это было и не важно. Победа над таким врагом принесёт славу победителю, в этом Таргариен не сомневался. И, быть может, принесёт ему самому облегчение.       Больше не сомневаясь, Драгомир приказал своему дракону садиться на освободившуюся землю и тут же спрыгнул с него, направившись к ожидающему вежкхалу и вынимая свой меч из валирийской стали. В этот момент он не думал о том, что кто-то может убить его из лука. На его счастье, дотракийцы были слишком заняты спасением собственных жизней, а кружившие в небе драконьи всадники успевали уничтожать любые, даже самые малейшие, угрозы.       — Ребёнок, — с ненавистью процедил вежкхал на ломанном вестеросском. — Меня не убить ребёнку! Где твой кхал, дитя?! Прячется от меня?!       — Слишком много чести для дикаря — умереть от руки императора, — не остался в долгу Драгомир. — Ты умрёшь от руки его сына!       — Я великий кхал Дхако! — закричал во всю глотку дотракиец. — Я убью тебя и твою ящерицу, мальчишка!       Взревев, вежкхал бросился на Драгомира, замахиваясь своим аракхом. Рывок кочевника был таким яростным и стремительным, что Таргариен чуть было не пропустил его и не остался без головы. В последнюю секунду принц успел выставил блок и принять на свой меч удар вежкхала.       Руки тут же пронзило болью, а сам Драгомир чуть было не упал — настолько силён был удар дотракийца. Вежкхал нависал над Таргариеном, он был намного сильнее и выше молодого всадника. И, что главное, он был гораздо опытнее. И его меч был, как оказалось, далеко не из обычной стали, раз сумел выдержать столкновение с валирийской сталью.       Не пытаясь ударить аракхом снова, Дхако нанёс удар ногой в живот Драгомира. Доспех драконьего всадника частично погасил силу удара, но оставшейся всё равно хватило, чтобы принц упал на землю. От последующего удара вежкхала он еле-еле успел откатиться.       — Сражайся, трус! — яростно рычал дотракиец. — Сражайся и умри!       Дракон Драгомира рычал ничуть не менее яростно, чем вежкхал, но всадник пока не пытался прибегнуть к его помощи.       Поднявшись на ноги, Драгомир обхватил рукоять меча покрепче и попытался успокоиться — первые неудачные секунды боя чуть было не вывели его из равновесия, а это в бою было смерти подобно. Всего несколько мгновений было у Драгомира, чтобы прийти в себя и вспомнить всему, чему его учил отец. И этого вполне хватило.       Страх отступил и новый натиск вежкхала Таргариен встретил готовым.       В свете пылающего священного города, два воина сражались со всей доступной им яростью. Звон от столкновения их мечей разносился по всем окрестностям, заглушая даже панические вопли, а искры — затмевали даже пламя драконов. Рабы и дотракийцы, увидевшие как их кхал сражается с захватчиком, пораженно останавливались. В их глазах, сейчас решалась их судьба: доведенные до отчаянья и до смерти перепуганные люди уверовали, что если Дхако победит, то они будут спасены.       На стороне великого кхала был опыт, сила, готовность к смерти и безудержная ярость. На стороне Драгомира — магия, обучение у величайшего воина мира и лучшее снаряжение из всех возможных. Юный Таргариен уже пропустил несколько ударов и, если бы не доспехи из валирийской стали, всё бы уже закончилось.       Вежкхал сражался в последний раз, и он это прекрасно понимал. Ничто больше в мире не волновало его, кроме самого последнего в его жизни боя. Любой ценой он желал убить мальчишку, посмевшего напасть на него и на священный Ваэс Дотрак.       И поэтому все свои силы Дхако вкладывал в каждый удар. Когда его аракх в первый раз ударил по торсу его врага, дотракиец на секунду заликовал, но вместо смерти Драгомир продолжал бой, а удар кочевника не оставил на его доспехах ни единой царапины.       Снова и снова вежкхал за счёт многократно превосходящего опыта и силы умудрялся наносить удары, убившие бы даже быка! Но Таргариен оставался стоять на ногах, как ни в чем не бывало.       Дхако был далеко не дураком. Это был не первый раз в его жизни, когда верный меч подводил его.       Взревев с новой силой, вежкхал отбросил аракх и кинулся на Драгомира с голыми руками. Меч из валирийской стали пронзил его живот, но дотракиец даже не замедлился, насадившись на него до самой гарды и схватившись руками на горло Таргариена.       Гнев и ярость настолько затмила мысли Дхако, что даже боли он не ощущал. Рыча, он сдавил горло своего врага, желая лишь одного — оторвать ему голову до собственной смерти.       Драгомир захрипел. Он чувствовал, как вежкхал с невероятной силой душит его. Собрав все свои силы, принц рванул свой меч в сторону, и плоть вежкхала легко поддалась валирийской стали. Торс Дхако оказался наполовину перерублен. Ни один смертный человек не смог бы пережить такое.       Но дотракиец этого даже не заметил. Его хватка на горле драконьего всадника даже не ослабла. Изо рта его обильно потекла кровь прямо на лицо Драгомира.       Всё еще сжимая одной рукой меч, второй Таргариен попытался освободится от хватки дикаря — всё-таки магия его доспеха и его наделяла не дюжей силой. Но её оказалось недостаточно.       Тогда молодой воин нанёс новый удар мечом в уже имеющийся разруб на теле Дхако. Из-за близости вежкхала и невозможности размахнуться, удар получился слабым, но валирийская сталь сделала своё дело, углубив рану дотракийца. С вновь пробудившейся яростью, Драгомир принялся рубить тело своего врага, словно дерево топором.       Наконец, нижняя половина Дхако упала на землю. Но верхняя — продолжала жить.       Повиснув на Драгомире, вежкхал всё еще сжимал его горло, пускай его хватка значительно и ослабла. Было видно, что вежкхал уже проиграл. И ненависть от осознания своего проигрыша, давала Дхако последние силы не умереть. Он цеплялся за горло Драгомира из своих последних сил, всё ещё не веря, что проиграл.       Таргариен наконец смог отцепить от себя руки Дхако, но упасть этому обрубку он не дал, перехватив его за косу. Глаза вежкхала всё еще горели огнём ярости, но его тело уже умирало и больше не могло бороться.       Держа Дхако на вытянутой руке за его же косу, Драгомир, еще даже не прокашлявшись, одним ударом отсёк голову вежкхала от остатков его тела.       Спустя несколько секунд, восстановив дыхание, Драгомир что было сил закричал, выпуская в этом крике всю свою ярость и страх. Его крик поддержал дракон, выпустив в небо струю пламени. Принц всё так же держал отрубленную голову Дхако за косу.       Собравшиеся вокруг дотракийцы казалось забыли про творящееся вокруг безумие. Они со страхом смотрели на открывшуюся им картину и не смели шевельнуться. Их великий кхал, непобедимый и могучий, был убит, и последняя надежда на спасение погасла.       Только сейчас Драгомир заметил свидетелей их с Дхако битвы. В основном это были рабы, женщины дотракийцев и их дети. Дракон зарычал, готовясь защищать хозяина от толпы, но никто не сдвинулся и с места. Люди просто с благоговейным ужасом взирали на освещенную только пламенем дракона фигуру Драгомира с головой вежкхала в руке.       Первой на колени упала молодая женщина с младенцем в руке. Рыдая и что-то причитая на дотракийском, она склонилась перед молодым Таргариеном, на вытянутых руках протягивая ему младенца. Следом за ней, один за другим стали вставать на колени и другие дотракийцы и их рабы. Все они что-то протягивали замершему от неожиданности Драгомиру: украшения, золото, детей и просто пустые руки, сложенные в мольбе.       Кто-то вытолкнул вперед совсем молодую девушку, измазанную в саже. Дотракийка упала на землю перед Драгомиром и не посмела подняться. Боязливо она склонилась еще ниже, подползла поближе и дотронулась губами до его сапог.       Таргариен стоял пораженный. Он должен был сжечь этих людей без всякой жалости, прямо здесь и сейчас… Но он не мог заставить себя отдать приказ. Победа над Дхако не принесла ожидаемого облегчения — чувство вины лишь обострилось. Драгомир уже пожалел, что вообще спустился на землю — убивать с неба, не видя лиц и детей, было гораздо проще.       Теперь же он просто не мог себя заставить продолжать.       И можно было бы просто отвернуться от коленопреклонённой толпы, но…       Отец всегда крайне серьезно относился к подносимым ему подаркам. Он говорил Драгомиру, что сами по себе эти вещи не имеют особенной цены. Более того, император считал всё существующее в мире своей собственностью и дарение чего-либо с этой точки зрения выглядело просто смешным. Всё и так его, так какие могут быть «подарки»?       Но отец относился к этому с другой стороны: его интересовало не что дарят, а что этот подарок значит для дарителя. Богатый лорд, преподнесший в дар драгоценности, не вызывал у отца никаких эмоций. А вот бедный крестьянин, заколовший свою последнюю корову ради того, хотя никто его не просил, чтобы накормить случайно остановившегося в его доме императора, был щедро одарен в ответ отцом.       «Самый ценный дар тот, ради которого люди чем-то жертвуют», — говорил отец. — «Добровольно отдавая тебе самое ценное или последнее — они тем самым показывают своё полное подчинение твоей власти».       Драгомир хорошо это запомнил.       И сейчас он мог воочию наблюдать, как люди жертвовали всем, что у них осталось. Он не настолько хорошо знал дотракийский, чтобы всё понимать, но и так было ясно — кочевники и рабы отдают ему всё, что у их ещё есть, чтобы сохранить свои жизни.       Они сами склонились перед ним и были готовы на всё.       В Королевской гавани приказ отца казался таким простым… И каким сложным он оказался на деле.       Драгомир замер на мгновение, прислушиваясь к происходящему вокруг и к собственным мыслям, а затем решительно направился к своему дракону.              ***              — Я правильно понял? — в десятый раз спросил Титос. — Мы не будем выполнять приказ императора?       Все драконьи всадники собрались в центре выжженного Ваэс Дотрака. Огонь был потушен ими же по приказу Драгомира и сейчас по пепелищу бродили в поисках уцелевшего имущества лишь женщины, дети и немногочисленные выжившие мужчины. Большая часть дотракийской армии, собранной здесь вежкхалом, была предана огню ещё ночью.       — Мы выполним приказ моего отца, — терпеливо ответил принц. — Но иначе. Он приказал сделать так, чтобы дотракийцы не были опасны для Империи. И они не будут угрозой, если они будут подчиняться мне. И императору.       У дотракийцев с наследованием власти было всё просто: любой достаточно сильный воин мог стать кхалом, если люди согласятся за ним пойти. Убили кхала? Не беда, объявится новый или бразды правления возьмет тот, кто убил предыдущего вождя. Кхаласары распадались и собирались с легкостью, для дотракийцев это было самым обычным делом.       И теперь, убив вежкхала на глазах свидетелей, именно Драгомир заимел больше всего прав на его власть. И по сложившимся традициям, и просто по праву силы, ведь только дурак станет перечить воину с драконом. К тому же, все иные претенденты на «трон» великого кхала были уже убиты, а все кровные всадники Дхако последовали за своим вождём добровольно, когда узнали о его смерти.       — Да зачем они нам? — недоумевал Ланнистер. — Толпа баб и детей, они бесполезны теперь! Добить их будет милосердием.       — Нет! — твердо ответил Драгомир. –Мы не будем этого делать. Я сказал!       — Решать тебе, ты командир, — согласно кивнул Итан. — Но каков тогда наш следующий шаг? Предполагалось, что, закончив с Ваэс Дотраком, мы сожжем оставшиеся на равнине кхаласары и вернемся в Вестерос. Но что теперь?       «Что дальше» — это был главный вопрос, терзавший Драгомира. Уничтожить дотракийцев под корень он не смог, и отец будет этим недоволен. Единственный способ оправдать себя в его глазах — добиться успеха в том, что принц задумал.       Если у него получится подчинить всех дотракийцев и создать в тылу Республики и Содружества боеспособную армию, у отца не останется выбора, кроме как признать заслуги сына! И для этого не придётся убивать женщин и детей.       — Мы должны подчинить дотракийцев. Привести их под императорскую власть, — начал излагать свои мысли Драгомир. –Сделать то, что пытались сделать красные жрецы — создать из кочевников единую силу. И эту армию мы в своё время направим на города Республики. Я могу вам просто приказать… Но не буду. Этот план превосходит то, что мы замышляли в начале. Предстоит трудная и крайне опасная работа. Поэтому, если кто-то хочет вернутся в Империю и обо всем доложить моему отцу — держать я вас не буду.       — Я бы улетел, — с усмешкой протянул Форрестер, — но кто-то же должен заниматься организаторской работой, раз ты собрался обустроить тут чуть ли не новое королевство в дополнение к семи имеющимся. А у меня опыта в таких делах больше, чем у вас всех вместе взятых. Тем более, если всё получится, то император точно передаст моему дому право владения ифекевронским лесом. Так что я останусь.       — Ты мой друг и я с тобой, — просто ответил Титос. — А улететь мы всегда успеем.       — Попробуем, — пожал плечами Клиган. — Это всяко лучше, чем тухнуть в столице от безделья. Хотя эта жара меня уже доконала!       — Это будет интересное приключение, — мечтательно улыбнулся Джекейрис. — Совсем как в романах. И представьте, как это будет звучать в летописях: «группа отважных рыцарей научила дикарей цивилизованности»!       — Фреи никогда не были трусами и всегда помнили о своём долге, — гордо заявил Уолдер. — Я не могу вернуться домой, пока наша миссия не будет выполнена так или иначе.       — За толпой мужчин нужно пристально присматривать, — последней высказалась Лианна. –Иначе вы совершите какую-нибудь глупость.       Драгомир не смог сдержать улыбки. Его подержали, за ним пошли. Одна эта мысль грела сердце. Пускай впереди было много проблем, но здесь и сейчас в него поверили и ему доверились. В мыслях он уже представлял, как отец будет поражен, узнав о успехах его сына. Ведь Таргариен не просто выполнит его приказ, а даже перевыполнит!       Уже сейчас перед драконьими всадниками и выжившими людьми лежала целая бездна проблем: много раненых, уничтоженные запасы продовольствия, погибший скот… И проблемы эти будут только расти и расти. Но Драгомир был уверен, что сможет справиться с той ношей, что он взвалил на себя.       В конце концов, он ведь будущий наследник Империи. И что лучше покажет его достоинства, как не успех в деле, в котором даже отец оплошал?              ***              Поздно ночью, когда с дневными делами было покончено и выжившие дотракийцы и бывшие рабы были более-менее устроены, Драгомир спал тревожным сном во дворце убитого вежкхала. Какое-то шестое чувство заставило молодого принца пробудиться ото сна.       У широкой кровати убитого Дхако, укрытой мягкими шкурами редких животных, стояла темная фигура. В свете звёзд, льющемся из окна, Драгомир смог рассмотреть молодого мужчину с серебряными волосами и в черной броне драконьего всадника. Только вместо Амулета Дракона на его шее висело ожерелье с большим, светящимся мистическим огнём рубином.       Спросонья Таргариен решил, что это кто-то из его спутников, но до боли знакомый голос заставил его вскочить с кровати и схватить лежащий рядом меч:       — Просыпайся, братишка, — улыбаясь, сказал Дейрон.