persimmons

—

Чанёль скользит руками вокруг талии Ифаня и устраивает свою голову напротив его спины. Он всегда забывает сказать Ифаню о том, как любит его широкую спину, как спокойно чувствует себя каждый раз, когда видит её. Временами Чанёль раскидывал свои ладони на спине Ифаня, прижимая пальцы по одному. — Посмотри, я создаю волны на твоей спине, — говорил он. Ифань тихо посмеивался: — Это совсем не ощущается, как волны. Озадаченный Чанёль разглядывал свои пальцы, задаваясь вопросом, как передать свою фантазию Ифаню. Но сегодня руки Чанёля лежат на животе Ифаня, что позволяет его голове соприкасаться со спиной Ифаня. Воздух пахнет, как смесь высохшей краски и мускусного одеколона Ифаня, — Чанёль вдыхает глубже. Он хочет помнить этот момент, если когда-нибудь снова почувствует этот особый аромат.  — О чем ты думаешь? — губы слегка соприкасаются со спиной Ифаня, заставляя его сердце дрожать.  — О тебе.

—

Лето в Гуанчжоу всегда невыносимое. Ифань отгоняет комаров, пока слушает новую кассету, купленную матерью. Комбинация жары и влаги никогда не приятна, но, к сожалению, так можно охарактеризовать каждое лето в Китае. Вентилятор работает на максимальной мощности, раздувая горячий воздух на Ифаня, отчего липкость пота ощущается на коже еще сильнее. Каждый раз, когда Ифань жаловался на жару, отец говорил ему: — 心静自然凉 (со спокойным сердцем прохладнее). Однако, это тяжело найти свой покой, когда он должен прослушивать несколько раз каждые пять секунд кассеты, чтобы понять произношение английского слова. Его мать объявила об их переезде в Нью-Йорк, аргументировав это тем, что она хотела подарить ему лучшие возможности, лучшую жизнь. Поэтому она продолжала покупать ему английские аудиокассеты. Будучи пятилетним ребенком, Ифань не понимал, как лучшая жизнь могла существовать на другом конце света. Здесь всё хорошо. Ему только начала нравится школа, и он любит прогулки с отцом по улочкам, забитым маленькими магазинчиками. Во время их прогулок папа разрешал ему выбрать одну вещь для покупки, и время выбора всегда было самым сложным для Ифаня.  А ещё был Лухань — парень по соседству, которого Ифань считал девушкой целых два года. Только когда Ифань рассказал маме о том, что собирался «жениться» на Лухане, тот убрал его руку и закричал ему в лицо, что он мальчик. Ифань уверен, что Лухань все ещё таит обиду, потому что он стал вести себя, как старший брат Ифаня, будучи старше всего лишь на пять месяцев. Тем не менее Ифань подстраивается, потому что он продолжает ловить Луханя, когда тот поскальзывается, пытаясь забраться на дерево перед их домом.

—

Первое слово, которое учит Ифань,— «привет». Сначала ему тяжело произносить его, он слишком привык к звучанию китайского. К счастью, Ифань ещё ребенок, так он учится поворачивать язык иначе, касаясь ряда зубов, чтобы произнести «привет».  — Привет, меня зовут Ифань. Класс смотрит на него, а Ифань пытается избежать контакта глазами. Ифань ещё привыкает, может, пока слишком рано начинать учебу в школе. Его глаза были расширены, когда он был в аэропорту, рассматривал людей — все были иностранцами. Дети в классе выглядят, как уменьшенные версии людей в аэропорту, и все смотрят на него. Ифань чувствует страх, ползущий за его спиной. Он хочет убежать обратно домой и оказаться в руках мамы.  — Привет, меня зовут Крис. Ифань думает, что это хорошая идея пойти в школу позже. Сейчас он готов, и у него есть это имя, которое он сам тщательно выбрал. Ну, он услышал его по радио, и ему понравилось, как имя срывалось с языка. Крис. Оно звучит точно и опрятно.  Привет. Точный перевод «你好» на английский «тебе хорошо!». «你好» дружелюбнее и звучит как дом. Произнося его, ты спрашиваешь, хорошо ли у человека дела, даже если вы незнакомцы. На английском же, привет оповещает о твоем приходе, ведь ты незнакомец.

—

Первое слово, которому Ифань учит Луханя, — это «прощай». Лухань расстроен, потому что хотел бы выучить слово красивее, и Ифань извиняется, пока они в последний раз вместе направляются в ближайший магазин купить сладостей.  — Я позволю тебе быть красным рейнджером в этот раз, — предлагает Лухань. Мальчиков учат прятать эмоции, быть сильными, поэтому Лухань скрывает свою печаль наилучшим из возможных способов.  — Нет, всё в порядке, я буду синим рейнджером, как всегда. Утром, когда Ифань уходит, он снова учит Луханя говорить «прощай». Мальчики не должны плакать, но глаза Луханя полны слез, когда он держится за руку Ифаня. — Не забывай обо мне, — Лухань задыхается на последнем вдохе.  — Не забуду, — Ифань сжимает его руку, — будь аккуратен, когда забираешься на дерево; меня больше не будет рядом, чтобы поймать тебя. Лухань достает из кармана свою любимую фигурку красного рейнджера и отдает Ифаню. — Позаботься о себе, Ифань.  Ифань кивает и следует за матерью в машину. Он опускает стекло окна, чтобы помахать Луханю. — Прощай! — выкрикивает на английском Ифань, и двигатель заводится. Ифань опускает взгляд на фигурку на его коленях. Он думает о прощаниях. Как они могут быть хорошими, если всему приходит конец? Но как людям прощаться по-другому? Лучше бы он сказал «再见» (до свидания). 再见再也不见，怎么办? (до свидания, мы больше никогда не увидимся, что же делать?)

—

Это происходит неожиданно. Он сидит у компьютера, обдумывая идеи, когда запах врывается в окно, возбуждая в Ифане воспоминание.  Его мать отпускает его руку и говорит держаться ближе.  — Что ты делаешь, мамочка? — Ифань держится за её платье, ведь любое расстояние между ним и рукой мамы уже слишком большое для него.  — Выбираю хурму, вот, — она наклоняется, протягивая фрукт Ифаню, —это хурма. Ифань разглядывает фрукт: он ощущается тяжело в его руке, а кожура блестит подобно воску. — Понюхай нижнюю часть, — советует мама. Ифань подносит фрукт к носу. Душистый аромат, с которым он никогда не был знаком раньше. —Спелые плоды пахнут сладко, и, если сжать их немного, они мягкие. Ифань пробует немного сжать фрукт и смотрит на маму. — Этот спелый? — Верно. — Она поворачивается к стойке, внимательно выбирая хурму и яблоки.  Ифань рассматривает фрукт в его руке, пока они вместе идут домой. — Мам, а почему этот темнее, чем другие? — Он полностью спелый, поэтому на несколько оттенков темнее. Ифань держит фрукт близко к носу, стараясь запомнить аромат. Цвет оранжевый; весит, как яблоко; а кожура сверкает, как у томатов. Он изучает листья на верхушке и приходит к выводу, что они похожи на шляпку. Когда они приезжают домой, он бежит к отцу, который сидит на диване и смотрит новости. — Папа, папа! Смотри! Хурма!  Он берет фрукт, протянутый Ифанем, и инстинктивно нюхает низ. — Ох? Кажется, сейчас сезон. Его мама уже на кухне, достает фрукты и раскладывает их на кухонной тумбе. Ифань тихо наблюдает, пока не замечает, как мама заворачивает хурму и яблоки в газету. — Что ты делаешь, мамочка? — Некоторые плоды еще не поспели, им нужно дозреть.  — Почему ты заворачиваешь их вместе с яблоками? — Яблоки помогают хурме созреть, — объясняет она, но Ифань все ещё не может понять и бежит назад к папе.  Ифань держит хурму у себя на коленках и рассматривает спелый фрукт вместо того, чтобы обратить внимание на телевизор (какому пятилетнему ребёнку интересны новости?). Он задумывается, может ли съесть фрукт сейчас, но не знает как. Нужно просто откусить? Почистить ножом? Его внимание возвращается к матери. Свет, льющийся из кухни, размывает черты ее лица, и Ифань может разглядеть только очертания тёмного силуэта. Уже конец октября, так что жара уже спала. Он замечает оранжевые листья за окном, и они напоминают ему о фрукте в его руках. Ему интересно, видел ли Лухань когда-нибудь хурму, возникает желание поделиться с ним своими новообретёнными знаниями. Ифань оцепенел, загипнотизированный движущейся фигурой мамы на кухне. Запах в воздухе сладок, и, когда мама поворачивается, улыбаясь ему, он думает, что это также сладко. 

—

Он, должно быть, задремал на пару часов, потому что небо уже приобрело розоватый оттенок. Ифань отгоняет сон и хмурится, когда видит пустой экран компьютера. Он встает, чтобы растянуть мышцы, и заходит в комнату мамы, забыв, что её больше здесь нет. Мебель накрыта сверху белыми листами, и в комнате холодно. Он глубоко вдыхает, надеясь уловить сладкий запах её духов, но тот уже рассеялся. Это должно было быть легко для Ифаня. Почему он не должен быть в порядке? Ему уже двадцать три, взрослый человек, автор, уже опубликовавший собственную книгу. Но ему страшно одному, когда деревья с грохотом двигаются за окном, и единственный звук, который он слышит, — звук пальцев, бьющих по клавиатуре. В квартире не хватает жизни; мысли в его голове, когда он обедает в одиночестве, стали слишком громкими. Может быть, это давит одиночество, мешающее его вдохновению. Так думает Ифань. Но трещины начинают показываться всё больше, поэтому он не может позволить себе двигаться дальше. Он стоит в комнате, глядя на всю белизну вокруг, и внезапно ему приходит идея. Ифань возвращается к компьютеру и начинает печатать объявление о поиске соседа на craigslist. Конечно, это не лучшее решение, но у него нет опыта в подобных вещах, и он может надеяться только на то, что кто-то нормальный откликнется на объявление.  «Парень. Желательно студент. Аккуратный, тихий, дружелюбный и ответственный». Ифань продолжает печатать, но, как только касается кнопки подтверждения, сразу жалеет об этом. Он говорит себе, что это плохая идея. Он устал. Может, людям, как он, было предназначено быть одним, прятаться в тени и писать романы в уголке своей комнаты, сгорбившись над тусклым светом ноутбука. Да, всё верно. Одинокий романист, который изливает свои мысли в книги, и отзывы читателей, сопровождающие его ночи напролет. Это нормально, это вполне неплохо, это… Звонит телефон, прерывая цепочку мыслей Ифаня. — Алло? — Привет! Я увидел твое объявление на craigslist. — Ифань бросает взгляд на компьютерный экран, вспоминая об ошибке, которую он совершил несколько минут назад. — Меня зовут Чанёль, я студент колледжа. Очень дружелюбный и аккуратный, тебе не стоит волноваться. Я не буду мешать или что-то в этом духе. Большую часть времени я буду на учебе, а если буду дома, скорее всего, буду сидеть за учебниками и да... — он прерывается.  Ифань думает, что Чанёль убедителен, и не знает, как ответить.  — О, хорошо, можешь прийти осмотреться, когда ты свободен или… — Тебе удобно завтра? Утром? Или это слишком рано? В полдень? — Конечно… я в любом случае… я буду завтра дома весь день.

—

Ифань искренне удивлен увиденным, когда отрывает дверь. Он действительно не ожидал кого-то как Чанёль: кого-то почти такого же роста, как он сам, с надутыми губами, большими карими глазами и волосами цвета хур– — Привет! Ты, должно быть, Ифань? — спрашивает Чанёль и делает шаг вперед. — Могу я войти?  — Ох, да, прости. Ифань отходит в сторону, и Чанёль, не стесняясь, начинает осматриваться и уже представляет, как он будет жить здесь. Он проводит Чанёля в комнату, в которой убрался прошлой ночью. Комната стала довольно просторной после того, как Ифань перенес вещи матери в кладовку. Все выглядит просто, но есть что-то необычное в том, чтобы жить с парнем, как Ифань, который кажется таким загадочным, но в тоже время приятно интригующим, что Чанёль не думает дважды.  — Мне нравится! Я бы хотел заселиться сегодня днём...если ты не против?  Ифань смотрит на Чанёля с выражением, которое трудно понять. Чанёль кажется хорошим, даже слишком хорошим, и безвредным. Он думает, что Чанёль мог бы внести в его жизнь те яркие краски, в которых он так нуждается.  — Конечно? — это звучит как вопрос, потому что Ифань сам все ещё не очень уверен, он не знает чего ожидать и может только согласиться, потому что Чанёль одновременно кивает и улыбается ему.  Чанёль начинает хлопать, чувствуя облегчение. — Прекрасно! Тогда, я, эм...я скоро вернусь. Он возвращается вместе с другом по имени Бэкхён, который помогает ему перенести вещи. Но у Чанёля не так много вещей, поэтому Бэкхён стоит, уставившись на Ифаня, думающего о том, что все происходит слишком быстро, и это не нравится ему.  — Ты не говорил мне о том, что он красивый, — жалуется Бэкхён, раскладывая носки Чанёля в ящики.  — Что бы ты делал с этой информацией? — Переехал бы. — Да брось, он бы не хотел видеть тебя здесь. — Почему нет? — Потому что ты набрасываешься на парней. Бэкхён начинает швырять носки прямо в лицо Чанёля, которому не удается их поймать. Чанёль наклоняется, чтобы поднять свои носки, и проходящий мимо Бэкхён присаживается на корточки, устраиваясь рядом.  — Ты рассказал ему о себе? О том, что ты гей, и о причине, по который переехал из общежития. — Нет? Это что обязательно? — Да! А что, если он такой же, как твои старые соседи? — Нет, не может быть, он кажется порядочным парнем. — Бэкхён вопросительно поднимает бровь, а Чанёль отмахивается. — Да какая разница.

—

— Как там твой привлекательный сосед? — шепчет Бэкхён до начала урока.  — Я не знаю, он всегда в своей комнате, — бубнит Чанёль, копаясь в сумке в поисках домашней работы.  — Забирай его, пока я не сделал это. — Чанёль замахивается своей тетрадью, чтобы ударить Бэкхёна, но останавливается, замечая, что профессор смотрит в их сторону. Той ночью Чанёль слышит стук в свою дверь и оживляется. — Заходи. Ифань делает шаг вперед и оглядывается. Это первый раз, когда он видит комнату после въезда Чанёля. Чанёль не сильно декорировал её, всего лишь повесил пару постеров фильмов, так что она не выглядит сильно измененной. — Я уезжаю вместе с моим редактором на выходные. Он говорит, что мне нужно выходить из дома, так что я даю тебе знать об этом…на случай, если ты подумаешь, что я умер или еще что-то. Чанёль закидывает назад голову и смеется, наполняя комнату своим голосом, но, когда замечает строгий взгляд Ифаня, смех утихает. Ифань теребит губы и сдается, выпуская низкий смешок. — Нет, все в порядке, — говорит он, когда Чанёль уже готов извиниться, — я знаю, что всегда в своей комнате, и удивлен, что ты все еще не звонил 911. В этот раз Чанёль хохочет, хлопая бедро Ифаня, и их смех все громче и громче раздается по комнате. Кто знал, что Ифань обладает чувством юмора? — Мне нужно собрать вещи, возвращайся к учебе. Ифань направляется назад в свою комнату, и часть Чанёля желает, чтобы он остался немного дольше. 

—

— Ты выглядишь счастливым. У вас что-то было? — Нет, — восклицает Чанёль, сползая на стул, и выхватывает домашнюю работу Бэкхёна, чтобы сравнить со своей. — Почему я просто не могу быть счастливым? — Ну давай, расскажи же. На лице Чанёля читается отвращение, потому что Бэкхён нарушает его личное пространство.  — Ничего особенного. Ифань сказал мне, что его не будет на выходных. Бэкхён отстраняется полный разочарования. — А я думал, это будет что-то хорошее. — Ты странн… — Подожди! Это значит, что квартира остается тебе? — Ну, получается да. — Мы устраиваем вечернику! — Чанёль качает головой. — Мы должны! Отпраздновать...начало нашего учебного года! И твое новоселье! И день рождения Чондэ! — Причем здесь вообще Чондэ? — Бесплатная выпивка.

—

Чанёль знает, что это всего лишь оправдания Бэкхёна, чтобы напиться, но он не мог придумать ни одной стоящей причины для отказа. Он просто не уверен, понравится ли это Ифаню. — Он не узнает! Мы уберем все прежде, чем он вернется домой, — убеждает его Бэкхён, протягивая напиток.— А теперь наслаждайся. Ангел на правом плече Чанёля говорит ему пойти в свою комнату и написать шесть листов доклада по истории, но, когда он видит Бэкхёна, целующегося с первокурсником, демон на его левом плече говорит ему выпить и послать всё к черту. 

—

Когда Ифань заходит в квартиру, он сбит с толку. Он делает шаг назад, чтобы проверить номер на двери. Номер квартиры верный, так почему же она выглядит так, словно группа мальчиков из колледжа прошлась по ней? И почему пахнет смесью алкоголя, пиццы и пота? Он подходит к дивану и замечает Чанёля, лежащего лицом в пол, с банкой пива, зажатой в руках. — Чанёль... — Ифань наклоняется и слегка толкает парня локтем, не получая никакой реакции. — Пак Чанёль! — он повторяет его имя несколько раз, пока тот не приходит в себя.  — Хмммм? — Чанёль поднимает прищуренные глаза, свет слишком ослепляет, не позволяя глазам привыкнуть. Лицо Ифаня ясно предстает перед взглядом, и Чанёль вскакивает, почти сбивая Ифаня. — Ты вернулся. — Да? Чанёль открывает рот и потом снова закрывает его. Он размахивает руками вверх и вниз, немного боясь, потому что Ифань выглядит злым. Чанёль хмурит брови, когда Ифань издает низкий смешок (который звучит так успокаивающее для ушей Чанёля), качая головой.  — Все нормально. Не беспокойся, я не зол. Знаешь, я тоже когда-то учился в колледже, я понимаю. — Ифань забирает у Чанёля пустую банку и выбрасывает ее. — Я все еще чувствую себя немного слабым после поездки. И у тебя, скорее всего, похмелье. Чанёль слегка вытягивает шею, как будто этот угол поможет ему лучше понять слова Ифаня. Его живот урчит, и он ерзает, думая, что это хоть чуть-чуть заглушит звук.  — Но, если ты приберешься, пока я буду в душе, мы можем устроить поздний завтрак? Поздний завтрак. Чанёлю действительно нравится, как это звучит, в ответ он часто кивает головой. Ифань исчезает в проеме ванной комнаты, и Чанёль пинает Бэкхёна рядом с ним.  — Что, что? — Бэкхён отталкивает ногу Чанёля. — Даже не позволяешь парню поспать. — Просыпайся, Ифань вернулся. Помоги мне убраться! Бэкхён садится, распахнув глаза. — Он вернулся?! О боже, он видел меня в таком состоянии? Я, скорее всего, выгляжу очень непривлекательно сейчас. — Нет. Он даже не заметил тебя. Сейчас же поднимайся и помоги мне с уборкой. Вечеринка была твоей идеей. Чанёль толкает сопротивляющегося Бэкхёна за дверь, когда они избавляются от банок пива и ящиков от пиццы. — Пока, увидимся на занятиях. — Эй! Пак Чан… Чанёль бежит к ванной, когда слышит шаги выходящего Ифаня, и улыбается ему.  Ифань ведет Чанёля в небольшой ресторанчик неподалеку от квартиры. Он объясняет, изредка поглядывая на Чанёля, который все еще выглядит немного напуганным, что его редактор должен был вернуться раньше, поэтому он тоже приехал. Чанёль расслабляется, когда замечает улыбку Ифаня в середине их беседы. Это сложно назвать беседой, когда только Чанёль разговаривает, но им обоим все равно. Чанёль не знает, что такого сказал, что заставило Ифаня улыбнуться, так что он продолжает говорить о своих студенческих приключениях и чувствует себя удовлетворенно, ведь улыбка остается на лице Ифаня.  Ифань неразговорчив, замечает Чанёль, но Чанёль говорит достаточно для них обоих, и ему нравится реакция Ифаня: то, как Ифань не сводит своих глаз с него, даже когда ест.  Чанёль разговорчивый, замечает Ифань, но Ифань слушает, потому что это отвлекает его от желания написать новый роман, плотно засевший в его голове, и напоминает ему о том, что необходимо выйти из мира, который он создал для себя.  Они оба начинают замечать (за яйцами и сосисками), что они довольно разные. В глубине их сознаний они чувствуют тяжесть этой реальности. У противоположностей есть потенциал, и этот потенциал ужасающий.

—

Чанёль начинает просыпаться посреди ночи в холодном поту, липнущем к телу. Первые дни он мечется и поворачивается, надеясь, что усталость заставит его уснуть. Но ночи становятся тяжелее, тени в его комнате приобретают жуткие формы, а тишина усиливает звон в его голове. Чанёль достигает пика. Он выходит из комнаты и видит слабый свет через дверную щель. Чанёль заходит на цыпочках, и Ифань не замечает, пока не поворачивается гораздо позже, обнаруживая Чанёля, стоящего у подножья его кровати. — Как долго ты уже стоишь здесь? Мог бы сказать что-нибудь. — Ифань садится на постели, похлопывая по месту рядом с собой. Он моментально замечает неловкость в том, как Чанёль перебирает пальцами и смотрит вниз. — У тебя кошмары? Сердцебиение Чанёля успокаивается, когда он слышит вопрос Ифаня, потому что ему нет нужды объяснять. Нет нужды объяснять, что его все еще ранят шутки и оскорбления, которые он получал в старшей школе из-за своей ориентации. До сих пор ему снятся издевательства и насмешки соседей по комнате. Нет нужды объяснять, когда рука Ифаня ложится на его спину, нежно вырисовывая круги.  — Давай я расскажу тебе историю. Когда мне снились кошмары, моя мама рассказывала мне истории. Чанёль уже знает, что Ифань не очень разговорчив, но он избирателен в своих словах, и Чанёль благодарен тому, как Ифань ведет себя совершенно спокойно в такой ситуации, как эта.  Грядущими ночами Чанёль узнает больше об Ифане, когда появляется у подножья его кровати. Он узнает о дереве напротив его квартиры в Гуанчжоу; о том, как Ифань спотыкался и падал, изучая английский язык, и как однажды ему было стыдно из-за цвета своей кожи и формы глаз. Каждая история сажает семя в Чанёле, которое растет и расцветает с каждой уходящей ночью. Ифань рассказывает Чанёлю о том, как его рука научилась махать на прощание в раннем возрасте, а тому, как принимать завтрашний день, — намного позже. Они просыпались рядом друг с другом, рука Ифаня запутана в волосах Чанёля. Чанёль находит странным, что Ифань принимает это— как рутину — так легко, но постепенно он понимает, что Ифань также зависим от этих ночей, как и Чанёль. 

—

Смотря на Ифаня, Чанёль думает, что он, как солнце, излучает лучи теплого света, которые разливаются на его собственном теле, унося с собой вчерашние печали. Когда его спина повернута к Чанёлю, Ифань — луна, охраняющая секреты в три часа ночи, она сопровождает Чанёля, пока он спит. 

—

Ифань решает улететь. Куда угодно, лишь бы изменился пейзаж за окном, так что он бронирует билеты в место, которое первым приходит на ум — дом вдалеке от дома. Это его первый раз, когда он возвращается в Гуанчжоу без мамы, а он не возвращался много лет. Выходя из аэропорта, он направляется в шумный, суетливый город. Ифань сомневается, может ли он назвать Гуанчжоу домом, потому что его не было слишком долго. Карманы с ушедшем временем уже стали годами, а отсутствие больше не просто фраза. Это небольшая история, роман, и у нее куча пустых документов в word-е с заголовком «без названия». В этот раз, когда он возвращается, сладко-горькое напряжение тяжело проигнорировать. Все выглядит меньше, новее и по-другому. Дерево все еще здесь, но Лухана нет. Если закрыть глаза, Ифаню кажется, что он может слышать детский смех. Он пытается вспомнить, как чувствовал себя при возвращении, когда ему было 12, было ли ему так же тяжело, как сейчас? Ифаню не то чтобы грустно. Не после того, как он увидел улыбку, по которой скучал, на лице матери. Она кажется намного счастливей. Ей было нужно это, говорит себе Ифань. Годы, проведенные в Нью-Йорке, осели тяжелым грузом на ее плечах, и Ифань знает, как она скучает по его отцу. Она чистит хурму на кухне, и запах, заполнивший воздух, возвращает Ифаня назад. И он осознает это. Дом его родителей не может быть его домом вечно. Его телефон вибрирует, и это email от Чанёля с вопросом, когда же он вернется.  — На сколько ты остаешься, Ифань? — Мама приносит ему тарелку аккуратно нарезанной хурмы, золотистой и спелой. — Недолго, — он отрывает взгляд от телефона. — Два дня. Кое-кто ждет меня, хочется сказать Ифаню, но сейчас неподходящее время.  Два дня проходят быстро, и пора снова уезжать. Ифань знает, что Гуанчжоу не будет без изменений ждать его. Выглядывая из крошечного овального окна самолета, он знает, что вернется. 

—

Ифань трет глаза, когда выходит с таможни и проходит в зал прибытия. Он дважды моргает, когда видит подпрыгивающего Чанёля, который машет ему.  — Почему ты здесь? — Что ты имеешь в виду? Встречаю тебя, конечно же. — Чанёль берет чемодан Ифаня и ведет его к выходу из аэропорта. Он знает, как одиноко себя чувствуешь, когда выходишь из зала прибытия, видишь всех этих людей, которые ждут своих родных, любимых или даже просто водителей, ожидающих своих клиентов. Ты приезжаешь домой, но некому встретить тебя. Чанёль знает это чувство слишком хорошо, и он не хочет, чтобы Ифань проходил через это.  У Ифаня частые перелеты, потому что это помогает ему в писательстве, позволяет его мыслям бродить по миру. Он приглашает Чанёля, просит присоединиться к нему, но Чанёль застенчиво признает, что боится летать.  — Позвони мне перед вылетом, и когда ты приземлишься, и когда пройдешь регистрацию, чтобы… — Чтобы сказать тебе номер моей комнаты. — Ифань хочет попросить Чанёля отправиться вместе с ним, но он знает, что ответ отрицательный. — Я буду ждать твоего возвращения, — Чанёль ухмыляется (отчего он кажется моложе своего возраста), вызывая у Ифаня желание гладить его по голове и ерошить волосы.

—

在人海中寻找你的身影，才发现我的目光一直都凝望着你，从未离去。  (Ищу твою тень в море людей, только понимаю, что мои глаза всегда смотрели на тебя, не отрываясь). Чанёль осматривает зал прибытия, не отворачиваясь, чтобы не пропустить Ифаня. В потоке суетливых людей он неистово прожигает толпу взглядом в поисках Ифаня, боясь, что не заметит его. Он волнуется каждый раз, но он всегда находит его, посылая теплые улыбки в его направлении, так и говорящие «добро пожаловать домой». Ифань проходит мимо таможни и задумывается, сможет ли распознать Чанёля среди ожидающей толпы. Он пару раз моргает уставшими глазами, прежде чем выйти. Ифань даже не замечает, что задерживает дыхание, выдыхая только тогда, когда видит Чанёля.  Им глупо волноваться просто потому, что они на голову выше большинства людей, но, когда тебе дорог кто-то, ты бываешь глупым.  Ты ищешь его в море людей, только чтобы понять, что ты всегда смотрел на него.

—

Это удивительно, как ты можешь сблизиться с человеком, когда просто живешь вместе с ним. Дни складываются в месяцы, месяца в годы, и такое чувство, словно ты знал этого человека целую вечность. Границы разрушены, а сердца открыты. Временами Ифаню хочется попросить Чанёля перестать говорить с ним — неужели он не знает, что кто-то, кто улыбается всем лицом и слишком много размахивает своими длинными конечностями, говорит с честностью, зашнурованной в глубоком голосе, — неужели он не знает, что это ужасающе? Ифань всегда был против сюрпризов и всего, с чем не знаком, он предпочитает судить в тишине, и ему требуется время, чтобы проанализировать ситуацию.  Но он съезжается с Чанёлем, подстраивается под его ритм и позволяет Чанёлю одаривать его взлетами и падениями, которых он никогда не испытывал ранее. 

—

— Пахнет рыбой. Ифань забывает рыбный запах Чайна-тауна, когда они с Чанёлем отправляются за покупками. Он закрывает свой нос и старается как можно скорее закончить это.  — Что-то не так? — замечает Чанёль, на его лице можно прочесть беспокойство.  — Нет, мне просто не нравится запах рыбы. Чанёль кивает и мысленно делает себе заметку. — Тогда никаких свиданий с суши, — бормочет он.  — Что? Чанёль трясет головой и кажется обезумевшим. — Нет, ничего. «О боже мой, я что только что сказал это?» — думает он, уставившись широко раскрытыми глазами на свои ступни. По правде говоря, он не знает какие отношения у них с Ифанем. Он доволен тем, что имеет сейчас, но не знает, как назвать это. Он решает оставить это для другого дня.  — Погоди, подожди меня у обочины. Что-то на фруктовом прилавке приковывает взгляд Ифаня, и он вручает пакеты Чанёлю. — Что это? — спрашивает Чанёль, когда Ифань достает фрукт на кухне. — Это хурма. Ты никогда не ел ее раньше? — Нет… — Чанёль берет фрукт, внимательно осматривая его. Ифань наставляет ему понюхать нижнюю часть, и он слушает. — Пахнет хорошо! — Этот плод спелый, сожми его немного, и он будет мягким. — Ифань заворачивает неспелую хурму с яблоками и оставляет на кухонной тумбе. — Вот как надо их есть. — Он стягивает тонкий слой кожицы и срезает листья. — Попробуй. Чанёль откусывает и размышляет о вкусе. — Это вкусно! Сладко, но не слишком приторно. Мне нравится. Ифань улыбается, показывая свои десна, весь сияющий и милый. — Они — мои любимые.

—

— Мам, могу я есть сейчас? — Ифань тянет за фартук, и она берет хурму из его рук. — Давай я почищу. Он наблюдает за ней с особым вниманием, глазами следит за ножом, отделяющим кожицу от мякоти. Она заканчивает тем, что отрезает листья или снимает шляпку, в понимании Ифаня. — Внутри каждой хурмы есть солнце, сияющее, золотое и тёплое, — говорит она, протягивая ему фрукт. — Совсем как улыбающееся лицо моего мальчика. Ифань убегает с фруктом во рту, и даже сейчас он помнит этот вкус, который почувствовал впервые. Хрустящий, но в то же время достаточно мягкий, и тающий во рту. Сладкий, как осенний поцелуй, нежный, любящий и — самое главное — незабываемый.  — Смотри, это цвет моих волос, — замечает Чанёль, когда держит фрукт рядом со своими волосами.  Ифань ухмыляется, удивленный его комментарием. Забавно, как они пришли к этому. Парень, который буквально ворвался в жизнь Ифаня, чистит для него хурму. А Ифань, уже решивший полностью изменить профессию, в тайне пишет о Чанёле. — Ты напоминаешь мне хурму. — Чанёль разрезает фрукт на половинки и выкладывает их на тарелку. Можно заметить солнце внутри, и Ифань чувствует тепло, сияющее на его лице.  — Как это? — Ифань откусывает и задумывается, как у одного и того же фрукта может быть настолько различный вкус каждый раз.  — Ну… — Чанёль откладывает нож и сгибает свою руку, глаза сосредоточены на Ифане, — для того, кто раньше никогда даже не видел хурму, это загадочный фрукт. Не настолько загадочный, как экзотические фрукты вроде дуриана, но вызывает любопытство. Некоторые решатся попробовать фрукт, но другие пройдут мимо, предпочитая что-то знакомое, например, яблоко. Но те, кто попробуют, могут насладиться им. У хурмы своеобразный вкус: сладкий, но не настолько сильно, чтобы устать от него. И это похоже на тебя. Он кусает свои губы, скрещивая ноги и зажимая руки между бедрами. — Когда я впервые встретил тебя, я думал, что ты задумчивый, весь темный и загадочный. Ифань взрывается громким смехом, и Чанёль пытается успокоить его до того, как он задохнется. Он кивает, все еще хихикая, и Чанёль продолжает:  — Но, когда я узнал тебя лучше, когда ты открылся мне, я осознал, что ты довольно-таки очаровательный. Намного милее, чем ты выглядишь, правда. — Я думаю, что ты тоже похож на хурму. — Чанёль наклоняет голову. —Потому что ты очень сладкий. — Ифань предпочитает не раскрывать ему настоящую причину.  — Хей, — восклицает Чанёль и слегка бьет Ифаня по руке, — ты что дразнишь меня?

—

— Как продвигается твой роман? — Чанёль стоит у плиты и готовит вареники для них с Ифанем.  — Неплохо. Перелеты и люди действительно помогли мне. — О чем ты пишешь? — спрашивает Чанёль на фоне звука кипящей воды. — Увидишь, когда выйдет книга. Чанёль хнычет, но меняет тему разговора, рассказывая о шутке своего профессора. Ифань не обращает никакого внимания. Когда Чанёль приподнимает свою футболку, чтобы почесать нижнюю часть спины, Ифаню приходится приложить усилия, чтобы не потянуться рукой к тому же месту. Пойманный в таком положении Ифань переполнен чувствами к этому мальчишке, стоящему напротив него.  Желание и искренность, в которую Чанёль позволяет окунуться Ифаню, всегда ждущий его и желающий следовать за ним, Ифань не может перестать думать о том, что его балуют. — Эй! — Ифань переводит свое внимание на лицо Чанёля и надеется, что Чанёль не услышал мысли в его голове. — Ты разве не опубликовал книгу? — Ну, да, это сборник маленьких историй. — Интересно, я почитаю после экзаменов. — Чанёль поворачивается, и Ифань спешит в комнату, чтобы начать печатать. 

—

Смотря на Чанёля, Ифань думает, что он как солнце, иногда невыносимо светлое, но всегда манящее Ифаня в свои руки, защищая его. Когда его спина повернута к Ифаню, Чанёль — луна, освещающая его самые темные ночи, присматривающая за ним, пока он работает над очередным черновиком.  我来自东方，太阳最早从我的家乡升起。 我的目光是深情的，背向太阳，面向你，你看不清我，总觉得我神秘，总有一天你会发现我善解人意。 我愿你永远天真，愿你是屋顶上的明月；我愿躺在你的月光下，停止一切思绪； 我甚至愿意降生在你的土地，感受你的稚趣； 我愿唱着河流一样的夜曲，来装点你梦中的家园。 — 《风和日丽》 (Я родом с востока, солнце встает раньше всего в моем родном городе. Мой взгляд нежен. Назад к солнцу, смотря на тебя, ты не можешь разглядеть меня, всегда думая, что я загадочен. Однажды ты узнаешь, что я тактичный и понимающий. Я желаю, чтобы ты вечность был невинен; желаю, чтобы ты был яркой луной над крышами; Я желаю лежать под твоим лунным светом, останавливая поток мыслей; Я даже желаю родиться на твоей земле и испытать веселье в твоем детстве; Я желаю спеть ноктюрн, похожий на реки, чтобы украсить дома в твоих мечтах).

—

Ифань садится на колени перед плачущим Чанёлем, большие пальцы ловят слёзы на его лице и вытирают их. — Всё хорошо, — шепчет Ифань. — Всё будет хорошо. Чанёль сжимает кулачки, кусая свою нижнюю губу, чтобы предотвратить икоту. — Я-я думал они хотя бы придут на вручение диплома, — Чанёль запинается в своих словах.  — Эй, посмотри на меня. — Ифань касается рукой его подбородка. — Я не буду говорить тебе не грустить, потому что я знаю, что это невозможно. И я знаю, что это займет время, чтобы ты пришел в порядок. Но я хочу, чтобы ты знал, что твои родители любят тебя, может, по-своему, но они любят. Ты должен быть выше и позволить времени исправить все их ошибки. Чего бы это ни стоило я приду и буду аплодировать громко за двоих, троих, четверых, пятерых человек, когда ты поднимешься на сцену, получить свой диплом! Чанёль задыхается в своих слезах, представляя Ифаня, кричащего одного в зале.  — Ну вот, вот смеющийся Чанёль, которого я обожаю. Глаза Чанёля блестят, и сердце Ифаня подсказывает ему, что это нужный момент.  Он прижимается губами к губам Чанёля, и его руки скользят вниз по рукам Чанёля, успокаивая дрожащего парня. Их сердцебиения настолько громкие, что могли бы заполнить комнату. Чанёль закрывает глаза, прижимается губами сильнее, наклоняя голову под другим углом.  Между ними желания и нужды, даже отчаяние, потому что Ифань тянет волосы Чанёля, а Чанёль скользит языком в его рот. Ифань прижимает Чанёля спиной к кровати и покрывает поцелуями нижнюю сторону челюсти. Руки забираются под рубашку Чанёля и оглаживают кожу, останавливаясь и большим пальцем поглаживая его выступающие тазовые косточки.  — Я… — Ифань заставляет Чанёля замолчать короткими поцелуями в губы, и его глаза говорят Чанёлю, что он понимает все без слов. Сегодня поцелуев достаточно, поцелуи Ифаня — все, что нужно Чанёлю сегодня. 

—

Чанёль просыпается и поворачивается, чтобы спрятать лицо в изгибе шеи Ифаня, шепчет его имя утренним хриплым голосом. Вибрации на коже Ифаня поражают его разум, и ему очень хочется пропустить все дела, что он запланировал на сегодня. Но это свадьба редактора, и он уверен, что его убьют, если он не явится. Поэтому Ифань отцепляет Чанёля от своей руки. — Сегодня мне нужно идти на свадьбу, я вернусь домой поздно. Чанёль что-то неслышно бормочет, отмахиваясь от Ифаня. 

—

— Чанёль, — шепчет Бэкхён, тыкая в его руку вилкой. — Чанёль! Это не Ифань там? — Не может быть. — Чанёль не может выбрать между шоколадным и ванильным тортами. — Он сказал мне, что сегодня идет на свадьбу. Бэкхён с ожиданием смотрит на Чанёля. — Ох… — он смотрит на Бэкхёна, а затем оглядывается в направлении Ифаня. — Чем там занимается Чунмён? — Он — редактор. — Оох... — Чанёль таращится на Ифаня, стоящего к нему спиной. Он не решается притронуться к торту на тарелке, восхищаясь тем, как Ифань выглядит в костюме. Ифань и без того был потрясающе красивым, но сейчас его волосы уложены на одну сторону и подобраны за левым ухом, и у Чанёля жар.  — Ты выглядишь отвратительно сейчас. — Замолчи, иди к Чонину или займись чем-нибудь еще. Бэкхён делает, что ему сказали, и уходит, оставляя Чанёля одного с его ванильным и шоколадным тортами. Он не знает, как приблизиться к Ифаню, когда тот завлечен в беседу со многими людьми. Он забывает о том, что Ифань — автор, и множество людей хотели бы иметь возможность заговорить с ним.  Играет музыка, и пары начинают танцевать. Ифань исчезает с поля зрения Чанёля, который пытается разглядеть его на танцполе.  — Ищите кого-то? — спрашивает голос, а рука ложится на плечо Чанёля. Голос, который Чанёль узнает где угодно. — Не хочешь присоединиться ко мне, мистер Пак Чанёль? Под светом Ифань выглядит как ангел, Чанёль чувствует себя благословленным. — С удовольствием. Рука Ифаня ложится на талию Чанёля, и они настолько близко, что могли бы дышать прямо через легкие друг друга. — Я заметил кое-кого, кто пялился на меня ранее. — Ты заметил?! — Тяжело было не заметить. Твой взгляд просверлил дыры в моей спине. — Лицо Чанёля краснеет, и он прячет его на плече Ифаня. Они остаются в такой позиции еще несколько песен, медленно двигаясь вперед и назад в такт музыке. Одеколон Ифаня опьяняющий, и Чанёль льнет к нему так, словно это самая естественная вещь на свете.  Чанёль решает, что сейчас самое время задавать вопросы.  — Ифань, кем ты назовешь нас? Отсутствие ответа заставляет Чанёля беспокоится, поэтому он отталкивает от себя Ифаня, но рука на спине моментально притягивает его обратно и крепче прижимает за талию.  — Некоторые бы сказали, что ты мой любовник, а другие сказали бы, что ты мой парень,— Ифань шепчет на ушко Чанёлю, — но я скажу, что ты мой. Чанёль носит ответ Ифаня в своем сердце. Это ответ, который может продлиться вечность.

—

— Ты готов? — Готов как никогда. Ифань держит Чанёля за руку, когда они оба заходят в самолет. У Чанёля немного кружится голова, и он не уверен, это действие препаратов или же нет. Он уже убедил себя в том, что эта поездка важна для Ифаня во многих смыслах, и он надеется, что его тело тоже убедилось в этом.  — В Гуанчжоу будет жарко, — посоветовал Ифань, когда они собирали вещи, и Чанёль нахмурился, потому что ненавидит жару. Одни мысли о жаре заставляют Чанёля стонать в его сидении.  Ифань очищает ящик входящих сообщений, прежде чем выключить свой телефон. — О, моя книга уже будет в продаже, когда мы вернемся! — Ифань держал сюжет в секрете от Чанёля, так что Чанёль отмечает день релиза в телефоне.  Самолет взлетает, и это не так плохо, как вспоминает Чанёль. Он жует мятную жвачку, и, когда самолет летит уравновешенно, расслабляет хватку на руке Ифаня.  — Ты знаешь, я пытался найти твою книгу в магазинах и библиотеках, но мне говорили, что у них нет ничего под твоим именем. — Это потому, что они под именем Криса Ву. А еще, если ты будешь так хмурить брови, у тебя появятся морщинки. — Чанёль хочет выбить дурь из Ифаня, но у Ифаня есть предложение: — Ладно, ладно, я позволю тебе прочесть первую страницу моей новой книги. Звучит хорошо? — Вполне справедливо. Посвящено 朴灿烈 在黑暗的房间想家，剥柿子。说着不通的语言，不识字。 里面有太阳我想念月亮，必十字。月光泛滥在你腿上，我剥着柿子。 (В темной комнате, скучающий по дому, чищу хурму. Говорят на незнакомом языке, не могу различить слов. Внутри есть солнце, я скучаю по луне, должно быть десять слов. Лунный свет разливается на твоих ногах, я чищу хурму).

—

(Чанёль заканчивает первую книгу Ифаня и чувствует себя глупо, потому что тема гомосексуализма повторяется на протяжении историй, он не может поверить, что консультировался с Бэкхёном по поводу сексуальной ориентации Ифаня. Чанёль заканчивает новую книгу Ифаня и запрыгивает на него, когда тот возвращается домой, нетерпеливо обвивая ногами талию Ифаня).

—

家是你自己盖的，家是感情的港湾。 (Дом — это то, что ты строишь сам, это гавань для твоих чувств).