Воскресное Утро

Шесть утра. Воскресное утро. Ни теней, никаких размышлений. Тишина. Пустота. Одна кровать стоит у стены в огромной пустой светлой комнате. Снова и снова просыпаться под крышей шикарного особняка. Смотреть на его тело, такое красивое, и такое холодное. Он еще спит. Длинные светлые ресницы, безмятежное выражение лица. Одну руку он положил под голову, и когда проснется, не будет ее чувствовать, потому что она онемеет. Как же неудобно в человеческом теле. Светлая челка, и где-то потемневшие под нашим солнцем пряди. Слегка тронутая загаром кожа, но это обман, потому что она ледяная. Тонкие мягкие губы, так хотелось впиться в них, и не отрываться, пока в легких не кончится воздух.. Только губы холодные. Нежно-голубые глаза спрятаны под золотистой кожей век. Взгляд их нежен, как и цвет, особенно когда он смотрит на меня, в мои шоколадные глаза, и кажется тонет в них. Мои длинные волосы были спутаны, и словно змеи на голове Медузы Горгоны, прядями лежали на белоснежных подушках. Такие же белые простыни, ужасно смятые после этой ночи. Так приятно вспоминать. Утро. Ни теней, никаких размышлений. Я сплю с тобой, потому что я твоя шлюха. И вообще ты красивый. Ты думаешь, что я тебя люблю. Ты ошибаешься. Холодно. В твоем доме всегда холодно. Ты словно вампир, холодный и вечный. Только выглядишь по-другому. Я накрываюсь одеялом почти с головой. Понимая, что спать больше не смогу, встаю. На мне абсолютно нет одежды, но мне не стыдно. Я выхожу из огромной комнаты. Я прекрасно знаю, что везде стоят камеры. Каждый субботний вечер я прихожу сюда. И каждое воскресное утро ухожу, чтобы пойти в церковь и помолиться. Спускаюсь на кухню, готовлю яичницу. Ты еще не скоро встанешь. Ты всегда даешь мне время, чтобы уйти. Ты не любишь со мной разговаривать. Медленно начинаю жевать. Мне так хочется застать тебя и поговорить, но ты не очень хочешь этого. Проходит пятнадцать минут, двадцать, тридцать. Для тебя время – лишь звук, ты как вампир. Холодный, вечный и прекрасный. И как бы я хотела быть такой же вечной, чтобы быть с тобой до Страшного Суда, а затем сгореть в аду. Наша любовь – боль, и ты не отличаешь их друг от друга. Боль и страсть. Я доедаю яичницу, поднимаюсь наверх. В особняке абсолютно пусто и тихо. Достаю свое платье и сую его в сумку, запахиваюсь в длинное пальто и тороплюсь по холоду в церковь. Как же иронично.