III
Хориус, называемый рутами Хорев, стоит на реке Борисфен в одном дне пути на юг от Гомина. Это столица рутов, самый большой и богатый город их страны (хотя жители Хольмгарда почитают таковым свой город). Здесь также пребывает архиепископ рутов и знатнейшие нобили. Великий князь рутов имеет особую дружину отборных воинов, называемых витасами. Витасом может стать человек любого достоинства и происхождения, если покажет в сражении особенные храбрость и искусство, есть среди них также и некоторое число воительниц, называемых поляницами. Эти воины подчиняются только князю и служат его телохранителями и в мире, и на войне. Также князь часто посылает их с различными важными поручениям. Торговля в Хориусе обильна и богата, ибо здесь сходится множество путей и встречаются купцы из множества стран. Западнее Хориуса купцы сколотов не заходят никогда, однако в нем самом они частые гости. Они привозят множество изделий из кожи, все – чрезвычайно искусной работы, луки и стрелы, а также пряности, шёлк и порселан, которые достаются им от купцов с востока. Покупают же они меха и различные камни, охотнее всего – янтарь.(«Описание торгового путешествия на Восток, стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь»)
Хориус производил впечатление – с этим нельзя было не согласиться. Больше и богаче любого города, где Флёр доводилось бывать, не столь степенный, как Хольмгард, он не просто стоял на границе Востока и Запада – он ей был. Флёр только за утро увидела купцов со всей Ойкумены – а торговая площадь была занята хорошо, если наполовину. А места на ней хватало... Были здесь и сколоты, которым Флёр продала часть янтаря – тот, что поплоше, и была приятно удивлена выручкой. Сколоты охотно покупали даже откровенно бросовый янтарь и платили раза в два больше, чем она на него потратила, так что возникло даже искушение продать здесь всё. Искушению Флёр не поддалась, вовремя вспомнив, что в землях сколотов за него можно выручить куда больше. Большая часть выручки ушла на покупку нового колчана с налучем, запаса стрел и одежды – та, что имелась, для такого путешествия не годилась. Первым делом была куплена шуба – длинная и тёплая, пригодная для верховой езды. За шубой последовали пара огрских сапог, рукавицы и шапка – сколоты одевались очень похоже, а уж им было лучше знать, что носить в своей стране. Здесь же погода была почти привычной. Снега, пожалуй, чуть больше, да и то – не так уж и заметно. Говорили, правда, что бывают морозы, в которые замерзают даже пороги... Но бывают они нечасто и, как говорили знатоки, этой зимой их ждать не стоит. Впрочем, погода не слишком волновала Флёр – дела торговые занимали её куда больше. Чем торговать со сколотами? Янтарь? Его одного мало – работай она, как обычно, одна, этого было бы достаточно, но для каравана, пусть и столь маленького, явно не хватало. При этом денег имелось не так уж и много, а идей – и того меньше. Хотя... Соль. Прожить без соли можно, но плохо и недолго, так что она всегда в цене. Сколоты, кажется, сами соль не добывают, а покупают её у рутов, но зимой мало кто вываривает соль, так что до весны цену не собъют... С другой стороны, соли надо много – а продадут ли столько? Может, лучше купить ещё самоцветов? Но каких? Бог знает, что у них в цене... В общем, надо посоветоваться со спутниками – уж они-то знают, когда, чем и с кем торговать. Бела выслушал её и сказал: – Соль везти смысла нет – в их землях несколько больших солёных озёр. Скорее даже, стоит на обратном пути купить соль у них. То, что они её не добывают – просто слух, который кто-то запустил лет пять назад. Камни – неплохо, но у вас столько янтаря, что даже Алмаз Дьявола сколоты за ним не заметят. – Тогда что нам взять на продажу? – Дерево – сколотам его всегда не хватает, всё же они степные жители, – ответил Бела. – Но его покупку оставим Волманту – это его конёк. Тем более, что спешить нам некуда, хоть я и подумываю не зимовать здесь, а перебраться в Шаркан, что в дне пути на восток. Там уже владения сколотов, и у них, я надеюсь, мы сможем узнать о странах Востока больше... С другой стороны, зимой сколоты неохотно трогаются с места, даже кочевники не покидают зимовок, так что торга там сейчас почти нет. – У нас и товара не так уж и много, да и денег не больше. Тем более, ещё лес, а ещё обозным платить, да ещё царю подарки – шкура хороша, да её одной маловато... – Флёр пожала плечами. – Вам, конечно, виднее – вы эти края знаете – но по мне так лучше здесь перезимовать. Спешить нам некуда, а разузнать пути здесь всё ж попроще будет, хотя бы часть... Кстати, а толмач нам разве не нужен? – Он у нас есть – Вышата прекрасно знает их язык. – Вышата... Чей он человек? – Полагаю, боярина Алексия Тёмного, – пожал плечами Бела. – Ну и бобровского воеводы – по рядной грамоте, разумеется. – А чем славен этот боярин? – Тёмным его недаром прозывают – не так уж он и славен, однако боятся его многие... В его руках и лазутчики, и дела об измене, и всякий сыск. Князь его держит близ себя, и никому, кроме самого князя, он не подчиняется... Но, надо отдать ему должное, никогда не карает без вины. – Полагаю, он отнюдь не случайно присоединился к нам? – Полагаю, так и есть, но сделать мы всё равно ничего не можем. Да и толмач он если и не лучший в этих краях, то уж точно один из лучших – может даже срамную брань перетолковать. Флёр хмыкнула, сочтя подобное умение скорее забавным, чем полезным – уж если тебя в три наката кроют, это и без толмача понятно. Так и не найдя ничего, достойного внимания, они возвратились в трактир. Волмант уже вернулся и, усевшись на бочку у прилавка, внимательно слушал здоровенного детину в тулупе – кузнеца или литейщика, судя по опалённой бороде. Детина прихлёбывал пиво и степенно рассказывал, что видел и слышал в соседних землях. Волмант слушал, задавал вопросы, делал какие-то заметки на полосках бересты – и было заметно, что его что-то беспокоит. – Здравствуй, добрый человек! – обратилась к незнакомцу Флёр. Получилось так себе – но хотя бы понятно. – И тебе не хворать, – отозвался тот. Слово было незнакомым, но о смысле его догадаться было несложно, так что уточнять Флёр не стала. – Случилось что-нибудь? – спросила она Волманта. – Знающие люди говорят, что идёт буря, – ответил тот. – Сегодня к вечеру ждут... Если тракт заметёт – застрянем на неделю, а то и больше. – Не вижу беды, – пожала плечами Флёр. – Неделя здесь, неделя там... Всё одно – до весны на Восток не двинемся... Сама Флёр не видела большой разницы – здесь остаться на зиму или в Шаркане, и ждала решения знатоков. – Переждём бурю, – решил Бела, – а как тракт поправят, двинемся в Шаркан. И раз уж так, то нет ли у тебя, кузнец, какого товара на продажу? – У самого-то ничего не сыщется, – ответил кузнец, – а вот у брата моего, что камнерезным делом занят, кое-что дивное сыщется. Поглядеть не желаете – брат мой тут неподалёку живёт? – Почему бы и нет? – согласился Бела. – Что скажете, товарищи? – Я бы взглянул, – степенно ответил Волмант. – Если там и вправду что- то необыкновенное, то стоит купить – как раз к шкуре будет. Флёр молча кивнула – у камнерезов и ювелиров почти всегда можно найти диковину, а она сама только утром думала, что одной медвежьей шкуры, пусть и белой, всё же мало для подношения царю. Звали камнереза Гудимом, и он, проучившись несколько лет в Рубинхейгене, знал лингва франка, так что его Флёр понимала свободно, а не слово-другое из десятка. – И верно, есть у меня диво, – сказал он, когда с приветствиями было покончено. – Вот, смотрите... Гудим размотал полотно и предъявил яшмовую пластину чуть меньше ладони, с неровными краями. Ни кисть художника, ни резец гравёра не касались камня – но всё же на нём ясно видно было горное озеро с поросшими кустарником берегами. – Откуда это?.. – выдохнула Флёр, потрясённая зрелищем. – Это яспис с Поясного Камня, – ответил Гудим, – и вида он был самого обыновенного, покуда я не распилил его. Разрезав же его, я увидел вот эту картину, на другой же части ясно изображён был пардус, в дебри лесной идущий. Испугался я, что отнялся у меня рассудок, позвал сына – но и он то же увидел. Тогда вознесли мы молитву, опасаясь дьявольского наваждения – но не исчезли ни озеро, ни пардус... Флёр слушала внимательно – до сих пор о таком ей слыхать не приходилось. Мастера, умевшие так подобрать оттенки камня, чтобы получились настоящие цвета, ей встречались – но тут всё было иначе. Камень изначально содержал рисунок, и если это не было чудом, то что тогда чудо? Но Флёр считала, что всякое чудо должно приносить пользу – и польза этого чуда была совершенно очевидна. Оставалось только заполучить камень – и она спросила: – За что отдашь камень, мастер? Гудим помолчал, погладил бороду и изрёк: – Поелику то вещь не обыкновенная, нельзя её отдать за цену обыкновенную... Флёр лишь чуть слышно фыркнула – и пошла торговаться. Спустя два часа и почти половину оставшегося золота ударили, наконец, по рукам. Компания вернулась в трактир, братья получили деньги и тут же предложили выпить – «во славу божию и за чудеса земные», как выразился Вышата... А там и солнце зашло – и налетела метель. Ветер, может, с ног и не валил, но снега нёс столько, что и на полдюжины шагов дорогу не разглядеть. Выглянув в окно и убедившись, что на улице делать нечего, Флёр зажгла свечу и принялась писать. Путевые заметки о дорогах и торгах превратились в подробное описание стран и народов, хотя торговля по- прежнему была на первом месте, запасённого пергамента не хватило, и пришлось закупиться бумагой. Что интересно – бумага у рутов встречалась куда чаще, чем на Западе, и пользовались ей охотнее, чем пергаментом, хотя стопа хорошей бумаги стоила недёшево, а плохую тут и вовсе не брали – береста в лесу даром растёт... А грамотных людей среди рутов было необычайно много – и таких, от кого подобного не ожидаешь никак. Взяв наугад десяток крестьян, и то можно было найти одного, умеюшего читать хотя бы по складам. Понятное дело, читать древних философов у них времени, да и желания, не находилось, но вот написать купчую, жалобу или донос всегда было кому... Разумеется, Флёр этот необычный момент отметила в своих записках. Она вообще всю неделю, ушедшую на расчистку тракта, только тем и занималась, что писала и переписывала набело свои заметки. Кроме того, она составила подробную роспись товаров и цен в Хориусе, которую отослала Армати – труд невелик, а услугу гильдия не забудет... А ещё Флёр приобрела у одного книжника «Сказание об Иоанновом царстве» – уж очень интересно было, до какой степени эта история не соответствует действительности. Было подозрение, что ни на грош. А за два дня до их отъезда, в последний день ярмарки, случилось в городе настоящее сражение, хоть и потешное, но по накалу страстей не уступающее настоящему... Началось же всё предыдущим вечером, когда в трактир ввалились два шута в вывернутых наизнанку тулупах, рогатых шапках и масках. Один из них играл на авлосе, второй бил в бубен и что-то выкрикивал – Флёр поняла только, что всех желающих зовут завтра на ярмарочную площадь, но что именно там будет – не поняла. – Поучаствовать, что ли... – протянул Бела. – В чём? – Стеношная потеха, местный кулачный бой, – ответил Бела. – Любимая забава и, между прочим, полезное воинское упражнение. Прекрасно учит держать строй и поддерживать товарищей. Кстати, между боями будут и другие состязания – если захотите, можете присоединиться. Флёр, конечно, владела луком и кинжалом, но мастером не была. С борьбой дело было не лучше, как и с подобающими знатной девушке вещами – коротко говоря, действительно умела она только торговать и в тавлеи играть, а завтра и то, и другое будет ни к чему. Но с другой стороны – если уж её вызовут, так хоть без позора проиграет... Собрался на поле, кажется, весь город. В толпе шныряли торговцы с лотками, наперебой расхваливавшие свой товар – сбитень и калачи, и неизбежные воры. На широкой утоптанной полосе собирались бойцы, строились в две линии, приплясывали, разминаясь, между линиями играли скоморохи... – Скоро начнут, – сообщил Волмант, поглаживая усы. – Кстати, а какие правила у этого боя? – осведомилась Флёр, высматривая Белу. – Очень простые. Кто заступил за черту – проиграл. Нельзя бить выше плеч и ниже пояса, нельзя бить упавшего, нельзя бить ногами, но можно ставить подножки и хватать за пояс. Бой ведётся в три сходки, так что ничьей не бывает... Вот, скоморохи заиграли задор – сейчас начнётся! Скоморохи, отбежав на край поля, заиграли быструю и ритмичную мелодию, и две линии двинулись навстречу друг другу. Столкнулись, замелькали кулаки, кто-то упал, кто-то вылетел из строя и теперь бежал вокруг боя на своё место... А затем одна линия неожиданно качнулась назад, отступила на два шага – и музыка оборвалась. – Побили городские посадских, – сообщил Волмант. – Да быстро как – давно такого не видал... Пока бойцы обеих стенок отдыхали, показать удаль и испытать силу могли все желающие. Желающих нашлось немало, посмотреть было на что – но участвовать по-прежнему не собиралась. Прошлась, полюбовалась, как поляница – сложения с виду отнюдь не могучего –легко валила на землю крепких мужиков и вернулась на прежнее место – как раз ко второй сходке. На второй раз схватка оказалась дольше и свирепей. Волмант с удовольствием объяснил, в чём причина: жители предместий уже не первый год выходили победителями, и даже треть поражения вызвала у них сперва потрясение, а затем жажду битвы. Всё как в настоящем сражении... И, как в настоящем сражении, победителям пришлось немало потрудиться. Горожане, почувствовав вкус победы, бились, как львы – но всё же проиграли. Появились даже раненые – кто-то, неудачно упав, сломал руку, кто-то разбил лицо или выбил зубы, а уж порванную одежду и не считали. И – даже тени вражды нет, и никто обиды не ищет, а ведь в Рубинхейгене за порванную одежду могли и плетьми высечь. Особенно – если незнатный нобилю платье испортил, а здесь – в порядке вещей. Зато за вырванную бороду виру берут, как за убийство виллана – холопа, если языком рутов пользоваться... За размышлением о законах Флёр не заметила, как началась третья сходка – а вот Белу заметила. Огр стоял в посадском строю и выглядел вполне довольным жизнью – беспокоиться о нём явно не требовалось. Флёр купила у лоточника кружку сбитня и приготовилась – начиналась третья сходка. Последняя – а потому самая напряжённая и азартная. На сей раз и Флёр присоединилась к хору подбадривающих – как не поддержать делового партнёра, особенно когда тебе это ровно ничего не стоит... Стоило отдать горожанам должное – проиграли они достойно, заставив противника истратить все силы. Пожалуй, в настоящем бою победителям пришлось бы убираться прочь, лишившись большей части войска. Горожане явственно считали так же, а потому, едва отдышавшись, побеждённые совместно с победителями устроили грандиозное гулянье, рискующее перерасти во всеобщее пьянство. – Добрая потеха! – объявил подошедший Бела, потирая левый бок. – Вот теперь уж точно все дела переделаны – завтра с восходом отправляемся. – А вы сегодня навестите лекаря, – посоветовала Флёр. – Не хотелось бы посреди дороги узнать, что у вас сломано ребро. – Вот уж чего точно нет, – отмахнулся Бела. – Имел как-то несчастье – на всю жизнь запомнил и ни с чем не спутаю. Остальное же исправит баня... В целебных свойствах бани рутов Флёр не сомневалась, а потому настаивать не стала. Если уж кости целы, то беспокоиться действительно не о чем... А ей самой стоит наведаться в баню и закончить хотя бы черновики – завтра будет не до того. И это хорошо – в Хориусе становилось скучно. Деятельная натура Флёр требовала движения, новых впечатлений и новых торгов... А значит, пора двигаться дальше. К последнему берегу, а возможно, и дальше – кто знает, может быть, есть земли и за океаном... Впрочем, об этом думать рано – вернётся, тогда и о новой экспедиции можно будет подумать. На рассвете караван саней вырвался на тракт и помчался на восток – в неведомые земли, куда не заходил прежде ни один человек из западных стран. Бела-огр, разве что... Но трёх веков не прошло, как сами огры ушли отсюда, повздорив с рутами. Огров поэтому можно не считать, да и Бела сам говорил, что не заходил дальше Танаиса... Что ж, она будет первой – и тем, кто когда-то поносил её, придётся поприкусывать языки. А уж когда о её путешествии услышат Лоуренс и его хвостатая подружка... Флёр отчётливо представила их лица в этот момент – и рассмеялась.