Описание торгового путешествия на Восток, а так же стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь

Зимы в стране рутов более суровы и снежны, чем в империи, но вовсе не в такой степени, как иногда думают. Более всего они напоминают зимы в Саксонии, но так как снег ложится несколько раньше и лежит дольше, зима является весьма благоприятным временем для путешествий, так как санный путь остаётся надёжным и быстрым, а замёрзшие реки не составляют препятствия. Знатные люди поэтому предпочитают совершать частные поездки зимой, равно как и многие купцы, поэтому зимние ярмарки не уступают летним ни в чём. Весной и осенью часто случается распутица, однако большие дороги, хоть и редко бывают мощёными, обычно плотно утоптаны и подвержены ей в умеренной степени. На самых важных дорогах по торкскому обычаю устроены через каждые тридцать или сорок миль конюшни с постоялыми дворами, называемые торкским словом джам. Они позволяют передвигаться с необычной быстротой, однако количество их сдерживается скудностью казны.

(«Описание торгового путешествия на Восток, а так же стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь»)

Княжеский дворец – хоромы – впечатления на Флёр не произвёл. Впрочем, теперь её не впечатлил бы и императорский дворец в Аугене... Однако не признать мастерства строителей было нельзя – такой искусной работы Флёр давно не встречалось. Впрочем, в империи вообще отдавали предпочтение камню, так что искусных плотников в ней было немного... Но никакое искусство строителей не могло вернуть ощущения новизны – слишком уж часто ей в последнее время приходилось бывать во дворцах. Слишком часто... А ведь год назад ей и мечтать не приходилось о подобном. Странствующему торговцу не светит приглашение в королевский дворец, и фрайгеру обычно случается увидеть императора, лишь присягая ему... Вот только Флёр Боланд фон Айтерзенталь больше не была ни простым торговцем, ни обычной фрайфрау. И не собиралась вновь становиться ни тем, ни другим. Князь, в отличие от своего дворца, впечатление производил. Ростом он был если и менее семи футов, то ненамного, соответсвенно росту широк в плечах, и чувствовалось, что рассказы, будто он может обогнать любую лошадь, не так уж и преувеличивают... – Бог в помощь, гости торговые, – пророкотал князь. – Добро пожаловать в стольный град Хорев! Легка ли была ваша дорога? – Бывала легка, бывала трудна, – ответила Флёр, – и много дивного встречали мы по пути. А всего дивнее – падающая звезда, что видели мы в пути, ибо не только падение её мы видели, но и нашли место, где она упала... – И что же было в том месте? – заинтересовался князь. – Множество ям, больших и малых, но неглубоких, – ответила Флёр, – и в каждой из них лежал кусок железа. Она кивнула Вышате, тот развернул свёрток, который держал в руках и продемонстрировал осколок упавшей звезды – трёхфунтовый кусок железа. – Находка эта столь необычна, что я решила поднести её тебе, княже, в дар в знак нашего почтения и на добрую память, – продолжила Флёр. – К тому же кузнецы говорят, что железо это доброе, и лучшего они не видали... – Вы, верно, слыхали, что я интересуюсь разнообразными диковинами, – князь протянул руку, и Вышата поспешно отдал ему осколок. – Но да будет вам ведомо, что обмануть меня в этом деле невозможно... И я вижу, что и впрямь это не обыкновенное железо, а потому благодарю вас, гости торговые, за такой дар. Велю я выковать из него меч, который пошлю в дар твоему отцу, королевна, и славно было бы, если б ты передала этот дар и слово привета. – Да будет так, мой венценосный брат, – ответила Эрмелина. – С честью и удовольствием доставлю я твой дар моему венценосному отцу, и весной привезу ответные дары. – А теперь, гости почтенные, прошу к трапезе, – князь поднялся с кресла, и слуга поспешно распахнул двери трапезной. Чужеземная пища Флёр интересовала всегда – то, что едят люди, могло многое о них сказать, а чем лучше знаешь людей, тем лучше идёт торг. Что считается кушаньем изысканным, а что едой бедняка, ценят ли необычные блюда, много ли труда обыкновенно требует готовка, какие продукты в ходу и какие есть запреты – всё это позволяло оценить, в чём люди нуждаются, а что им совершенно не нужно. Руты в этом плане не слишком отличались от ливов – впрочем, это известно давно. Но сегодня Флёр получила возможность оценить блюда рутов во всей их красе – и это было нечто восхитительное. Особенно поразил её огромный пирог с полудюжиной слоёв начинки – в каждом слое разной. Вино сами руты не делали, но пили его охотно – хотя не менее ценили медовуху и живую воду, которую настаивали на самых неожиданных травах и кореньях. Живую воду особенно оценил Дао Ли, заметив, что ничего крепче он не встречал, а в юности ему довелось немало постранствовать и выпить немало удивительных напитков. – Бурная у тебя была юность, Дао Ли, – заметил Волмант. – Весёлая была юность... – Оттого Дао Ли и подался в монастырь в поиске просветления, – ответил монах. – Впрочем, даже став монахом, Дао Ли не утратил желания странствовать в поисках мудрости и просветления. – Оно и видно, – хмыкнул Волмант. – Было б в мире побольше таких людей... – Будет на то воля божья – появятся, – заметил князь. – Нам же остаётся верить и надеяться... И в том и состоит наша сила, что вера и надежда питают нас. Однако ж богословие – дело такое, что недолго и в ересь впасть, а потому лучше бы о делах мирских потолковать... А дела эти таковы, что мои люди уже видели тех халга, хоть и не вблизи. Новости, услышанные на пиру, Флёр не нравились. Если лазутчики не ошиблись, хан, объявленый великим, окончательно подчинил себе всю страну и теперь готовился к нашествию, почти прекратив набеги. Против кого он обернётся первым, оставалось неизвестным – то ли эта тайна тщательно скрывалась, то ли он и сам ещё не решил... В другой стране можно было бы многое узнать по движению товаров – но не у халга. Торговля не была их любимым занятием, грабежу соседей они предавались с искренним удовольствием, но всё необходимое и для жизни, и для войны все рода могли добыть или сделать самостоятельно... Так, почти не делая запасов, они смогут в считанные дни собрать огромное войско там, где пожелают. Найти же их вряд ли получится даже у самого искусного лазутчика... А уж когда эта армия проявится – будет поздно. Флёр вовсе не была уверена, что эта армия, повернув на запад, не дойдёт до Чернолесья... Или даже до Бойрига. Вернувшись на подворье, Флёр засела в кабинете и принялась за работу – надо было задуматься о школе. А именно – решить, чему, собственно, в ней должны учить. Первое и самоочевидное – грамматика и арифметика, ибо без этого всё прочее бесполезно. Лингва франка – обязательно, без него не только в торговле никуда... И хорошо бы, кстати, собрать толковых грамматиков и поручить им навести порядок в этом языке. А вот древние языки не очень-то и нужны – если и оставить, то немного, в порядке упражнения для ума. Зато география нужна обязательно – а то какой же купец из человека, который и дорог не знает? Логика и риторика? Не стоит делать упор на них, но и без внимания оставлять нельзя – особенно риторику, ведь купца язык кормит. И, пожалуй, стоит добавить начала юриспруденции – чтобы знали, за что можно кнутов отхватить, и как того избежать... А можно и иначе сделать. Покусав перо, Флёр поморщилась – сколько её ни отучали в детстве от этой привычки, а толку чуть – и принялась писать. Итак, первый класс – грамматика, арифметика, начала логики и риторики. Для простого писаря уже вполне дочтаточно, так что дело найдётся и тем, кто на этом остановится. Класс второй – риторика, логика и арифметика в большем объёме, основы лингва франка, из географии – описание имперских земель. Получается приказчик в лавке, ученик торговца или гильдейский писарь. Класс третий – география и лингва франка, древние языки — тоже основы, чтобы хоть понимали, и правила составления смет, счетов и прочих бумаг. Это уже не просто писарь, это счетовод, секретарь или помощник управляющего, а в небольшом отделении – и управляющий, помощник торговца... Или странствующий торговец. Для начала достаточно, а через пару лет уже станет ясно, как оно работает, всё ли верно сделано и не нужно ли что-то менять. Хотя, конечно, перед тем надо будет обсудить эту затею со знающими людьми – глядишь, что и посоветуют, или хоть от глупостей избавят. Да и, пожалуй, приготовительный класс нужен – это в городах многие хотя бы читать по складам умеют, а среди деревенских таких по пальцам пересчитать можно – не то,что у рутов. Не оставлять же их в стороне – но какой смысл учить грамматике человека, который и грамоты не разумеет? – Работаешь? – Ферми заглянул в кабинет. – Пока закончила, – Флёр толкнула по столу бумагу, – посмотри, может, что скажешь полезного... – Хм... Решила сама растить смену? Давно пора... – Ферми бегло просмотрел записку и отложил её. – Да и вообще, для нас чем больше грамотных людей, тем лучше. А вот церковь может и не оценить... Сама знаешь, сколько там желающих «не допустить ложных толкований Писания мирянами», как ляпнул недавно один епископ. – Это кто такой умный? – насторожилась Флёр. – Твой бывший деловой партнёр из Леноса, – Ферми встал у неё за спиной и положил руки на плечи. – Боюсь, этот негодяй ещё постарается нам подгадить – хоть его и выслали в дальний монастырь, кое-кто из его дружков на свободе. – Вот поэтому я и не очень-то хочу возвращаться... – проворчала Флёр, снова прикусив перо, которое так и держала в руках. Было над чем задуматься – реакция церковников была совершенно непредсказуемой. Единого мнения не было – кто-то, как бывший епископ, стремился запретить простолюдинам (а то и всем мирянам) учиться грамоте – чтобы не могли прочесть Писание и не смогли поймать болтунов на вранье... то есть, конечно, чтобы не умножались ереси. Другие, напротив, считали, что чем больше способных прочесть Писание, тем меньше ересей – там ведь всё ясно написано, а не так, что один не понял, второй додумал, а третий и вовсе своё выдумал... Правда, их церковные школы работали лишь в воскресенье, а всерьёз научить чему-то за один день в неделю не выйдет – долго и ненадёжно получается... – Так или иначе, но школа нужна, – вздохнула Флёр. – Люди – вот ключ ко всему, грамотные и преданные люди. Да ты и сам это знаешь не хуже меня. А взять их неоткуда – только самим выучить... Всё ли мы правильно задумали – увидим, когда начнём работать. – Знаешь, в Рубинхейгене живёт при мисси один монах – Филиус, вот с ним надо будет это обсудить, – сказал Ферми. – Это лучший учитель, какого я встречал. Правда, вряд ли он уйдёт из Рубинхейгена, но уж в совете точно не откажет... – М-да, наш брак начал приносить выгоду быстрее, чем я ожидала... – протянула Флёр. – А ведь это не все выгоды... – шепнул Ферми, выскользнув из-за кресла и подхватив её на руки. На следующий день, покончив к полудню со всеми делами, караван снова двинулся в путь. Домой. Без остановок караван достигнет Леноса недели за две, не больше. Погода, хоть и хмурилась, затяжных дождей пока не обещала, да и вообще, как говорили знатоки, осень будет сухой, а зима – ранней. Правда, в окрестностях Хорева, но до Берёстья, пожалуй, на это можно надеяться. Дальше – уже не очень, но там и дороги получше, и трактиры чаще стоят, там распутица не так страшна. Да и то сказать, редко так бывает, чтобы по дороге и верхом не пробраться, а уж хаптагаям, похоже, вовсе преград нет. Так что, даже если дожди и зарядят, беды в том не будет. Куда больше беспокоило Флёр, как её встретят в империи. Милости и пожалования – это всё, конечно, хорошо, да только при дворе такой ров со змеями, что Гуннару впору. И лезть туда у неё не было ни малейшего желания... А придётся – и вот тут расположение царя сколотов будет очень даже кстати. И не потому даже, что будет, у кого просить защиты при нужде, а как от этой нужды гарантия. В самом деле, фрайфрау из Чернолесья, пусть и обласканная императором – не то же, что друг царя сколотов... и королевы Бойрига, между прочим. Будущая королева Бойрига действительно признала Флёр своим другом – ведь именно Флёр склонила царевича Алана креститься, что тот и сделал в Хореве. А поскольку принцесса поклялась вернуться с мужем, свадьба должна была состояться в Веленосе – к вящей радости купечества и духовенства. Менее доволен был князь – ему всё это предстояло оплачивать – но и для него выгода имелась немалая. Уже хотя бы тем, что изрядная часть потраченных денег вернётся в казну с податями и пошлинами, а ещё гости, естественно, поднесут подарки, да и из Бойрига немало полезного пришлют... Но всего важнее, что свадьба эта послужит началом союза Бойрига и княжества ливов – уже хотя бы потому, что ливы довольно сильны, а короли Бойрига всегда были себе на уме и к императорам относились с подозрением. Они, конечно, признавали императора своим сюзереном, но вот подчинялись ему весьма условно... И воли имели куда больше, чем любое из княжеств и как бы даже не больше, чем у королей Остары. Такой союз сразу менял все расклады в Ойкумене... И к чему всё это приведёт – и гадать бесполезно. Пусть даже союз этот не столь прочен, как был бы союз через брак... Но одно ясно – наступают времена перемен, и не считаться с этим не сможет никто. Для Флёр, впрочем, этот союз был не слишком важен – это у Волманта от того голова болеть должна. Ей же было важнее понять, как к этому отнесётся император – а тут тоже оставалось лишь гадать. С одной стороны, вреда империи от этого нет – княжество ливов хоть и сильно, но всё же не настолько, чтобы всерьёз угрожать. С другой – Бойриг, если что случится, выступит против империи, а там и Остара подтянется... И всё, нет империи. Получалось, что, как бы к новому союзу ни отнёсся император, руки у него связаны и ничего серьезного не предпримет – а значит, и ей беспокоиться не о чем. А Волманту можно и помочь... Флёр достала лист бумаги, записала несколько имён и послала коня вперёд. Волмант, увидев её, придержал коня и спросил: – Что-то случилось? – Ничего особенного, просто я подумала, что тебе нужно будет кое-что знать, – Флёр протянула ему бумагу. – Это имена купцов, занимающихся деревом. Если свяжешься с гильдией, тебе всё равно их посоветуют, но сразу к ним обратиться быстрее будет. – Вот за это спасибо тебе, Флёр, – Волмант убрал бумагу в кошель, – преизрядно ты мне времени сберегла... А скажи-ка, стоит ли кого из них в долю брать? – Тут я тебе не помощник – сама не слишком хорошо их знаю, – пожала плечами Флёр. – Одно скажу: если сам за чёрным деревом отправишься, Драшнера не зови – стар он уже для таких путешествий. – Буду знать, – кивнул Волмант, покосился на небо и натянул капюшон. По счастью, осень действительно выдалась довольно сухой – но даже нечастые дожди досаждали хаптагаям. Приходилось каждый вечер тщательно осматривать копыта, просушивать их и смазывать найденные болячки дегтярной мазью, изрядный запас которой был приобретён ещё в Айрасе. Хаптагаям всё это не нравилось – но, по счастью, не настолько, чтобы плеваться зловонной жижей, что всегда проделывалось с отменной меткостью... Обычные дорожные хлопоты, знакомые места – словно и не было никакого путешествия. Вот только стоило коснуться конской шкуры – и иллюзия рассыпалась. Таких коней не найти в Ойкумене... Да и вне её нелегко – не продают чужакам небесных коней, и лишь великие герои получали их в дар. Впрочем, не будет гордыней сказать, что путешествие их превосходит и поход Диониса, и странствие Сунь У-Куна – ведь и тот, и другой проделали куда меньший путь, да и шли в землю, о которой хоть что-то знали. А стоит бросить взгляд на Дао Ли, неторпливо едущего рядом – и даже осколки той иллюзии истаивают дымом. Вот он, гость из-за пределов ведомого мира, удивительный чужестранец, философ и знаток рукопашной борьбы... Великое путешествие подходило к концу – и всё же продолжалось. В памяти людской и на страницах её книги это путешествие не окончится никогда, вновь и вновь повторяясь... И так до Страшного Суда. За подобными размышлениями и привычными дорожными хлопотами время летело незаметно – и перед первыми ночным заморозками караван достиг Веленоса. Флёр остановилась, глядя на распахнутые ворота. Год назад здесь началось её путешествие... И вот она вернулась. Вернулась с успехом, о каком даже не мечтала – уходила почти беглянкой, а возвращается героиней, а о прибылях говорить и вовсе не стоит – прибыли той довольно, чтобы иное княжество купить, а на сдачу новый замок построить... Правда, ещё надо попасть в город – а людей на дороге собралось столько, что ворота они заткнули, словно пробкой. Стража, само собой, знатных гостей давно увидела – но пробку из ворот выбить посложнее, чем из бутылки. Но вот, наконец, дорогу удалось расчистить, и под колокольный звон караван во главе с венценосными женихом и невестой вступил в город.