aesthetic

      Хосок всегда подмечал те, почти незаметные привычки у Юнги, которыми, как ему казалось, он выделяется куда больше, чем стервозностью или волосами, цвета фисташек. Например, что тот всегда напевает одну и ту же «you could be happy»*, шепотом говорит только ночами и в глаза при разговорах почти не смотрит. Чон воспринимает Мина как эстетику, поэтому и мирится с другими чертами, в роде тех, что он смотрит сверху вниз на каждого, с кем имеет дело, нарочито целует парня в людных местах или курит не от нужды в никотине, а ради манерности вида. Не смотря на то, что Юнги был для него своего рода искусством, Хосок все-таки ненавидел его фальшивость. Эта мысль часто посещала парня и даже сейчас крутилась в голове, пока он вглядывался через окно, куда-то вдаль. — Эй, детка, ты тут? — ухмыляясь спросил Мин, что резко вытащило Хосока из своих мыслей. «Детка». Он хотел закатить глаза, потому что так Юнги к нему обращался только прилюдно. — Ты так минут 15 увлеченно вглядывался в окно. Тебе стоило бы меньше нагружаться, парень, — слегка нахмурившись обратился к нему Джин, а Тэхён, сидевший по другую сторону кухонного стола, просто одарил его обеспокоенным взглядом, который быстро сменился улыбкой. — Задумался, бывает, — Хосок махнул рукой и звуки, окружающие его, снова постепенно перешли на первый план. Сегодня был вторник, по которым обычно Джин и Тэхён заваливались к ним домой, чтобы провести время с друзьями. Иногда они пропускали пару бутылок чего-нибудь алкогольного на кухне, но в основном просто делились впечатлениями за неделю. И казалось бы, что не нужна эта наигранность в такой домашней обстановке, особенно при парнях, которые пол жизни их знают. Но в этом и есть смысл Юнги, как эстетики, который уже успел по-пафосному закурить. Чон, подперев щеку рукой, наблюдает за своим парнем, слушая разговор про очередного, кто попался ему под горячую руку. — То есть ты ему все-таки врезал? — слегка улыбаясь, интересуется Тэхён. — Я предупреждал этого долбоеба, чтобы не нарывался, так что он сам виноват, — спокойно отвечает Мин, делая очередную затяжку. — Да, ты так про всех говоришь, — посмеиваясь примечает Джин и резко дернувшись, говорит, что кое-что вспомнил, скомкано начиная это рассказывать. Юнги, как и ему положено, редко устанавливает зрительный контакт с собеседниками. Разве что исключением является Хосок, под пристальным взглядом которого Мин тушит окурок об стол и кидает в открытое окно, смотря на своего парня с наглой улыбкой, зная, что он ненавидит это. Пока Джин и перебивающий его Тэхён, рассказывали о том, как они провели выходные, Юнги близко наклоняется к младшему, кладет ладошку на щеку и большим пальцем поглаживает ее. — Тебя что-то не устраивает, Хоби? — издевательски интересуется старший. А парень знает, что это очередное представление и единственное, что сейчас в Мине настоящее — это взгляд. От того он и смотрит долго только на Хосока, что глаза выдают его. — Блять, меня тошнит от твоей показушности. В воздухе тут же повисла тишина, даже Джин-хён и Тэхён, которые привыкли к такому роду их отношений, замолчали. Юнги медленно расплывается в улыбке, а Хосок устало вздыхая, сам сокращает расстояние между их губами, но всего на пару секунд. Парни, сидящие напротив безмолвно переглядывались непонимающими взглядами, а хозяева квартиры, как ни в чем не бывало, уже сели на прежние места, отпрянув друг от друга и взглядами, и губами.       На самом деле, Мину не привыкать слышать эту фразу, про странные ассоциации с эстетикой, он от своего парня часами выслушивал. Хосоку казалось безумным то, как старший реагирует на это, надеялся, что Юнги прекратит бесцельно выебываться, а тот находит в таких порывах честности повод ему доверять. И лишь единожды Чон услышал от своего парня объяснение, которое не нуждалось в повторении: — Ты заебал, ненавижу твои выебоны, — Юнги заулыбался. — Господи, да ты непробиваемый, что с тобой не так? — Все считают мои выходки за эстетику, в то время как ты считаешь эстетикой меня самого.