Месть. Война. Любовь.

Месть. Вот как должно было называться то, что залечит душу леди Кусланд. С каждым шагом приближаясь всё ближе и ближе к своей цели, девушка чувствовала лишь больший груз на своих плечах. Каковы будут последствия? Разве не станет она после этого такой же, как сам Хоу? Разве после этого она будет иметь право беззаботно жить? Война. Всё можно сослать на войну. Каждую каплю крови можно обозвать жертвой во имя победы. А как же его семья? Как же все те, кто приезжал в имение Кусландов на праздники? Как же все те, с кем она играла в детстве? Делайла, Натаниэль... Они ведь не виноваты. Не виноваты ровно настолько, насколько и она сама. Настолько, насколько может быть виновата кухарка или любая прислуга. Слишком поздно уже думать о последствиях. Элисса медленно шагала по пустому коридору, залитому кровью. Алистер, Лелиана и Винн остались в зале, по просьбе девушки. Это лишь её дело. Её месть. Никто не должен видеть того, что произойдёт в ближайшие пару минут. Лёгкий меч и эльфийский клинок. Вот что увидит перед смертью ненавистный Хоу. Вдохнув полной грудью, Элисса с ноги открыла дверь в кабинет Рендона: - Создатель! — расстроено произнесла Кусланд, оглядываясь вокруг. Документы на столе, сундук, портрет младших Хоу. Делайла и Натаниэль. Маленькие, беззаботные. Именно такие, какими их запомнила Элисса. И она такой была. Но теперь в её густых чёрных волосах виднелась седина. Первую побелевшую прядь Кусланд обнаружила после Остагара. Уйдя же из Редклифа, заметила, что благородные мужи смотрят не на гордый стан, а на несчётное количество шрамов. Платья, о, как Элисса любила когда-то платья. Но то была прежняя Элисса, которой не осталось места в этом ужасном мире. Сейчас леди Кусланд заглядывалась исключительно на кольчугу или клинки. Девушка тяжело дышала, пытаясь подавить приближающиеся к горлу стоны. Стерев с лица слёзы, Страж двинулась дальше по коридору, к пыточным камерам. То, с каким наслаждением она разрезала гобелены на стенах, невозможно было передать. Каждая дыра в них, будто забирала пустоту из души. Но вот, Элисса уже спускается в подземелье. Он там, она чует его самоуверенность и напыщенность. Оказавшись внизу, Кусланд обнаружила, что её уже ждут. Несколько кунарийских наёмников и сам Рендон. - Так это правда, ты жива,— с презрением фыркнул Хоу, обнажая клинки. Элисса почувствовала, как кровь внутри неё закипает. Она нанесла первый удар, и один из наёмников упал замертво. В глазах всё помутилось. Первозданный гнев в вперемешку с яростью, обидой и ненавистью. Это было в тысячу раз опаснее любого яда. - Убить её, — холодно произнёс Рендон, скрываясь за дверью. Смерть. Вот то, что теперь шагает по пятам за Кусланд. Они стали неразлучными подругами. Элисса каждый раз склонялась над жертвой, будто совершая особый ритуал передачи души в руки вечности. Ей казалось, что ещё одна капля крови на её клинке и сама Андрасте уничтожит её за все совершённые зверства. Но этого всё не случалось. А значит, ещё просто не настал тот самый момент. Протерев лезвие от крови, Элисса двинулись вперёд. Некогда прекрасное лицо исказила кривая улыбка. - Твоя смерть идёт, — почти пропела девушка, входя в маленькую комнату с низкими потолками. Рендон стоял напротив, готовый в любую минуту напасть. Но Кусланд не отдала ему этой привилегии. Первый выпад рассёк лишь спёртый воздух. Зато удар Хоу пришёлся по недавно затянувшейся ране у локтя. Зашипев от боли, Элисса вновь перешла в атаку. Её преимущество было в разнообразии стилей. От бардовских приёмов, до Вороновых подлостей. Вот на плесневелые камни подземелья начинает капать кровь врага. Кусланд закрывает глаза от наслаждения, когда эльфийский клинок проходит сквозь плоть. Рендон Хоу отпадает в угол, еле удерживая оружие в руке. Сладостная агония овладевает телом Элиссы. Медленно приблизившись и занеся руку для последнего удара, Кусланд вдруг упала на колени и, подняв глаза, начала непонимающе хлопать ресницами. Её тело содрогнулось в истеричных конвульсиях, а рука медленно отпустила оружие и легла на сквозную рану в животе. Хоу поднял отяжелевшие веки и хрипло засмеялся. - Слишком уж много ты о себе возомнила, неужто и впрямь решила, что я позволю такому выродку, как ты, убить меня? Меня, будущего тейрна! - Ради чего? — отплёвываясь от собственной крови тихо прошептала Элисса. - Кусланды - продажные твари. Ваше семейство вело дела с Орлеем, да к тому же на протяжении нескольких столетий не давало нашей семье подняться выше. - Мы верили...— задыхаясь от слёз и слабости, начала девушка.— Всегда вам верили. Я любила вашего сына, мечтала о... - Замолчи! — разъярённо вскрикнул Рендон. — Ты лишь жалкая девчонка, я не позволю тебе так говорить со мной! Опираясь на меч, Хоу возвысился над еле дышащей Элиссой. - Сохрани создатель твою душу, — тихо всхлипнула девушка, закрывая глаза. Тихий свист стрелы разрезал тишину, грозящую вот-вот стать вечной. Элисса на мгновение открыла глаза и увидела перед собой Рендона Хоу, упавшего на колени, со стрелой, вошедшей прямо в сердце. - Лелиана? — прошептала Кусланд, пытаясь пошевелиться. - Не двигайся, — властно приказал знакомый до дрожи мужской голос. Элисса почувствовала, как тёплые руки осторожно поднимают её с холодных и заплесневелых камней. Леди Кусланд подняла глаза, и её сердце болезненно сжалось. Натаниэль. Он спас её. Элисса чувствовала, что вот-вот встретится с Создателем, поэтому она хотела навсегда запомнить лицо своего возлюбленного. Ещё с тех давних пор, когда они сражались деревянными мечами с Натом, в её сердце зародились нежные чувства, что с каждым годом перерастали во что-то большее. Какая ирония. Теперь он, как и она, последний из своей семьи. Как жестоко с ними поступила судьба. Хоу крепче прижал к себе еле дышащую девушку и поспешил наверх, там были люди, они могли бы её спасти. Элисса смотрела в лицо юноши. Он почти не изменился, всё те же острые черты лица. Только вместо привычной улыбки - искажённая линия губ. А вместо задорного огня в глазах - слёзы, что медленно стекали по щекам. Собрав последние силы, Кусланд подняла руку и стёрла с его лица солёные капли. - Прости...— прошептала девушка и, убрав руку, закрыла глаза. Сейчас ему хотелось ненавидеть, хотелось кричать, оплакивать потерю близких, но вместо это он лишь быстрее зашагал по ступеням. Нужно было как можно скорее отнести её к целительнице. Потом. Потом он будет презирать её, с ужасом разглядывая шрамы. Потом будет ненавидеть и винить. Всё потом. А сейчас он не даст умереть человеку, которого так сильно любит.