Роман на скорую руку

Я давно отвык просыпаться с кем-то рядом. Все мои отношения, если их можно так назвать, кхэм, длились совсем недолго. Вернее, они не длились вовсе. Так, были девушки в последних классах школы, которых я водил домой к своему отцу, с которым мы тогда вели вдвоем холостятскую жизнь. На первом курсе я даже пару недель провстречался с одной особой, но как и всегда, довольно быстро сообщил, что хочу порвать с ней. Не знаю, почему. Она была необычайно красива, умна - казалось бы, все при ней. А мне все не то, да не то. То ли скучно, то ли еще что-то. И вот сейчас школа позади, институт позади, практика в Америке тоже. Мне 25, и я просыпаюсь в постели у девушки, которая нежно прижавшись ко мне, уткнувшись носом чуть ли не в подмышку, мило сопит в моих объятиях. За дверью уже проснулась вся ее семья: отец с женой выясняют какой-то бытовой вопрос, дети дерутся за место, потому что каждый хочет сесть поближе к маме. Или к папе. Самая младшая активно что-то требует, но ее язык пока понятен только ей самой. И как я вообще здесь оказался? В постели у девушки, которая младше меня на 6 лет, которая только-только закончила школу. Становится неловко уже от одной мысли о том, что когда-то же придется выйти из комнаты и сказать, например, «Доброе утро» ее родителям. Конечно, мы уже не раз виделись. Даже до романа с их дочуркой я приходил к ним домой: иногда по работе – я снимал документальный фильм, пару раз они приглашали меня на прекрасный ужин с уткой и запеченным картофелем, я даже как-то раз вызвался подменить их с детьми, чтобы дать взрослым возможность выбраться куда-то без детей. Вот тогда-то все и пошло наперекосяк. Мы остались с Даной и тремя спиногрызами, которых она на дух не переносила из-за их чрезмерной активности, ведь сама по натуре была очень тихой, и постоянный шум страшно раздражал ее. А тут еще и я со своим предложением посидеть вечерок с детьми. По ее внезапно округлившимся глазам, я сразу понял, что эту мою идею она явно не поддерживает, поэтому с полной серьезностью сообщил ей, что готов принять весь удар на себя. А она может запереться в комнате и отдохнуть. Но Дана девочка совестливая, не смогла отдать меня на съедение этим монстрикам. Поэтому весь вечер носилась вокруг нас, кормила, наливала чай, даже пыталась как-то участвовать в нашей драке подушками, хотя совершенно этого не планировала. По отношению к своим младшим братьям и сестрам она была строга, вначале мне показалось, что даже чрезмерно. Но спустя пару часов мне стало ясно, что ведет она себя так отнюдь не безосновательно. Когда дети наконец устали беситься и согласились на просмотр какого-то мультика, который я, конечно, не знал, так как был слишком стар, мы включили проектор и попытались все устроиться на диване. Мы с Даной по краям, двое детей в центре, а самую младшую девушке чудом удалось уложить спать в соседней комнате. Мультик мы смотрели очень нервно, потому что дети постоянно ссорились и кричали. По лицу Даны я видел, что нервы у нее на исходе. Ну еще бы, приперся умник какой-то и устроил ей веселые посиделки с детьми вместо тихого вечера . Дети продолжали скакать по дивану, по мне и по Дане. Девушка уже была на грани, я отчетливо понимал это. И тут я непроизвольно взял ее за руку. Но так как она не начала сопротивляться, я понял, что все сделал правильно. Наши пальцы переплелись. Большим пальцем я гладил ее ладошку, выводя замысловатые узоры. Смысл мультфильма перестал доходить до меня, как бы внимательно я ни старался следить за сюжетом. Однако прочидеть долго, держась за руки, нам,конечно, не дали. Дети опять оживились и продолжили свое буйство на диване, то и дело разъединяя наши руки. В какой-то момент в суматохе я даже случайно перепутал и взял за руку 9-летнего брата Даны. Благо, он не понял, что произошло среди всей этой суматохи, поэтому я быстро сориентировался и нащупал наконец нежную ладошку Даны. Кинопросмотр мы были вынуждены прервать, т.к вернулись наконец повеселевшие родители и разогнали детей по кроватям. Я засобирался домой, а Дана поспешила прицепить собак к поводкам, чтобы проводить меня до остановки и заодно выгулить истосковавшихся псов. Трамваи тогда ночью ходили редко, поэтому нам пришлось почти 10 минут стоять в неловком молчании на остановке. А потом я впервые поцеловал ее. Быстро, рвано и неуверенно. Так не целуют 25-ление парни, подумал тогда я. Однако то, с какой уверенностью она на эти поцелуи отвечала, как-то спасло и без того неловкую ситуацию. С того вечера прошло две недели. У нас закрутился бурный роман, и чувства, которые я испытывал тогда, не позволяли мне сконцентрироваться ни на чем другом. Я не мог работать, не мог читать. Мы все свободное время проводили вместе. Как только со всеми делами было покончено, она приезжала ко мне. Мы смотрели кино, целовались, готовили глинтвейн. Родители никак не препятствовали ее ночным вылазкам ко мне, хотя не упускали повода пошутить или как-то поддеть ее. Поэтому Дана всегда страшно переживала, когда понимала что ночью не вернется домой, как планировала изначально. Или думала, что планировала…. Основной нашей проблемой, таким образом, были не родители и даже не разница в возрасте – ситуацию усложнял тот факт, что я должен был уехать из Берлина через месяц после начала нашего романа. Мы оба знали об этом, мы даже пытались обсудить серьезность происходящего и дальнейшие неприятности. В самом начале, на следующий день после сидения с детьми и нашего первого поцелуя, я собрался и решил поговорить, я хотел объяснить ей, насколько неправильным по отношению к ней я вижу то, что между нами происходит. Но буквально через 15 минут напряженной беседы, мы оба поняли, что не можем сейчас вот просто так взять и поставить точку, что мы готовы попробовать, что готовы к дальнейшим болезненным последствиям моего отъезда. Вот так я и оказался в ее комнате, застигнутый врасплох собственными мыслями. Аренда квартиры закончился, и я не успел найти подходящего жилья, поэтому был вынужден спросить Дану и ее отца, не против ли они, если я поживу у них неделю до отъезда. Дана была рада такому повороту событий, потому что ей больше не надо было ездить ко мне, и ее отец тоже не отказал мне в просьбе. Мы лежали в обнимку, она только-только открыла глаза, но продолжала молчать. Мы не хотели испортить момент, не хотели рушить наш маленький милый мирок, который в эти минуты окружал нас. Нам было хорошо вместе. Я впервые в жизни чувствовал, что мне действительно может быть так хорошо в отношениях с девушкой. Месяц пролетел незаметно, последняя неделя, когда мы жили вместе, - еще быстрее. Через каких-то 20 минут мне нужно было заставить себя каким-то образом высвободиться из ее объятий, перестать прижимать ее к себе и начать собираться в аэропорт. Основной свой багаж я сложил еще вчера, она с тоской наблюдала за моими действиями, молча. А когда выяснилось, что на моем пальто оторвана одна из пуговиц, она все так же не произнося ни слова, принесла нитки и иголку и заботливо пришила ее. Делала она это как-то очень медленно, казалось, что когда она наконец закончит и отдаст пальто обратно мне, это будет своего рода концом. Я не смел ее торопить, ведь вещи я тоже собирал не очень-то быстро. Мы не говорили, что будет с нами, когда я уеду. Эту тему мы всячески старались избегать. Я не знал, что думать, чувствовал только, что готов остаться здесь еще надолго, что я не готов уезжать, что я не хочу уезжать. Мы оба понимали, что времени мало, что уже совсем скоро я покину ее комнату, и кто знает, вернулись ли сюда еще когда-то.. - Можно я провожу тебя в аэропорт? - раздалось внезапно еле слышно. - Конечно! - я был рад, что она спросила, - только если тебе не лень, еще же совсем рано. В ответ она просто посмотрела мне в глаза с каким-то молчаливым упреком, мол, что за глупости.