Повседневная жизнь с десептиконом альт-формы кота

— Почему ты прячешь от меня своё тело? Ты засмущалась, услышав мой вопрос, а потом ещё больше нагнала пены в сторону двух своих выпуклостей, имевших название, если не путаю, «грудь» — интимное место женщин, на которое смотреть не каждому позволено. Интернет в дополнение моим знаниям сообщил, что эта часть женского организма предназначена для кормления маленьких детей, а чуть позже я уже понял, что маленькие дети — только родившиеся беты. Стало любопытно, была ли у тебя бета и кормила ли ты её грудью, были ли у тебя отношения с представителем мужской половины человечества, позволяла ли ты касаться кому-нибудь себя и смотреть так, как это делаю я? Раньше ты никогда не принимала, насколько помню, ванну с этими красивыми и вкусно пахнущими пузырьками, но именно сегодня было по-другому: ведь я смотрю на тебя, ведь я нахожусь в ванне одновременно с тобой. Мне захотелось увидеть ещё одну скрытую от чужих глаз часть твоей натуры. Твоё тело бледное, с множественными шрамами по всей своей поверхности. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: это твоих рук дело; ты сама калечила свою прекрасную кожу, оставляя отметины, явно сохранившиеся на всю жизнь. В процессоре сразу же всплыла мысль о непонимании твоих действий, что затем и было озвучено вслух. — Зачем, Ария Никсвулл? — спросил я. Трансформеры не калечили самих себя — все повреждения появлялись на наших корпусах только во время боёв или же других обстоятельств, но никогда, повторяю, никогда в процессоре ни у кого и идеи не возникало нанести нарушения системам просто так, самому себе. — Мне было очень больно, — тихо прошептала ты в ответ, отводя взгляд на кафельную стену, одновременно подливая в воду средство для пены. Довольно быстро я начал уже с трудом различать что-то за этим белым покрывалом, скрывающем всю тебя, не считая головы. Действительно, люди очень чувствительны. Не так сказал, не так сделал — они начинают испытывать какие-то негативные эмоции, закрываясь от собеседника, словно ёжик. Я задел твои иголки, да? Ты не смотришь на меня, начиная выводить какие-то узоры на запотевшем покрытии кафеля, специально выдыхая на него и заставляя запотевать ещё сильнее для большей поверхности рисования. Спустя некоторое время моя оптика лицезрела твой рисунок, удививший меня: это был ёжик. Читаешь мои мысли? Это происходит уже не впервые. Кажется, я первый десептикон, сияние искры которого в какой-то мере зависит от белкового существа — человека; человека с зелёными глазами, смотрящими на меня с любовью, светлыми волосами, в которых я люблю запутываться по ночам, красивой улыбкой, ради которой не жалко даже отдаться в дезактив. Кажется, я первый в своём роде, когда-то бывший непредсказуемым и безбашенным врагом автоботов, а сейчас же представляющий из себя «открытую книгу» и личность, «ниже травы, тише воды», как говорите вы, люди. Ария, ты очень хорошо знаешь меня. Ты знаешь, когда мой взгляд выражает голод по прошлому, голод из-за недостатка энергии или же голод по твоим касаниям, ты знаешь, когда мне хочется лишний раз потереться о твои ноги или же сдержать шипение между своих дентопластин при очередном просмотре новостей по телевизору, в которых повествовалось о новых пойманных трансформерах. Позволь мне узнать тебя чуть-чуть лучше. Какие же обстоятельства принесли тебе столь сильную боль, что ты, Ария, решила навредить самой себе с надеждой отдать душу Праймусу? Спускаюсь с раковины на бортик, находясь в опасной близости с водой, имевшей в возможностях нарушить работу моих программ. Ты знаешь, какие последствия могут быть, если свалюсь к тебе, а потому и шикаешь с просьбой отойти подальше, затем приподнимаясь, в случае чего пребывая наготове поймать. Но я же вижу, как твои щёки заалели, а зрачки увеличились: пена более почти ничего не скрывает, а моя оптика жадно хватает всё, желая запечатлеть в памяти каждый сантиметр твоего израненного, но от этого нисколько не менее привлекательного тела. Лапа ложится на твоё плечо, трогая на нём глубокий шрам от пореза. Внимательно прощупываю, даже слегка впиваясь когтями в кожу. Изучаю, смотря на каждый изгиб и неровную поверхность по бокам. Замечаю, что твоё дыхание становится более учащённым, а взгляд падает на всё, кроме меня. Сглатываешь, а потом начинаешь говорить: — Тебе будет трудно понять, Хасайрон, но порою бывает, что люди хотят умереть… Вслушиваюсь, настраивая аудиосенсеры до предела. — Их боль в душе, — прикрываешь глаза, еле касаясь пальцами груди на уровне сердца, — иногда слишком сильна и они не выдерживают: срываются в пучину своих страданий… Убираю лапу от твоего корпуса, усаживаясь на бортике и выкраивая из процессора воспоминания твоих рассказов. Ты уже говорила о том, что твоя семья: мама и младший брат, погибли из-за нас, трансформеров, погибли из-за наших битв и нашей жестокости по отношению к более низшей органической расе. Ты даже пыталась ударить меня, сбивчиво шепча что-то о бессердечных чудовищах, которым нет дела до слабых. Ты плакала, обнимая и прижимая к себе с просьбой не обижаться, ведь… Уверена, что я не такой. Убеждена, что я всегда был таким по силе и строению, как сейчас. А я и не пытаюсь развеять твои надежды и свой образ невинного десептикона в твоих глазах: слишком рано для этого. Придёт время и я перестану быть котом, что живёт у человека, ест с его рук пищу и позволяет ему призывать себя на «кис-кис», прекращу являться обычным домашним питомцем, мурлыкающим синтетическим тоном по ночам и живущим мирной жизнью. Моя искра чувствует скорейшее возрождение опасного огня в ней, мои уши улавливают в тени звуков голос войны, мои когти ожидают бесконечных битв и дезактива противников. Время возрождения силы десептиконов призывает к собственному началу. И я знаю, что отзовусь на этот зов сразу же, как пробьет час нужного момента. Но это ведь потом, не так ли? Сейчас я просто позволю себе ещё немного отдохнуть и побыть рядом с тобою, Ария, позволю себе кутаться в твоих волосах, чувствовать нежность твоей кожи, ощущать на своём металле осторожные поцелуи и поглаживания. Я десептикон для всего мира, но для тебя — твой самый любимый механический кот. Ты странная для всех своих знакомых, но для меня — моя самая лучшая человеческая женщина. У нас взаимно, Ария, ведь я тоже… — Люблю тебя.