Кофейная пена

Джейкоб очень любит кофе. Варить кофе оказалось намного приятнее, чем работать в одном из супермаркетов сети, которой владеют родственники по линии матери. Горячий крепкий кофе отлично сочетается с молчаливыми прохладными утрами Уэльского островка, куда его привез дедушка незадолго до смерти. Самому старшему Портману осточертело, что сын и невестка делают из его внука невесть какое безвольное создание, опасное близкое к тихой депрессии. Дозвониться до родителей, когда дедушка погиб, не удалось, связь на острове была некудышной. Впрочем, Джейкоб и сам быстро оставил попытки и всякое желание связаться с ним. Вероятность возвращаться в пекло Флориды стала почти реальным колючим ошейником страха новой псевдозависимости от родителей. И он всячески избегал этого. Он затерялся на холодном острове, волей-неволей проявив интерес к птицам, схожий с отцовским. Хотя раньше это казалось ужасно скучным. Может, когда-то он захочет и сможет отсюда уехать. Но пока мальчишка ходит в школу - для чего ему нужно вставать еще раньше чем дома, чтоб час проехать на пароме до большой земли, а вторую половину дня проводит в небольшом кафе, став баристой. Смешно. Тут и слов-то таких модных не знают... он просто мальчишка, который умеет варить кофе нескольких [двух?.. трёх?..] видов. Когда он просыпается рано утром и бредет на паром, практически утопая в тумане, когда с большой земли едет обратно на остров, на работу - он благодарно принимает этот холод - потому что без него кофе не будет по-настоящему согревающим... Чашку горького кофе для себя - а потом десятки чашек для местных жителей, что приходят погреться в забегаловке. Они тоже похожи на птиц. Задумчивых и сердито-важных даже тогда, когда съеживаются в комки раза в два меньше их настоящего роста... они нахохливаются бормочут что-то друг другу или самим себе под нос. И Джейкоб по-своему любит этот остров, этих птиц - настоящих и метафорических. Этот туман с его запахом влажных подгнивающих листьев. Маленькие покосившиеся домики. Свою комнатку в гостинице. Запах древесины и дёгтя. Запахи нескольких сортов кофе, что привозят сюда раз в два месяца - так ему сказал хозяин. Девять месяцев он живет здесь. Иногда ему кажется, будто он обитает на островке с рождения, а порой наоборот - будто только вчера приехал - когда ему становится слишком одиноко. Но ни за что не отдаст свою зыбкую свободу за то, чтобы вернуться к толпе родственников, которым никогда не был нужен... *** Но одиночество обостряется и впивается в его сознание резкими пронзительными воплями сапсанов, чаек и прочих ошалевших от холода птиц, когда Джейкоб по выходным забирается куда-то на скалы, не очень высоко - он пока еще не достиг той точки и отчаяния, когда сам не понимаешь, что стремишься угробить себя, поскользнувшись на мокром от дождя и тумана выступе. Он кормит птиц и смотрит на серое молчаливое и отрешенное море. На редкую рябь. Чувствует липкую мокрую зябкость на щеках, на всем лице. На плечах. И стоит там до тех пор, пока не замерзнет совсем, пока насморк не начнет подкрадываться коварно. Тогда Портман-младший сползает обратно со скал и бредет обратно к гостинице. Неважно, что на сегодня ему дали выходной. Он все равно будет варить кофе для жителей острова. Потому что сегодня ему хочется как можно меньше провести времени наедине с собой. Одиночество с каждым днем все сильнее кусает его. И не далек тот миг, когда одуревший от него и этих туманов подросток будет сентимантально, глупо, жалко и беспомощно плакать, жуя край подушки. Вспоминая умершего деда и брошенных через океан родителей... а потом уставать и молча смотреть в темный потолок, переживая волны мелкой противной дрожи. Сходить с ума или думать, что сходит с ума... Да какая, впрочем, разница... Но пока - он еще способен запнуть желание плакать как девчонка не пойми от чего... Пока еще может... *** Главной причиной его непонятно откуда взявшейся силы явился один из клиентов. Сложно сказать, ровесники ли они, а может, тот парень старше. Но он приходит каждый день и просит обычный крепкий кофе. Никакого молока и сахара [а Джейк тот еще сладкоежка, но почему-то кофе с сахаром у него вызывает отвращение, а те люди, что не могут пить кофе таким, какой он есть - вздох легкого ленивого разочарования, зачем тогда вообще заказывают и пьют, зачем тогда Джейкоб его варит им?..]. Но иногда незнакомец заказывает кусочек шоколадного торта. Отличный торт, его пекут мисс Перегрин и ее помощница, доставляют десерты из небольшой пекарни. Рыжая Оливия и ее начальница тоже заходят пить кофе, но обычно по отдельности. А иногда Оливия заходит в обед. С подругой. Та всегда устало и грустно улыбается, молчаливо глядя на Оливию. Один раз Джейкоб услышал ее имя - тягучее, короткое и мягкое как мёд. Джейку кажется, что Эмма потеряла кого-то важного и уже больше не может найти кого-то другого. Или попросту принять... Кроме, разве что, Оливии... Она пропитана одиночеством как морской водой, ее волосы будто из белой морской соли. Это слишком грустно, не правда ли?.. Она добра, но вся в себе. Но она помогла Джейкобу, когда тот уронил на себя джезву и ошпарил руку [вот неуклюжий дурачок!.. Шрам от ожога еще совсем не зажил, но поделом, ругает он себя мысленно]. А потом ее взгляд снова стал чужим и скучающе-усталым... Но все же куда больше Эммы Джейка воодушевлял отчего-то незнакомец с крепким кофе и шоколадным тортом. От Эммы невозможно черпать тепло и силу. От нее впитываешь только ее нескончаемые запасы соленой тоски. Джейку хватает собственной, а сам он дать ей не может ничего, кроме чашки кофе... Но глаза серьезного посетителя сами похожи на крепкий горячий кофе. Он будто целиком состоит из кофейной энергии и наверняка пахнет так же... С каждым днем Портману нужно все больше этого незнакомца. Он не знал, как, не знал, зачем, не знал, как назвать это помешательство. Да и честно говоря, не особо хочет давать какие-то названия. Сначала хотел, а потом его мысли слишком опутали чувства, не позволяя мыслить рационально. Как же это глупо и по-детски!.. Он ведь ничего о нем не знает. Только то, что этот парень пьет самый крепкий кофе и заказывает изредка кусок торта. Ну, еще Джейкоб знает, как звучит его голос. По крайней мере, когда незнакомец делает заказ. Голос чуть с хрипотцой, интонации выдают отсутствие интереса к кому-либо. Он все время сидит, уткнувшись в книгу. Иногда Джейкобу хочется хоть ненадолго ее отобрать. И показать море. Но потом он вспоминает, что не знает даже имени. Да и вообще - этот человек наверняка живет здесь дольше и сам давно сто раз видел это море. Да и Джейк всего лишь недо-бариста. Мальчик, который варит кофе. Как он может, какое у него право обращать на себя чужое внимание?.. *** Тело тяжело от неправильной грубой усталости и зудит... и ноет так, словно он лежит на гвоздях будто какой-то индиец-йог. Или будто упал днем в какие-нибудь колючие кусты - весь покрылся мелкими невидимыми порезами. Голова раскалывается. Джейкоб ненавит ныть и жаловаться. Да и особо некому - здесь, на острове. Но от последнего сейчас еще хуже. Не на кого сбросить хоть часть этой адской, зубодробильной тоски. Он может только комкать простыню и одеяло тонкими длинными пальцами и злиться на себя. Нерационально злиться и бессмысленно пытаться сдержать эти наваливающиеся страхи и панику, сдавливающие его горло. Он лишь усугубляет. Глупый маленький отчаянный ребенок. Сам загнал себя в ловушку. Совсем не тигренок [или все-таки кому-то со стороны было бы лучше видно?.. но для себя он - лишь мышонок где-то в катакомбах сырой канализации, дрожащий при любом звуке, хоть чем-то похожем на мяукание]. Некому сказать этому несчастному идиоту, что он уничтожает себя собственной суровостью. Кто ему может сказать, если он ни с кем не говорит?.. Только вежливо улыбается, подавая кружки с кофе. Никто не может объяснить, что иногда быть слабым нормально и не надо себя ругать. Легче от самобичевания не будет. Джейкоб Портман обезумевает от вконец навалившейся тревоги, как от настоящей лихорадки - гриппозного жара... Лежит и смотрит большими глазами в потолок, кусая губы и хрипло дыша, и дыхание вырывается изо рта и носа клубами пара. Его комната такая холодная... А может, правда простудился? Надо завтра зайти в аптеку и купить что-то. У него нет времени болеть. Ему нельзя болеть - тогда ему придется оставить работу. И сидеть в своей комнате одному еще и днем... Джейкоб чувствует себя дураком, но он уже готов посмеяться над собой [но все равно посмеяться горько]. Прошла неделя - и он окончательно помешался на своем этом незнакомце. На него уже косятся остальные посетители. Глупый мальчик. Глупый. Глупый. Глупый. Глупый потому что сам себя таким считает. Хочется и колется... Обессилев от своих мысленных нотаций самому себе, но не додумавшись до последней, Джейкоб заворачивается в одеяло как может, вздыхает и поворачивается набок. Зажмуривается до звезд на внутренней стороне век - как советовал Александрии Рой. Ах да, надо еще потереть пальцами... И смотреть сны про остров. Но его остров на бабочку вовсе не похож. Впрочем, сейчас это и не важно. Всякому свое Запределье. Всякому свои "парализованные ноги"... *** Джейкоб в прострации мешает кофе специальной ложкой с длинным черенком. В его голове нет мысли ни о чем. И он понимает, что упустил момент, когда на него глухо прикривает главный повар на кухне. А в следующий миг в ноздри врывается отвратный чересчур горький запах сбежавшего напитка. Джейкоб лепечет извинения, одновременно отключая плиту, снова берется молоть другую порцию кофейных зерен. Никто не захочет пить эту перекипевшую гадость, чья горечь уже не благородная. Теперь это похоже на сжиженный уголь из печи поезда. Хотя Джейкоб всегда любил этот странный запах на железнодорожных станциях... с некоторой кислостью... Но такой кофе не годится все равно. Портман быстро смолол зерна - щелкающий стрекот машинки успокаивает и убаюкивает, отвлекает его, будто пестрая погремушка - младенца. Он не выдержал и попросил у Оливии небольшую бутыль сладких сливок из их пекарни. Она, правда, явно решила, что это для себя он... вручила ему заодно пачку свежего лимонного печенья. Для него лично, потому что "сил нет смотреть, как он на кентервильское привидение похож". Печенье Джейкоб принял с усталой благодарной улыбкой. ...Но сливки ему нужны были для совершенно особенного дела. Для вопроса жизни и смерти... Он сам не понимал, как дошел до этой мысли. Она ему казалась безумно простой в исполнении - он же видел это в кино. Но до тех пор, пока не купил сливки. Теперь он понял одну маленькую деталь - он не умеет рисовать на кофе, да и подходящих инструментов у него нет. Кажется, сначала надо сделать молочную пенку... Он пытался это сделать несколько раз, но пенка быстро таяла, заставляя думать о себе, как о безруком неудачнике. "Эдак можно и расплакаться. Успокойся, тебе не десять лет, на тебя тут люди смотрят!" - продолжал ругать себя он. И все больше запутывался в своей неумеренной самокритике. К его большой радости, к тому моменту, как пришел незнакомец - пенка как раз получилась, как нужно. И даже нашел подходящую палочку, чтобы "управлять" сливками по пенке. Но тут появилась новая проблема - стеснение и понимание того, что он даже не знает, что нарисовать или написать. Джейкоб занервничал - потому, что нельзя было позволить кофе остыть, нельзя заставлять клиента ждать. Особенно этого... И ему не пришло ничего лучше в голову, чем нарисовать подобие простого цветка и написать "вы очень красивы". Краснея все сильнее, Джейкоб нервно прошмыгнул к столику, где сидел объект его страсти, и поставил перед ним чашку. Незнакомец, к великому огорчению и удивлению Джейка - настолько был углублен в чтение своей книги, что просто кивнул [Джейкоб в волнении зафиксировал в мыслях образ того, как колыхнулись темные кудри] и даже совсем не посмотрел в кружку. Лишь не глядя сделал большой глоток, потом еще. Джейкоб ощутил, как его сердце пропустил один удар, если не два, на миг все время вокруг застыло. Джейкоб прикусил губу и ретировался на кухню. Главный повар косился на него с недоверием и недоумением. Джейкоб старался с ним взглядами не встречаться. Все его труды, старания, ухищрения - пропали за даром. Он не злился на Незнакомца - может, тот просто сегодня сильно замерз. Джейкоб лишь чувствовал себя настоящим неудачником. Отвернувшись от повара к окну, Джейкоб снова принялся молоть кофе, стараясь хоть ненадолго выбросить из головы мысли обо всем вообще. Получалось хуже некуда... *** Тем не менее, сдаваться с первого раза Джейкоб посчитал недостойным. Он каждый день подавал своему ["Когда это он стал моим?"..] Незнакомцу кофе с рисунком цветка и надписями вроде "вы красивы". Не выдержав, Джейкоб однажды оставил все без цветка и лишь написал "я вас люблю". Оставив кружку на столе, Джейкоб снова спрятался на кухне, только на этот раз гораздо поспешнее обычного. Потом он жутко жалел о том, что написал столь громкими словами. Но этот странный человек совсем не обращал внимания на его послания, не замечал. Когда и прямое признание осталось без какой-либо реакции... Джейкоб опустил руки. Похоже, он просто идиот. Возможно, этот человек все же заметил какое-то из откровений глупого мальчишки, но не мог дать взаимности, потому и игнорировал. А Джейкоб его попросту заколебал всеми этими соплями. Он сдался после недельных попыток привлечь внимание. И стал готовить для Незнакомца обычный крепкий кофе. Иногда подавать к нему кусочек прекрасного торта. Джейкоб окончательно устал и в любой день готов был запереться в комнату и никуда не выходить, с головой завернувшись в одеяло, глотать слезы и всхлипы как маленький ребенок, которого привели в парк и привязали к дереву за ногу и никто его не видит. Вообще. Совсем. А может, и не плакать. На слезы тоже силы нужны. А у Джейкоба их не осталось совсем. Он просто закутается и будет глупо смотреть в потолок. *** Менее всего Джейкоб в этот день ожидал, что Незнакомец вдруг обратит внимание. Даже не так. Что он весь день будет сидеть в кафе - и будет коситься на Портмана и отводить взгляд, когда Джейкоб будет замечать наблюдение. Портман ощущал себя преступником, ему было не по себе. "Допрыгался", - подумал Джейкоб. Незнакомец заказал третью чашку кофе. И кусочек торта. "Куда ж столько кофе? Сердце стальное, что ли?" - пронеслось в косматой темноволосой голове. Но он все же принес этому загадочному молодому человеку заказ и собрался вернуться на кухню. Но тот неожиданно его остановил просьбой: - Погодите. Можно соль вон с того столика? - указал он пустой стол. Джейкоб кивнул и направился было за солью... как вдруг Его Незнакомец шлепнул его по заднице. Джейк ошарашенно замер на целую вечность, как показалось ему. Но когда повернулся через плечо - шаловливый любитель крепкого кофе состроил совершенно невозмутимое выражение лица, словно и не делал ничего странного. Никто больше не заметил, никто вокруг не смотрел на них. Джейк решил, что ему показалось и все же отправился дальше к указанному столику, взял солонку и вернулся с ней к главному - для него - посетителю. Еще раз озадаченно поглядев на этого странного человека, Джейкоб поставил солонку, еще раз кивнул и пошел на кухню... Но его снова не пустили. - Сядь, - голос прозвучал спокойно, но все же весьма повелительно. - Что, п-простите? - переспросил Джейкоб, глуповато моргая. Незнакомец смотрел пристально и строго. И Джейкобу стало не по себе. Осмотревшись, он повиновался, сел напротив чудака. - Сливки закончились? - насмешливо, но довольно мягко спросил тот. Джейкоб не сразу понял, о чем речь. - Те, которыми ты рисовал и писал, - пояснил, как для глупого ребенка, Незнакомец. - Ах да... д-да, - неуверенно ответил Джейк. - Врешь, -хмыкнул Незнакомец, сыпнул соли в чашку и помешал ложечкой. А затем подвинул к мальчишке. - Пей. Джейкоб непонимающе покосился: - Но это ведь... Ваш кофе. - Я на сегодня достаточно выпил. Пей. Джейкоб недоверчиво посмотрел на него,а потом в чашку. - Это... такое наказание? - нерешительно пробормотал он чуть слышно. Незнакомец изумленно изогнул брови: - С чего бы?.. В его взгляде Джейкоб прочитал, что он считает пить кофе с солью абсолютной нормой. - Дезинфицирует сердечные раны, - хмыкнул незнакомец. Джейкоб боялся двинуться с местами и долго смотреть в глаза - свои он старался опускать к своим коленям и понимал, что стремительно краснеет, будто вареный рак. - Пей. Ты же не ребенок. Не ворочай нос. Или все же ребенок? - Незнакомец произнес это с ехидцой более старшего мальчишки из соседнего двора, устраивающего испытания для желторотого "птенца", пожелавшего войти в банду. Джейкоб пожал плечами, осторожно взял непослушными пальцами маленькую белую чашку, неуверенно попробовал. А недурно, надо сказать. Странно. Но что-то в этом есть. Кофе стал очень сильно пахнуть морем, что бушевало за стенами кафе. Джейкоб отпил еще и поставил чашку на стол. - Допивай. Джейкоб начинал всерьез побаиваться этого человека. - Енох,- вдруг произнес он. - Простите? - не понял Джейкоб. - Меня зовут Енох О'Коннор, - снова тоном воспитателя в детском саду пояснил собеседник. Джейкоб не ожидал, что сегодня узнает имя своего объекта воздыхания. Он вообще не ожидал, что сегодня будет с ним сидеть за одним столом, пить его кофе [и тем более не ожидал шлепка по заду - да, разумеется, ему это не показалось]. Он сидел и смотрел растерянно на Еноха. И думал, что это очень странное имя. Необычное. Интересно, откуда он, этот человек?.. Даже сейчас, сидя за его столом и ближе рассматривая его лицо, каждую черточку - мягкое, но бледное и в тусклом свете кажущееся несколько острым и болезненным [но глаза говорили об обратном] - находя что-то новое, Джейкоб все равно не мог понять, сколько ему лет. Может, он старше всего на год, а может - на три или четыре. К тому же, возраста и солидности Еноху добавляло черное пальто. Простое и строгое. Джейкоб неуверенно посматривал на него, иногда отпивая из кружки, елозя на стуле. Вправду как маленький ребенок. Он не знал, отчего сейчас так нетерпелив. Или все же знал?.. Незнакомец... То есть, Енох теперь еще сильнее впечатлил его, и несмотря на странный жест - производил ощущение серьезного человека, которому ни к чему сантименты глупого мальчишки... Джейкоб действительно соврал, что сливки кончились - это первое, что пришло в голову ответить на такой вопрос. И теперь готов был провалиться сквозь землю от стыда. - Я не люблю подслащенный кофе. И со сливками,- спокойно и равнодушно произнес Енох. - Я люблю горький. Как могильная земля. Енох как-то совершенно жутко улыбался. Хотя нет - улыбался он так, будто говорил о добавлении маршмеллоу. Но его странные сравнения и упоминание могил с этой улыбкой сочетались как-то дико странно. И у Джейкоба кровь отлила от лица, он даже округлил глаза и ошарашенно приоткрыл рот. Он вдруг вспомнил, как девять месяцев назад похоронил дедушку. И вдруг понял, что Енох присутствовал в морге. Студент-практикант. Начальницей была некая мисс... или доктор?.. Бреннан. Особа лет тридцати с небольшим, среднего роста. Фигура ее выдавала недавно родившую, немного, но не достаточно подтянувшуюся. Русые волосы вились, хоть и не были совсем кудрями. Она светилась самодовольством, все время тыкала молчаливому студенту на "мелкие ошибки", подшучивала. Ее высокомерие странно сочеталось с тем, что улыбка на округлом лице бывала достаточно мягкой. Но даже несмотря на эту улыбку Джейкобу она не нравилась. Дедушка пропал, мальчик искал его, а потом самого Джейка нашли и привезли в морг, и не успели никто другой - полицейские, например, -сказать что-то, как доктор Бреннан в лоб заявила ему, что тело дедушки нашли на скалах и, видимо, после падения дедушка еще был жив, когда его нашли одичавшие собаки. Она вела себя так, будто только и ждала здесь работы, а все остальное ее не волновало. Джейкоб таким безразличием к себе как к родственнику и самому факту чьей-то смерти был глубоко ошеломлен. Но местный молодой психолог увел его поспешно и налил сладкий чай, суетился... похоже, решил, что юный Портман сейчас вдарится в истерику. Возможно, так и надо было, но юноша оказался слишком ошарашен самой вестью, чтобы до конца осознать потерю. Но это не помешало обидеться на странную начальницу морга. ...Енох едва ли помнил Джейкоба того дня. Да, конечно. Именно поэтому не понял, почему его слова вдруг произвели такой ошеломляющий эффект на бедного Кофейного Мальчишку... Все вместе - упоминание смерти и заявление о том, что не любит сливки в кофе - добило нервы Джейкоба. Он вскочил, с шумом опрокинув стул, еще мгновение смотрел на Еноха, а затем сиганул на кухню. Енох остался сидеть за столом в изумлении, не обращая внимания на то, как как него пялятся остальные посетители... Джейкоб взял свою куртку и сиганул на улицу, под мелко моросящий дождь, в серую холодную влажность тумана. Ему нужно было найти место для уединения и перевести дух. ...Он даже сам не понимал, почему вдруг так сильно испугался. Он в принципе не злился и не обижался на Еноха. По крайней мере, сейчас, пока что. Он просто сломался. Наконец не выдержал и сломался от всего сразу. От того, что вспомнил тело дедушки в морге. От своего долгого одиночества. От насмешливой снисходительности Еноха, сменяющейся странной строгостью. От того, что тот поймал его на вранье. Хоть и не самом страшном... Джейкоб устал. Со сбитым к чертям дыханием он добежал до пляжа, до скал. И начал карабкаться, толком не отдавая себе отчет в действиях. Все, чего ему хотелось - спрятаться от всех людей острова. И особенно от Еноха. Перед которым почему-то было жутко за свои сентиментальные порывы. За все. Джейкоб вздохнул, забравшись на достаточно высокий и широкий выступ скалы и уселся на влажный камень. Ветер яростно обдувал его, пронизывая холодом насквозь, словно тонкими длинными иглами с зазубринами, трепал волосы и царапал лицо, повлажневшее от дождя и пота. Джейкоб попытался вытереть лицо рукавом куртки, но это было бессмысленно. Птицы летали вокруг и клекотали, словно спрашивая, зачем он пришел сегодня. Джейкоб смотрел в серое небо, без каких-либо проблесков солнца или яркого цвета. Только размытая водой щедро серая акварель пасмурности. Судорожно вздыхая и закрывая глаза, он запрокинул голову назад, опираясь на скалу. Тут было ужасно холодно и пусто. И это усугубляло его ощущение острого одиночества. Но больше никуда от него деться все равно не было. Действительно. Никаких сил на то, чтоб расплакаться как ребенок. Только попытки уравнять дыхание. Собрать в кучку мысли и разложить в своей голове по полочкам - и вовсе не удавалось. С другой стороны у него и мыслей толком не осталось, кроме как о том, что он чертовски устал и хочет туда где тепло. И о том, что ему нигде не оказалось места. Он везде чужой. Он так чертовски устал, что у него не осталось сил ругать себя за свои слабости. Наконец-то. И ему ужасно хотелось спать... Птицы напомнили ему о себе. Джейкоб нашарил в карманах куртки пару кусочков хлеба. Разломив их на более мелкие, Джейкоб бросил их на уступ ниже своего. Птицы заверещали еще пронзительнее. И тут одна из них вылетела из-за его спины и хлопнула крылом по макушке. От неожиданности Джейкоб поскользнулся на мокром камне и начал с отчаянным криком лететь в бездну... Но не более, чем на мгновение и полметра. Чьи-то руки поймали его за воротник куртки и правую руку [чуть не вывернув ее], начали поднимать, а затем обхватили за талию и грудную клетку. Потом потащили обратно. Джейкоб был ошарашен всем происходившим и оглушен своим коротким воплем. И болью в голени правой ноги - было ощущение большой ссадины, впрочем, Джейкобу даже на миг показалось, что ногу он вывернул. Он испуганно озирался и увидел, обернувшись через плечо, удивленные и перепуганные карие глаза. Енох был подвязан тросами. Как и стоявшая поодаль Эмма, державшая конец длинной веревки. Судя по ее одежде, она специально сегодня подготовилась к занятиям по скалолазанию. - Ты почему здесь без страховки? Здесь столько людей падало!.. - переводя дыхание, спросила она. Джейкоб не знал, что ей ответить. Енох шумно дышал в ухо, иногда Джейкоб слышал, как тот сглатывает ком в горле. - Я просто... просто хотел один побыть. А потом решил покормить птиц - нашел хлеб, - неуверенно промямлил он. Енох усмехнулся: - Эти птички предпочли бы свежего мясца! Ну, или с душком. Джейкоб стыдливо потупился. - Ладно, голубки. Топайте-ка вы в город. Мне еще работать нужно, - пробормотала Эмма. Енох кивнул ей и хотел, было, отдать страховочные тросы, но она запротестовала: - У меня еще есть. А вам понадобится. Как спуститесь - оставите у подножия. Главное, не убейтесь... Енох пожал плечами и начал спускаться, а потом спускать Джейка к себе. Джейкоб был пришиблен всем происшедшим, потому снова потерял дар речи и только мелко подрагивал. Он даже не успел заметить, как под присмотром Еноха дохромал до гостиницы. И тут их вдруг застало нечто. Дождь совсем прекратился, тучи расступились, солнце вышло из укрытия и разрезало туман яркими, тонкими иглами лучей, что становились все шире. Вся мрачность острова отступила. Впервые за все время, что Джейкоб провел на острове. Они с Енохом застыли, да не только - редкие прохожие тоже встали как вкопанные и запрокинули головы к небу. Как же это все возможно?.. Целых девять месяцев отвратной погоды без какого-либо просветления. И вдруг безо всякого предупреждения природы солнце решило хоть немного порадовать Кэрнхолм. Несколько минут они с Енохом стояли у порога гостиницы, не в силах войти - они оба уже слишком давно тут и не видели такой ясной погоды, соответственно, тоже довольно долго. Но солнце пока явно не собиралось прятаться обратно, а нога Джейкоба все равно нуждалась в осмотре и лечении. Потому Енох повел мальчишку наверх. - На каком ты этаже? Какой номер? - спросил О'Коннор. - На втором. Двадцать первый, - несколько неуверенно пробормотал Джейкоб. Енох тихо хмыкнул и повел "подопечного" наверх, полутаща на себе. Войдя в номер, посадил на кровать и довольно быстро стянул с него тяжелые ботинки. - Правая? - серьезно поинтересовался Енох, припоминая, на какую ногу хромал Портман по дороге, коротко, но пристально глянув в глаза Джейкобу. Тот мгновение смотрел также прямо, но потом смутился и отвел глаза. - Д-да. Енох принялся внимательнее осматривать поврежденную ногу и обнаружил, что брючина джинс хорошенько порвана. Словно разрезана острым камнем. И перепачкана подсохшей уже кровью. Отклеить ткань будет сложно. Тогда Енох сообщил, что скоро вернется и вышел из комнаты. Вернулся он действительно быстро: с тазом теплой воды, полотенцем... и бутылкой какого-то алкоголя. Джейкоб удивленно приподнял бровь. - Придется потерпеть - сегодня паромов уже не будет до острова побольше, а тут больницы нет. Не волнуйся, у меня есть опыт. Енох осторожно намочил порванную штанину и отделил от кожи: - А теперь снимай их целиком. Джейкоб густо покраснел и ошарашенно уставился на Еноха. Тот лишь закатил глаза: - Что такое? У тебя розовые трусы с котиками и ты их стесняешься? Мне не до того, сейчас надо обработать рану. Ты ведь не хочешь, чтоб началось заражение?.. Тебе повезло, что это просто ссадина, но меры соблюсти нужно. Джейкоб помотал головой и стянул джинсы. - Даже жаль... что без котиков, - пробормотал Енох, кинув короткий взгляд на белье мальчишки, заставляя еще сильнее покраснеть и натянуть одеяло до колен, возмущенно зыркая на шутника Еноха. Тот уже, впрочем, вовсю занялся раной - благо, она оказалась не особо глубокой и не очень длинной. Смыв кровь и грязь, Енох бросал короткие взгляды на его лицо, рассматривал урывками, но с любопытством. Затем достал из рюкзака, который Джейкоб до того не замечал, какую-то коробку, после чего замер. - Сколько тебе лет? И как тебя зовут, кстати? - он раскрыл коробку и что-то выбирал. Краем глаза Джейкоб увидел чудной формы ножницы, разных размеров иглы, катушки суровых ниток. Его это все пугало. - Джейкоб. Д-джейкоб П-портман. Недавно совсем исполнилось шестнадцать, - неуверенно пробормотал он. Он и сам забыл, пропустил день рождения. А сейчас вдруг заметил настенный календарь. Неделя прошла. Но праздновать было не с кем и вообще не хотелось. Сознание отложило факт дня рождения в далекий ящик памяти. Енох пристально посмотрел, будто догадывался. - Что ж, Джейкоб Портман. Придется потерпеть. Что-то ты слишком взбудоражен для обычной ссадины... Продолжительный стресс?.. пожалуй, сделай-ка пару больших глотков, - Енох посмотрел со странным сочувствием, но без тени жалости и протянул бутылку. Джейкоб удивленно моргнул и неуверенно принял бутылку, поднес к губам и с трудом решился сделать глоток. Крепкий виски обжег горло и язык, жидким пламенем потек к груди и желудку. Худоватое тело охватила волна дрожи, Джейкоб зажмурился и тряс головой как пес, только что выбравшийся из воды. Енох рассмеялся и похлопал по плечу: - Молодец! Давай-ка еще один! Давай-давай! И не смотри так на иголки, это не для тебя. Второй глоток добавил жара. Джейкобу повезло не иметь привычки к выпивке, Енох угадал - всего два мощных глотка, и виски ударил мальчишке в голову. Это, конечно, не ахти как, но помощи хоть немного да есть. - Откинься на кровати и терпи. Я постараюсь недолго, - сказал Енох, изучая упаковку с антисептиком. Джейкоб озадаченно смотрел на него. Он совершенно не успевал за переменами настроения Еноха. Почему он вдруг стал такой мягкий? Почему больше не поддевает? Неужели профессиональная этика? Казалось бы, чему удивляться, но именно удивление шевелилось комком в горле Джейкоба, кусавшего губы. Он уже было уверился ведь, что под влиянием начальницы морга Енох стал ехидным не только в обычной жизни, но и в работе. Похоже, Джейкоб ошибся. - Ляг и не смотри, - прервал его мысли Енох. - Но я не боюсь вида крови! - нервно бросил Джейкоб, краснея. Ему было неловко за то, что до этого показал себя нюней, который так явно "страдает" из-за ссадины. Енох только усмехнулся. - Молодец, не бойся. Но не смотри. И вообще глаза закрой. Дай им и себе отдохнуть. Енох был спокоен и мягок, но не сюсюкался. Джейкоб шумно вздохнул и послушно лег, закрыв глаза. Руки Еноха работали осторожно, аккуратно и быстро. Джейкоб в свою очередь действительно был очень уставшим, достаточно, чтобы не обращать теперь уже никакого внимания на то, как раненную кожу пощипывает антисептик, как потом Енох чуть надавливал кончиками пальцев на области возле ссадины. Слишком много впечатлений, потрясений сегодня. И потому его стало по-настоящему сильно клонить в сон. Он уже готов был отдаться забытью, как Енох закончил и вдруг сказал: - Все. Завтра ты должен остаться в комнате. Дать намного ноге отдохнуть. Он собрал свою коробку и встал, забирая коробку. Джейкоб однако испуганно подскочил на кровати, отрываясь от подушки: - Но зачем? Я же не подвернул! Всего-то царапина! Его совсем не радовала перспектива сидеть в комнате - он снова боялся остаться наедине с собой. К Еноху однако вернулась суровость, он довольно строго посмотрел, с прищуром, на Джейкоба. - Ты чуть не рухнул со скал из-за птицы. Тебе нужно отдохнуть. Я скажу Кеву. Возражения не принимаются! И он вышел прежде, чем Джейкоб успел все же выдвинуть какие-либо протесты. Джейку оставалось только обиженно поджать губы и опять лечь, заворачиваясь в кокон из одеяла. Вот еще. Пусть говорит, что хочет. Джейкоб благодарен за спасение и обработку "раны", но сидеть один в комнате гостиницы он не сможет. Его психика не выдержит... Сил обдумывать, почему так раздражают указания спасителя и бесит ли в нем что-то еще - у Джейкоба не было... Он только закрыл глаза опять - и вскоре все же погрузился в сонное забытье... Впрочем, вскоре он проснулся. В комнате было темно - за окном снова сгустились дождевые тучи, похоже, довольно давно. На часах правда было всего пол-девятого. Но нога начала жутко ныть, как и голова. Странное сумрачное состояние окутало его. Он все еще был ужасно уставшим, но сон не шел обратно, однако и не отпускал полностью. Глаза словно кололо, и он весь взмок, ворочаясь. Старые часы висели на стене и монотонно тикали с щелчком, в темноте. Ему мерещилась фигура Еноха в этом синем полумраке. Джейкоб чуть подвигал ногой, но она затекла и словно свинцом налилась, была тяжелой и неподъемной. Джейкоб облизнул губы, часто моргая и пытаясь стереть с лица странный жар и пот. Беспокойное покалывание будто тонкими длинными иголками и саднящее чувство в голени было тянущим и ужасно навязчивым. Быть может, все от того, что Джейк за день пережил слишком много волнений. До этого дня он уже давно... не испытывал столько неприятных чувств из-за какой-то дурацкой ссадины. Но сегодня... сегодня он почти сошел с ума. Когда он уже был уверен полностью, что остался незамеченным для Незнакомца - тот вдруг оказал ему столько знаков внимания. Джейкоб совершенно не понимал его мотивов, поступков... отношения. Этот человек всеми силами показал, что сантименты Джейкоба ему не интересны совершенно. Но при том... пошел за ним, будто знал, что Джейкоб упадет... даже если он был уверен, что Джейк просто спрыгнет сам - почему Енох поднялся в скалы за ним, если он такой... холодный и жесткий?.. Джейкоб зажмурился, сглатывая ком, и снова потер глаза. Размышления выкачали из него последние силы, и он постарался выкинуть из головы вообще все, надеясь, что скоро усталость поглотит его полностью снова. Но до этого ему пришлось поворочаться еще около часа, шумно вздыхая. Он потерял счет времени, ему казалось, что прошло несколько часов. Полубредовые видения о том, что он сам - птица и одновременно - одинокая фигурка на скалистом выступе... и потом он-птица толкает себя-человека вниз... а после падает сама... в единственное яркое, алое большое пятно крови в этом сне, среди серых и белых скал, охваченных туманом, акварельно-размытых... Это было страшно, и Джейкоб очнулся резко, садясь в постели... на часах было начало девятого утра. На паром, и, соответственно, в школу он опоздал. Это было очень плохо, ведь оставаться наедине с собой он не желал. Кев едва ли уже открыл таверну для не ночевавших посетителей, а если и так - его, Джейка, смена обычно начинается с обеда. Еще пару часов и он пойдет и примется за работу. А пока он еще немного полежит... Потому что сил подняться с постели у него пока не было совершено. ...Проснулся он, резко выпав из небытия. Стрелки часов указывали двадцать минут первого часа дня. Он не чувствовал себя особо отдохнувшим, но по крайней мере - ему вроде как ничего не снилось, никаких дурацких кошмаров, и нога не болела. Джейкоб встрепенулся, оделся и отправился вниз, в паб, где получил свой завтрак. Кев пронизал его долгим взглядом и упомянул, что вчера парень-медик сказал ему не пускать мальчишку на рабочее место. Впрочем, похоже, Кеву было плевать на указания Еноха, и он не стал противостоять Джейку - за что тот был весьма благодарен и скользнул на кухню. Запах кофе и готовящейся еды, стрекот кофемолки, голоса двух поваров и посетителей, шумы - все, что мешало подойти поближе чувству одиночества [подойти?.. ну если только комом к горлу, ведь оно давно было внутри... возможно, вместо сердца билось именно оно] - фантомно успокаивало Портмана. ...Вот только черт его дернул выйти в зал - чтобы отнести чашку кофе одному из клиентов - в самый неподходящий момент: Енох сидел там за одним из столиков. Он заметил отражение Джейкоба в зеркале, после чего повернулся к самому мальчишке и уставился в недоумении. После чего перевел взгляд на Кева. Потом встал и стремительно подошел, схватил Джейкоба за руку и прошипел ему в лицо: - Какого черта?! Я ведь сказал тебе остаться в комнате! Джейкоб нервно вздрогнул и насупился, после чего неуверенно пробормотал: - Вы мне не папочка! Нога у меня не болит и сидеть в своей комнате, как провинившийся, когда у меня есть работа, я не могу и не хочу! - он попытался вырвать свою руку, не решаясь смотреть Еноху в глаза. Но тот стал лишь сильнее выворачивать его руку [не отдавая себе отчета и не задумываясь о том, зачем это делает]: - И слава богу, что я не твой папочка! Глупый безответственный мальчишка, почему ты не слушаешь предписаний врача?! Джейкоб сморщился и охнул, снова пытаясь выдернуть свою руку: - Отпустите, мне больно! И вообще. Вы ничего не знаете! Вы меня игнорировали, хотя могли бы просто прямо сказать, чтоб я отстал со своими розовыми соплями... чтоб я не сходил с ума в ожидании... вы могли бы прямо послать меня, а не мучить исподволь, наблюдая! А потом вы вдруг решили зачем-то обратить внимание! Но я же все равно вам не нужен со всей моей чушью! - он тяжело дышал и в конце концов, несильно толкнул его в плечо. Енох удивленно уставился и отпустил его руку. Джейкоб рванул прочь от него, как от злой собаки, споткнулся на пороге и шумно упал... поднялся и совсем исчез из зала. Енох озадаченно уставился на свои пальцы, мгновение назад сжимавшие до боли тонкое запястье мальчишки... *** Енох понял, что все его методы пошли крахом. Джейкоб оказался тем, чье поведение совершенно не подчинялось логике. По крайней мере, логике О'Коннора. Сразу ощутив некоторую зыбкую, едва уловимую симпатию еще давно, практикант из морга однако решил, что парень слишком мал - из-за его лица, из-за этих "детских" щек. Да и к тому же, поначалу приятные впечатления и ощущения при виде "баристы" были недостаточны, по мнению Еноха, чтоб проявлять знаки внимания. Но тут мальчик, чьего имени О'Коннор не знал - начал проявлять эти самые знаки внимания сам. От этого было неловко. Енох был уверен, что парень еще несовершеннолетний хотя бы даже по меркам Англии [и вчера Енох удостоверился, что заставило его ощутить нечто близкое не то к разочарованию, не то к жгучему поражению]. А меж тем собственные... чувства?.. разрастались. Но Еноху совесть едва ли позволит теперь даже попытаться ответить взаимностью. Или не совесть, а страх?.. Эту дикую звериную тоску и отчаяние во взгляде мальчишки он заметил давно. Енох в морге часто видел это в глазах людей, которые приходят на опознание и надеется, что врачи ошиблись, это не их близкий. Енох, черт возьми, в морге-то и встретил парня впервые. Когда привезли несчастного старика... Енох умел, отчасти, разгадывать чужие эмоции. Но по правде говоря, помощник по борьбе с депрессией из него дерьмовый. Он надеялся, что если уж не ответит на "возлияния" Кофейного Мальчишки - то спровоцирует всплеск эмоций и поможет тем самым от лишней боли освободиться. Думал, что обиженный безответностью, грубоватостью и дурацкими шуточками Джейкоб сорвется, съездит по роже, наорет. Как оказалось, Джейкоб толком орать не умел. Не то, что "по роже дать". И Енох совершенно не понимал этой сдержанности. Впрочем, себя Енох в последнее время понимал не больше. Совершенно не понимал, зачем вообще делает это - и сделал, видимо, еще хуже, чего хочет от Джейкоба. И для Джейкоба. Чье имя узнал лишь вчера. Нет, похоже, выкинуть мальчишку из головы, руководствуясь соображениями приличий в обществе и страхом обвинений не выйдет, как бы Енох ни старался. Джейкоб засел в этой самой голове не менее крепко, чем Енох - в джейковской. И теперь Енох понимал, что после всего не может просто исчезнуть и не появляться. Он должен хоть что-то хоть как-то исправить. По крайней мере, попытаться. ...К нему вдруг неуверенно подошла Оливия, но вместо того, чтобы что-то сказать - замялась в последний момент. Было видно, что она несколько осуждает устроенный "скандал", но и говорить ей об этом стеснительно. Енох глянул на нее, потом на озадаченную Эмму. И снова на Оливию. Островок был мал, и многих Енох давно знал по именам [а Эмму вовсе с детства]. В конце концов, в его голове появилась дельная, как ему показалось, мысль: - Оливия, ты не против дойти со мной до твоей лавки? Можем все втроем. Мне нужна помощь. Девушки переглянулись. Эмма секунду подумала и покачала головой и дала знать, чтобы шли без нее, и потом с виноватым лицом коротко глянула на Еноха, после чего отвернулась к окну. Сегодня у нее был очень меланхоличный и усталый вид. Похоже, она сейчас хотела побыть одна. Оливия тихо вздохнула, кивнула Еноху и подошла к их с подругой столику - чтобы что-то ей прошептать [получить в ответ измученную, но ласковую улыбку], стиснуть ее плечо, коротко коснуться встрепанной светлой макушки губами... а потом накинуть свое пальто. После чего они с Енохом наконец покинули "Тайник священников" и отправились в кондитерскую. - Что это с ней? - шепотом спросил Енох. - Ох... как обычно. Нашла убитую скопу и гнездо с ее детенышами. Ты же знаешь, как она возится с этими птицами... у нее и так уже на попечении та самка сапсана, Эм все не заставит себя выпустить ее в вольный полет... Енох лишь приподнял брови и тихо вздохнул. Впрочем,с печалями Эммы придется справляться Оливии. Сейчас главная забота Еноха - извиниться перед мальчишкой. Перед Джейкобом. - ...Что он обычно покупает? - спросил Енох, осматривая пирожные и коробочки с печеньем в витринах. - Кто? - не сразу поняла рыжая. Но тут же встрепенулась: - Ах, мальчик! Да он для себя в кондитерской ничего не покупал сам. Видимо, не такой уж любитель сладкого. Впрочем, на своей работе пробовал наш торт и сказал мне, что он изумителен. Оливия в растерянности смотрела на Еноха. Тот отвечал тем же. Просмотрев все еще раз, он неожиданно твердо для самого себя изрёк: - Да нет, скорее - глубокая депрессия. Когда уже ни от какой еды радости не получаешь. Надо просто преподнести все самое особенное! - глаза О'Коннора засветились ажиотажем. Оливия была удивлена - Енох показался ей слишком уверенным в своих силах и удаче. Набрав коробку пирожных и печенья, Енох светился как маленький ребенок, который собирался устроить себе день рождения в день обычный. Единственным приглашенным был Джейкоб, без его ведома и согласия. И на его территории. *** Енох вернулся в "Тайник Священников" и поднялся по лестнице на второй этаж, проигнорировав Кева, который что-то невнятно буркнул вслед. Он чувствовал себя все более неловко, но отступать не собирался. Наконец, он оказался перед дверью номера, в котором обитал Джейкоб, и постучал. - Кто там? - послышалось из-за двери устало убитым голосом. Енох задумчиво посопел и несколько неуверенно ответил: - Енох. Воцарилось молчание. Когда прошло с полминуты, Енох постучал еще раз. Вообще-то, он думал, что его сейчас жестко попросят отправиться на все четыре стороны, но однако Джейкоб лишь таким же убитым голосом ответил: - Да входите уже. Открыто, - впрочем, сейчас в его голосе все же была угрожающая нотка. Он действительно был обижен, на этот раз. Енох открыл дверь и вошел, закрыл за собой. Джейкоб, полусидя-полулежа на кровати, сначала совсем на него не смотрел, а глядел в какую-то старую, потрепанную - и довольно толстую книгу. Енох вдруг понял, что наверное именно так чувствовал себя Джейкоб недавно в попытках оказать свое внимание и привлечь к себе Енохово: растерянность, волнение, некоторый... стыд?.. Но наконец, Енох подошел к его кровати, оказался почти вплотную к Джейку. Глаза Джейкоба были совершенно сухие и метали огни. Енох наклонился и едва уловимо взял Джейкоба за подбородок, чуть потянул, заставляя поднять лицо и посмотреть на себя. Джейкоб хмурился и насупленно поджимал голову. Потом вдруг сказал: - Вот теперь я все-таки подвернул ногу, когда упал внизу. Кажется. Джейкоб не особо хотел, чтобы его ногу снова трогали, чтоб с ним "нянчились". Но отчего-то он надеялся отвлечь внимание Еноха на физические проблемы - чтобы тот, не дай бог, не начал читать нотации о том, что ему, как неудавшемуся "самоубийце", был необходим отдых и ему следовало бы Еноха послушаться. Но вместо всего этого Енох вдруг спросил: - Так и не плакал? Джейкоб удивленно поморгал, а потом снова нахмурился и поджал губы: - А, дак вы хотели, чтобы я заплакал и позвал мамочку, дабы вы позабавились? - произнес он достаточно едко. В этом ехидстве Енох видел страх, тоску, обиду... и отчаянный вопль-просбу о помощи. - Ну, примерно да. Как-то так. Джейкоб снова удивился: - Но зачем вам это? Вам больше доводить некого? - он фыркнул. Енох усмехнулся: - Так тебе же лучше будет, дурной. Почему ты не хочешь плакать? Джейкобу странный разговор вконец надоел, особенно потому что он ничего не понимал. Что этому чудаку вообще надо?! Потому он отложил книгу на прикроватную тумбу... а потом швырнул в Еноха подушку: - Что вы вообще за человек такой, черт вас дери?! Что вам от меня надо? Оставьте меня в покое и убирайтесь! - он тяжело дышал в гневе. - Не-а, - довольно просто ответил Енох, притворно улыбаясь. Джейкоб кипел от злости, усталости, обиды и непонимания. Енох, продолжая держать его подбородок, наклонился совсем близко к его лицу и победоносно ухмылялся. Джейкоб попытался его оттолкнуть, но это оказалось бессмысленно - Енох снова подошел и взялся за его лицо. Тогда Джейкоб начал бить, правда, довольно слабо, Еноха по рукам и чем попало, вскрикивать, шипеть, требовать, чтобы Енох оставил его в покое и пошел к чертовой бабушке. Голос его все больше дрожал, набрался хриплости. Тогда Енох понял, что, наконец, добился желаемого. Несмотря на неуклюжее, но активное сопротивление Енох нахально и самоуверенно, крепко обхватил "жертву" своих "опытов" за плечи и прижал к себе. Джейкоб еще шипел и тихо рычал, стиснув зубы, едва сдерживая порывы дать Еноху, что тот хотел - как вдруг Енох еще наклонился и, похоже, поцеловал коротко в макушку. И тогда, совершенно запутавшийся, уставший и давно желавший подобного жеста от кого-нибудь, Джейкоб просто наконец не выдержал. Руки его, пытавшиеся щипать и хило бить О'Коннора по чем попало - упали, он весь замер на миг... а потом мелко часто задрожал, начав тихо всхлипывать. Однако вскоре эти всхлипы стали нарастать и превратились в достаточно громкий отчаянный вой, прерываемый судорожными попытками вдохнуть немного воздуха. Енох молчал, только слушал... лег поперек кровати, прижимая ревущего Джейкоба к себе даже слишком крепко. ...Джейкоба как прорвало. Напуганный, загнанный, ничего не понимающий. Запутанный словами Еноха, которые в сознании мальчишки совсем не вязались с такими жестами нежности - доконали его и сломали плотину. Плотину, что держалась [непонятно зачем] чертовых девять месяцев. Джейкоб слишком устал и ему уже было совершено плевать на возможную будущую неловкость перед Енохом. Сейчас он просто плакал, не в силах остановиться. Так, что в груди что-то болело. Болели и глаза, от такого количества слез, и голова начинала раскалываться и в горле кололся комок с мелкими шипами. Плакал, выл, лепетал что-то совершенно несвязное, можно сказать, набор звуков. Рыдал, опустошая себя от всего накопившегося... Покуда, наконец-то, все это больное, горькое, отравлявшее его так долго не начало действительно его покидать, оставляя ощущение того, будто он коробка, из которой вытряхнули абсолютно все, а потом еще вытерли последнюю пыль влажным лоскутом. ...По правде сказать, Енох уже даже испугался такого сильного и затянувшегося срыва. Ему казалось, что он снова сделал все неправильно. Лицо Джейкоба было слишком горячим, дыхание тяжелым. И сердце колотилось так громко и часто, а иногда вдруг пропускало удары. Это уже слишком. Енох готов был потащить его на пирс, на паром - и везти на большую землю, в больницу, опасаясь, что такая истерика лишит мальчишку сознания. Но он вдруг стал затихать. Не резко замолк, как если бы действительно отключился - а постепенно его всхлипы и завывания становились все тише. В конце концов, он совсем замолк... если не считать, что иногда чуть слышно шмыгал носом. Он съежился и дрожал, но теперь уже скорее от мелкого озноба, чем от рыданий. Глаза его были закрыты [и на чуть дрожащих ресницах блестели росинки слез], а рот приоткрыт. Лицо было красным и разгоряченным. Но дыхание все равно - на удивление спокойное. Енох молча и жадно выпитывал каждую черточку раскрасневшегося лица, все также немножечко детского, с налипшими на лоб и скулы темными волосками. Слушал постепенно выравнивающееся дыхание. Гладил по спине. Наконец, Джейкоб поморгал и открыл покрасневшие глаза, но продолжал молчать, только изучая взглядом лицо так близко лежащего Еноха: - Это нормально - плакать, Джейкоб. Нормально плакать, когда тебе плохо. Это не слабость, это не стыдно, - вполголоса сказал Енох, мягко убирая нависшие ему на лицо волосы. Джейкоб продолжал молчать и смущенно опустил взгляд куда-то в грудь Еноха. - Чем больше сдерживаешь себя - тем хуже последствия,- продолжал говорить тот, проводя рукой по горячим щекам и такому же горячему лбу Джейкоба. - Голова гудит и развивается на части? Тебе нужно выпить таблетку. Джейкоб только кивнул. Сил разговаривать не было, но он действительно чувствовал себя намного легче. Енох поднялся - и Джейкоб невольно панически поежился. Без него было холодно. Но О'Коннор вернулся довольно быстро, помог сесть и вручил таблетку да стакан воды. Выпив оную, Джейкоб обессиленно оперся спиной о стену, продолжая сглатывать комки в горле. Тут Енох кое-что вспомнил: - Я принес кое-что, чтоб "замолить" свои шуточки, - сказал он показывая содержимое пакета. Джейкоб отчего-то смутился и неуверенно улыбнулся. Совсем осипшим голосом он с трудом выдавил из себя: - К этому нужен горький кофе. Правда, кто его будет варить... Енох кивнул и поспешно уложил его как следует: - Кофе скоро будет! - Нет... нет, останься, п-пожалуйста, - Джейкоб отчего-то запаниковал, схватил его руку обеими своими. Енох удивленно застыл: - Эй, это же быстро... я никуда не пропаду. И принесу льда. Ты действительно подвернул?.. Джейкоб неуверенно кивнул, неохотно подтверждая ранее сказанное. - Все хорошо. Я скоро вернусь. Ну!.. - Енох стер остатки слез с его правой щеки. Джейкоб наконец глубоко вдохнул и выдохнул, решаясь отпустить его. ...Енох действительно вернулся быстро - с подносом, на котором стояли две немалые чашки с горячим кофе, от которого шел пар. Еще на подносе лежал странный сверток. Похоже, лед положили в пакет, а потом еще завернули в тонкое полотенце. Енох осмотрел многострадальную конечность Джейкоба и приложил сверток к особенно распухшей части, благо, она приходилась не на вчерашнюю ссадину. - Ну вот, а теперь можно пить кофе, - как-то смущенно пробормотал Енох, подавая Джейкобу чашку. Сделав пару глотков, О'Коннор вздохнул: - Да, ты варишь намного лучше, чем я. Джейкоб втянул аромат горячего напитка и тоже сделал два глотка, хорошенько их распробовал: - Вовсе и нет. Мне нравится. Джейкоб чуть заметно просиял и краска немного отлила от его лица, но не оставила совсем уж бледным. Енох чуть усмехнулся и взъерошил его и без того разлохмаченную вороновую гриву. ...Когда с кофе и половиной пирожных и печенья было покончено, Енох разулся и улегся на кровати Джейкоба сбоку от последнего и обнял за плечи. Он не знал, что бы еще сказать как вдруг на глаза попалась книга. На обложке были изображены какие-то забавные человечки, но название Енох даже не стал обращать внимание. - Хочешь, я почитаю вслух? - Енох почувствовал себя отчасти идеальным родителем или сиделкой в этот момент. Джейкоб однако отреагировал немного странно - приподнял брови, осмотрел светящееся мягким самодовольством лицо Еноха и лукаво улыбнулся: - Попробуй. Енох озадаченно поморгал и раскрыл книгу... И замер, открыв рот - язык был явно не английский и даже не немецкий. - Э... а на каком это? - Енох почувствовал себя несколько неловко. Джейкоб тихо коротко посмеялся: - Шведский. Родной для автора. Это сказки Туве Янссон. Джейкоб любовно, но с некой грустью в глазах погладил довольно потертую обложку. Енох округлил глаза: - И ты что... правда знаешь его, умеешь на нем читать? Джейкоб пожал плечами: - Да. Дедушка учил. Точнее.. кассеты и учебники, но под его присмотром. Сам он его не знал. Но научил меня некоторым словам по-польски. Он был беженцем. Джейкоб вдруг нахмурился и начал кусать губы, будто собираясь снова заплакать. Енох засуетился и не придумал ничего лучше, чем увлечь в долгий поцелуй, крепко прижимая к себе, тут же ощущая, что Джейкоба отпустила волна нервной дрожи. Когда же он наконец отстранился, то неуверенно предложил: - Тогда может быть ты мне почитаешь?.. - Но ты же не поймешь ничего, - Джейкоб тихо устало посмеялся. - Неважно. Потом научишь. Пока я просто хочу послушать твой голос. Джейкоб снова густо покраснел, но все же кивнул и, собравшись с мыслями, начал читать. Впрочем, надолго ему сил не хватило: стал часто запинаться, глаза его закрывались и он периодически погружался в хрупкую дремоту... Но Енох все равно вслушивался все интонации в его голосе, читавшем будто какие-то магические заклинания. В конце концов, Енох забрал книгу из рук совсем уснувшего Джейкоба и уложил его спать как следует. И вскоре сам погрузился в сон, пропитанный запахом кофе с морской солью и ароматом лимонного печенья с кусочками шоколада...