***
— А-Андайн, — немного попятившись назад и сминая маленькими когтистыми лапками свой белый халат, та не могла сдержать искреннего шока от представшей перед ней картины. Воительница, схватив кареглазую за легко дрожащие лапки, уставилась в её глаза в такой интимной близости, что Ал не смогла сдержать тихого писка: — Чёрт подери, Ал, мы так и не соединили наши уста в поцелуе первой любви, жгучей, как ядовитых роз шипы! Ох, Ал, Альфис, зачем же ты так, Альфис! — отпрянув от застывшей на месте желтокожей, она приняла наиболее трагичную позу, падая на колени и устремляя свой взор и руки к солнцу, которого не было видно из-за тканевого потолка. — Любовь нежна? Она груба и зла, и колется, и жжётся, как терновник, нга-ах! И именно сейчас, обратив внимание на беспорядок в своих личных вещах, Альфис понимает, что не стоило оставлять трагедию Уильяма Шекспира вместе с хентайной мангой и аниме, припрятанной той на самый крайний случай. — Андайн, это н-не то, о чём ты думаешь, — глупо улыбаясь, подаётся вперёд к застывшей в той же позе подруге, стараясь уверить её в том, что это… ничуть не пособие к свиданиям… Не отрывая взгляда от, как оказывается, интересного потолка, Андайн продолжает, делая свой голос более трагичным и дрожащим: — Здесь вечный отдых для меня начнётся… и здесь стряхну ярмо зловещих звёзд с усталой шеи… — та прикрывает глаза, — пью я за любовь!.. — уже сквозь шёпот, преобразуя копью, теперь направленное в самое сердце. Знавшая сюжет этой повести благодаря определённым обстоятельствам, Альфис, ещё более задрожавшая от потока нахлынувших на ту слёз волнения и явного беспокойства, не может сдержать крика: — Андайн, прекрати! — заставив таким неожиданно громким голосом Андайн вздрогнуть, отаку, не дав глупой рыбёхе и слова, накидывается на неё с крепкими объятиями, продолжая изливать бурные эмоции. — Как же т-ты можешь так шутить?! Неужели ты не знаешь, что в самом конце этой трагедии главные г-герои умирают?! Виноваты ли в том предыдущие перезапуски, оставившие отголоски жутких воспоминаний, находящих место в ночных кошмарах, но именно сейчас даже сама учёная не отдавала отчёт своим действиям, желая лишь одного — защитить. Теперь она просто продолжает плакать, сжимая свою любимую слабыми ручками. — Но ведь… она лежала в твоей коллекции, — чувствуя себя виноватой за доставленное самому дорогому в её жизни монстру волнение, Андайн столь же крепко обнимает и её, избавившись от орудия, — я решила, что в наших отношениях мало драмы?.. — Её оставил у меня Меттатон, ох, Андайн, — немного ослабляя объятия, чтобы заглянуть в потухшие от смущения за свою наивную глупость глаза, Альфис не может сдержать улыбки, — если ты и правда так хотела поцеловать меня… — на мгновение воительница не узнаёт в этом очкастом и неловком монстре свою возлюбленную, — то т-ты могла сделать это и без подобных прелюдий! — теперь та касается плеч любимой, теребя лямки чёрной майки. Вид заплаканной, но вместе с тем краснеющей и уверенной в своих силах Альфис заставляет что-то ёкнуть в измученной душе всегда холодной до подобных вещей героини, сердце которой сейчас билось, как никогда. — Андайн, я-я… — прижимая свои ручонки к груди, — глупости говорю, д-да… — не успевает договорить, желая спрятать бегающий взгляд, но чувствует, как её партнёрша, подтянув Ал к себе, легко касается её губ. Этот нежный, детский поцелуй выглядит крайне невинно и длится не более пары секунд, но этого хватает для того, чтобы медленно снести крышу обеим, разливаясь таким тёплым и нежным чувством по всему телу и магическим чакрам, заставляя конечности приятно заныть, а что-то внизу живота закрутиться в плотную спираль, вызвавшую тихий стон со стороны Альфис, которая, поняв, что случилось, тут же отстранилась от Андайн и стыдливо закрыла своё лицо тканью белоснежного халата. — Андайн! Я! Мне оч-чень жаль! — залившись пунцовым смущением, начинает быстро дышать, едва ли не срываясь на громкие выкрики. В свою очередь, дав себе волю рассмеяться во весь голос, темнокожая прижимает любимую, до сих пор бормочущую что-то, к себе: — Ох, Ал, ты такая горячая! — после этих слов учёная лишь обречённо выдыхает, понимая, что теряет самообладание, обмякнув в тесных объятиях. — Т-ты тоже, д-детка… — Андайн представляет, скольких усилий стоили эти слова. Теперь, освещаемые мягким светом магической лампы, окружённые дурманящим запахом и любовью друг друга, они решаются остаться на месте, утопая в безграничной и столь волшебной для обеих любви. — Моя девушка — милашка, — не сдерживая своих мыслей и вновь вводя Ал в ступор, Андайн нежно касается губами её лба, так и прижавшись к той всем своим разгорячённым огнём своей первой любви телом. — Нам стоит повторить это, точно! Встрепенувшись: — А…Андайн!Часть 1
2 июля 2017 г. в 18:08
Решительная во всех своих великих начинаниях и даже мыслях глава когда-то самой востребованной королевской стражи, что своими умениями и способностями могла дать фору даже королю их подземного мира, нагоняя ощущение неминуемой опасности для врагов и стоической защиты для своих, что своей харизмой была способна приковать к себе восторженные взгляды, полные любви и уверенности в том, что этот монстр способен не то что побить любого, но и разломать само небо на две части, если не больше. И именно та самая «бессмертно-крутая» на устах каждого героиня с огненно-рыжими волосами, полыхающими, равно как и взгляд той, огнём победы и славы… запуталась сама в себе.
— Да чтоб мой разум разнесло, нга-а-ах! — за выкриками следует удар по булыжнику, что с болезненным треском раскалывается на две половины (и это, конечно, не могло остаться без внимания испуганных прохожих, так и не привыкших к столь резким изменениям в их привычном укладе жизни).
С тех пор, как монстры вышли на поверхность, громко заявив о себе, прошло около одного весеннего месяца, но даже столь короткий срок был способен кардинально изменить жизнь каждого: начиная с людей, по-прежнему выражающих опасения по ряду существенных причин (взять хотя бы магию), но свыкающихся с новыми соседями, что не были способны обидеть даже домашнего питомца, и заканчивая монстрами, питающими безграничную радость и восторг даже благодаря тому, что теперь они способны видеть настоящее солнце, а не магический источник освещения.
Переговоры между представителями обеих рас шли крайне успешно, обещая крепчайший союз между обладателями магии и теми, кто знает, как можно её использовать во благо всего рода земного. Но пока то единственное добро, что могло дать человеческое общество — место для ночлега, образованного в виде небольшого лагеря, разместившего в себе всех монстров и провизию, которой успешно распоряжались Гриллби и Маффет, избранные монстрами в качестве лучших кулинарных и распорядительных деятелей, что были способны обеспечить каждого питанием, не обделяя других.
Даже для Альфис, королевской учёной, всеми своими силами отнекивающейся от таких почестей, смогли организовать некоторое подобие научной лаборатории из большой палатки, что больше походила на шатёр. Такой чести удостоились лишь король, проживающий отдельно, королева Ториэль, ныне хранительница порядка, Меттатон и как раз-таки та самая застенчивая личность, считающая себя недостойной подобной роскоши, но согласившаяся лишь под бесконечным напором оваций, вводящих ту лишь в большую неловкость.
Что касается её хорошей подруги, той самой сбитой с толку Андайн, колесившей на данный момент по территории лагеря, ей досталась приличных размеров, но всё же палатка, настолько не шедшая вровень с просторным шатром, что этой особи имперских взглядов было жутко обидно и просто невозможно оставаться в этом, как она говорила, «сковывающем её крутость» месте. К счастью для той, эту проблему не могла не заметить Альфис, которая не то что предложила, а настояла на том, чтобы они разделили шатёр вместе, забыв о неудобной палатке. Конечно, отказать своей ныне возлюбленной у огненноволосой не было причин.
Почему же, когда между ними всё шло так невообразимо хорошо, Андайн не могла найти себе места? Причина крылась в том, что отношения между ними не зашли дальше уровня совместного проживания, хотя и были известны абсолютно каждому, обрекая тех на некоторую замкнутость и болезненную неловкость, длившуюся с того самого момента, когда их поцелуй прервала Ториэль, побоявшись попортить психику маленького ребёнка, который уж точно не видел поцелуев, пройдя через все свидания и любовные испытания между монстрами, что ей назначал чуть ли не каждый желающий во время странствия по локациям Подземелья.
Все были твёрдо уверены в том, что после этого момента они точно не то что целовались, а и не выпускали друг дружку из объятий, горячо воркуя целую ночь напролёт… но всё было далеко не так. И именно поэтому Андайн, когда боль от учащающегося сердцебиения при присутствии любимой стала невыносимой, решила взять дело в свои жабры, подумав, что сегодня она точно сделает то, на что не решались молодые особи — отнимет первый поцелуй своей любимой.
Наверняка именно поэтому, когда учёная, старавшаяся не обращать внимание на странности в поведении своей девушки, отправилась на очередные переговоры, Андайн едва ли не набросилась на личные вещи своей соседки по шатру, стараясь найти хоть что-то, что могло помочь той сделать первый шаг в их отношениях. Манга, аниме… хоть один достоверный источник информации, содержащий информацию о любви между монстрами или людьми.
— Нгах! Наконец! Это именно то, что мне нужно! — впившись своими ногтями в твёрдый переплёт книги, Андайн не могла сдержать своих эмоций, будучи решительно уверенной в том, что из неё получится самая грандиозная любовница, орудующая истинным книжным оружием.