***
Машина, к счастью, подоспела быстро. Стримелл всучил таксисту тридцать евро: — К Сальгренске, — потом добавил еще десять, — быстро. Водитель хмыкнул, без лишних слов кивнул и нажал на газ.***
У больницы творился хаос. У входа дежурила полиция, не давая каким-то людям войти в больницу. Многие из них девушки. Фанатки… Постоянно моргающий синий и красный свет от мигалок резал глаза. Люди сливались в одно расплывчатое темное пятно… Джимми втянул голову, ныряя в воротник куртки и стремительно двинулся к выходу. О нем действительно предупредили, поэтому войти получилось беспрепятственно. — К вам поступал Кристоффер Йорген Андерссон… — обратился к первому подвернувшемуся врачу. Мужчина нетерпеливо обернулся, но ответил сдержанно: — Его оперируют. Если все пройдет удачно, завтра можно его увидеть. — Если?.. Бля-я… В груди будто натянули одну из самых тонких струн и резко дернули. Стримелл прикрыл глаза, запустив руки в волосы, и не видел, как поморщился врач. — Шанс есть всегда, — мягко произнес он и зашаркал дальше по коридору. — Скажи, какая у него палата? — обратился Джим к наблюдавшей сцену девушке в регистратуре. Голос осип… — Минутку… — встрепенулась брюнетка. — Хирургическое отделение, двадцать вторая. По коридору направо. Н-но сейчас не положено… Стримелл отрешенно кивнул, не услышав последней фразы. Побрел по бледно-желтому коридору, утыкаясь взглядом в неподходящие номера. В конце концов, нашел дверь с табличкой «22», нерешительно взялся за ручку. Но тут же мотнул головой и облокотился на стену рядом. Он будет ждать. Столько, сколько потребуется. Будет готов верить в Бога, в чудо — во что угодно, лишь бы увидеть Кристоффера вновь. И знать, что с ним все в порядке. Надо же: ведь только с утра блондин справлялся о самочувствии друга каждые пять минут. А сам умудрился вляпаться. Как всегда. Стримелл вымученно усмехнулся. Неожиданно в голову стукнула мысль о халате. Без него в палату скорее всего не впустят… Сходив за ним, Джим вновь прислонился к стене. Проклятая ночь длилась бесконечно. Стримелл неотрывно пялился на цифры на экране телефона… Но минуты текли адски медленно, казалось, время и вовсе остановилось. Джим зло сплюнул и выключил мобильный к чертям. Он старался унять дрожь, но тело все равно бил озноб, пальцы нервно переплетались, а в районе солнечного сплетения адски жгло от одной только мысли, что Кристоффер сдастся. Нет, он не может. Слишком упрям и слишком любит жить. Он не сдастся. И Джимми не сомкнет глаз, пока его друг борется за жизнь. Не сомкнет… Не имеет права. Возбужденное состояние не давало даже мысли о сне. Но просидев так целую вечность, Стримелл не уловил момента, когда бледные желтые стены сменились мраком…***
— Молодой человек, — его настойчиво потрепали по плечу. Джимми разлепил глаза и сфокусировал взгляд. Белое пятно сформировалось в доктора. Недовольного доктора. Он явно будил Стримелла не первый раз. Тот пробормотал извинения, поднялся, освобождая проход в палату… И когда врачи вкатили на носилках человека, проснулся окончательно. И до него дошло. — Крис?.. Крис! Один из докторов приостановил его. — Хотя бы пару минут. Скрепя сердце пришлось ждать. Наконец врачи вышли из палаты, один из них остановился у Джимми. Это был тот доктор, что вчерашним вечером сообщил об операции. — Ну так что? — нетерпеливо спросил Стримелл. В невозмутимых серых глазах невозможно понять мысли мужчины. — Была повреждена грудная клетка, а также некоторые внутренние органы, — сухо констатировал тот. — Благо мы вовремя остановили внутреннее кровотечение… Твой друг родился в рубашке. Наконец он слабо улыбнулся, даря Джимми неописуемое облегчение. Словно распались сковывающие грудь и щемящие сердце цепи, и даже дышать теперь стало легче… — Операция прошла успешно. Но определенное время ему придется полежать у нас. — Конечно… — Стримелл готов согласиться на все, ведь все остальное сейчас уже неважно… Тот, кто ему важен, за этой дверью… — Сейчас Андерссон без сознания, но можешь войти. Ох, и шуму вчера наделал твой друг. Устало усмехнувшись, врач направился по коридору. А Джимми юркнул наконец в палату.***
Выглядел Стофф скверно. Бледный; на лбу и под глазами — кровоподтеки, правая щека заклеена пластырем. Но дыхание ровное… Стримелл прикрыл глаза и выдохнул. Все позади. Крис жив и поправится — а это главное. Было бы совсем прекрасно, если бы пришел в себя… Нет, пусть отдыхает, слишком много перенес. — Но я буду с тобой, пока ты не очнешься, — прошептал Стримелл, проводя мягким взглядом по исколотым шприцами рукам, по мужественным красивым чертам лица, чувственным губам… — И потом. Пока не поправишься. Ох, и любишь же ты в больничках лежать… Джимми усмехнулся, покачал головой… И вдруг помрачнел. Что было бы, если бы врачи опоздали? Или не остановили кровотечение вовремя, допустили ошибку в операции? Подумать только: в один момент любимого человека может не стать. Сейчас он может жить рядом, беззаботно улыбаться, радуясь жизни. Или, напротив, уйти с головой в привычную рутину, не замечая ничего вокруг… Но он рядом. Он жив. Смерть может забрать его у тебя в любой момент. Будь то авария или пожар, или он банально вкрутит лампочку и убьется током — неважно. Если Смерть захочет, она заберет его к себе в холодные вечные объятия… Но Криса пощадила. Или он смог дать ей отпор, доказать, что не может уйти, он нужен здесь, он должен жить… Джим словил себя на том, что судорожно сжимает кулаки — до боли, до бледности в костяшках… Кристоффера бы никто не заменил. — There’s nothing here in the world That can replace you, no… — хрипло, едва слышно протянул он. Сфальшивил… Плевать. — There’s nothing here in the world I can face without you, no…* Он осекся, заметив, как дрогнули веки Криса. Встрепенулся, растерянно заозирался по сторонам и вновь уставился на Стоффа. Светлые голубые глаза непонимающе оббежали палату и остановились на Джимми. Губы дрогнули, изогнулись — то ли в улыбке, то ли от боли. — Крис, это я, все в порядке… — первое, что пришло на ум. Парень прочистил горло, выравнивая голос. — Почти. Ты… попал в аварию. Но сейчас уже все хорошо, ты в больнице. — Ить… П-пить… — Сейчас, — Стримелл схватил с тумбочки стакан воды, осторожно приподнял голову Андерссона и поднес стакан ко рту. — Только не увлекайся… Стофф нехотя оторвался от питья, с наслаждением облизнул губы. Взгляд ожил. — Давно?.. — прохрипел скример. — Ты здесь? Со вчерашнего дня. Крис? Эй… Кристоффер смотрел прямо на Стримелла, но будто бы и сквозь. Зрачки сузились, а взгляд застыл, заледенел. — Я… помню… Так явно помню… Перекресток. Домой ехал… После записи. Дорога, вроде, чиста была. А потом... удар сбоку, скрежет... перед глазами все перевернулось… Больно… — Перестань, — одернул его Джим, — не вспоминай. Все это осталось позади, все прошло. Полежишь здесь какое-то время и вернешься к обычной жизни. Я буду приносить тебе мандаринки. Губы Стоффе впервые вытянулись в улыбку. — Я не хочу лежать один… — пожаловался он. — Мне плохо от этих больниц… — Ты и не будешь один. Теперь я тебя не оставлю. — Спасибо… Стримелл вспомнил про телефон, включил. — Двадцать семь пропущенных, — выдохнул он, и по палате тут же пронесся новый сигнал. Стримелл поставил на громкую связь. — Ты сдурел телефон отключать? — басовитый возмущенный голос Маркуса. — Прости. Понтус вам передал, да? — Только сегодня, — тоже Маркус, только уже Розелл. — Передай я им вчера, они разнесли бы всю Сальгренску, — тут же парировал и сам Понтус. Похоже, все парни в сборе. — Как Стофф? — В порядке, — прохрипел скример в трубку, тут же получая в ответ радостный галдеж, — относительном. Но если соберетесь навестить, сегодня я слишком полутруп… — Не шути так, — серьезно ответил Понтус. — Жди нас. Парни отключились, и Джим с Крисом, хохотнув, выдохнули. — Черт, Джи-им… — Кристоффер вдруг отвел ставший виноватым взгляд. Стримелл непонимающе уставился на него. — Прости… — Давай без того, что ты заставил переживать, и прочее. Ты не… — У нас теперь нет машины. Джим осекся. Он не ослышался? — Крис… Проклятье, ты серьезно? — он не смог сдержать истеричного смешка. — Ты чуть не погиб, а переживаешь из-за машины? Да плевать я на нее хотел, никакие машины, ни даже люди не заменят тебя, ненормальный. Он улыбнулся и очень легко коснулся губами лба Кристоффера. Золотистые ниточки восходящего солнца проникали через окно и окутывали своим теплом. Стримелл чувствовал, что и на душе у него взошло солнце. — Тащи мандаринки, — ухмыльнулся Стоффе, когда Джим отстранился. — Но сначала… Спой мне еще.