Неужели это мы?

«Глубоко вглядываясь в эту темноту, я долго стоял там, размышляя, боясь, сомневаясь, фантазируя о мечтах, о которых ни один смертный никогда не смел мечтать» Эдгар Аллан По. Это не была неожиданность… Это началось с предложения, как и любая хорошая сказка. Кроме того, что это вовсе не сказка, тут нет ни медведей, ни поросят, ни волков. И, конечно же, нет никаких героев. Супергёрл умерла намного раньше Кары Дэнверс. Это началось с предложения; пять слов, произнесённых у самого уха Лены, прошли по позвоночнику, заставляя её содрогнутся, словно каждая её клетка завибрировала. Закрыв глаза, она сглатывает; она никогда не сможет этого забыть. В этом проблема с идеей — она сидит, как чернила в воде, вздымает темные облака в кристально чистую жидкость. Загрязняет прозрачность, пока не останется только густая темнота. Никаких звёзд. Вода больше не может быть чистой, и идея не может быть невысказанной. Это начинается с пяти слов, которые раздаются в тёмной комнате из не менее тёмной души; глаза пылают уверенностью. Это начинается с кисти руки, как и любая добрая история любви. Но это ведь не история любви. Дрейфуя через застоялый воздух мрачного офиса, слова оседают, как пыль на столешницах. «Мы могли бы править миром» * Тот, кто приходит в офис Лены во вторник за десять минут до полуночи, совсем не Кара Дэнверс. Скорее всего, это кто-то совсем другой, носящий её лицо. Лена сразу замечает. Её поза отличается: она держит спину прямо и уверенно, уже больше не фальшивая застенчивость, которую она носит на своих плечах, поскольку играет роль Кары Дэнверс, но вместо этого уверенность в том, что Лена видела только Супергёрл.  — Кара? — на её лице появляется ухмылка. — Уже поздно. Что ты тут делаешь? Кара улыбается, а красная помада на её губах становится чем-то кислым. Она носит высокие каблуки, замечает Лена, делая разницу в росте между ними ещё более очевидней. Кара словно башня. Она возвышается, улыбаясь; её помада цвета вишнёвого сока, стекающего прямо с губ. Она шагает вперёд.  — А что здесь делаешь ты, Лена? — голос у Кары другой, испытывающий. Её глаза устремились в тёмный офис, синеватые, едва ли не чёрные в тени. Смеясь, Лена пытается потушить в себе ощущение, что что-то не так.  — Это мой офис. Она осторожно движется вокруг своего стола, чтобы получше разглядеть лицо Кары. Пересекая его, она поднимает подбородок вверх.  — Я работаю. Кара играет с её волосами, крутя вокруг пальца, как какую-то жвачку. То, во что она одета… Кара никогда такого не носила. Наклоняясь вперёд, она говорит низким голосом:  — Ты всегда работаешь, — Лена ощущает тёплое дыхание Кары на своём лице. — Работаешь, работаешь и опять работаешь… Делая шаг назад, Кара смеётся, почти маниакально, и это будто чувствуется в воздухе. Это почти так, как в сценах фильмов ужасов с детским пением из заводных игрушек.  — Но для чего же ты работаешь, Лена? Телефон Лены звонит в кармане, и она хочет схватить и достать его, но Кара быстрее. Она мягко берёт руку Лены, приближаясь к её личному пространству, чтобы между ними возникало статическое толкование.  — Ответь на мой вопрос, — Кара произносит это куда-то в шею, и Лена дрожит. Она думает о крови, текущей под ее кожей, о том, как она проходит через ее жилы, словно жидкое золото. Как она окрашивает и проливается на бледную кожу и дорогую одежду.  — Я работаю для… — вздрогнув, Лена вздыхает. — Я работаю для того, чтобы очистить имя моей семьи. Чтобы проявить себя. Кара ведёт по шее Лены губами, прикоснувшись к перу.  — Разве тебе нравится твоя семья?  — Я… — Лена отмирает, слегка отодвигая Кару. — Кара, что ты делаешь? Кара моргает, ее длинные ресницы бросают тени на скулы, и она сладко улыбается.  — Я беру интервью, — подняв свою руку с рукой Лены, она снова приблизилась. Вздрогнув, Лена задыхается.  — Мы друзья… — её сердце тяжело стучит в груди. Это все, что ей нужно, все, что она изображала уже несколько месяцев. Руки Кары — мягкие и сильные. У неё видения её рук, ползающих под юбками и внутри блузок, царапающих красные линии вниз по мягкой загорелой коже. Она даже фантазировала о том, как ломает девушку из стали. Но здесь что-то не так. Это что-то в Каре заставляет Лену отступить. Смех, внезапный и пустой, разносится эхом по комнате, прежде чем Кара шепчет в шею Лены, губы выговаривают каждую букву и слог, а руки сжаты на её талии:  — Я думаю, мы оба знаем, что это не совсем так. *  — Тебе нравится твоя семья? — слова обрушиваются на почти опустевший офис Лены. Кара садится; на ее красных губах снова появляется улыбка, когда она садится на рабочий стол Лены.  — Почему ты вернулась, Кара? — Лена вздыхает. Она не хочет об этом говорить. Никогда не хотела об этом говорить. Лена всегда стояла за Лексом, был ли он знаменитым или печально известным, его тень всегда была достаточно большой, чтобы проглотить Лену целиком. Глаза у него были такими же, как у нее, вот что она сейчас помнит, холодный зеленый цвет, с мягкими кучерявыми волосами. Они были такими же. Это пугает её.  — Потому что я хочу знать, почему ты так много работаешь, — Кара болтает ногами, надувшись на Лену. — Мне нужна правда.  — Правда в том, — Лена вздыхает, — что я люблю их.  — Лгунья! — язык Кары острый, взгляд прожигает Лену насквозь, как будто по настоящему. — Ты ненавидишь их! Тишина быстро и внезапно врывается в комнату, как всепоглощающая тьма. Затем Лена ломает её, едва дыша.  — Я думаю, тебе стоит уйти, — стоя прямо, она чувствует, как ее сердце колотится в груди. Она не знает, кто сейчас сидит на её столе, но это точно не Кара. Даже губной помады на шее не достаточно, чтобы Лена позволила ей остаться. Ничего не было бы достаточно, чтобы позволить Каре узнать правду, которую она хочет. Лена не может сказать. Не может даже думать.  — Они использовали тебя, — внезапно выплёвывает Кара. — Все они использовали тебя, Лена! Сделай что-нибудь. Лена на секунду замирает. Дрожа, она тянет руки к затылку, чтобы провести пальцами по пучку волос. Её волосы распадаются по плечам, когда она тянет шпильки вниз, каскадом в поворотах и узлах после долгого рабочего дня.  — Что ты имеешь в виду? Она замораживала озеро; мороз оседал над утренней травой, делая мягкую зелень острой и резкой.  — Я имею в виду, — Кара снова схватила Лену за руку, потянув ее ближе, чтобы Лена стала между ног Кары, — Скажи мне, что ты умеешь говорить.  — Я… — Лена, прижавшись ближе к Каре, обнимает её. Ради Бога, она же Лютор, она не собирается запугивать Кару Дэнверс. Лена улыбается, сузив глаза. — У меня ничего нет.  — А как же я? Супергёрл? — Кара сжимает ноги вокруг талии Лены. Лена задыхается.  — Ой, да ладно, — Кара смеётся. — Не притворяйся что не знаешь. Я же вижу, как ты на меня смотришь.  — И как же? Кара наклоняется, едва касаясь уха Лены, и шепчет:  — Так, будто хочешь трахнуть меня. У Лены перехватывает дыхание.  — Что?  — Ты всё ещё это делаешь. Кара жестами показывает на позу, плотная хватка вокруг задницы Лены и то, как она тянет Кару прямо на себя, бедра, свернутые впереди на столе и обратно, изогнутые в совершенной кривой.  — Это очевидно. Лена ломается.  — Кара, я не собираюсь ничего говорить. Мне жаль, если ты не…  — Ах, — Кара проводит пальцами по мягким губам Лены. — Я тоже хочу тебя трахнуть. Не говоря ни слова, Лена кивает. Она поддаётся на искушение Кары.  — Почему ты думаешь, что я ненавижу свою семью?  — Потому что ты всегда была для них никем, — Кара пожимает плечами, снова тянет Лену на себя. — Ты была благотворительным делом Лиллиан, её добрый поступок, прежде чем она ушла с глубокого конца, как и вся ваша семейка. Лена отходит от Кары; гнев разливается по телу и кипит под кожей. Но Кара, похоже, не обращает внимания.  — Ты была ничем для Лекса. Испытание, которое провела Лилиан, чтобы узнать, способен ли мальчик любить. Ответ был, конечно же, нет. Ты была лишь одним из его глупых маленьких экспериментов, который в конце концов провалился. Лена рыдает, кусая кулак.  — И Лайнел?  — Ну очевидно же, — Кара ухмыляется. — Ты — его самая большая ошибка.  — Кара, я знаю, не говори об этом! — огрызается Лена.  — О, Лена, — Кара спрыгивает со стола. — Я действительно Кара. Правда немного… — она крутит рукой в воздухе, — другая. Но всё же. Я её мысли, её надежды, её мечты. Ты знала, о чём она думает, что она влюблена в тебя?  — Не говори такого, — выплёвывает Лена.  — Ты всё ещё не поняла? — Кара теперь парит над землёй, её ноги почти комично болтаются в воздухе. — Я — это Кара. И я знаю всё о тебе, Лена. Ты боишься того, кем могла бы стать, потому что вся твоя семья имеет определённый опыт безумия, и ты можешь чувствовать это внутри себя. Лена втягивает воздух.  — Держу пари, ты это и сейчас чувствуешь, — Кара усмехается. — Это раздражение под кожей, гнев, боль. Бедная маленькая Лена, никогда ни в кого не влюблялась. Ты та-а-ак стараешься и зачем? Единственный путь — это идти до конца с тобой, как мученик! Умирая за наследие, которое ты даже не строила.  — Я меняю этот круговорот, — Лена говорит упрямо, её глаза горят, а пальцы слегка подрагивают. Она думает о крови, стекающей с головы Кары. Она думает о хрупкости кожи, как легко она слазит. Почти как бумага.  — Я понимаю тебя, Лена Лютор, — Кара опускается на пол. — но то, что ты получила, твоя семья, это не проклятие, — она понижает голос, широко раскрыв глаза от маниакального волнения. — Это возможность.  — Что ты имеешь ввиду? Вздохнув, Кара стучит ногой.  — Ты умная, Лена. Супер умная. — Кара улыбается, делая акцент на слове «супер». — Ты и я. Мозги и мускулы. То, что давалось тебе, но с болью и страданием. Твой брат под замком, твой отец мёртв, твоя мать — сука первого класса, и все, кого ты любишь, умирают, — на этот раз её смех почти грустный. — Тебе может показаться, что мы собраны вместе, но обычно это такие люди, которые больше всего разбиты. Блять, я Супергёрл, и я не думаю, что когда-нибудь буду счастлива снова.  — Кара, — Лена шепчет, — Расскажи мне об этом. Кара хмурится, ее брови поникли посередине, а глаза поднялись.  — Я и ты. Мы обе похожи. Зачем нам бороться.  — Кара, — Лена снова шепчет, но на этот раз она протягивает руку, чтобы поднять лицо Кары. — Мы есть друг у друга. Кара смотрит прямо на Лену, ее глаза ярче, чем Лена когда-либо видела. Ярче, чем галактики между землей и Криптоном.  — Лена… — она вздыхает, и, похоже, она наконец возвращается домой, отворив дверь в тепло и уют. — Мы могли бы править миром. И Лена препятствует пробелу между ними, губы встречаются при столкновении калейдоскопа, и все, что она может подумать — наконец, наконец. А потом Алекс Дэнверс сносит дверь с петель. * Когда он называет ее, комната так же холодна, как его голос трещит по телефонной линии. Лена, обернутая в одеяло, старается не дать ему свалиться с коленей, когда она читает текст, который Алекс послала ей раньше, когда Кара была… видимо, не в себе. Лена. Не верь Каре. Она заражена красным криптонитом. Мы пытаемся это контролировать как можем. Чтобы она не говорила — ЭТО не она. Её слова — ничего не значат. Алекс. Текст одновременно и длинный и короткий, и Лена может вообразить Алекс в панике, которая печатает отчаянно, пока заряжает пистолет другой рукой. Они ворвались в офис, как только Кара заинтересовалась, заключила ее в криптонитовые наручники, и Алекс спросила, в порядке ли Лена, ее карие глаза были обеспокоены, и она улыбнулась, будто извиняясь. Лена была в порядке. Вроде. Она была опустошена. Ее сердце выдолбило пещеру, подрываясь суровыми волнами грозы Кары, пока внутри не было ничего. Онемение распространилось по всему телу, морозное спокойствие от него прилипло к ней, не давалось возможности растаять в холодной темноте ее квартиры. Ей это нравится. И это пугает её. Ее телефон звонит, прорезает тени, и она быстро поднимается. «Алло?» «Лена.» Лена так сильно кусает язык, что вкус крови чувствуется во рту, медный и сладкий. «Лекс?» «Как дела, малышка?» «Не называй меня так.» — Слезы накапливаются в глазах Лены, и у нее возникает соблазн просто повесить трубку, но она держит свой голос ровным. — " Мне не нравилось это прозвище, даже когда я была маленькой.» «Прости, Ли» — Лекс звучит искренне, но опять же, это всегда было его талантом. Он настолько убедителен, что, будучи подростком, у него были лишь улыбка и слова, которые могли бы вытащить его почти из любой ситуации. «Зачем ты звонишь?» — Лена требует ответ. Её пальцы подрагивают. Я скучаю по тебе. «Просто услышать тебя.» — голос Лекса мягкий, и Лене захотелось увидеть его. То, что сказала раньше Кара, пожирает её изнутри. «Звонишь проверить свой эксперимент?» «Лена? Что?» Теперь она может видеть его: надетые наручники, глаза слезятся, но, удерживая эту фальшивую боль, он всегда использовал, чтобы влиять на людей. Чтобы доказать, что он был тем, кого опозорили. Это никогда не было его ошибкой. «Кара кое-что сказала мне. Она сказала, что я лишь эксперимент.» — Лена хватает одеяло, пока говорит это. Она хватает себя за ладонь, где она слишком сильно грызла свои ногти и следила за болезненным увлечением, когда из-под них выплескивала кровь, дрейфуя по ее запястью. «Кара Дэнверс?» Лена напрягается. «Откуда ты знаешь её имя?» Лекс хихикает в телефон, и это напоминает Лене о том, как Кара раньше рассмеялась; как черная дыра, лишенная всего темного. «Супергёрл. Ты думаешь, я не проводил расследование?» «Держись подальше от неё.» «Ли, дорогая, я заперт в тюрьме с максимальной охраной. Я многое не могу сделать, и даже если бы мог, я бы не стал.» «Нет?» — Лена сузила глаза. «Потому что я сейчас больше сосредоточен на тебе.» «Что?» Голос Лекса становится холоднее, тихо бормоча в телефон: «Скажи мне, Лена, ты уже почувствовала это? Гнев? Горящий красный огонь внутри желудка, закрывается в горле.» Лена закрывает кровоточащую ладонь. Лекс посмеивается. «Я расценю твоё молчание, как «да». Что тебе снится, Лена?» «Как я умираю?» — спрашивает Лена. У нее были сны уже несколько месяцев, в которых она падает или истекает кровью или сгорает, её кожа шелушится на лице, пока не остаётся ничего, кроме пузырей. Ей снится, что мир иногда горит вместе с ней, и время от времени, это не так уж плохо. Прямо сейчас, она чувствует себя такой маленькой, прижавшись к мягкому голосу своего старшего брата, пока он успокаивает ее от кошмара. Кроме этого момента, он — кошмар. И, может быть, она тоже. «Да, — Лекс смеётся. — Тебе не о чём беспокоится, Ли» «Тогда, зачем ты мне позвонил?» Лекс какое-то время молчит. «Я хотел попрощаться.» Сердце Лены замирает, как стакан, застывший в тот момент, прежде чем он разбивается о пол. Она не может дышать, она хватается за горло, оставляя царапины на своей коже, сырой и красной. Она не может отпустить. Не может разморозить. Телефон сжимает мертвая рука, и когда ее сердце разбивается, она не думает, что она сможет снова вернуть всё в прежнее состояние. * Когда Алекс Денверс заковывает Кару в наручники, Лена хватает фотографии, авторучку со своего стола и прокалывает ею шею Алекс. Она смущена, её щёки покраснели. Кара поцеловала её. Она поцеловала Кару. Алекс это видела. Алекс вмешалась, украла то, что принадлежало Лене и… Нет. Кара злая, Кара заражена красным криптонитом. Лене просто надо успокоится, подышать свежим воздухом. Ей нужно забыть то, что сказала Кара. Ей нужно забыть, как кровь Алекс просачивается сквозь пальцы, сочится на коже слоновой кости, поскольку она оттягивает жизнь от нее. Ей нужно… «Лена» — голос Алекс вытаскивает ее из ее мыслей, и она смотрит в встревоженные карие глаза. — «Ты в порядке?» Кивая, Лена пытается сложить слова в горле, но они не могут пройти мимо её опухших лёгких, даже её сердце не на что сейчас не способно; теперь она паралитик в ванной, и воды всё больше. Лена Лютор наблюдает, как сама же и тонет. * В следующий раз, когда Кара Дэнверс входит в кабинет Лены Лютор, ее пальцы вынимают нитки из рукава кардигана, натягиваемого левой рукой. Она нервничает, уходит, ее глаза впадают, как будто она не спала днями, и Лена думает, что это, вероятно, так.  — Привет, Кара.  — Привет, — Кара задерживается в дверном проеме, прихожая освещает ее лицо. На несколько секунд тишина, пока Лена смотрит на фигуру в дверях и пытается собраться и что-то сказать. Она глубоко вздыхает:  — Смотри…  — Прости… — Они говорят это одновременно. Кара входит в комнату, закрывая за собой дверь.  — Нет, это ты меня прости, — кажется она сейчас заплачет, — за всё то, что я наговорила тебе о твоей семье, о…  — Нас? — Лена улыбается. — Всё нормально. Это была не ты.  — Но это было так реально, — Кара вздыхает, закрывая лицо руками. — Мне так стыдно.  — Кара, — Лена насмехается, — это я поцеловала тебя. Ее телефон звонит, и она вытаскивает его, чтобы прочитать, ненадолго поймав голову Кары в её периферии. Ты не видела Кару, она не отвечает на звонки. Алекс.  — Твоя сестра ищет тебя, — Лена вздыхает.  — Мне всё равно. Кара пожимает плечами, и Лена хмурится; что-то не совсем согласуется с этим утверждением.  — Итак, ты поцеловала меня. — она улыбается, двигаясь вперёд. — Понимаешь, я всё помню, когда заразилася красным криптонитом, но я думала, что эта часть была мечтой.  — Почему?  — Потому что я ни разу за миллион лет не думала, что ты хочешь, чтобы я вернулася. Если бы я не была Супергёрл. — Она смеется. — Я иногда завидовала сама себе. Лена краснеет:  — Ты мне нравилась с того момента, как я встретила тебя, — её голос мягкий. — Ещё до того, как поняла, что ты — Супергёрл. Между прочим, я никому не скажу. Твоя сестра заставила меня подписать целый груз бумаг, ты, вероятно, тоже должна их…  — Она будет в порядке. — Кара отбрасывает это, двигаясь ближе. — Посмотри на нас — Лютор и Супер.  — Чудеса случаются, — шутит Лена. Сирены сидят вдали, и она отходит от Кары. — Ты должна была это получить.  — Я думаю, что полиция может справиться с этим сегодня вечером, — Кара усмехается, шагая вперёд, — У меня есть кое-что по-важнее.  — Я — кое-что по-важнее? Это шутка, из которой можно было высмеять Кару, но вместо этого она просто улыбается, в глазах пусто, чем когда-либо, и снова приближаются.  — В точку. *  — Ты слышала об этическом эгоизме, Лена?  — Кара, мои родители отправили меня в две школы-интернаты и три университета, как ты думаешь? ­- Замолчи, — Кара пытается улыбнуться, но ее рот едва поднимается по углам. Ее глаза больше не блестят, как стекло, которое грубо омывалось на берегу океана, где-то полностью отключено от того, что было раньше. — Я задумалась.  — Это всегда опасно.  — Могла бы ты не быть такой сногшибательной в течение одной секунды.  — Прости, дорогая. Бросая на неё взгляд, Кара задыхается, выдувая из своих глаз прядь волос. Она снова одета, как солома, вплетенная в золото.  — Я Супергёрл, — она приподымает руки. — Спаситель человечества! Добродеятель Нейшенл Сити. Героиня для каждого.  — А так же скромница. Кара всматривается в её лицо.  — Ты знаешь принципы этического эгоизма?  — Нет хорошего дела — это действительно хорошо, — Лена пожимает плечами. — Ты не можешь действовать альтруистично, потому что каждое «доброе дело», которое ты делаешь, приносит пользу только тебе.  — Именно! — теперь Кара выглядит как сумасшедшая, широко открыв глаза под очками. Это напоминает Лене Лекса, в какой-то мере, в четыре часа ночи, когда безумно сумасшедшая мысль пролетает сквозь его мозг. — Мне не нравится быть Супергёрл.  — Кара, ты хорошо себя чувствуешь? Лена отступает назад, её сердце бешено колотится. Это похоже на красный криптонит и Кару с её малиновыми губами. Ее сладкий голос и ее стеклянные широкие глаза. Лена облегчённо выдыхает, находя рядом телефон, но Алекс не писала ей, не предупреждала о чём-то необычном.  — Я чувствую себя нормально, — Кара пожимает плечами. — Я устала быть Супергёрл. У меня нет цели.  — Ты спасаешь людей, — выпаливает Лена. Она поддаётся вперёд, закрывая глаза. — Ты спасаешь меня.  — Мне не нужно быть героем, чтобы спасти тебя, Лена. — голос Кары резкий, яснее, чем когда-либо слышала Лена, и она наклоняется вперед, чтобы быстро соединить их губы в поцелуе. — Я всё равно это сделаю.  — Мой смелый рацарь, — Лена издевается, дразнящим голосом. Она наклоняется, чтобы снова поцеловать Кару, задерживаясь на руках, прижимается к ее телу.  — Супергёрл это… — Кара переводит дыхание, когда отстраняется. — Супергёрл это фантазия, — она наклоняется к Лене, как будто ее тело может вот-вот рухнуть, когда слова покинут её. — Она не реальна. Люди хотят чтобы она была реальна. Я хочу, чтобы она была настоящей. Но это не так. Лена поглаживает волосы Кары, позволяя длинным пальцам скручивать золото, зная, что это не повредит, если она случайно слишком сильно потянет.  — Моя планета сгорела, Лена, — голос Кары наполнен печалью. — Я видела, как она сгорела. Я смотрела на них, и мне было не всё равно, что они умирают. Я потеряла всё. И это… — она показывает на себя. — Супергёрл?!! Это просто компенсация. Что-то, что заставит меня чувствовать себя лучше от того, что я сделала. Я должна была умереть на этой планете вместе с остальными.  — Кара…  — Нет! — и Кара дрожит, все ее тело вибрирует в объятиях Лены, пока она тает. — Нет никаких хороших действий. Супергёрл всегда была и всегда будет. Всё остальное — это груз дерьма.  — Кара, ты пугаешь меня, — шепчет Лена. Ей не нравится признавать это, боясь сломать что-то, что было сломано до этого, суперклей в фрагментах Кары только самодельное исправление, но ее пальцы плотно вжимаются в рубашку Кары, ее мускулы жесткие, и она испугалась, из чего Кара могла бы стать тем, что она есть, о неизбежности, которая, кажется, колеблется вокруг них.  — Прости, — тихо бормочет Кара, садясь. Она вздыхает, поправляя очки. — Знаешь, когда я заражена красным криптонитом, я помню всё?  — Да, — Лена кивает.  — Я так же помню чувства, — Кара подымает взгляд. — Вся эта ненависть, этот гнев, это вожделение. Она смотрит на Лену, и Лена чувствует, как тепло проходится по её телу.  — Это уже во мне, просто жду, пока оно выйдет, — она спохватывается на ноги. — Я не могу контролировать их иногда, мои способности, я гну вилки и ломаю двери, и знаешь что? Она приближается к Лене, пока она снова не оказывается в её личном пространстве.  — Что? — Лена сглатывает, она начинает ощущать странное чувство дежавю.  — Ощущаю себя нормально, — её дыхание горячее, и ее глаза переполнены возбуждением. — Просто нужно отпустить это. Сделать что-нибудь эгоистичное, лишь однажды. Не для Алекс или Нэйшенл Сити, а для себя, — она наклоняет голову, так чтобы сказать это в самое ухо Лены и посылает ей электричество по позвоночнику, — Я устала быть тем, кем я не являюсь, будь-то Супергёрл или Кара Дэнверс. Я Кара Зор Эл, и пришло время перестать притворяться. Ради народа, который сгорел.  — Я знаю, о чём ты говоришь, — Лена признаётся, это он: глубокий конец. — Моя семья. Всё что я делаю — это убегаю от них, убегаю от той, которую они сделали, и кто я, для чего? Я была бы горда Люторами, Лекс был моим братом, я любила его, и я устала притворяться, что он мёртв для меня.  — В точку, — Кара усмехается, показывая белезну зубов. Обвив руками таию Кары, Лена наклоняется.  — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала? — она целует пятно чуть ниже уха Кары, по ее шее, где воротник ее рубашки встречает ее кожу. Кара отступает, и Лена хмурится от недостатка тепла. Медленно, Кара снимает очки и бросает их на пол.  — Я хочу, чтобы ты уничтожила ту, кем я была, — она прижимается снова. — И тогда я хочу, чтобы ты позволила мне сделать с тобой всё что захочу. * Лена направилась в квартиру Кары, взяв китайской еды на вынос по дороге, когда она поняла, что ей понадобится ещё пара рук, чтобы нести то количество пищи, которое поедает Кара. Она идёт, сказав водителю, что она просто идёт в ресторан. Квартира Кары находится всего в нескольких кварталах от отеля, а трафик больше, чем обычно, из-за субботних вечерних клабберов и вечеринок без деликатесов. Вздохнув, она платит за еду, держа в руках две пластиковые сумки и пытается выйти через тяжелую деревянную дверь впереди. В городе возвышаются огни и гиганты, замаскированные под здания. Она сделала это на полпути к Каре, когда она остановилась на передышку. Дело не в том, что она не спортивная, как раз наоборот, она ходит в спортзал не реже двух раз в неделю и следит за тем, чтобы ее диета оставалась смутно здоровой, просто в ту ночь, она устала, она носит шпильки, и у нее есть достаточно пельменей, чтобы накормить семью из пяти человек. Итак, она берет передышку, останавливается на секунду посреди оживленных улиц, суетящихся с сигаретным дымом и поспешных покупателей, автомобилей, мчащихся под беззвездным небом. Это неважно. Пока она не почувствует, как холодное дуло пистолета уткнулось ей в затылок. * «Алекс» — Лена поднимает трубку. Она лежит на диване Кары, Кара позирует между её ног, надуваясь и указывая на то, чтобы Лена повесила трубку. «Кара?» — тёплые руки тянутся вверх по ее бедрам, когда Кара приближается, Лена улыбается. — «Мне жаль, но её здесь нет». Кара улыбается, садясь на Лену. — «Нет, я не знаю, где она. — Лена поворачивает голову, чтобы ее губы словили губы Кары. Поцелуй длится несколько секунд, заливается желтым светом, проходящим сквозь полупрозрачные портьеры в окне Кары. Пылевые частицы танцуют вокруг них в воздухе. «Шесть дней?» — Лена садится. — «Алекс, это сумасшествие, я видела её вчера.» Кара начинает расстегивать рубашку Лены, ее пальцы лениво работают на дневном солнце. — «Я уверена, что она просто делает что-то вроде Кара-в-параллельном-измерении или что-то подобное» — говорит Лена. — «Я имею в виду, что не о чем беспокоиться, она неуязвима». Лена задыхается, когда рот Кары встречается с её бедром, и тянется вверх. Она закрывает глаза. — «Если я увижу ее, я отправлю её к тебе. Пока, Алекс. Отключив телефон, Лена усмехается, садится и переключает свои позиции.  — Что ж, это было весело. * Пистолет = смерть, это холодный бочонок, напоминающий косу. Лена бросает пакет с едой вниз и поднимает руки вверх.  — Так, так, так, — мужчина выходит из тени, его лицо старое, иссохшее, и слюна попадает на его бороду. — Похоже, я поймал Лютора.  — Похоже, ты поймал себе проблему, — пистолет все еще указывает на нее, сверкая ей прямо в лицо. — Я бы убрала бы это, будь я на твоём месте.  — Или что? — мужчина смеётся. — Твой брат — единственный из вас, кто не струсил, и ты не можешь его вызвать, потому что он в тюрьме. — Его глаза сверкают синхронно с оружием. — Не то чтобы он, похоже, очень заботился. Лена ожидает, что в ее сердце придет боль из-за этого, как это всегда бывает, когда кто-то упоминает Лекса, но она ничего не чувствует. Насмешливый взгляд падает на лицо мужчины, и он улыбается с искривленной улыбкой, с кривыми зубами и потрескавшимися губами.  — Полагаю, ты всё поняла. Человек держит пистолет в левой руке, правая приближается, чтобы коснуться лица Лены, и когда он протягивает руку, она плюёт ему в лицо. Он быстро и резко обхватывает ее, и кусает быстро остывая от боли, которая, как она знает, будет там целыми днями.  — Это было некрасиво, актриса!  — Ты прав, — соглашается Лена, стиснув зубы. Она чувствует себя грязной; кровь щекочет, начиная мягко капать на её лицо.  — Лекс всегда был бойцом, я всегда была мыслителем. Быстро, резко, она бьёт коленом в пах человека. Он складывается пополам, и, как и он, она хватается за оружие. Пригнувшись до его уровня, на её лице появляется улыбка, ее зубы белые от темной ночи.  — Но мы узнали об этом друг от друга.  — Пожалуйста, не звони в полицию. Я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь.  — О нет, — Лена встаёт, наступая на руку мужчины с пяткой. Он стонет от боли. — У полиции не было бы с тобой столько удовольствия, как со мной.  — Пожалуйста, — теперь человек звучит отчаянно. — Убери пушку, и я уйду мирно.  — Нет, — она крутит пистолет, — это работает не так. Я хочу, чтобы ты извинился за то, что ударил меня первым. Затем хочу, чтобы ты извинился за моего брата, и только потом, — она делает жест: — я тебя отпущу.  — Спаси…  — Нет, нет, нет, — Лена задыхается. — Я не разговариваю. — Она держит пистолет устойчиво. — Во-первых я собираюсь застрелить тебя, — она нажимает спусковой крючок, стреляя в яму через одного из мужчин, которые подняли руки. Крича, он перекатывается и зажимает свою рану; кровь просачивается вниз в трещины тротуара.  — Извини!  — Извини за что?! — кричит Лена, указывая на пистолет.  — Извини, что я ударил тебя! — кричит человек. — Господи Иисусе, ты самая сумасшедшая сука в городе. Лена снова стреляет, на этот раз отправив пулю в ногу.  — Не смей говорить обо мне, как будто ты меня знаешь. Внезапно из-за спины раздался звук, и Лене не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто это.  — Супергёрл! — человек рыдает. — Она сумасшедшая! Она стреляла в меня! Дважды! Спаси меня. Пожалуйста.  — Всё что угодно для помощи Нэйшенл Сити. — Кара бросается вперед, помогая человеку встать на ноги. Она помогает ему пока не сталкивается с Леной.  — Спасибо. Спасибо. Спасибо, — бормочет человек, пялясь в землю.  — Лена Лютор, — говорит Кара, глядя в глаза Лене. — Я так разочарована в тебе.  — Я… Внезапно раздался громкий хруст, и мужчина свалился на пол, шея под неестественным углом, и Кара с отвращением опустила глаза.  — За то, что ты не закончила дело.  — Кара? — Лена смотрит в замешательстве, когда Кара вытирает кровь на своём костюме, смотря на что-то позади Лены.  — Что ж, у нас есть китайская еда! Полетели, я подкину нас домой. * Они стоят в душе вместе, и Лена смотрит, как кровь смывается с тела Кары в канализацию.  — Неужели это мы?  — Только если ты этого хочешь, — Кара улыбается ласково. — Твой путь, твой выбор, Лена, как я всегда говорила тебе. И я всегда буду здесь, чтобы защитить тебя.  — Ты не сможешь защитить себя от меня.  — Мне не нужно защищаться от тебя.  — Помнишь, что ты сказала? Под красным криптонитом?  — Да.  — Мы сожем править миром. Ты это имела в виду?  — Да.  — Но почему?  — Потому что…- вздыхает Кара. — Потому что мне надоело терять людей. Мне надоело давать, давать и давать, и никогда не получать ничего взамен. Все эти люди берут, разве ты не думаешь, что настала наша очередь брать назад.  — Они забрали мою семью, — Лена чувствует, как у неё по лицу бегут слезы. — Город, который… они превратили их в карикатуры, в чудовищ, криминальная трагедия родословной пошла не так. — Бросив взгляд, она говорит решительно.  — Если им нужна драма, она у них будет…