Нулевой километр.

      Вы когда-нибудь слышали о нулевом километре? Нет? Может, вам интересно?       Могу немного рассказать вам о моем представлении о нулевом километре. И, думаю, не только о моем. Нулевой километр — место, в котором для тебя застывает время. Оно становится вязким, как мед, и прозрачным, как стекло. Это место, в котором одиночество — твой тихий, молчаливый собеседник. Это место, в котором ты чувствуешь себя свободным, вольным, как птица, где все проблемы кажутся ничтожными и со временем растворяются в тех вязких, тягучих секундах. Место, в котором нет возможности для печальных мыслей или черных замыслов. Это место, где только свет.       Нулевой километр может быть где угодно — одинокое дерево в парке, лавочка на заброшенной дорожке аллеи или же даже твоя комната. То место, где ты ощущаешь себя самим собой до конца. Не носишь маски, не притворяешься и не строишь для других ненастоящий чувства.       У него тоже есть нулевой километр.       Даже у такого сурового, холодного, местами жестокого уличного гонщика, как Доминик Торетто, есть свой нулевой.       Его место — маленький, забытый всеми пляж за скалами на берегу лазурного моря, шуршащего волнами и облизывающего камни на кромке берега. Песок цвета слоновой кости трескучим шелестом отзывается под ногами, заставляя все быстрее бежать к воде.       О нем никто не знал.       До этого дня. Точнее, до этого жаркого, яркого и немного уставшего летнего вечера.       — Доминик, ты меня пугаешь, — Летти ступала босыми ногами по влажному песку, сжав руку Торетто, ведь​ глаза она послушно закрыла. И теперь не знала даже, где они находятся. — Ой, тут камешки.       Доминик улыбнулся, обернувшись на Летти. Ее черные волосы лоснились по узким плечам, спадая на них причудливым каскадом. Она, отбросив все свои принципы (или это просто невыносимая жара?), надела сегодня раздельный черный купальник, ничего почти не скрывающий. И Торетто в очередной раз убедился, что его Летти могла бы запросто затмить всех девушек на всех пляжах мира, стоило бы ей только выйти на пару секунд из-под пляжного зонта и своих мнимых комплексов. А сейчас она, пока еще не готовая к такому покорению пляжей, крепко сжимала его ладонь и осторожно шла по берегу, стараясь не споткнуться.       — Я не пугаю, — возразил Торетто.       — А вот и нет​! — она будто ждала, когда он ответит. — Я тебя не узнаю. С каких пор ты стал таким загадочным?       Доминик засмеялся.       — С тех пор, как познакомился с тобой.       — О Господи, как плохо я на тебя влияю, ужас какой, — она произнесла это с таким сарказмом, что Торетто сильно засомневался, шутит ли она вообще.       — Так, тут аккуратно, — предупредил Доминик, увидев, как Летти приблизилась к камням. Но не успел, и девушка ступила на островатые камни, от неожиданности ойкнув.       — Поздно, — она улыбнулась, сжавшись немного.       — Понятно все с тобой, — подытожил Торетто и, не церемонясь, подхватил ее на руки, чем вызвал то ли негодование, то ли восторг.       — Мне ведь уже не пять!       — И все равно ты не можешь идти сама. Тем более с закрытыми глазами.       — Да я с закрытыми глазами вожу!       — Если ты не прекратишь возмущаться, я выкину тебя в море, — сказал Доминик, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. — В конце концов, разве тебе неприятно? — окончательно добил он Летти, и та умолкла, недовольно дуясь, за что получила шлепок.       Перенеся ее через камни, Доминик поставил её, все еще немного дующуюся, на светлый песок перед самой водой.       — Открывай глаза.       — Это становится забавным, — улыбнулась она.       Летти подняла ресницы и застыла, так и не опустив слегка поднятые руки. Доминик испугался, что ей не понравилось, и она начнёт возмущаться пуще прежнего, но девушка все так же не двигалась, молча созерцая закат.       Спустя долгую, вязкую минуту, она медленно повернулась к нему, счастливо улыбаясь.       — Это... Это просто... У меня нет слов! — она снова повернулась, рассматривая воду и, казалось, запоминая каждый лучик, каждую волну. Вид действительно был сказочный.       Сиренево-розовое небо постепенно переходило в ярко-оранжевый и на горизонте совсем сливалось с морем. Невероятно. Солнце будто играло с морем, заливисто переливаясь лучиками, погружая их в темную воду. Море же шумело, шелестя мелкими хрустальными волнами. Они набегали на берег, облизывали мелкую гальку, а маленькие камешки спешили за водой, стремясь попасть поскорее к новым берегам. Вдалеке на воде виднелись белые "барашки" пены. Корабли, что стояли чуть восточнее, казались совсем крошечными по сравнению с безграничной гладью воды.       Она оторвалась от этого поистине прекрасного зрелища и развернулась к нему, удивленно-восторженно глядя прямо ему в глаза.       — Доминик, ты...       Он подошел к ней и остановился, взяв за руку и не отрываясь от ее бездонных черных глаз.       — Я хотел, чтобы это место было только для нас, — сказал он.       Летти улыбнулась.       — Оно великолепно.       Доминик довольно усмехнулся. — О нем правда никто не знает? — в глазах Летти загорелся тот огонек заинтересованности, который мог запросто разгореться в пожар.       — Да. Это теперь наш...       — Нулевой километр, — закончила Летти, поворачиваясь к солнцу.       — Верно, — сказал он и, повернув ее к себе, осторожно поцеловал. Она ответила ему, обнимая за шею.       Они отстранились друг от друга, думая, что нехватка воздуха — не такая уж и проблема.       Торетто улыбнулся, чувствуя, как внутри снова становится спокойно.       Так, как он чувствует себя с ней. Так, как он чувствует себя здесь.       Говорят, что ноль плюс ноль равно нулю. Но, знаете, я думаю, что в случае с километрами нули могут дать одно большое, светлое, искреннее чувство, имя которому вы дадите сами. Любовь, радость, меланхолия, привязанность, дружба — что угодно.       Потому что нулевые километры — место, где застыло время.