Кофе под зеленой крышей.

      Солнце проскальзывало сквозь жалюзи и било по глазам. В аудитории стоял гул. Скрип ручек, тихий шепот с задних рядов, высокий голос лектора - всё это сливалось в один монотонный гам, который действовал даже не усыпляюще, а как-то затормаживающее, словно смола для любопытной мухи. Было душно. Группа отставала от учебной программы, писать приходилось быстро. — Воронова!       Я встала с места: — Да, Владимир Сергеевич? — Расскажите, пожалуйста, чем отличается эпилептоид от шизоида по теории зондов, что мы рассматривали на прошлой неделе, — попросил преподаватель. — Конечно. Принципиальное различие в том, что классический эпилептоид выбрасывает свои зонды вокруг себя и с помощью них создает свою зону комфорта, где он может контролировать каждую мелочь. При патопсихологии желание власти перерастает в манию, но даже при нормальном психическом состоянии с такими людьми бывает сложно работать. Особенно если такой индивид представляет начальство, — по аудитории пронеслись сдержанные смешки, преподаватель согласно кивнул головой. — Шизоид же, в отличие от всех основных типов личностей, вообще сворачивает свои зонды, тем самым пресекает для себя любые попытки расширить свою зону комфорта. Это необщительные люди, но в отличие от распространенного стереотипа, шизоиды не являются поголовно больными. Просто им хорошо с самим собой. Болезненное состояние шизоида - уход в себя все глубже и глубже, отказ от любых контактов с внешним миром, что в итоге может привести к шизофрении. — Очень неплохо, — Владимир Сергеевич разрешил мне сесть жестом руки. — Как всегда достойный ответ. Ну, давайте двигаться дальше. По списку или по оценкам?       Студенты тут же загалдели на разный лад. Те, чьи фамилии стояли выше в алфавитном порядке журнала, молили об экзекуции по оценкам, а те, кто имел плачевные результаты по еженедельным опросам, требовали соблюдения порядка букв. В итоге Владимир Сергеевич просто начал опрашивать самых голосистых.       Я рисовала на полях тетради лисьи мордочки и рассматривала притихших сокурсников. Вот Алена, которая сидит на две секции ниже, явно истероид. Об этом в ней кричит буквально все. Прямая трансляция личика с новенького смартфона, яркая помада, дорогая сумочка, не по сезону короткая юбка, что не скрывает длинных ножек в полупрозрачных колготках - вся эта совокупность выдает желания хозяйки выделиться, обратить на себя внимание. Я уж молчу про её социалки.       Мой телефон тихо пиликнул. Новое сообщение: — Искандарян с тебя глаз не отводит. Ты опять его отшила?       Я посмотрела на Григория. Вопреки посланию, он сидел ко мне в пол-оборота и о чем-то тихо разговаривал с своим товарищем. Иногда его широкие плечи начинали содрогаться. Так он смеялся. Совершенно беззвучно, и лишь его черные кудряшки придавали своему носителю толику комичности. — Да вроде в последнее время он ко мне и не привязывался. Спасибо, Вань. Не отвлекайся от лекции, — написала я и нажала кнопку отправить.       На первом ряду послышалось веселое чириканье. Иван вытянул телефон из кармана, уронил его, покраснел под убийственным взглядом Владимира Сергеевича и наконец отключил звук. Далее ему было не до переписок. Лектор обрушился на него, как римляне на Карфаген, и затоптал его легионами-вопросов, с поддержкой стрел-издевок. Жаль друга, но не я начала пагубное общение.       Мои размышления прервал звонок. Владимир Сергеевич раздал задания на дом, сказал мне явиться к нему в четверг и пулей вылетел из аудитории, пока любознательные студентки не налетели на него с кучей вопросов, которые находились от темы лекции столь далеко, что длина Амазонки по сравнению с ними могла показаться червяком. Все начали собирать вещи.       Краем глаза я заметила, как на соседнем ряду поднялся Григорий и начал продираться ко мне сквозь одногруппников, которые уже чуяли зов улицы и кратковременной свободы. — Привет, рыжик, — он согнал с места мою зазевавшуюся соседку и сел рядом. В нос ударило его парфюмом. — Какие планы на вечер? — Тетя просила посидеть с ребенком, а что? — соврала я.       Искандарян Григорий Садыхов начал мной интересоваться во второй половине прошлого учебного года. Не знаю, чем я его привлекла, но с какого-то перепуга этот наследник джигитов и горных разбойников уже в течение долгих месяцев не давал мне проходу своими ухаживаниями. — Что-то она в последнее время часто тебя напрягает. Не раздражает? — протянул Григорий и чуть подвинулся ко мне так, что стрелка на его брюках неприятно пощекотала мою ногу. — Может, тебе пора отдохнуть? Мы тут с друзьями как раз собираемся немного развеяться. Сначала пойдем в кино, потом, если дождь утихнет, купим чего-нибудь и в парк, а если нет, то заглянем в кафешку. В «Корице» сегодня подают отличный вишневый пирог, я попросил оставить пару кусочков. Давай, Танюша, поехали с нами. Клятвенно обещаю, что к десяти вечера ты окажешься в постели, в полном адеквате.       Интересно, он каламбур сам сочинил или случайно вышло? Обычно ему требовалось больше времени для восстановления гордости после очередного отказа. Эх. У него отец мало того, что держал свою крышу над половиной города, так по слухам ещё и кусок синей умудрился умять под себя. После этого писать заявление всё равно, что клеймо на лбу ставить. Вот и приходилось выкручиваться: — Бедняжка, после родов подорвала иммунитет и теперь часто бегает по врачам. Да и с сыном посидеть кроме меня некому, папочка был любителем развеяться. Извини, но мне уже пора.       Я встала и взяла сумочку, но тут на моем запястье сжалась ладонь навязчивого поклонника: — Ты на что намекаешь?       Плохо. Когда Георгий начинал злиться его грузинские черты: горбатый нос, черные глаза и смуглость проявлялись с двукратной силой, делая его похожим на одного из демонов японской мифологии. Я молчала и хватка на моей руке усиливалась. — Ни на что я не намекаю, — я робко улыбнулась. — Просто мне правда нужно идти, ты ведь не хочешь, что бы из-за какой-то неловкой задержки я подвела родню и выставила бы себя нечестным человеком?       Георгий нахмурился. Его брови сошлись на переносице, около виска пульсировала тонкая венка. — Нет, конечно нет, — он отпустил мою руку и попытался улыбнуться в ответ. — Ну, удачи тогда. Надеюсь, как-нибудь у тебя все же найдется время и для себя, а не только для дел. — Может быть, — шепнула я и выбежала из аудитории.       Сколько раз я пробовала поговорить с Искандаряном по-человечески, так нет. Все кивает головой и зовет «погулять». Козел. Пришлось даже составить целую легенду про больную тетю, ее сына, младшую сестричку, которую два раза в неделю надо отводить на балет, и старого пса. Эти мифические персонажи давали мне кучу отмазок не только от Гриши, но и от всех остальных нежелательных дел, которые так любит подкидывать студенческая жизнь. Удобно.       На улице тучи затягивали солнце. Начиналась мелкая морось. Осень. Я запахнула пальто, накинула шарф, достала наушники и не спеша побрела вдоль улицы. Вскоре мои рыжие пряди поникли под тяжестью воды и начали щекотать веснушки на носу, отчего я тут же расчихалась, словно Аль Пачино, который спутал белую смерть с сахарной пудрой. Грусть топталась на плечах.       В общежитие я вернуться пока не могла. Моя соседка, поразительных объемов девица с юридического, за пропуск в «высший свет студенческих кругов» продала душу Искандаряну и теперь, не скрываясь, сливала ему всю информацию обо мне. Забавно то, что на тусовки она отродясь не ходила, но вот если сейчас мое величество найдется под одеялом, завтра придется отвечать на неудобные вопросы.       В подобных ситуациях меня спасал местный парк в получасе ходьбы от университета, где рядом с прудами стоял торговый центр, в котором я подрабатывала барменом сутки через двое. В нерабочие дни коллеги пускали посидеть в подсобке. На работе в отличие от учебы знали истинное положение дел в моей семье. У меня ее не было.       Я шла привычным маршрутом, старательно огибая мелкие лужи. Хотелось спать, уши ласкал яркий голос артиста под ритмичный аккомпанемент, плюс моя рассеянность итог, спина какого-то мужчины в оранжевой жилетке поприветствовала мой нос. — Ой! — вскрикнула я. — Девушка, ну осторожнее надо быть. С вами все в порядке? — спросил рабочий и помог мне подняться. — Наверное, да.       Я дотронулась до пятой точки и тихо вздохнула. Днище ковчега и то суше было, теперь нужно заскочить на работу, там в подсобке я оставляла запасную куртку. — А что тут происходит? — спросила я. — Трубу прорвало к чертовой матери плюс, а асфальт какие-то криворукие пид… хм, бездари клали, вот он и поплыл, — мужчина махнул рукой. — Тут не пройти, не проехать. Вы куда спешили-то так? — Да в парк хотелось сходить. — По такой-то погоде? Того смотри гроза будет. Чувствуете какой воздух спертый?       Я обратила внимание на его слова и тут же дышать стало тяжелее. По коже словно пробежалась колония муравьев, волосы слегка зашевелились. — Ну может обойдет. Все равно мне теперь надо забежать за курткой. — Как хотите. Ну вон, перебегайте через дорогу и по дворам. Они там сквозные, не заблудитесь. — Правда? Ну спасибо, удачи, — кивнула я. — К черту, — бросил мой навигатор и закурил.       Не знаю, где он нашел здешние дворы сквозными, так как через десять минут плутаний среди темных арок и узких колодцев мою голову заполонили страшные подозрения о легком надувалове, а еще через пять минут я заблудилась. Великолепно. Я встала в центре колодца и попыталась успокоиться. Уже черные тучи на небе этому не способствовали. Привести в порядок мысли так и не вышло, но зато я учуяла странно-знакомый запах, который меня поманил, будто белый кролик Алису.       Бабушка перед работой варила кофе. Хотя нет. Та резко пахнущая черная бурда, отдаленно напоминающая нефть, отбила у меня желание пробовать напиток бодрости навсегда. Исключением стал лишь один раз. Тогда наши соседи по квартире привезли из Турции совсем немного зерен, так на пару турок, но какой же стоял запах в доме, когда они пустили их в ход. К несчастью, тогда меня наказали и посадили под ключ. Оставалось только, как крысе, упасть на колени рядом с запертой дверью и вдыхать, вдыхать незнакомый аромат, что тут же переносил меня из сырой комнаты в восточные страны, где солнце ласкало бы плечи, а кофе подавали бы в маленьких чашечках с золотой вязью на кромке.       Следуя желаниям носа, я оказалась рядом с двухэтажной пристройкой с зеленой черепичной крышей, под краем которой красовалась вывеска «Зернистый миг».       Над головой грохнуло, холодные капли забили по водостокам.       Дверь кофейни тихо скрипнула и полчище запахов обрушилось на меня. Чего тут только не улавливалось: корица, лаванда, шоколад, гвоздика, апельсины, орехи и, конечно же, кофе. Боже, его тонкое амбре, казалось, играло со мной, поддевало за подбородок, заставляло ресницы трепетать, а обоняние тихо поскуливать от желания. — Добрый день, — отрезвил меня женский голос. — Добрый, — ответила я.       Обладательница приятного контральто пока еще не попала в поле моего зрения, но не успела я задать очевидный вопрос, как она продолжила: — Вы попали под дождь? Справа от вас вешалка, оставьте верхнюю одежду там и проходите к столику в левом углу, рядом с ним обогреватель, там будет суше. Я сейчас спущусь. Не ударьтесь об лестницу, она прямо над вешалкой. — Хорошо, — пискнула я и потерла ушибленный лоб.       Пальто осталось на крючке, а я села за указанное место и тут же чуть ли не мурлыкнула от удовольствия, по полу стелился теплый воздух, от чего слегка озябшие ноги пришли в восторг. Сверху раздались шаги. С лестницы спустилась девушка и встала за стойкой.       Бывают такие люди, которые внешностью отражают свое дело, словно зеркало. Хозяйка кофейни лениво потянулась, каштановые волосы под каре заскользили по её изящным чертам лица с гладкой загорелой кожей, а в глубине темно-карих глаз мелькнул забавный отблеск, когда она посмотрела на меня. — Бедняжка, вы ведь вся промокли, — эти фразы слегка растягивались, а ее низкий голос превращал каждое слово в терпко-сладкую нугу для ушей. — Рекомендую вам что-нибудь согревающее. — Ну, не вся конечно, но чуть-чуть согреться не помешает. Я не особо разбираюсь в кофе, просто почувствовала знакомый запах на улице и вот, — я развела руками вокруг себя, — пришла попробовать именно его. — Знакомый? — В детстве соседи готовили что-то подобное, мечта юности.       Бариста улыбнулась, повела плечами: — А вам восемнадцать-то есть? — Простите? — Это, — она подняла турку из-за стойки и потрясла ей. — Глинтвейн с кофе.       Осталось только удивленно моргнуть. За жизнь я пробовала не так уж и много алкоголя, хоть и работаю с ним, и ни разу не подозревала, что мое желание все эти годы, оказалось смесью кофеина и вина. Великолепно. — Студенческий подойдет? — спросила я. — Студенческий? — Ну да, там дата рождения стоит. — Ладно, показывайте.       Я достала из кармана корочку. Хозяйка подошла ко мне и аккуратно взяла его, словно любопытный мальчишка полудохлую змею, при этом ненароком дотронувшись пальцами до моей ладони. Какие нежные… — Воронова Татьяна Анатольевна, двадцать лет, факультет психологии, второй курс, — прочитала она и положила документ на край стола. — По-французски подойдет? — Все на усмотрение мастера. А как вас зовут? Если не секрет, —зачем-то выпалила я.       Хозяйка щелкнула по бейджику на груди, а меня бросило в краску: — На коне сидит и коня ищет, да? — ухмыльнулась она. — Цыганко Александра Андреевна, рада знакомству. — Угу, — кивнула я. С улицы доносилась музыка дождя. Александра подошла к окну, отодвинула занавеску и подышала на стекло: — Кажется, вы у меня надолго. Располагайтесь.       Она вернулась за стойку и занялась делом. На столе перед ней вмиг появились: бутылка вина, гвоздика, палочки корицы, апельсин и баночка кофе.       Я зачарованно следила за работой мастерицы. Не знаю, как у нее так получалось, но в узком пространстве за стойкой, где с одной стороны опасно теснилась посуда, а с другой припекали конфорки, Александра чуть ли не танцевала. Изящными движениями она творила волшебство. Поднималась пенка в турке, её тонкие пальцы с силой сжимали апельсин, чей сок стекал по её ладоням и падал янтарными камнями в бардовое озеро вина. Запах кружил голову. Наконец Александра сняла с огня глинтвейн и разлила его по двум высоким бокалам. — К кофе и вину отлично подходит сыр. Так-с сказать подчеркивает вкус. Я к вам присоединюсь? А то сегодня что-то клиентов нет, с утра лишь парочка мужчин заходили перед работой, тем более у меня все равно по расписанию обед.       Я согласно кивнула.       Александра поставила на столик напитки и тарелочку с ломтиками сыра. От бокалов поднимался парок и заплетался в ее волосы, словно утренний туман в хвойный лес.       Мы перекусили в относительной тишине. За все время Александра лишь пораспрашивала меня об учебе и попросила дать оценку глинтвейну, которому я поставила твердую пятерку. Мне нравилось так сидеть. Музыка воды и карнизов, приятная компания, что еще надо? Уж явно не нежданные посетители, что ворвались в кофейню с громким смехом и брызгами влаги на чистый пол. Моя собеседница тут же упорхнула. Я допила глинтвейн, оставила деньги на столике и тихо ушла, напоследок захватив с собой визитку заведения со стойки.       Я вышла из кофейни с отличным настроением. Не знаю, что на меня так повлияло - семиградусный напиток или приятная компания, но внутри будто поселился теплый зайчик. Я переждала под аркой пока дождь не перестал буйствовать и двинулась в сторону общежития, с надеждой вновь не заплутать и напрочь забыв о мокром пальто, которое нашло компанию среди чужих курток…