О сигаретах и болельщицах

Шипение масла, дразнящие ароматы, жар плиты – это всё настолько привычно, обыденно и, одновременно, божественно-прекрасно, что Спанч Боб чувствует, что его тело переполняет сладкая эйфория. Ловко подцепив лопаткой масляную котлету, парень заворожено следит за тем, как она пару раз переворачивается в воздухе и шлёпается на раскалённую промасленную поверхность, и придавливает её к плите. Мясо откликается радостным скворчанием. Когда же это он научился так обращаться с лопаточкой? Сам Боб думал, что это произошло аккурат после того, как Патрика выперли из колледжа из-за длиннющего хвоста долгов, расхлябанности и лёгкого баловства травкой, а он сам бездумно бросился за другом и без всяческих колебаний поступил на кулинарные курсы, где открылся его истинный талант. Ведь это же настоящее искусство: точно отмерить количество того, или иного вида мяса или морепродуктов, уложить всё так, чтобы выглядело, будто бутафорская картинка в рекламе, а запах то, запах!.. Так-с, теперь надо проверить картошку, а то подгорит ещё. Фоном слышатся голоса немногочисленных посетителей – они только-только открылись, а сейчас суббота. Боб слышит ворчание Сквидварда за стойкой. Кажется, тому сильно хочется курить, но для того, чтобы, как подросток, смыться за угол здания, нужно чтобы старик Крабс удалился в свой кабинет. Мистер Крабс хоть и сам подвержен всем порокам, но покидать рабочее место в его присутствии опасно, даже если ты направляешься в туалет. Тентикалс нехотя откладывает газету, за которой он уже долгое время незаметно клевал носом, не слишком приветливо принимает заказ, и по кухне разносится короткий и родной звон. Спанч Боб улыбается ещё шире и залихватски натягивает козырёк кепки на лоб. Беда приходит оттуда, откуда её никто не ждал. Честно говоря, её вообще никто не ждал. - ПАПА!!! У свалившейся на их головы катастрофы – высокий голос, которым при желании можно бить тонкое стекло, кристально белые кеды, такие же гетры и кричаще-розовая униформа болельщицы. Перл смотрит с высоты своего почти двухметрового роста на низкорослого отца, и огрызок её хвостика угрожающе топорщится. Всё ясно – сейчас будет резня: девушка пришла опустошать папочкин кошелёк. Как видимо, мистер Крабс вновь оставил ей в качестве карманных денег на месяц всего десять долларов. Боб быстро снимает всё мясо с плиты и сам хватает поднос с заказом. Парень крадучись проскальзывает мимо застывшего кассира – мощная рука Перл то и дело ударяет по хлипкой стойке-лодке – и, улыбаясь до ушей недоумевающим посетителям, передаёт им поднос, суя разбушевавшемуся маленькому ребёнку за столом неизвестно откуда взявшийся гигантский леденец. Убедившись, что благодарные родители готовы игнорировать всё происходящее на их глазах и считать за окном птичек, повар чуть ли не по-пластунски уползает обратно, оцарапав тощее колено о щербатую выбоину в полу. Блондин уже собирается повернуть ручку замка, как в кухню влетает мелово-бледный от нескольких особенно высоких октав Сквидвард. Кажется, его чувство прекрасного разлетелось вдребезги. Или же он просто хочет сохранить барабанные перепонки для родного кларнета. Щёлк – замок. - Привет, сосед! - Мы уже здоровались... – бурчит Тентикалс, ища, на чтобы сесть, и, не найдя, плюхается прямо на пол. Спанч Боб садится перед ним на корточки и, насвистывая, наблюдает за тем, как коллега шарит хлопает по карманам брюк. - Скви-и-двард, – тянет блондин. Ноль внимания. - Скви-и-идва-а-ард... Полнейшее игнорирование. Лишь на пятый раз мужчина отзывается на сладко-приторное «Сквиди». - Чего тебе? - На. Парень улыбается, обнажая кривоватый ряд молочно-белых, как у ребёнка, зубов. На его вытянутой руке – помятая картонная коробочка, ту самую, которую Сквидвард обронил, спотыкнувшись о порожек. Боб плохо понимает курящих людей, да и к тому же курить на кухне – святотатство, но сейчас особый случай. Поэтому даже не меняет положения, только чуть морщится, когда Тентикалс нарочно выдувает прямо ему в лицо терпкий дым. Сказать банальное «спасибо» тот даже и не думает. С другой стороны, а надо ли оно? - СПАНЧ БОБ!!!! - ААА! – орёт он от неожиданности и громкости собственного имени и инстинктивно подаётся вперёд, теряя равновесие, прямо в распахнутые объятья коллеги, соседа и воображаемого друга в одном лице. К тому же Боб ещё и вцепляется зачем-то в редкие чёрные прядки, чуть ли не вешаясь на Сквидварда, и тогда тот не выдерживает. Волосы – его больная тема и неприкосновенная собственность. Крабс устало вытирает пот со лба и шумно, с облегчением, выдыхает. Его девочка уже унялась, и теперь торчит за стойкой, повернувшись широкой спиной к публике и чинно положив ручки в проём окошка заказов. Чтобы на кухне не происходило, Перл весело – она то и дело хихикает или встаёт на носочки, изящно согнув одну ножку, пытаясь рассмотреть что-то получше. Очередной пузырь розовой клубничной жвачки лопается, и его жемчужинка вновь чему-то смеётся. На вопли Спанч Боба: «Не надо в холодильник!!! Там холодно, темно и страшно!!!» - Крабс пока что старательно не обращает внимания.