Девять иллюзий

Девять иллюзий. Иллюзия 1. Локи. Очень душно. Очень жарко. Но я уже привыкла, правда. Тяжело было, может, первые лет сто, а теперь… Теперь уже эта пещера не кажется мне такой ужасной, она даже уютная, по-своему, конечно. На исходе седьмого столетия нашего здесь заточения, после очередной прогулки в Мидгард, я поймала себя на мысли, что думаю о возвращении сюда, как о дороге домой. Стоило лишь раз назвать мне в своей голове это место домом, как тягость нашего здесь пребывания стала заметно менее мучительна. По крайне мере для меня. Что касается его… Думаю, он не мучил себя ни секунды. Он не обычный бог, и не похож ни на одного известного мне аса или ётуна, он другой, сама его природа иная, чем у всех нас, наверное, за это я его и полюбила. А ведь когда-то давала обет безбрачия, от всего сердца желая посвятить себя служению Одину. Никто не смел приблизиться к моим чертогам в Асгарде, ни один воин, ни один ас… Сигюн для всех была под запретом. Но ему было всегда плевать на запреты. Всеотец даже особо и не удивился, когда я пришла просить его о милости и прощении. Он только лишь ухмыльнулся, услышав, кто стал причиной моего позорного нарушения клятв. Должно быть, это плохо, но я ни разу не пожалела о случившемся. Даже когда оказалась здесь в компании этой бестолковой змеи, которая помимо ядовитой слюны оказалась наделена редкой разговорчивостью. Впрочем, это и к лучшему. Ведь чаши-то никакой не было… Это все занимательные сказки, написанные под диктовку Фригг и Одина. Чаша для яда — такая же выдумка, как и кишки нашего сына Нари, которыми асы его якобы привязали. Цепи, обычные цепи, да заговоренные, но уж никак не связанные с внутренностями моих детей. Глупая и отвратительная страшилка, бьюсь об заклад, ее придумал Тор, уж очень у него тонкое чувство юмора, как корабельный трос… Чаша, конечно, потом появилась, Фригг все же оказалось не чуждо сострадание, и она принесла мне небольшую лохань на треноге, так что мне и делать теперь ничего не надо — только яд вовремя выливай, чтобы через край не пошло. А вот раньше, когда эта ползучая гадина роняла капли своей слюны прямо мне в ладони … Тогда да, я молилась, чтобы змея вспомнила какую-нибудь занимательную историю, и пока она болтала, я кое-как залечивала язвы, оставленные ее ядом. Кожа на руках так и не восстановилась полностью, они до сих пор кровоточат, но я не жалуюсь. Я сама пошла за ним, я сама захотела разделить его судьбу. Иногда к нам приходит Хель, она очень привязана к отцу, да и ко мне потеплела последнее время… Раньше я была для нее отвратительной мачехой, а теперь даже мамой иногда называет. Это забавно, когда полувеликанша, одна вторая тела которой — малосимпатичный скелет, просит погладить ее по голове и спеть колыбельную. Хель вообще очень ранимая, все близко к сердцу принимает. Только сердце у нее половинчатое, поэтому немного поплакав над несправедливостью жизни, царица Хельхейма кутается плотнее в плащ и идет вершить судьбы смертных, равнодушно и безучастно. Приходы дочери его веселят, у них одинаково извращенное чувство юмора, хотя, оно давно уже не кажется мне таким уж странным и неподобающим. Многое изменилось с тех пор, как мы оказались здесь. Мир стал другим, а с ним и боги, и люди. Асы теперь не ходят в Мидгард как к себе домой, они все реже покидают золотые чертоги, поглощенные собственными делами и ожиданием Рагнарёка. Смертные не поклоняются нам, они верят в иных богов, от былого почитания остался лишь страх… Мы все чаще молчим, говорить уже особо и не о чем. За эти столетия, что мы еще не обсуждали! Не будь змеи, мы бы, наверняка, коротали наши дни в тишине уже века три как. Но эта болтушка всегда задаст тему для дискуссии. Он выглядит уставшим и жалуется, что все тело ломит от долгого лежания. На лице его такая скорбь и печаль, что мне уже ни раз хотелось отправиться к Одину и молить его о прощении. Но стоит мне посмотреть в эти зеленые глаза, как я все понимаю. Он не сломлен, он отдыхает, в его зрачках все также бушует пламя хаоса. И в его голове уже давно все решилось. Локи ждет. Он умеет ждать. А вместе с ним жду и я. Жду того дня, когда вернусь в пещеру, а его там не будет. И змеи не будет. Они подружились, я уверена. Еще ни одно существо женского пола не оставалось равнодушно к этой улыбке и этим огненным волосам. А больше всего я боюсь, что день, когда он уйдет уже не за горами. Цепей все меньше. Сначала я думала мне кажется, но теперь уверена: они исчезают, одна за другой. Не знаю, сам ли он рвет их в мое отсутствие, или кто приходит к нему, когда меня нет… Да и не хочу я это знать. Нужно сказать Одину. Но я не скажу. Я же Сигюн, а Сигюн верная жена. Асы будут в гневе, мне достанется. Но я уже ничего не боюсь. Мое наказание зовут Локи, и все остальные наказания меня не страшат. И в тот день, когда они его поймают вновь, я опять упаду в ноги перед Всеотцом и буду просить лишь об одной милости — разделить его судьбу.