Девочка в белом платье

Девочка в белом платье Поднять не смогла лопату. Поколебалась мгновенье, Подумав: «Может, не надо?» Взгляд глаз, неся в себе горечь, К могильной плите устремился, Въедаясь в камень, как щелочь, В несчастье своем утопился. Девочка в белом платье Заломила худые руки. Ей уже не познать то счастье, Не почувствовать тела муки. Но вдруг, подол скомкав в ладони, Она на колени встала И, словно бы в полудреме Рукой до креста достала. А там, пеленою алою, Облака потянулись чуть вбок, А над могилою старою Земли подскочил вдруг комок. Могильный холм разрушался, Становясь все ниже и ниже. Лес замер, как будто боялся, Что дух подойдет к нему ближе. Все бледней становилось тело, Все прозрачней делались руки. Небо слегка просветлело, Словно серея от скуки. Девочка уставала, А земля летела, летела, В ней камней оказалось навалом, Тех камней, что давили на тело. Бессильно рука опустилась, Глаза застилала муть, Душа пустоте подчинилась, Опустившись трупу на грудь. Иссохшее юное тело В могиле давно лежало. И, если б душа захотела, Его бы давно раскопала. Вместо глаз — черные ямы, В животе — сквозная дыра, Рот открыт, на груди — шрамы, В щеке — трупного червя нора. Приподнявшись на локте тихонько, Дух по лбу трупа провел, И, коснувшись губами легонько, Беззвучную песню завел. Душа пела о жизни, о вечном, О том, как она умерла, И что с телом своим бесконечно Остаться она не могла. Она пела, что все изменилось, Говорила, что все хорошо, А минуты, часы проносились, Вокруг них становилось светло. Перед тем, как в заре раствориться, Призрак труп свой поцеловал, Обернулся на проблеск зарницы И вернуться пообещал. Ночь прошла, посветлело небо, И скворец в лесу затрещал, Только вдруг на разрытой могиле Крест прогнивший глухо упал.