Спор на любовь

Сегодня уже шестое августа. С того самого дня, как меня привез Ваня, мой телефон выключен. Я закрылась в своей комнате и до сих пор не хочу ее покидать. Слёзы полностью высушили мой организм, и кажется, моему лицу не поможет никакая косметика. Восьмого августа для родителей должна быть наша свадьба, и они до сих пор надеются, что мы помиримся. Я ничего не стала им говорить, кроме того, что Ян мне изменил. Мама не поверила в это и все еще пытается поговорить, только вот мне это вряд ли чем-то поможет. Единственной моей просьбой было не пускать сюда Яна и не отвечать на его звонки. Родители пообещали сдержать свое слово, и от чего-то я им верю. Мне так важно, что остались хотя бы несколько человек, которым я могу просто напросто доверять. На второй день сидения в комнате мой желудок стал требовать хоть какой-то пищи. Голова раскалывалась от выплаканных слез, голоса вовсе не было, а перед глазами все плыло. Депрессия сильно овладела моим телом и на язык напросилась тошнота. Одно я знаю точно: если не поем — грохнусь в обморок. Собравшись с силами, я делаю рывок и выхожу из комнаты, в коридоре по глазам сразу же бьет яркий летний свет. На часах, если я не ошибаюсь, утро, ведь я совсем потерялась во времени. Черт, я ведь и света не видела, а просто лежала, уткнувшись зареванным лицом в подушку, с зашторенными занавесками. Пожмурившись, я подхожу в окну. Во дворе припаркована машина отца, значит он сегодня выходной. Сделав вдох, я иду дальше и встречаюсь с зеркалом. Мне становится так противно от своего отражения, что я кривлю лицо. Когда я была маленькой, ни за что не могла бы подумать, что порой буду себя так ненавидеть. Вы когда-нибудь испытывали чувство ненависти к самой себе? Какого это, когда тебя воротит от одного лишь осознания, что ты — это ты, что все это происходит с тобой, а не с кем-то другим, а более того, виновник всему этому только твоё собственное я. Твое, чертово, собственное я. Не хочу себя видеть… Спускаюсь на первый этаж, где завтракают родители. Увидев меня, мама застывает с чашкой кофе у рта, а отец отрывается от своего журнала. И так каждый выходной. Они встречают его вместе. Они счастливы и любят друг друга. Я задаюсь вопросом, как много им пришлось пережить, добившись в окончательном итоге такой гармонии? Едва заметно подав улыбку, спрыгиваю с последней ступеньки и говорю им «доброе утро». — Дочка, наконец-то, я думал, ты уже совсем никогда из своей темницы не выйдешь, — папа откладывает чтение и внимательно осматривает меня. Мне стыдно перед ними за то, что я заставляю их переживать, за то, что они видят меня такой разбитой и слабой. Они учили быть меня сильной, но я поломана. Поломана изнутри, словно во мне конструктор, который строил маленький ребенок до самой вершины, а потом в один «прекрасный» момент вся его башня рухнула. И все, этот ребенок, явивший моим внутренним человечком в рассеянности, он понимает, что прежде, чем эта башня вновь станет такой же высокой, нужно вложить много сил. Мне потребуется много времени, чтобы собрать себя воедино, однако новая башня уже не станет точной копией той разрушенной, ибо цвета конструктора разные. Пожалуй, родители — это все, что есть у меня в этой жизни. Повзрослев, ты начинаешь понимать, что только мама с папой примут тебя в любом состоянии, будь ты наркоманом, преступником или заключенным, и вот когда они дают тебе совет, ты принимаешь его, и да, ты черт возьми поступаешь так, как они подсказывает, а все потому что знаешь, что им можно доверять, что они не предадут. — Юль, тебе нужно покушать, — мама вставляет свое слово, — я приготовлю тебе завтрак, садись, — тут же вскочив, она со скоростью света несется к холодильнику с плитой. — Спасибо, мам, — улыбаюсь я в ответ на ее заботу, — новостей никаких? — спрашиваю я о том, о чем не стоило бы, ведь в глубине души я все равно надеюсь на что-то хорошее. — Если ты о Яне, то телефон разрывался до сегодняшней ночи… — Папа вмешивается в диалог и сурово смотрит в мои глаза. Безусловно, он не рад произошедшему событию, ведь вот-вот я только-только вступила во взрослую жизнь, стала большой девочкой и выпорхнула из родительского дома, как снова вернулась в детство, где все та же девичья комната, где мы с Лерой просыпались каждый день в школу, делали уроки и секретничали о мальчиках и спорах. Только вернулась я в это детство, как бы мне этого не хотелось, увы, уже взрослой. — Я надеюсь, вы не брали трубку? — внутри меня пылает странный страх. — Ты же запретила, — отец машет головой. — Хорошо, — я успокаиваюсь. — Может, расскажешь подробно, что произошло? — спрашивает мама и ставит передо мной стакан апельсинового сока, — выпей. — Мам, я не хочу об этом говорить. Родители вздыхают, и на этом диалог на эту тему прекращается. — Юль, я понимаю, что тебе сейчас ничего не хочется и кажется, что это конец, но жизнь не заканчивается. Папа сегодня выходной, съездите в центр, развейтесь. Тебе не помешали бы косметические процедуры. Приведешь себя в порядок. А? — Мама права, — отец подхватывает ее. — Давай завтракай и поедем. — Но… — Никаких «но», давай-давай, ешь и поехали. Тяжело вздохнув, я принимаю родителескую идею и настраиваюсь на то, чтобы выйти в свет. Приняв такой необходимый душ после завтрака, я снова чувствую себя человеком. Пусть и не на все сто процентов, но все же. Вода творит чудеса. Высушиваю волосы и быстренько одеваюсь. Я уже продумала, куда мы поедем. Как раз на сегодня я была записана в один салон на предсвадебные процедуры. Чистка, депиляция, стрижка и прочая ерунда. — Все! — оживившись, кричу я, когда спускаюсь вниз. — Отец уже в машине тебя ждет, — объявляет мама из комнаты. — Хорошо, мы поехали. — Будьте осторожней! Выйдя на улицу, я вижу, как папа машет мне рукой из автомобиля, а затем опускает стекло. Подхожу ближе, чтобы понять, в чем дело. — Юль, открой мне ворота. — Опять перебои в электричестве? — к сожалению, такое случается. — Похоже на то. — Ладно, сейчас. Не задумываясь, я иду к воротам и выталкиваю их вперед. Одна створка застревает на середине, и я прохожу, чтобы до конца открыть проезд нашей машине. Стою в ожидании, пока отец вырулит со двора, как вдруг кто-то резко хватает меня за рубашку, и я взвизгиваю. — Юля, — я тут же оборачиваюсь на знакомый, но хриплый и словно напуганный голос. — О, Ян! — я сразу понимаю, чьи это дела, — оставь меня в покое, я прошу тебя! — на меня накатывает волна припадочной истерики, от которой я вырываю свою руку. Парень перешатывается с ноги на ногу. Он пьян. Черт… Мотаю головой, отказываясь верить в то, что я попалась в ловушку. Судьба или случайность пока неизвестно. Мужские руки вновь цепляются за шифоновую ткань моей одежды и проталкивают силой к черной машине. Какого хрена он за рулем в таком состоянии? Ко всему прочему тачка еще и заведена. Да это же немыслимо! — Объясни мне хоть что-нибудь! — орет парень, толкая меня, от чего я врезаюсь спиной в пассажирскую дверь. Он зол, но что бы вот так. Я вижу впервые. Испугавшись, вжимаюсь в авто. — Хоть что-нибудь! — его кулак врезается в стекло с такой мощью, что я зажмуриваюсь. Оттащив от двери, Ян открывает ее и заталкивает меня внутрь. Не успев сообразить, я оказываюсь в машине, которую буквально два дня назад расхреначила. Как погляжу, стекло уже поменяли. Здесь играет музыка, которая сейчас только нагнетает обстановку. Обойдя на расшатанных ногах капот, он садится за руль. Кто бы сомневался, что этот человек сразу заблокирует двери? Только когда он оказывается на соседнем сидении рядом со мной, я понимаю, что его вид не намного лучше моего. Опять с кем-то дрался, над бровью сечка, помятый, небритый. В кого мы превратились? Никаких мы. Я вновь питаю себя надеждами. Это все мое сознание. Нас больше нет. Сильно зажмуриваюсь и не удерживаю в себе яркий и внушительный всплеск. — Какого хрена ты бухаешь за рулем?! — наверное, это первое из слов, что вырвалось из меня так громко за последние несколько дней. — Юля… — Произносит мое имя его дрожащий голос. Нет, только не это! Я не хочу слышать оправданий, я не хочу что-то выяснять! Я не хочу только потому, что мне будет больно в очередной раз прощать… Господи, я так устала! И наверное, нет никакого смысла в данной разборке, потому что через какое-то время все вновь повторится. Зачем причинять друг другу столько боли, если можно ее избежать, расставшись навсегда? — Юль, я не смогу без тебя, — я вижу, как ему плохо, вижу, как теряется его взгляд во всем этом огромной мире, но ничем не могу помочь. Я обижена. Я зла. Я ненавижу его. Я люблю его… — Я не смогу без тебя, слышишь?! — он кричит словно ребенок, который просит меня о защите, словно я та единственная, что может спасти его. Мое сердце сжимается в крохотный твердый ком. Оно не хочет ничего на себя принимать, но я все же чувствую этот больной удар где-то под ребрами. Меня беспощадно пнули как щенка, который всего лишь защищался своим лаем, но он не агрессивен, он просто боится! — Вернись ко мне. Я прошу тебя, — мужское лицо искажено в эмоции, которая подобна той, когда человек готов вот-вот заплакать. Упаси Бог никогда не видеть мужских слез! Господи, это самое мучительное из всего, что мне приходилось видеть! Мне нужно переварить все то, что он сказал. В проигрывателе играет новая песня, и только она рвет на части немую и жгучую тишину. Я хочу накинуться на него и обнять, но гордость дает мне огромный пинок под зад и открывает рот за меня. Да, я уважаю ее. Она — единственная, кто сейчас трезво может оценивать всю ситуацию. Долой сердце. Я пыталась жить вопреки всему, веря только ему. Хватит. Больше нет смысла продолжать эту канитель. — Господи, я вышла замуж за алкаша… Знаешь что, Ян, пошел ты в задницу, — чтобы показаться холодной и отрешенной, я пытаюсь играть. Это не мое, но я вынуждена так поступать. Меня растоптали, меня выжги, от меня не осталось ровным счетом ничего, однако я все еще шевелюсь, какая-то малая часть меня шевелится и отважно кричит: «Я чувствую! Я продолжаю это делать!». Сердце совершает кульбит. Оно в шоке, что голова отказалась работать с ним в паре по обоюдному согласию… — Открой двери! — Мне плохо без тебя, я не смогу, — сдавленно и сухо произносит парень, нажав кнопку разблокировки. Замки щелчком открываются. Он застилает лицо ладонями, вероятно, понимая, что многое уже не изменить. — У тебя была прекрасная ночь с какой-то дамой, вот к ней и езжай. А меня оставь в покое, — выдернув ключи из замка зажигания, я выскакиваю из машины и пересаживаюсь к отцу, который к этому времени как раз вырулил со двора. — Поехали, пап, — командую я, игнорируя ошарашенный взгляд родителя. — Юля, что ты делаешь? У вас послезавтра свадьба… — Было слишком очевидно, что отец не станет молчать. — Не будет свадьбы, папа. Не будет… Поехали, — кидаю ключи от машины Яна на панель. — Он сел пьяный за руль, и ты отобрала у него ключи. Ты по-прежнему считаешь, что все должно закончиться вот так? — мы объезжаем иномарку и покидаем территорию дома. — Папа, я прошу тебя! — умоляю я. — Скажи, что не любишь его, и я от тебя отстану. Ты не признаешь этого, а в таком случае я не вижу причин медленно и мучительно убивать друг друга. — Я не люблю его! — громко звенящим голосом восклицаю я и отворачиваюсь в окно, смаргивая слезы. После салонных процедур я более или менее отхожу от встречи с Яном. Отец больше не лез со своими советами и наставлениями. Я солгала, что не люблю его. Это так немыслимо! От всех раздумий у меня снова разболелась голова. Выпиваю таблетку и выхожу из припаркованного у магазина автомобиля. Отец закрывает машину и медленно идет за мной. На парковке меня обдувает одинокий августовский ветер. Я чувствую себя на одной волне вместе с ним, потому что не знаю, куда меня занесет дальше. Буду я сегодня или же вовсе нет. Я не знаю, как мне жить и этот факт пожирает меня изнутри, словно демон с острыми клыками. За год, из обычного, безмятежного подростка я превратилась в жалкое, истеричное существо. Мне тошно от себя и тошно от того, что происходит вокруг моего существования. — Дочка, я тебя подожду в кофейне наверху, ладно? — отпрашивается отец, когда мы заходим в торговый центр. — Да, пап, конечно, тебе не обязательно со мной таскаться. Договорившись встретиться в футкорде, я покидаю родителя и иду за покупками. Чтобы отвлечься, решаю пройтись по вещевым отделам и прикупить себе одежды. Пробродив между стеллажами с вешалками около получаса, я выбираю всего пару платьев и направляюсь их мерить. Черт, как назло одна примерочная и та занята! Встаю в ожидании возле шторки и скрещиваю ноги. Ждать — это последнее, что могло так меня расстроить. Слышу шорох внутри кабинки и женский разговор по телефону. Это же то самое место, где можно потрепаться с подругой! На нервяках не могу терпеть этот ужас. «Ой, слушай, ну, отлично! Все именно так, как и должно было быть… Я даже не думала, что твоя идея так поможет!». Небольшая пауза и нудный голос смолкает, но потом снова вторит кому-то в ответ: «Пф, я тебя умоляю, она не вернется. Конечно! Взбесился… Только единственное, я за регистратор переживаю. Не работал ли он часом?». Снова затишье и возглас: «Где будешь? Подожди, я ручку найду, запишу!». — Девушка! Можно побыстрее?! — я не выдерживаюсь и срываюсь на балаболку за занавеской. Меня игнорируют, и я вынуждена продолжать выслушивать ее монолог. «Ага, ага… Басманова 44… Я поняла. Какая? 104? Окей!» — Девушка, вы в курсе, что не одна в этом магазине? Имейте совесть! «Слушай, зай, ну я поняла, заеду к тебе чуть позже. Ага, давай, мне бежать нужно, а то тут какая-то сумасшедшая ломится ко мне в примерочную. Дааа, я же в тц, Вит. Ладно-ладно, до встречи». Спустя минуту эта госпожа наконец-то выходит и даже не смотрит в мою сторону. Ой, да и не очень-то и хотелось. Я закатываю глаза, как-то незаметно подумав о том, что у нее знакомое лицо. Где-то я видела ее, но вспоминать не стану. Захожу в кабинку и вижу на стульчике бумажку. Эта сучка забыла свой листок. Басманова 44. 104. Знакомый почерк. Вырвите мне глаза, этой же чертовой фиолетовой ручкой с блестками была накалякана записка из кошелька Яна. И видела ее я на фотографии, которая выпала в тот день у Яна из-под рамки… Это его бывшая! Она разговаривала не с подругой. В конце я отчетливо помню имя «Вит». Виталик… Вот чьих рук это дело! Я хватаю записку и выскакиваю из примерочной комнаты. Той девицы уже не видать. Блять! Бросаю платья на вешалки и судорожно хватаюсь за телефон. Набираю дрожащими руками Анин номер. Меня трясет, но я стараюсь совладать со своим телом хоть на минуту. — Аня, привет! — взвинченно кричу я в трубку. — Привет, что-то случилось? — ее миловидный голос удивлен. — Ань, ты в клубе? — это все, что мне нужно знать. — Да, а что? — девушка ничего не понимает, но я уже знаю, что должна сделать. Я просто обязана вывести этих ублюдков на чистую воду. — Ничего, я сейчас приеду, — сбросив трубку, кидаюсь к выходу из магазина и вспоминаю о папе. Нет времени сейчас ему все объяснять, а потому я просто звоню ему по пути на улицу и говорю о том, чтобы ехал домой, а следом вызываю себе такси. Да, я могла бы попросить его меня довезти, но лишние вопросы мне будут совсем не на руку. Уже через несколько минут я оказываюсь в клубе и нахожу Аню. — Ань, у вас же стоят камеры здесь? Скажи мне, что да, я умоляю тебя! — Юль, че случилось-то? У тебя украли что? Скажи мне! — девушка в недоумении, но я не хочу терять ни секунды на ответы. — Просто скажи, камеры есть в клубе? На баре? — Конечно есть, но о них знают только свои. — Черт, Виталик знает? — Нет, он у нас недавно. Да что случилось-то? — Ань, я тебе попозже все расскажу, ладно? Ты можешь просто позвать мне охранника? — Хорошо, сейчас позову. Надеюсь ты знаешь, что делаешь. — Не переживай, ничего противозаконного. Через две минуты ко мне подходит молодой охранник с именем на бейджике. — Илья, мне нужны записи с камер, которые стоят на баре, — я сразу ввожу парня в курс дела. — Не положено, — каменно отвечает тот. — Положено, не положено. Мне плевать. Просто проведи меня к экрану. — Извини, но доступ к записям имеет только владелец заведения. — Ты про Макса? Послушай, это всего лишь дело времени. Он лучший друг моего мужа, поэтому не думаю, что будет против того, что ты проведешь меня за ваш компьютер. Пожалуйста, ты можешь мне помочь. Очень помочь. — Откуда ты знаешь Максима? — Господи, ну это безусловно, важная информация в данный момент. — Я же говорю, он друг моего мужа, смотри, — я достаю телефон и показываю старое селфи с владельцем клуба, — убедился? Можем идти? — Ладно, только ни слова никому об этом, идем за мной. Так бы сразу. Закусив губу, быстро следую за охранником в подсобку. По пути встречаюсь глазами с растерянным взглядом Ани, подмигиваю ей и скрываюсь за дверью. — Вот, — что-то нащелкав мышкой на мониторе, Илья открывает все изображения. Танцпол, кухня, выход, вход… Слишком много квадратиков! — Есть запись за прошлую неделю? — Конечно, просто перемотай, — парень начинает двигать запись назад, и я замечаю нужный фрагмент, где Виталик протягивает мне на стойку таблетку. — Вот, отлично. Оставь, — просмотрев запись, убеждаюсь, что у меня есть управа на этого козла. Осталось дело за малым. Почти за малым… — Есть какой-нибудь айтишник в клубе, который может скопировать этот фрагмент на флешку? — Запрещено, — хмурится парень. — Илья, я же сказала, я все равно возьму то, что мне нужно. Так есть или нет? — Я могу скопировать. — Да? Шаришь в этом деле? — Я учусь именно по этой специальности. — А так и не скажешь. Тогда действуй. Я тебя на выходе подожду. Через пару минут охранник выходит и отдает мне информацию. — Спасибо тебе большое, ты очень мне помог. Флешку верну, а Максу скажу, чтобы премию тебе выдал. Не благодари, — напоследок улыбнувшись, забираю доказательства и иду на улицу, где меня уже ждет такси. -Едем на Басманова 44, — кидаю таксисту и откидываюсь на спинку сидения, блаженно выдохнув. Сейчас разберёмся.