Пока звезды не погаснут

      Косые лучи закатного солнца робко проскальзывали сквозь ветвистые деревья, лаская чумазое лицо мирно спящего парня с вечно растрепанными черными волосами. Круглые очки съехали набок и чуть вверх, отчего знаменитый шрам оказался под прицелом одной из линз. Казалось, что парень просто прилег вздремнуть здесь, в непроходимых зарослях леса, подложив под голову на огромный неотесанный булыжник красно-желтый шарф своего факультета. Некогда новый, теперь потрепанный злосчастный шарф заменял и подушку, и, временами, одеяло. Выступающий зажатый в кулак край побагровел от запекшейся крови, чуть дальше, не видные взору, были потеки слюны и прочих телесных жидкостей. Одежда мальчишки тоже оставляла желать лучшего, как, в прочем, и моя. Я взглянул на потрепанный потертый серый свитер, кое-где порванные джинсы: если доберемся до маггловского города и найдем хоть где иголку с ниткой и немного мыла – Гермиона обязательно приведет нашу одежду в порядок. Увесистые зимние ботинки коричневого цвета буквально сливались с пропитанными кровью и покрытые слоем засохшей земли и глины колошами. Я даже представить боюсь, как Гарри мог переставлять ноги. Мерлин, до чего мы докатились?       Мы больше не использовали магию. Даже я, проживший немало и никогда не расстававшийся с волшебной палочкой, уже забыл ощущение ее тяжести в ладошке. Колдовать было опасно – после своей победы Темный Лорд взял под личный контроль палочки каждого волшебника. Я сам не понимаю, как нам троим удалось сбежать. Я не верю в чудеса, но это было именно оно.       Гермиона сидела рядом с Поттером, прямо на земле, положив голову на скрещенные на коленях локти. Вероятно, сейчас она просчитывала, сколько у нас осталось провианта. А может, пыталась определить, когда нужна будет еще одна доза для Поттера. А может и то, и другое вместе взятые. Я не хотел об этом думать, стараясь не смотреть на девчонку. Слишком тяжело видеть ее в таком состоянии, даже для меня.       Я осторожно пошевелил тлеющие угли, другой рукой медленно поворачивая шампур. От капающего жира то и дело вспыхивали языки пламени – недостаточно большие, чтоб опалить мясо. Нужно успеть до темноты прожарить оставшуюся половину лани. Да, судьба явно издевалась надо мной. Что двадцать лет назад, что сейчас. А еще надо будет обязательно насобирать хвороста и каких-нибудь бревен, хоть чего – ночь обещала быть прохладной. С каждый днем температура становилась все ниже и ниже, я с ужасом представлял, что нас ждет зимой. Если мы доживем до зимы, конечно. А еще надо остаться на ночное дежурство – пусть Гермиона выспится. Да и надо еще приготовить зелья.       Зелья… Гермиона называет это наркотиками. Пусть, как по мне – это просто зелья, затуманивающие рассудок. Но как бы то ни было, это действовало – благодаря выведенной магглами формуле сознание Гарри блокировало Темного Лорда, и мальчишка постепенно взламывал защиту Реддла, проникая в его сознание, меняя его. Если бы не это, Волан-де-Морт уже давно бы выследил нас и, еще чего хуже, подчинил себе Поттера. Этого допустить было нельзя. И пока Реддл самозабвенно пытается понять, как Поттер блокирует его ментальную связь, мы не теряем времени даром. Мы с Гермионой не уверены, что это сработает, но… У нас есть план. Безумный план, но в отчаянные времена – отчаянные меры. - Гермиона, тебе надо поесть, - я снимаю прожаренное мясо и подаю девчонке. Она медленно поднимает голову, встречаясь со мной взглядом своих огромных из-за чрезмерной худобы глаз, и лениво отрицательно кивает. – Мисс Грейнджер, Вам необходимо питаться! Если Вы умрете, весь мир лишится тридцати трех целых тридцати трех сотых процента на победу над Темным Лордом! – рычу я, протягивая ей еду.       Гермиона вяло протягивает руку, и наши пальцы всего на секунду касаются друг друга. Я ощущаю холод ее рук и в то же время нежность и мягкость. Пожалуй, слишком резко поднимаюсь в полный рост и, резко развернувшись, на затекших от долгого сидения на корточках ногах бреду к ее сумочке, откуда выуживаю свою грязную и подранную мантию, после чего возвращаюсь, чтоб укутать девчонку. - Не хватало, чтоб Вы заболели! – рявкаю и скрываюсь в зарослях.       Я уверен, она даже ухом не повела – то ли привыкла, то ли ей действительно нет дела. Это больно, на самом деле больно, наблюдать, как день за днем назойливая, невыносимая, энергичная девчонка превращается в тень. Весь ее мир сузился до одной точки, имя которой – Гарри Поттер. Все, что ее интересует – его победа над Волан-де-Мортом. Она верит, что у Гарри все получится, что он возьмет контроль над разумом Реддла. Она верит, пока еще. Я верю только в нее. И если бы не ее вера…       Мой мир также, незаметно для меня самого, сузился до одной точки, до Гермионы. Я сам не знаю, как так вышло. Дурацкое обещание оберегать Поттера тому виной! Обещание самому себе. Чертов идиот! Да ты даже Непреложный обет не сумел выполнить! Формально, конечно, и не должен был. Обещал помочь Драко в поручениях Лорда, защитить его от Лорда, но мальчишка, глупый, самоуверенный и трусливый мальчишка умер не от руки Лорда! Кретин сгорел заживо в Адском пламени! Да чтоб тебя, чтоб вас всех!       Из моего горла вырвался нечеловеческий рык, разносимый ветром между деревьями и кустами. Я пару раз ударил кулаками по стволу дерева. Чертов Драко, чертов Малфой, чертов Дамблдор, чертов Темный Лорд!       Прикрыв глаза, сосчитал до десяти, двадцати, тридцати… Надо успокоиться, собрать хворост. Там ждет Гермиона. Ждет не меня, ждет Уизли – глупого рыжего болвана. Как забавно, наши судьбы, наши жизни… Мы так похожи – наши сердца заняты рыжими волшебниками, как иронично! Хотя я больше за себя не ручаюсь. А она, она ждет его каждую ночь со дня его смерти, извиваясь и рыдая во сне. А потом, зарывшись в мои подоспевшие объятия, немного успокоившись, покрывает мои шею, лицо, грудь, ягодицы тысячами легких поцелуем, нашептывая его имя. Ласкает мою плоть, дразнит язычком, заставляя сжимать кулаки и стонать. Заставляет мое сердце биться в груди чаще, отвечать лаской на ласку, шептать, шептать, шептать сладкие слова. Желать касаться ключиц губами, вновь и вновь пробовать на вкус затвердевшие соски, спускаться ниже, вкушать ее желание, тонуть в нем. Вбиваться в ее худое тело, оставляя синяки на бедрах. Желать ее глубже, резче, сильнее!       А потом, с наступлением рассвета, уловить легкую улыбку на губах, поцеловать в прикрытые веки и оставить спать до обеда, сделав инъекцию Поттеру самому. Варить наркотик, ожидая, когда проснется Гермиона. Видеть вновь ее апатию и незаинтересованность, пытаться отвлечь какими-то разговорами об ингредиентах, зельях, Поттере. Ожидать, когда мальчишка придет в себя. Выслушать о его достижениях и неудачах. А прежде молиться всем богам, да хоть Мерлину! Я готов поверить в любые высшие силы, только бы Поттер «вернулся» с хорошими новостями. Только бы Гермиона верила в нашу победу. Потому что когда погаснет огонек веры в ее глазах – погаснут все звезды…