Neighbour

Родители Кори не смогли прийти на вечеринку. Мое сердце разбивало то, как он сидел с несчастным лицом, опустив голову вниз, и махал свисающими ножками со стула, который был слишком большим для него. Я стояла на коленях перед ним на полу, когда все остальные дети танцевали со своими родителями, старшими братьями и сестрами. И только один Кори просто сидел один. Вскоре я узнала от Люка, что это не последняя рождественская вечеринка, которую он проведет без своих родителей. — Послушай, Джек, — услышала я, как Люк говорил по телефону. Он ходил туда-сюда, выглядев как деловой человек, нуждающийся в подъеме цен на фондовом рынке, одетый в очень элегантный наряд с самым серьезным красным галстуком, — Мне глубоко плевать на вашу работу. Вы нужны Кори здесь. Сейчас. Послышалось невнятное бормотание, хотя телефон был на громкой связи. Я утешительно потерла ручку Кори, когда он уткнулся мне в плечо, издавая маленькие, душераздирающие рыдания. — Да что с тобой, блять? — сердито зарычал Люк, — Это Рождество, чувак. Не смей мне говорить, что у тебя нет времени на это, — небольшая пауза, — Я не его отец, Джек! Я не должен ходить и убирать твои ошибки. А где Синди? — Синди являлась матерью Кори, — Да, конечно, ведь ночь со своими подружками намного важнее, чем провести время со своим маленьким сыном. Кори не мог ничего услышать. Он, наверное, даже не знал, что Люк говорил по телефону всего в нескольких шагах от нас, потому что ребенок постоянно цеплялся за меня, не думая ни о чем другом. Вскоре я услышала сове имя в разговоре Люка с братом: — Я — студент, Джек. Мне нужно думать о своей работе, жизни. У меня есть девушка, черт возьми! — сорвался он, — Я люблю этого ребенка всеми частями тела, поверь мне. Но не я должен отвечать за него. Он даже не ребенок Софи, но он ладит с ней лучше, чем с собственной матерью. Я просто молчала, поглаживая пучок светлых волос Кори в попытках успокоить его. Икота мучила все его тело, и я нехорошо себя чувствовала, позволяя своему разуму бродить по ненужным местам. — У меня есть девушка. Полтора часа до вечеринки, а Кори где-то на другой стороне холла шмыгает носом. Он может быть рядом с миссис Хеммингс, либо плакать еще сильнее рядом с Эштоном, который «пытается» взбодрить мальчика. Но сейчас Люк злится, я злюсь, а Бэйли пытается испортить мое настроение еще больше разговорами о Люке и Алии. Нужно ли тут еще что-то говорить? — Ох, Лулу, успокойся ради меня, — я слышу тошнотворный сладкий голосок Алии, и мне хочется скорее окунуть голову в чашу с пуншем. Это забавно, ведь он даже не замечает, как она идет навстречу к нему. Его голова была забита сообщениями с ругательства на родного брата. — Не могу я успокоиться, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Ну же, тыковка. Для меня? — Нет- — Сладкий, — настаивает Алия, используя свои свободные руки, чтобы помассировать напряженные плечи Люка. Я поморщилась, смотря на ухмыляющуюся Бэйли. — Ревнуешь? — дразнится Бэйли, и это то, что заставляет меня решить сесть на другой стул недалеко от нас. Эшли сидела на одном из стульев, ее забавный взгляд был сосредоточен на парне с бейсбольной битой, пытающимся ударить оленя-пиньяту. Он слегка шлепает другого по лицу, и мне не требуется много времени для понимания, что эти два придурка были Майкл и Калум. — Привет, — поприветствовала я ее, немного сварливо. Она поднимает на меня бровь и отодвигает розовую соломинку, из которой потягивала сок, подальше от губ. — Привет? — говорит она. Она ставит свой напиток, пока я сажусь рядом с ней, — Почему ты не со своим парнем. — Оне не мой п-, — я начинаю защищать себя, но делаю глубокий вдох, — Забудь. — Так оно, — ухмыляется Эшли, — Что случилось? Я складываю руки, пытаясь игнорировать то, как Алия смотрела на меня торжествующим взглядом. Она запускает руку в волосы Люка, взъерошив их, и что-то шепчет ему на ухо. Но он снова не замечает этого, и я даже не знаю, радоваться этому или нет, ведь он даже не заметил, что я ушла на другое место. Эшли проследила за моим взглядом в сторону Алии, и она садится на стул, выпрямляясь как орел, следящий за добычей. — Софи, только не говори, что у тебя дерьмовое настроение из-за этой бессовестной пигалицы? — Кого? — Так она в телефоне Майкла записана, — пренебрежительно говорит она, — Какого хрена ты тут делаешь, когда кто-то пытается увести твоего парня? Что с тобой? — Я же говорила, что не люблю драмы, — бормочу я, ползя обратно на свое место. Я чувствую, что моя юбка поднялась, и собравшись опустить ее, Эшли бьет меня по рукам. — Имей хоть какое-то достоинство, девочка, — шутит она, получая небольшую улыбку от меня, — И она, наконец-то, улыбнулась. Теперь нужен план действия. — Эшли, я не могу туда просто ворваться и оттолкнуть ее от него, — простонала я, закатывая глаза. — Почему бы и нет? — пискнула она. — Потому что это вызовет драму, а драма, как правило, вызывает большое внимание у людей, — отвечаю я, — А ты знаешь, что я ненавижу это. — Нет, не знала, — она пожимает плечами, убирая соломинку из стакана и допивая свой напиток. Только сейчас я поняла, что в стакане у нее был не сок, а алкоголь, — Ну же. Давай, сделай это. — Что? Нет! — сказала я, хватая ее за запястья и оттягивая назад. Она немного спотыкается, прежде чем ее слова начинают расплываться, и смотрит на меня. — Я буду сражаться с ней, — с серьезным видом сказала она, и я вздыхаю, садя ее обратно на стул, — Ты не веришь, что я не сделаю этого? Да у меня в сумке молоток и я е- — Ты не будешь ни с кем драться, — строго говорю я. Громкая рождественская музыка, сопровождаемая тяжелыми танцами и криками маленьких детей, затрудняет Эшли расслышать мои слова, — Оставайся здесь, ладно? Господи, сколько же ты выпила? — В моей сумочке четыре пустых фляжки, — рыгнула она, спуская вниз свою руку по шелковому платью. Нахмурившись, я беру ее тяжелую, чем нужно, сумку из-под стола, заглядывая внутрь с размышлением о том, что я могла бы увидеть там. И она была права: там было пять фляжек, одна из которых была полупустой, а остальные полностью сухие, и молоток. Я вытаскиваю его с широкими глазами: — Ты правда принесла молоток?! — Для чрезвычайных целей, — зевнула она, отмахиваясь от меня, — Теперь положи эту штуку обратно, Софи. Недоверчиво покачав головой, я иду обратно к сумочке Эшли, чтобы положить молоток обратно, как ее теплая рука обвивается вокруг моего запястья. — Я сказала туда, где он должен быть, а не откуда появился. — Здесь ему самое место, — спорю я. Эшли упорно покачала головой и усмехнулась. — Просто наклони немного влево, взмахни, выпори ее и БАМ! Там ему самое место. Я следую за ее яростными жестами и мои глаза останавливаются на хихикающей Алии. Ее положение намного прогрессировало: одна нога была над коленями Люка, а непрерывное поглаживание волос заставляет его обращать на нее внимание. Моя челюсть сжимается от ревности, и внезапно молоток чувствуется таким легким в руке, но мысль сама по себе абсолютно смешна. Я мысленно ругаю себя, прокрадываясь в сумочку Эшли и окончательно застегиваю ее. — Ты не смешная, — вздыхает она, снимая туфли эльфа. Ее голова откидывается назад на сиденье, и я слегка перемещаю ее на другую сторону, чтобы шея особо не напрягалась. В зале громкая музыка, даже громче, чем должна быть, но Эшли это, кажется, нравится, как она ушла в сон. — С ней все хорошо? Я подскакиваю на месте, приземляя руки на грудь, и случайно ударяюсь бедром и стол, вздрагивая, когда вижу перед собой светловолосого парня. — Господи, Люк, — дышу я, пытаясь успокоить мое учащенное сердцебиение, — Ты напугал меня. — Ох, детка, — говорит он, потянувшись ко мне руками, — Прости, я не хотел. И я не знаю, какое ревнивое и демоническое чувство может завладеть мной и я становлюсь вне досягаемости, пока он не подойдет ко мне и просто так не положит руку. — Все нормально, — говорю я беззаботно. «Просто вернись обратно к своей бывшей и оставь меня в покое.» Я очень хочу сказать это, но решаюсь оставить слова при себе. — Нормально? — говорит он неуверенно. Я пересекаю танцпол и прохожу мимо Майкла и Калума, которые все еще пытаются достать конфетки из коробки с оленями. — Эй, Соф! — воскликнул Калум, отчаянно размахивая руками. Я с улыбкой машу в ответ, а Майкл — с завязанными глазами и смертоносным оружием из дерева — оборачивается энергичным взмахом летучей мыши. И, как будто инстинктивно, Люк тянет меня назад к себе. Я сглатываю, как Калум забирает оружие из дерева и шлепает ею Майкла: — Плохой Майкл! — ругается он. Я позволяю маленькому смешку выйти из моих губ, когда Калум стреляет в меня извиняющимся взглядом. Однако, как только я смотрю вниз на нежную хватку моих рук, улыбка начинает колебаться. — Спасибо, — монотонно произношу я. — Не стоит, — кивает он. Я продолжаю идти в заднюю комнату, с нетерпением ожидая тишины и полного покоя, а также немного времени, чтобы обдумать все это. Но Люк, похоже, не намерен этого допустить, ибо он следует за мной, словно потерянный щенок. Мне нечего было ему говорить, потому что, если осмелюсь открыть рот, то скажу то, о чем потом буду жалеть до конца своей жизни. Я слышу, как он запер дверь. В тихой комнате раздались звуки шагов. Руки ложатся на мою талию, его губы касаются моей шеи, и мне приходится всей силой сжимать стол перед большим зеркалом, чтобы мои колени не сгибались. — Мне было интересно, когда же, наконец-то, нас оставят в покое, — глубоко усмехнулся он. Я поджала губы, — Ты не представляешь, как сильно я хотел- — Как Кори? — спрашиваю я, намеренно перебивая его сменой темы и явно заставила почувствовать его небольшую растерянность. Я вырываюсь из рук Люка, беря в свои руки забытые рождественские игрушки, которые оставила тут ранее. По отражению его лица в зеркале было видно, как он поднял на меня брови. — Ах, он в порядке. — И его отец? — хладнокровно говорю я. — Джека не… он не собирается приходить сюда, — делает Люк паузу. Он подходит ко мне, и я просто кивнула. — Хорошо, — сказала я. Он смахивает прядь волос с моей щеки, заделывая ее за ухо. Мы делаем мгновенный зрительный контакт, и я вижу путаницу, нарисованную на его лице, как неоновая вывеска у тату-магазина. Я сразу же смотрю вниз, собирая разбросанные Холли венки и завернутые леденцы. Через какое-то время тишины становится гробовой, и я снова бегу к двери, как он фальшиво улыбнулся. — Увидимся позж- Люк хватает меня за руку, вмешиваясь. — Я сделал что-то не так? Мой взглядает мелькает перед ним, и я сглатываю. — Я нужна Эшли… — Софи, — качает он головой, и я отмахиваюсь от него рукой, пытаясь уйти. Его хватка ослабевает, — Черт возьми, Софи. Ты можешь просто выслушать меня? — Я послушаю тебя позже, — раздражаюсь я, маршируя к двери. Он быстро скользит к ней, преграждая мне путь, — Отойди, — нахмурилась я. — Заставь меня, принцесса. — Ты так раздражаешь, — простонала я. Я пытаюсь открыть дверь, но Люк гораздо больше и сильнее меня, что мои действия кажутся бессмысленными, — Дай мне пройти! — Нет, пока не скажешь, почему злишься на меня, — строго сказал он. Я топаю ногой по полу со сложенными руками. — Я не злюсь на тебя, — Я очень зла на тебя. — Ох, правда? — Да, — Нет. — И чего ты себя так ведешь? — щурится он на меня. Потому что твоя бывшая липнет к тебе, а ты даже не замечаешь этого. — Прости, что? — говорит Люк, обхватывая ухо. Мои глаза расширились. Неужели я сказала это вслух? — Я тебя правильно расслышал? — спрашивает он, подтверждая мои мысли. Я покраснела, слишком сильно смущаясь, чтобы отступать назад. — Эм, да. Теперь ты меня пропустишь? — Ты… — он останавливается, игнорируя мою просьбу, как вдруг его взгляд озадаченности исчезает и заменяется на широкую улыбку, — Ты ревнуешь меня к Алии, малышка Софи? — Оставь меня в покое, — пробормотала я, скрестив руки. Мои щеки снова стали горячими. — Как же, — говорит он, слегка усмехаясь. Я пытаюсь угрожающе посмотреть на него, но, вероятно, ничего не выходит, — Моя малышка ревнует? — Не называй меня так, — упорно говорю я, отталкивая его, — Почему бы тебе не начать называть так Алию? — Софи… — Нет! — выпалила я с еще более красным лицом. Мысли в моей голове подавали сигналы и красные флажки. Ты будешь опозорена еще больше. Не делай этого., но я была слишком взволнована, чтобы заботиться об этом. — Когда она рядом с тобой, то всячески пытается добраться до тебя! И ты никогда не замечаешь этого, что это так раздражает, потому что она твоя бывшая девушка, но хочется тебя вернуть, и- — Малыш… — Наверное, следовало давно сказать тебе об этом, но я просто не знала как. Я ревную всякий раз, когда мы говорите друг с другом, и это так глупо, но иногда я чувствую, что ты любишь ее больше, чем меня, и я говорю тебе это сейчас, а не раньше. И мне так жаль, что я все время молчала об этом. Ты, наверное, думаешь, что я сумасшедшая или помешанная- Он прервал меня поцелуем. Лишь обычному поцелую удается очистить мою голову от всех мысли, что терзали меня изнутри. И вот так просто я растворяюсь в нем. Мой хмурый взгляд и плечи расслабились. Мигрень в голове зашла в тупик, как стоп-кадр в драме. Когда-то напряженные мышцы подтягиваются, а жужжащие мысли и выводы в голове. перестают существовать. После того, что кажется должно быть вечным, наши губы расстаются. Я немногословно смотрю на его идеально завязанный галстук, ощущая его губы, что оставили жгучее чувство на моем рту. Люк смотрит на меня сверху вниз, и я слышала быстрое биение своего сердца, несмотря на оглушающую музыку, играющей в соседней комнате. Он протягивает руку, чтобы обхватить меня за подбородок, и на этот раз я не могла найти силы остановить его. — Жаль, что я не могу сказать тебе, насколько ты чертовски значишь для меня с помощью нескольких предложений и поцелуем, — медленно говорит он, как будто стараясь не спотыкаться на своих словах, — Но я боюсь, что это не так просто. Это не пойдет для этого, потому что мне многое нужно сказать тебе. Я молчу, просто наблюдая за тем, как он проводит пальцем по моей нижней губе, замечая, как он кусает свою. — Что это? — тихо прохрипела я. Напряжение в воздухе достаточно сильное, чтобы начать резать его ножом, — Могу я задать тебе вопрос, Люк? — мои слова робкие, приглушенные и нерешительные. — Все что захочешь, дорогая, — кивнул он, и я думаю, что он благодарен, что я наконец успокоилась. Я сделала минуту молчания, и в этой тишине я думала о том, как он разговарил с Алией, сравнивая наши с ним разговоры. Думала о том, как он держит меня рядом с собой и как он отказывался отпустить меня сейчас. — Я тебе нравлюсь? — я осторожно спросила невинным тоном, который прозвучал слишком по-детски, даже для меня, — В смысле, я тебе все еще нравлюсь? Даже после того, как Алия вернулась? Со смехом, который не имеет никакого отношения к юмору, Люк поднимает голову и смотрит в потолок, как будто молится всему, что находится выше его головы. Напряженный от предвкушения, его глаза заблестели, и следующие слова оставляют за собой непонятное чувство, которое охватывает все мое тело: — Боже, помоги мне, малышка, — сухо усмехнулся он, — Мне кажется, я влюблен в тебя.