О том, как Учиха за грехи расплачивался

Много времени прошло с тех злосчастных пор. Десять лет, если быть точным. Многое изменилось: положение в стране, люди, характеры, видение мира… Саске так же не стал исключением. Будучи двадцатишестилетним шиноби, повидавшем на своем веку немало разнообразных вещей, Учиха крепко задумался о жизни, о прошлом. Парень едва на смех не переходил, вспоминая лихие деньки. А натворил Учиха не мало: убил брата, предал лучших друзей и Коноху, вступил в Акацки, стал соучастником Мадары, вследствие чего, был причастен к четвертой мировой войне шиноби. И это самые крупные грешки брюнета. Вспоминать о мелочах Учиха боялся. В вселенной звезд столько нет, сколько грехов у Саске. Случилось так, что закоренелый мститель решил пересмотреть свою жизнь. Взглянуть по-новому на окружающие вещи, людей и так далее. Подумал однажды и спросил себя: «Для чего? Для чего я это делал? Хотел отомстить? Ну и что? Отомстил, но лучше ведь не стало!» И, правда, с каждым гадким шагом Саске все меньше и меньше чувствовал удовольствие. Оно прекратило посещать жаждущую расправы душу после убийства Итачи. Дальше Учиха младший не мог остановиться, считая, что так надо. А сам не замечал, куда ведет его судьба… в какую задницу. И никто, никто подумать не мог, что эта задница в виде расплаты, придет к Учихе спустя десять лет. Целый отрезок жизни. Саске многое успел изменить за это время. После окончания войны навсегда распрощался с Конохой (точнее с её остатками), послав куда подальше. Так же ласково оприходовал Мадару и все к нему прилагающееся, бывших подчиненных… всех, кто так или иначе был связан с ним. Поселился парень в деревне скрытой тишины, подальше от Конохи и близлежащих селений. Не хотел жить рядом с прошлым, поэтому выбрал самую отдаленную и заброшенную деревню. Проживало в ней всего десять человек. Включая Учиху одиннадцать. Это были беженцы, бывшие преступники, коренные жители. Численность её пополнялась раз в три, а то и четыре года. Практически никто не знал о ней. Ранее в деревне проживало около тысячи человек. В основном – простые смертные или же гражданские. Нога шиноби не ступала туда. Причины столь резкого уменьшения численности никто не знал, но с каждым месяцем людей становилось все меньше и меньше, пока селение не опустело. Спустя год гробовой тишины в деревне появился первый человек – бывший житель, решивший вернуться. Ещё через несколько месяцев пришел второй, третий и по нарастающей. Учиха младший был одиннадцатым. Никто не вдавался в подробности его жизни. Впустили в деревню, выдали личную хату и забыли. Хотя некоторые знали точно: неспроста он пришел в село. Ведь у каждого были на то веские причины. Учиха искал спокойствия. Хотел начать новую жизнь. Сам решил расплатиться за грехи, засунув себя в дыру. Каждый день помогал сожителям. Это могла быть самая разнообразная работа. В особенности Саске предпочитал «ад со свиньями» - чистка загонов от дерьма и прочей свинячьей нечисти. Так Учиха намеривался себя наказать, и пока перебирал голыми руками дерьмо, чувствовал насколько наказание сильно. После смачной работы, весь в говне и в упадке сил, брюнет плелся в хату. Все, что ему хотелось в такие моменты - как следует отмыться и лечь спать. Бывало, что «расправа» сдаваться не хотела, лишая Учиху воды. С гордой улыбкой и плача душевно, Саске выходил на десятиградусный мороз (если это было зимой) и мылся в бочке, ловя на себя взгляды хихикающих старушек. Ну чем не отмывание грехов? Учиха на все шел, лишь бы очистить совесть, но то, что произошло с ним спустя десять лет. Едва не свело «беднягу» с ума. Холодный пот ручьем лился с молодого тела. Саске тяжело дышал, стонал, впивался пальцами в простынь, вертел головой. Ему снился сон – самый страшный из всех, что когда-либо навещали его. Родные и в то же время чужие, жадные руки тянулись к нему, пытались схватить за шею. Цеплялись за белую ткань майки, а Саске не мог даже отпрянуть, упираясь спиной в холодную стену. Голос впередистоящего, был хриплым, злым, истошным. Он мычал, стонал, что-то бубнил… практически плакал. Лицо белое, словно известка. Синие губы неустанно повторяли одну и ту же фразу. Саске не мог разобрать. Все словно в вакууме ударяло по голове. И только когда его взору предстали пустые глазные яблоки, черные словно бездна, Учиха понял – конец! Самый настоящий и без поворотный. А потом словно гром среди ясного неба, крик обухом обрушивается в сознание: ОТДАЙ МОИ ГЛАЗА! ОТДАЙ! Сопровождая движения воплем, Учиха младшей вскочил на кровати, хватаясь за голову, за шею, за все… чего касался во сне труп брата. Глаза щипало от слез. Машинально Саске зажмурился и протер их, а после вновь вспомнил дикую просьбу: Отдай мои глаза! Отдай! Брюнет истошно завопил. Сердце разрывалось на части от боли и сожаления. Он убил родного человека. Ни в чем неповинного. Обрел бессмертный мангеке шаринган и теперь расплачивается. Слезы хлынули из глаз, Саске ничего не мог поделать… ничего… равноправно так же, как знать, что сон – лишь предупреждение. Предупреждение о том, что близится к нему самый настоящий пи*дец в лице тех, что когда то пострадали от Учиховской руки. И мстить они собираются самыми разнообразными способами. Это тебе не говно голыми руками перебирать!