Подснежники

Она просыпается от удушающего кашля, даже несмотря на крепкий сон и усталость, из-за которой Катерина ни за что бы не поднялась раньше будильника. Банально не хватило бы сил. Кате снится диван, камин с потрескивающими там дровами и тёплые, сильные руки. Они внушают покой, и этот сон один из немногих, который не является кошмаром. Но ее поднимает чертов кашель. Удушливый и влажный, словно при бронхите или воспалении лёгких. И это настораживает. Женщина болеет крайне редко и всего пару дней, а заложенность в груди у неё уже с неделю, но отвлекаться на такие пустяки с её графиком — непозволительная роскошь. Вольская ощущает, как по ее глотке поднимается ком мокроты. Она думает, что это мокрота. Правда, дышать слишком тяжело для обычной пневмонии. Может, рак? Вольской кажется, будто в лёгких столько воды, что хоть выкачивай на поливку чьего-нибудь огорода. Хватит с лихвой. Очередной приступ кашля не приносит успокоения. Заставляет Катерину согнуться напополам, чтобы хоть каплю легче стало. Не становится. Вместо этого на одеяло падает что-то красное. Разлетается по нему и пачкает кровью белоснежную постель женщины. «Я умираю?» — мелькает в голове у Вольской, и ужас сковывает ее до очередного приступа, порождающего ещё больше кровавых пятен. Ей все ещё кажется, что это мокрота с кровью. Красная кровь на белоснежной кровати. Когда приступ кончается, женщина включает прикроватную лампу и понимает, что это была не мокрота. Рассматривая в руках крохотные белые лепестки, перепачканные в ее собственной крови, Вольская понимает, что врач ей тут не поможет. Она читала где-то полгода назад о том, что в Японии несколько школьников скончалось от этой холеры. Но ведь это в Японии. Япония так далеко от неё, а значит это передаётся не по воздуху и не является вирусной заболеванием или инфекцией. Иначе бы уже весь мир был заражён и возможно мертв. Цветы из лёгких — почти что прямой путь в могилу. Лучше бы это был рак. Катя старается сохранять спокойствие и здравый ум несмотря на то, что страшно до чёртиков, когда очередная «партия» лепестков встаёт комом в горле. Но у неё не выходит. Она умирает. Когда на очередном совместном завтраке с дочерью кашель прерывает их идиллию, Катерина понимает, что нужно искать выход, и чем скорее, тем лучше. Испуганный взгляд ребёнка и постоянные вопросы подчинённых, все ли в порядке с госпожой Вольской притягивают к ней слишком много внимания. Хорошо, что лепестки небольшие и совсем незаметные. Она ловко прячет их в платке, хотя оные приходится выбрасывать — кровь не отстирать. Но это все равно огромная проблема, которая будет стоить ей жизни, если уже не стоит. Вольская знает, такое редко заканчивается хорошо. Точнее, никогда. Все статьи, которые она читала об этом заболевании, заканчивались фактом, что приводит оно к летальному исходу. Исключений ещё не было, и вряд ли будут. Быть может, стоило бы показаться врачу, чтобы точно знать, сколько времени у неё есть. Осознание того, что она умрет, теперь уже точно и без отлагательств, приходит к Катерине Вольской в тот самый вечер, когда в руки попадает приглашение на свадьбу. Она просто разбирала почту, оставленную секретарём. Конечно, она знала о том, что у Александры кто-то есть. Ей ли не знать. Но что дело движется к свадьбе? В России, конечно, никто не поженит двух женщин, но все-таки свадьба. Пусть и за границей. Все официально и навсегда. Теперь уже точно. В тот вечер Госпожа Вольская превращается в обычную женщину Катю. Слишком убитую горем, чтобы возвращаться с работы домой. Дочь все равно спит, а она заходится в адском кашле всю ночь. Чувствует, как внутри неё разрастаются чертовы подснежники, разрывая плоть, прорастая меж рёбер и заполняя все ее нутро своими лепестками. Цветы вместо любви. Возможно, это самая приятная из всех смертей. Умереть, превратившись в настоящий цветник. Только Катя умирать совсем не хочет, но и чувства к Заряновой оторвать и выкинуть не может. Слишком глубоко сидят. Почти так же глубоко, как и цветы пустили корни. Она обещает дочери вернуться как можно скорее. Это даже не командировка, а свадьба, но девочку туда взять нельзя, к сожалению. Опасно, да и люди не поймут. Люди вряд ли поймут даже ее личное присутствие на таком торжестве, как свадьба двух женщин, не догадываясь, что Госпожа Вольская сама умирает от любви к женщине. Какая ирония. Говорят, дети все чувствуют. Маленькая Мира уже два месяца находит в комнате матери, а порой и в квартире, лепестки цветов в крови. Это пугает ребёнка, но больше пугает, что всегда уверенная и сильная родительница в последние дни выглядит крайне неважно. И что-то подсказывает ей, что лучше не будет. Поэтому обнимаются они на прощание крайне долго, стараясь не плакать. Катерина не выдерживает первой. Она не хуже дочери знает, что они могут больше не встретиться. Но друг другу не говорят, понимают без слов, лишь по взглядам. Что ж, Вольской остаётся лишь надеяться, что дочь ее когда-нибудь поймёт и не осудит. Большего ей и не надо. Праздник удаётся на славу. Шумный и достаточно уютный. Не так уж и много гостей, и это прельщает. Видимо, собрались самые близкие молодожёнам люди. Вольской даже стыдно. Она не может сказать, что очень близка к Заряновой, просто друзья. Чуть больше положенного в отношениях начальник — подчиненный. Но, она тут, значит, для Александры она важна. Это немного утешает, и Кате кажется, что боль в груди почти стихает и не тревожит весь день. Появляется надежда, которая сменяется страшным удушливым кашлем под самый вечер. Затишье перед бурей окончено. Когда в руке снова горсть цветов, женщине приходится спешно ретироваться в дамскую комнату. Единственное место здесь, где ее не потревожат, как ей кажется. В тишине уборной, смотря в зеркало, Катерина понимает — ее час близок. Настолько близок, что можно уже объяснять по всей России о смерти талантливой и незаменимой Госпожи Вольской. Или, как ещё пресса распишет ее, жестокую, бескомпромиссную женщину, которую за глаза звали «мужик в юбке»? -Госпожа Вольская? Голос Заряновой разрядом проносится по всему телу Катерины, селясь в лёгких и выбивая из них ещё одну горсть цветов удушающим кашлем. Она не хотела, чтобы Саша это видела. Ей нельзя было это видеть. Нельзя. -Госпожа… Вольская… До девушки доходит довольно быстро, что происходит. Доходит, что эту сильную и целеустремлённую женщину отвергли, оставив на растерзание смерти. -Кто? Кто это чудовище? Покажите мне его, и он будет страдать, я клянусь вам! Не то, чтобы Катя была плаксива по природе своей, но плачет она сейчас часто и много, сжимая в руках чертовы подснежники, но сейчас у неё не выходит сдерживать слезы. И за последние месяцы это слезы радости, не горя. Слезы от осознания того, что она нужна Саше. Даже не смотря на свадьбу, семью и Любовь. Она просто нужна ей, и теперь, когда ее лёгкие превратились в заповедник любимых цветов Заряновой, она наконец-то может спокойно закрыть глаза.