she is mine

Только моя. Это часто всплывало в голове Юнги, когда она вспоминала о своей девушке, Чон Хосок. А не думать о ней было невозможно, поэтому, всё больше накручивая себя, Мин чувствовала, как превращается в эгоистку. Нет, безусловно, она и раньше была собственницей, это качество есть у любого влюблённого человека, но теперь оно переросло в нечто довольно серьёзное и, как думала уже сдавшаяся Юнги, необратимое. Вся романтика (а её было довольно много в их отношениях) спрыгнула с многоэтажки, не выдержав такого давления. Но, почему-то, чувства не пропадали. Хосок вообще сначала не обращала внимания, только потом, понимая, как сильно это ей мешает существовать. Да и Юнги от этого особого плюса не получала, зато пыталась этим доказать сама себе, что защищает их отношения. Но «защита» была какая-то херовая, так как Чон упорно продолжала отдаляться от старшей, хотя сама не показывала этого. Да, пытаться упрятать Хосок от всего мира было с самого начала плохой идеей. Но попробовать всё же стоило, что и сделала Мин. Сначала, это заканчивалось обычными колкостями, мелкими ссорами и скорыми примирениями, но сейчас всё переросло в глобальные скандалы с битой посудой и ночевкой на улице, так как они уже давно жили вместе, и это был единственный способ избежать своей второй половинки. Но всё это продолжалось и каждый раз с новой силой, так как Юнги уже не косвенно, а довольно явно лезла в жизнь своей возлюбленной, отменяя все её встречи с друзьями и портя с ними отношения. А Хосок была общительной и весёлой, ей всего этого очень не хватало. Мин своими же действиями рыла себе могилу. Себе и своим отношениям. Чон же, продолжала знакомиться и выбирать себе новый круг общения, игнорируя враждебность старшей, и жила так, словно ничего не произошло. Но Юнги прекрасно знала, что по ночам Хосок запирается в ванной и плачет, и тихо ругает и себя, и весь мир в целом. А Мин она не ругала. Она просто, казалось, смирилась со странными особенностями любви Юнги. Точнее нет. Никогда. Знакомства, дружба, а затем и «любимая», постоянно лезущая в драку и умеющая выбирать прекрасные выражения и средства, подходящие под ситуацию — грёбаное колесо Сансары упорно продолжает крутиться, игнорируя всё вокруг. И самой Хосок это, похоже, мало нравилось, потому что при любом упоминании того, что она «может принадлежать только Юнги» и что ей «нельзя общаться с остальными без согласия старшей» она лишь морщила вздёрнутый носик и поступала с точностью наоборот. Ей необходимы были новые знакомства, встречи и просто люди, а вот Юнги это не нравилось от слова совсем. Так старшая стала «занудой» и «слишком скучной и правильной» в глазах Хосок, которая, опять же, продолжала свою обычную жизнь, состоящую из других людей. И вообще, надо же хотя бы внешне сохранять спокойствие, будто её не ебёт, что там пытается доказать её онни. Юнги не понимала, как влюбилась в это недоразумение, и как Хосок ответила взаимностью. Но, похоже, эта их «влюблённость» сейчас разваливается на части.