Ещё одна попытка...

Он устал. Очень устал. Чинить этот гребанный аппарат. Улыбаться, как ни в чем не бывало днем, спускаться в лабораторию ночью и возиться, вновь и вновь пытаться понять, что и куда привинтить в эту железяку под покрывалом. Да, определенно, Санс устал от этого. А ведь много лет назад все было по-другому. Отец-королевский ученый, рядом скачет маленький Папирус, и он, Санс, идет, широко улыбаясь. Отец работал много, семья жила безбедно. Папирус был тогда еще несмышленым карапузом, в отличии от Санса, которому на тот момент было уже 16 лет. В принципе, скелетам только и остается считать именно количество прожитых лет, потому что никаких временных отпечатков время не оставляет, проще говоря, скелеты не стареют. -Папа, смотри, я смог приготовить пиццу, и она даже не подгорела! Выглядит восКОСТЬительно!-добродушно усмехнулся Санс, вынимая из духовки свежеиспеченное лакомство. Гастер деловито накидывает плащ, говоря что-то вроде "лучше бы решал задачи по квантовой физике", но Санс -то видит, что в глазах у отца искренняя гордость за него. Сын улыбается и тянет за рукав Гастера, который всегда в работе, который зарабатывает им с братом на жизнь, который так же забывает каждый раз поесть перед работой. Мистер Винг Динг всегда казался для окружающих его монстров хмурой и закрытой личностью, не способной на какие-либо эмоции и чувства. И Санс это видел, и Санса это задевало до глубины его костей, потому что он знал, что его отец очень ранимый скелет с теплой душой. Скелет, который сохраняет хладнокровие в обществе, потому что знает, что нужно скорее доделать его интересующие дела, потому что дома его ждут сыновья. Которых он очень любят. Которые очень любят его. Каждый день, так похожий на остальные, такие же спокойные, снежные дни, Гастер возвращается после насыщенного трудового дня, и как только заходит за порог, ученый снимает эту маску равнодушия и хладнокровия ко всему происходящему. Мелкий сразу же бросается с криком "Папа! Поиграй со мной!" на шею взрослому скелету,который просто обнимает брыкающегося сынишку. И вдыхает запах. И вспоминает свою жену, которой однажды просто не стало из-за очередного перезапуска. Или что-то произошло с игрой. По крайней мере, этого никто не знал. Только тихими вечерами Санс шептал : " Пап, это все в прошлом. А его не вернешь. У нас есть ты, а у тебя есть мы, и нам надо научиться жить счастливо вместе!" Гастер с неприкрытым удивлением смотрел на тогда еще четырнадцатилетнего сына. И понимал, что сейчас Санс говорит именно то, что будет согревать его серую душу всю оставшуюся жизнь. Но однажды не стало и Гастера. Все произошло неожиданно, резко и больно... Все как всегда: заснеженные пейзажи вокруг, отец, собирающийся на работу, Папирус, что-то бормоча, играет в свои игрушки. Сегодня у отца важный эксперимент. Сегодня его нельзя отвлекать, трогать, в общем, его нужно оставить в покое. Но что-то не давало покоя именно Сансу. Какое-то гадкое, мерзское предчувствие закралось в его сердце. И когда ученый уже уходил, Санс схватил его за руку, и глядя прямо в глаза сказал: -Будь осторожен, пожалуйста... -Все будет хорошо, сынок, не волнуйся! Я приду и мы обязательно отпразднуем мой удачный эксперимент! А в том, что он будет удачным - я в этом уверен!- подмигнул Гастер Сансу. В ответ тот выдавил улыбку, надеясь, что отец не заметит неискренных чувств. Потому что шутник не особо то проникся позитивом отца, как бы не старался отогнать плохие мысли . Мистер Винг Динг скрылся за порогом. И больше никогда, никогда не приходил.. Шестнадцатилетний Санс ждал отца с нетерпением. Ему не терпится узнать, как прошел его эксперимент. Рядом мельтишит Папирус, внезапно решивший помочь своему брату с приготовлением ужина. Больше всего его заинтересовала длинная, вкусная и такая чудная штука - спагетти. Чем дольше шло время, тем тревожнее становилось на душе у Санca. -Папа Гастя скоро придет?- спросил мелкий. -Папа Гастя?-рассмеялся Санс.-Я надеюсь, что.... Нет, я УВЕРЕН, что да. Потерпи немного... Но никто не пришел ни через час, ни через два, ни на рассвете. Папирус уже давно заснул на диване, и чтобы не тревожить брата, Санс тихо поднялся с него и отправился в ядро. И вскоре его шаг перерос в бег, потому что утренняя тишина только наращивала панику. Миновав отель Меттатона, Санс увидел толпу, которая скопилась возле какого-то прибора. Вокруг была небрежно намотана черно-желтая лента, которая так и гласила "не подходи!" -Пааап! Гастер! -громко закричал Санс и... Толпа вмиг затихла. Все опустили головы. Все догадались, кто же это, так сильно похожий на отца... Вперед выступила какой-то динозавр, почему то постоянно потирая лапы и переминаясь с ноги на ногу. -Ааа... -Эммм... Ты же Санс, верно? Меня зовут Альфис. Пройдем со мной... -А где Гастер? Альфис умоляюще посмотрела на скелета. -Пожалуйста... Пойдем со мной... Толпа расступалась перед этой парой. А Санс уже не мог найти себе места в душе, не мог понять, почему, почему, почему... Обратно Санс бежал, утирая горькие слезы, спотыкаясь и падая, и снова поднимаясь, он бежал, бежал просто вперед. Казалось, все его чувства, эмоции, воспоминания и мечты отрубили топором. С этого момента все шуточки и каламбуры будут произносится с горькой усмешкой. С этого момента улыбка перестанет быть -добродушной. С этого момента его глаз будет загораться синим при подозрении на наималейшую опасность для брата. С этого момента ничто не станет прежним. Никогда. Очередной раз падая, Санс не стал подниматься. -Ты же обещал... Обещал вернуться... Обеща-ал.... Тогда Санс еще не понял, что это. В его голове послышалось шипение, в глазах плмутнело и он увидел знаки. Непонятные знаки. Лишь позже он их расшифрует как "Я вас люблю". А теперь Санс понимает, что это такое. И пока Папирус, Великий Папирус готовит спагетти с Андайн, Санс пытается починить неисправную машину. Хоть и надежды почти не осталось. Почти... "Сегодня 12 562 день. Последний. Я устал от попыток. Я не могу больше. Я забыл, что такое нормальный сон, только Папс поддерживает меня в жизни. Сегодня последний раз я спускаюсь в эту лабораторию, а потом я потеряю ключ от нее навсегда..."-Санс захлопнул дневник. Не дай бог Папс прочитает. Таких "последних" дней было много, но комик не решался закончить работу. Но теперь - он был уверен - это последний день. Как всегда, ключ в скважине, поворот, открылась маленькая лаборатория. Свет не ярко освещал потускневшие от времени плитки, и машину. Нажать кнопку. Нужно нажать кнопку. Трясущимися пальцами Санс дотрагиваться до желтой кнопки, после чего замирает. Секунда, две, три... Взрыв. Санс встает с колен, отряхиваясь. Черт знает, сколько времени он валялся здесь. Интересно, слышен ли был взрыв на верху? Что подумал Папирус? Но все его мысли покрываются, стоило только заметить темную фигуру чуть поодаль. Отец. Санс на негнущихся ногах подходит ближе. И падает на колени. Тихо проводит руками по непонятно откуда взявшимся сколам на черепе, по худым плечам, таким знакомым и родным, по этим закрытым глазам, как вдруг чувствует другое, ответное прикосновение длинной руки с тонкими, белыми пальцами, которые смахивают внезапно нахлынувшие слезы. Сколько раз Санс представлял эту встречу, сколько раз репетировал слова! Сколько раз Гастер думал, что встретит своего сына, хотя бы один раз, хотя бы взглянет со стороны, скажет, как он скучал... А сейчас они молчат. Смотрят друг на друга, молчат. Гастер пытается подняться, нежно обхватывает макушку уже так повзрослевшего сына, и тихо говорит: - Я скучал... В ответ он только слышит горькие всхлипы на своем плече... Вновь Гастер торопится на работу. Точнее... Ну, как торопится? Смотрит телевизор. Теперь мистер Винг Динг работает в лавке, где продает хотдоги. Недостойная профессия, скажете вы? А Гастеру, в общем-то, плевать, потому что он больше никогда не сунется в ядро, тем более, Санс обещал "устроить над ним такой эксперимент, если он туда сунется, что, блин, никакое ядро рядом не стояло". И Гастер счастливо улыбается, помогая Великому Папирус готовить его спагетти. А свою работу он любит. Ну вот кому может не понравиться наблюдать эти лица, эти глаза 6 на 9 сантиметров, этот открытый рот всех, кто покупает хотдоги у нового продавца?...))))