Hip Hop is Dead; Long Live Hip Hop/Хип-хоп мёртв; да здравствует хип-хоп.

Впервые Намджун задумался о том, что что-то не так, после выступления (какого-то хренового шоу посреди недели, на которое никто толком-то и не пришёл - и, серьёзно, он бы тоже этого не делал, если бы не пытался построить чёртову карьеру на всей этой херне с Выступлениями-Чтобы-Засветиться), когда они втроём, пошатываясь, посреди ночи завалились в грязный переулок в Хондэ, и Хосок, прочистив горло, хриплым голосом спросил: - Ребят, не хотите чего-нибудь поесть? Юнги, закашлявшись, рассмеялся (низко и грубовато, голосом, разодранным после целого вечера фристайла против какого-то тупого малолетки с грязным языком) и слабо ударил Хосока в плечо. - Да? И ты за нас заплатишь? Мы пиздец как бедны, братан, не то, чтобы... - Да, - перебивает его Хосок, засовывая руки в карманы джинсов, неловко пиная камешки на тротуаре и пожимая плечами. - Я могу за вас заплатить, это мелочь. Давайте поедим чёртового, не знаю, сундэ или чего-то такого. Токпокки. Не знаю. Между ними повисает тишина, и Юнги с Намджуном обмениваются взглядами. - Хорошо, - через мгновение говорит Намджун. - Если… если ты в этом так уверен? - Да, - бормочет Хосок, стягивая вязаную шапку, чтобы почесать голову, а через секунду натягивает её обратно. - Да, ничего такого. В смысле, ну, конечно, не выкупайте весь лоток, но да. Ничего такого. Но вот в чём дело: это было очень даже что-то. Юнги не особо преувеличивал, говоря, что они чертовски бедны - Намджун живёт в подвале у родителей (едва скрывая, куда уходит по вечерам, и молясь всем богам, чтобы родители не узнали, что он бросил универ), Юнги снимает комнатушку без отопления на тридцать квадратных метров за пятьсот тысяч вон в месяц, а ещё они оба понятия не имеют, где ночует Хосок. Намджун однажды признался Юнги, что ему кажется, словно тот спит где-то под мостом, но Юнги лишь ударил его и пробормотал что-то злое о том, что не стоит строить ебаные предположения насчёт того, что его совсем не касается. Если они и ели вместе, это обычно были остатки риса, что Намджуну удавалось стащить у родителей, или же просроченный треугольный кимбап, который Юнги Креативно Освобождал из магазина под домом. Хосок до этого ничего не приносил, а Намджун и Юнги не могли даже жаловаться на это - у него, кажется, есть всего-то две футболки, пара джинс и одна и та же потрёпанная чёрная толстовка, которую он носит каждый день и без разницы, насколько же холодно было на улице - но вот он предлагает купить им еды, настоящей горячей еды, и в общем-то вот. Очень даже что-то. *** Это снова случилось после следующего выступления. Хосок появился с самыми розовыми щеками, которые Намджун у него видел, в свитере, выглядящем, словно его вот-вот купили, и в ботинках с не протёртыми подошвами. После, когда они вышли на холод, Хосок снова сказал те самые необъяснимые слова: - Ребят, не хотите чего-то поесть? *** Так продолжалось несколько недель. Хосок появляется на рэп баттлах, шоу, рейвах, в клубах и на прочих мероприятиях, которые Юнги удаётся откопать на самом дне андеграундного рэпа, каждый раз выглядя… хорошо, вот как. И каждый раз, чёрт побери, всё лучше. Его когда-то впалые щёки понемногу становятся здоровее, он начинает носить больше, чем одну пару джинс снова и снова, а однажды Намджун даже замечает, что у Хосока теперь не одна, а целых две пары новой обуви. *** И вот это уже тянулось больше месяца, пока в один день у Намджуна, сидящего в своей комнате с наушниками на голове и пытающегося придумать хорошие рифмы для микса, не звонит телефон на столе. На экране высвечивается имя Юнги, что уже странно, потому что обычно тот отправляет как можно более короткие сообщения, так что он берёт трубку. - Да? - Братан, - голос Юнги в динамике звучит резко и задушено. - Братан, ты блядь не поверишь, где я сейчас. - В Итхэвоне, - выдыхает в телефон Намджун, называя самое маловероятное место, которое только приходит ему в голову. - На Гейском Холме. Тишина. - Что? - Да я блядь шучу. Где ты, хён? - … в Итхэвоне, - запинается Юнги. - Не… не на Гейском Холме, но, но да - да, на квартал восточнее... Удивлённый Намджун почти падает со стула. - Подожди, что нахуй? Ты блядь шутишь? Хён, что ты, чёрт побери, делаешь в... - Сейчас не это важно, - поспешно перебивает его Юнги, выплёвывая слова, словно читая рэп. - Послушай, просто послушай - ты же знаешь, что Хоби, он… он где-то доставал деньги... - О Господи, - стонет Намджун, опуская лоб на стол. - О Господи. Хён. Нет. Прошу, не говори мне, что Хоби стоит на улицах и... - Что? - раздаётся шипение, словно Юнги едва избежал того, чтобы упустить телефон. - Нет, блядь, чёрт, Хоби не ёбаная… - боже, послушай, нет. Смотри, ты когда-то… когда-то слышал о… о мейд-кафе? Намджун открывает глаза и смотрит на узоры на искусственном дереве стола. - О чём? - О мейд-кафе, Джун-а. О грёбаных кафе с горничными. В Японии они есть, девули наряжаются в короткие формы французских горничных, наливают тебе чай или ещё чего, а ещё… сидят с тобой… и говорят так миленько, делают эгьё и прочую хуйню, не знаю. Мейд-кафе. - Д-думаю да, немного слышал. Но причём тут Хосок... - В Итхэвоне, - продолжает Юнги, а его голос звучит травмировано и задушено, - есть мейд-кафе. Намджун садится ровно. - И? - В том числе и мейд-кафе… для женщин. - И мы говорим о лесбиянках или же?.. - Нет, - обрывает его Юнги, - о мужчинах. В костюмах французских горничных. Чёрных и розовых платьях. Кружевных передниках. Колготках. Каблуках. Вот всё такое. Женщины платят приличные деньги, чтобы попить дрянного чаю и посидеть с симпатичными мальчиками в женской одежде. - Я не понимаю, какое отношение это имеет к... И тут над его головой словно загорается лампочка. Новая одежда Хосока. Новая обувь. Порозовевшие щёки. Чуть больше веса. Энергичность. То, что он покупает им еду после каждого выступления, хоть Намджун все ещё был уверен, что он спит под чёртовым мостом. - Хён, - медленно говорит Намджун, хватаясь за край стола. - Чон Хосок - симпатичный мальчик в мейд-кафе? - Джун-а, - отвечает Юнги. - Кажется, тебе лучше прийти и увидеть эту херь своими глазами. *** - Послушайте, - говорит Хосок, - я могу всё объяснить. Юнги срывает с головы бейсболку и пару раз бьёт ею по бедру - кажется, чтобы выбить пыль, но, скорее, затем, чтобы ударить что-то. - Отлично, - выплёвывает он. - Объясняй. Намджун выскочил из дома так быстро, как только мог, схватив лишь куртку, проездной и, на всякий случай, монетки в пару тысяч вон. Он добрался на метро, прошёл до Итхэвона, пробегая по улицам (наполненным иностранцами, людьми в странной одежде и итальянскими ресторанами), пока не наткнулся на Юнги, а затем… они приготовились ждать у чёрного входа в мейд-кафе, надеясь поймать Хосока, когда у того будет перерыв. Им пришлось ждать лишь двадцать минут до того, как дверь, выходящая на переулок, открылась, и из неё вышел Чон Хосок - в костюме французской горничной. - Мне очень, очень сильно нужны были деньги, - говорит он, пожимая плечами. Намджун и Юнги ждут, а затем переглядываются. - Это всё? - спрашивает Намджун. - Это и всё объяснение? Тебе нужны были деньги? Братан, я, конечно... - Нам всем нужны деньги, - еле слышно бормочет Юнги. - Меня нашли, - продолжает Хосок, напряжённо улыбаясь. - Хозяйка увидела меня на одной из моих других работ и... - Одной из твоих других работ? - глаза Намджуна сужаются. Хосок закатывает глаза. - Я работаю в трёх - ну, уже в двух ресторанах. И здесь. Но тут такие хорошие чаевые, что я, возможно, смогу уволиться с одной из работ и больше времени... - У тебя три работы? - шипит Юнги. - Как так вышло, что ты никогда не говорил нам о трёх работах?! Куда, чёрт побери, деваются все деньги? - Домой, - отвечает Хосок как-то резко и опускает взгляд в пол. - Мама болеет. В Сеуле больше шансов устроиться. Это… в общем-то, это и вся история, - он снова поднимает взгляд, оживляясь. - Но в этом месте... Дверь за ним резко открывается, и из-за неё выглядывает очень измученная женщина средних лет. - Хоби-я, - шепчет она, - и Минхо, и Кибом позвонили и сказали, что у них не выходит. Можешь… можешь сегодня задержаться? - она поднимает руку к лицу, нервно касаясь пальцами щеки. - Сейчас будет тот заказ и не знаю, выйдет ли у нас справиться лишь с тобой и Чиминни... Хосок оборачивается, краснея ещё сильнее. - Ах, - взвизгивает он, - д-да, да, я могу… - он краем глаза бросает взгляд на Юнги и Намджуна, в смущении сильнее натягивая край кружевного передника на пышную лоли-юбку. - Да. Женщина моргает и поднимает взгляд, кажется, впервые замечая Намджуна и Юнги. Она делает шаг вперёд и протягивает руку, как-то любопытно касаясь шнурка на худи Юнги. Он пялится на неё, не в силах отпихнуть от себя старшую женщину - последствия строгой социальной дрессировки, и вместо этого сильно краснеет от такого вторжения в личное пространство. - Эти двое - твои друзья? - внезапно спрашивает она, поворачиваясь, чтобы бросить взгляд на Хосока. - Ах, - неловко начинает тот, - они... - Да, - прерывает его Намджун, - мы его друзья. Она прищуривается перед тем, как окинуть Намджуна взглядом с ног до головы, медленно обходя его, словно пытаясь решить, влезет ли он в печь её пряничного домика. - Вам нужны деньги? - наконец-то спрашивает она. И, как по волшебству, все краски сходят с лица Хосока. - Хозяйка, подождите… - Нам всегда нужны деньги, - бормочет Юнги. - Местами может не очень хорошо сесть, - говорит она, прищуриваясь и прикладывая два пальца, чтобы измерить ширину плеч Намджуна, - но бывало и хуже. - Подождите, - запинается тот, - Вы что... - Я заплачу вам двести пятьдесят тысяч вон, - говорит она, опуская руки и выглядя очень по-деловому. - Каждому. Только за эту ночь. И можете разделить между собой треть чаевых. Всё, что нужно делать - надеть платья, стоять у стеночки, подливать чай и вести себя хорошо. Юнги издаёт невозможно высокий звук (что-то между задушенным вздохом и вскриком), и ему кажется, что вот-вот вывалятся глаза. Челюсть Намджуна падает так низко, что, кажется, оказывается на уровне с ухом Юнги. - Хён, - бормочет он, вторя словам Юнги, - нам всегда нужны деньги. - Двести семьдесят пять, - выплёвывает Юнги, краснея. - Каждому по двести семьдесят пять тысяч или сделка отменяется. Она пожимает плечами (стоящий за ней Хосок отворачивается и закрывает лицо двумя руками) и, кажется, идёт на уступку. - Хорошо, - отвечает женщина, - если это поможет вам быстрее забраться в платья. И… - она поворачивается, положив руку на дверную ручку и уже сделав шаг на ступеньку, - вам придётся побрить ноги. Хоби-я покажет вам тут всё. Чтобы все трое были у меня через сорок минут. Дверь закрывается. Намджун делает глубокий вдох. Юнги выглядит немного потрясённым и самую малость позеленевшим. Хосок неловко стучит по тротуару своими приторно-милыми туфлями с бантиками. - Ну-с, - говорит он спустя минуту ужасной, ужасной тишины, - ваши ноги сами себя не побреют. *** - Хип-хоп, - тихо шипит Юнги, - мёртв. - Не будешь хорошо себя вести - не заплатят, - шипит ему в ответ Намджун, широко улыбаясь и преувеличенно радостно махая Хосоку, находящемуся на другой стороне комнаты. - Это часть сделки. - Двести семьдесят пять, - бормочет Юнги под нос, мило улыбаясь идущей мимо посетительнице и делая реверанс намного красивее, чем вообще должен бы. - Целых двести семьдесят пять. Хосок, он… хорош в этом, вот что. Флиртующий и застенчивый, манерный и правильный - он воплощает всё это сразу, а ещё подливает чай, оттопырив мизинец, и поправляет юбки, когда садится. Он в этом хорош, но и близко не стоит рядом со вторым парнем - Чиминни, как его назвала хозяйка - который словно делает это всю свою жизнь. Словно он был рождён и воспитан для этого, с малого возраста учась улыбаться и смеяться, прикрывая рот маленькой рукой, чтобы сильно подведённые глаза сужались в искреннем восторге каждый раз, как кто-то из посетительниц шутит. Хосок, Намджун и Юнги одеты в чёрные платья с белыми передниками, но Чимин в розовом, и это как-то странно ему идёт - как только заходишь, глаза сразу падают на него, что, собственно (Намджун понял это где-то на втором часу наблюдения за тем, как тот со знанием дела переходит от столика к столику), и ставилось за цель. Хозяйка не врала, говоря, что всё от них требующееся - надеть платья, стоять у стенки, подливать чай и хорошо себя вести (последнее требование было, пожалуй, чуть сложнее, чем ей казалось, даже с тем ударением, что она сделала на этих словах - был момент, когда посетительница снисходительно похлопала Юнги по заднице, когда он проходил мимо, и тому потребовались просто-таки геркулесовские усилия, чтобы просто продолжить идти). В конце ночи они стояли в переулке за кафе - уже вчетвером, так как Чимин присоединился к ним, когда они все сняли платья в общей раздевалке (прилагая все усилия, чтобы не говорить и не встречаться глазами, в то время как Чимин и Хосок оживлённо обсуждали свой день) и надели обычную одежду - будучи уже намного богаче и куда, куда менее волосатыми. - Это действительно был ваш первый раз? - спрашивает Чимин с сигаретой во рту, и в его речи теперь слышится пусанский говор - в кафе сеульский диалект лился из него, словно он родился в Каннаме, но, здесь, на улице, его речь сильно окрашена южным говором. И он совсем другой, превратился из милой принцессы в неряшливого студента; единственное, что хоть как-то говорит о подработке - размазанные остатки подводки на ресницах, следы красных румян и немного блеска на пухлых губах. - Должен признать, - продолжает он, задумчиво отводя сигарету в сторону и выдыхая облако сладко пахнущего дыма, после стряхивая пепел, - вы были довольно-таки хороши. Немного неловки, да, но кто бы не был в форме, не сшитой специально для него. - Чиминни работает здесь ещё со старшей школы, - комментирует Хосок, сильнее натягивая вязаную шапку на волосы. - Он у нас старший работник. - Почему ты продолжаешь это делать? - спрашивает Намджун, не в силах сдержать уже вырвавшийся вопрос. Юнги сильно тыкает его локтем в бок, но Чимин уже пожимает плечами, ещё раз затягиваясь. - Деньги, - просто говорит он, засовывая руки в карманы огромной толстовки. - Я пытаюсь пробиться на музыкальную сцену в подтанцовку, а кастингами счета не оплатишь, знаете ли? И чаевые здесь… - он склоняет голову вбок, приподнимая брови. - Эти девули любят своих мужиков в платьях, вот что я скажу. - Сколько, - спрашивает Юнги, переминаясь с ноги на ногу, - эм, сколько вы обычно зарабатываете? За смену? Хосок пожимает плечами. - В такие занятые ночи, как сегодня… хозяйка платит нам пятнадцать тысяч в час… - Она платит тебе пятнадцать тысяч, - немного самодовольно перебивает его Чимин. Хосок закатывает глаза. - …она предложила мне начать с пятнадцати тысяч и доли чаевых, так что… не знаю, может, тысяч триста за восьмичасовую смену? Если тут оживлённо, - поспешно добавляет он, когда Юнги чуть ли не давится. - Если не очень, то ближе к двумстам. - Триста тысяч, - бормочет Юнги себе под нос. Чимин затягивается в последний раз, медленно выдыхая дым и бросая окурок на пол, до конца туша его каблуком. - Я замолвлю за вас словечко, - говорит он, разворачиваясь, чтобы уйти в дикие дали ночного Итхэвона, и бросая через плечо, - если захотите вернуться и работать почаще. Юнги и Намджун переглядываются. - Триста тысяч вон, - повторяет Намджун. - Блядь, - бормочет Юнги. *** - Деньги, - говорит Намджун почти вопросительно, натягивая на ноги колготки. - Деньги, - выдыхает в ответ Юнги приглушенно из-за чёрной ткани платья, что он натягивает именно в тот момент. - Эй, Хоби-я, можешь застегнуть молнию? Хосок, стоящий у зеркала с одним подведённым глазом, поднимает на него взгляд. - Дай мне минутку, если я не рисую оба глаза одновременно, то всегда выходит криво. - Я помогу, - от двери раздаётся голос Чимина. Когда они все поднимают взгляд, то он уже направляется к ним, уже полностью собранный и выглядящий прекрасно в своём аккуратном розовом платье и симпатичных туфлях на платформе, клацающих каблуками по плиточному полу раздевалки, пока он с лёгкостью маневрирует в захламленном пространстве, чтобы подойти к Юнги. - Развернись, - он бросает взгляд через плечо, с трудом пытаясь застегнуть молнию. - Джунни, - не задумываясь говорит он, используя миленькие, фамильярные прозвища, по которым они обращаются друг к другу при клиентах, - мы открываемся через пять минут, а у Шуги проблемы с молнией, ты не против?.. Они работают в кафе три месяца и уже заработали (почти) больше денег, чем знают, куда девать - Хосок и Юнги переехали в двухкомнатку с одной спальней (Хосок согласился спать на диване в гостиной в обмен на меньшую часть аренды), а звукозаписывающее оборудование Намджуна обновляется с ужасающей скоростью. Чимин же стал… не совсем частью группы - он не читает реп и ему не особо интересны представления, на которые они обычно ходят - но они начали приглашать его поужинать курочкой после работы, у Юнги каким-то чудом появился его номер телефона, а Намджун не успел очнуться, как его запрягли замиксовать трек для следующего кастинга Чимина, и он почему-то совсем не против. Намджун слетает по лестнице, чтобы начать открывать кафе, и Хосок присоединяется к нему всего через пару минут, спускаясь с идеально подведёнными глазами (и совсем не криво вышло) и все ещё поправляя маленький кружевной чепчик. - Молния Шуги полетела к чертям, - говорит он в пустом кафе. - Чиминни приходится практически зашивать его в чёртово платье. Придётся разрезать всё это в конце смены. - Ебать. Ему точно это понравится. Дверь на верхнем этаже открывается, и Намджун с Хосоком замирают, краем глаза бросая друг на друга взгляды. Эта смена (с кипящим от ярости внутри Мин Юнги, которого пришлось практически зашивать в форму горничной, сглаживанием всех его косяков и пассивно-агрессивных оскорблений) уже предвещала быть кошмаром, и они с тяжёлым сердцем вместе развернулись к лестнице, ведущей в комнаты для сотрудников. Первым появляется Чимин в розовом атласном платье, мило переливающемся на свету, льющемся через окна, а за ним Юнги, покрасневший как-то пятнами (словно не мог решиться, стоит ему бледнеть или яростно краснеть), и маленькая рука Чимина крепко держит его за запястье, протягивая вперёд без шанса на сопротивление. - Отлично, - жизнерадостно пропевает Чимин и притягивает Юнги ближе к ним. - Давайте хорошо проведём сегодняшний день, ладно? Ни Намджун, ни Хосок не находят в себе сил посмотреть Юнги в глаза, вместо этого поправляя юбки и быстро кивая. - Хорошо, - отвечает Юнги (почти безжизненно), словно эхо Чимина. - Х-хороший день. Ладно. Смена прошла хорошо. Хорошо, пусть и немного тихо - каждый раз, как что-то шло не так, Намджун всё ждал того, что Юнги покраснеет и взорвётся, но вместо этого тот смущался, притихал и опускал голову, забавно выражая почтение, что раньше делал лишь с издёвкой. Будучи старшим из четырёх, он всегда принимал это близко к сердцу, но по какой-то неизвестной причине во время этой смены он вёл себя словно на самом деле знал и понимал, что на работе и в этом кафе Чимин главный. Закончив работу, они все вышли в переулок за кафе, как делали каждую смену. Чимин быстро разрезал нитки, что держали форму на Юнги, и сейчас это самое платье лежит в бумажном пакете, что тот крепко сжимает в руках. - Могло быть и хуже, - осторожно говорит Намджун, переминаясь с ноги на ногу и не отводя взгляда от логотипа на толстовке Хосока. - Я всё ждал, пока порвутся нитки, хён. Хосок наклоняется, заглядывая в пакет. - Ты на самом деле собираешься починить его сам? Вообще знаешь, как шить? - Заткнись, - огрызается Юнги, пряча пакет за спиной. - В прошлом месяце я перетянул стул, помнишь? Думаешь, одна ёбаная молния станет для меня проблемой? - Я не уверен, что он имел в виду это, - вклинивается Чимин, говоря мягко и выдыхая клубы дыма между словами. - Не знал, что ты перетянул стул. Впечатляет. Юнги немного краснеет и склоняет голову - тем же забавным движением, но в этот раз оно больше выражает смущение и смиренность, чем является защитным жестом. - Ничего такого. Просто стул, - он поднимает взгляд и задерживает его на лице Чимина буквально на короткое мгновение. - Тебе не стоит курить, - внезапно говорит он чуть более уверенным голосом. - Вредит здоровью. Намджун и Хосок обмениваются взглядами над головой Юнги, но последний лишь закатывает глаза, не рискуя пожимать плечами. Чимин задумчиво затягивается, так, что жар доходит почти до самого фильтра… и бросает сигарету на пол, раздавливая окурок каблуком. - Не очень-то и хотелось покупать новую пачку, - отвечает он, улыбаясь той самой улыбкой, от которой почти исчезают глаза. - Увидимся завтра. *** Намджуну понадобится ещё месяц чтобы понять, что же его настораживает. Сначала ему казалось, что он просто накручивает себя - словно Юнги стал бы скрывать от него что-то важное, да? - но после третьего раза ему пришлось посмотреть в лицо правде: Юнги ему врёт. Ну, ладно, пусть и не врёт… возможно, скрывает правду. Молчит.. Позволяет всему остаться как есть, недоговаривает, не даёт ответов на невысказанные вопросы, а сообщения, и до этого короткие, становятся резкими и очень, очень неинформативными. Первый раз, когда Юнги согласился подменить Намджуна, не был таким уж сюрпризом - приятным сюрпризом, конечно, но не то, чтобы огромным - в конце концов, всем им нужны деньги. Второй раз, когда он на это согласился (лишь через неделю после последнего раза, когда родители Намджуна внезапно заявили, что он должен присутствовать на семейном ужине, от которого не удастся отвертеться), тоже не стал большой неожиданностью, но Юнги даже не жаловался. Вообще ни слова. Он просто пожал плечами и безразлично согласился - словно переодевание в костюмы французских горничных и наливание чая внезапно стали для него воплощением хорошего времяпровождения. В третий раз, когда Юнги соглашается подменить Намджуна, ему это не очень-то и нужно. Он даже придумал совершенно нелепый повод - что-то о том, что его отец начинает подозревать и ему нужно провести ещё один вечер дома, в общем, что-то незначительное, скучное - то, за что Юнги обычно даёт ему пинка и говорит подобрать сопли - и ставит эксперимент. Юнги пожимает плечами и даже не отрывает взгляд от телефона. - Без проблем,- отвечает он в третий раз. - Всё равно к тому времени будет готова моя новая форма. Почему бы и не начать к ней привыкать, чего уж там. - Да, - отзывается Намджун. - Почему бы и нет. Намджуну понадобилось две недели чтобы понять, почему тот соглашался настолько легко. Он поехал в Хондэ с только что полученной зарплатой в кошельке, прямо к ждущей его в магазине новенькой циклической педали, когда всё понял, и это осознание свалилось на него как гора камней. Само утро было туманным, льющийся свет окрашивал всё в оттенки золота и голубого, даже была пресловутая прохлада, говорящая о приближении весны; когда он шёл по улице, засунув руки в карман толстовки, и повернул за угол, то увидел это. Их. Мин Юнги и Пак Чимина, сидящих за столиком у окна кофейни и выглядящих… как люди. Просто как люди, самые обычные, но вот выражение лица Юнги, сидящего там, положив ладони на стол и зажав чашку кофе запястьями - Намджун не уверен, что хоть когда-то видел его таким. Он выглядит расслабленным, спокойным и счастливым, словно всё в порядке, словно ему не нужно волноваться и думать ни о чём, кроме того, что прямо перед ним. А прямо перед ним Пак Чимин - смеющийся над чем-то сказанным Юнги, откинувшийся на стул и прижавший одну руку к животу, а второй безуспешно пытающийся прикрыть рот. Юнги кажется таким… таким довольным, сидя в кофейне и смеша Пак Чимина, и когда последний перехватывает дыхание и немного успокаивается, Юнги усмехается и поворачивает одну руку так, что она лежит ладонью вверх. А ещё чуть разжимает пальцы. Чимин улыбается и протягивает руку вперёд, переплетая пальцы. Каждая смена, которой он менялся с Намджуном в последние два месяца, была сменой Чимина. Каждая. И вот, Юнги и Чимин сидят здесь, посреди Хондэ, у окна кофейни, держась за руки и над чем-то смеясь. Намджун тянется к заднему карману джинс, хотя все ещё поражён осознанием того, что же он смог упустить, и достаёт телефон, пролистывая контакты и нажимая на кнопку звонка. Через окно видно, что Юнги немного дёргается и достаёт телефон, кивком прося прощения у Чимина перед тем, как ответить. - Йоу, - голос Юнги в трубке звучит с небольшим опозданием. - Чё как? - Эй, братан, - неловко начинает Намджун, делая шаг назад и опираясь на каменную стену за собой. - Ты не занят? - Немного, - через секунду отвечает Юнги. - Я как бы… посреди кое-чего, - Намджун видит, как Чимин подаётся вперёд, радостно и заговорщически шепча тому что-то на ухо, но микрофон не улавливает его голос. - Стираю. В прачечной. - Ага, - говорит Намджун. - Да, да. Отлично. Эм… послушай, знаешь, я сегодня должен был работать с, эм, с Чимином… Юнги откидывается на стуле. - Да? - Можешь меня подменить? Ещё кое-что всплыло, я не могу... - Конечно, - перебивает его Юнги - и снова протягивает руку, с лёгкостью переплетая пальцы с Чимином. - У меня все равно нет других планов после этого. Могу и тебя подменить. - Уверен? Ты не… - Намджун сглатывает, наблюдая за тем, как Юнги сжимает пальцы Чимина. - У тебя точно нет планов получше? - Не-а, - Чимин тянет его за руку. - Послушай, мне пора идти. Эм… достиралось. Надо проверить. Увидимся завтра, ладно? - Да, - говорит Намджун в трубку, но Юнги уже отключился. Намджун опускает телефон от уха и листает список контактов, пока не находит нужное имя, а затем нажимает кнопку звонка. - Хён, - начинает он, как только подключается. - Ты сегодня занят? *** - Куда мы, блядь, идём, Джунни? - Тихо, - шипит Намджун, неистово махая рукой и прячась за рядами мусорных баков. Хосок закатывает глаза и перекатывает леденец за другую щеку. - Ну ладно, агент ноль-ноль-семь. Показывай ёбаную дорогу что ли. На улице темно, холодно, и Намджун почти (почти) начинает об этом жалеть, но, Боже, он просто хочет знать, ладно? Он должен разобраться в этом дерьме раз и навсегда, поговорить с кем-то об этом и убедиться в том, что у него не едет крыша. Они пришли в Итхэвон после наступления темноты (в перспективе опасное решение - им уже два раза улюлюкали вслед), и Намджун ведёт их тёмными переулками аж до улицы напротив мейд-кафе. Мягкий золотисто-розовый свет льётся из окон на тротуар, а само заведение полно женщин, переговаривающихся, пьющих чай и флиртующих с персоналом. С Юнги и Чимином - Намджун ведь поменялся с первым - и Чимин стоит там в своей розовой форме, а Юнги в новом чёрном платье со сложными кружевами, которое Намджун никогда до этого на нём не видел. Ткань даже отблёскивает как-то дороже, больше походя на настоящий атлас, чем на дешёвый неудобный полиэстер. - Джунни, - говорит стоящий за ним Хосок, чей голос в темноте звучит неприветливо. - Я серьёзно. Что мы, блядь, здесь делаем? - Просто… - Намджун бросает взгляд на другую сторону улицы, где в окно видно, как Чимин проводит рукой по пояснице проходящего мимо Юнги. - Просто хотел кое в чём убедиться. Посмотри туда. Что ты видишь? Хосок, прищурившись, смотрит, следуя размытым указаниям Намджуна. - Работу, которую делаю не я. Офигительно. Это всё... - Я говорю о Юнги, - перебивает его парень. - Давай же, хён... - Так ты догадался? - Да, - Намджун удивлённо моргает. - Так ты знал? Хосок достаёт изо рта чупа-чупс и смеривает Намджуна взглядом, который обычно приберегает для безнадёжно тупых. - Джунни, - безучастно говорит он, - мы живём в одной квартире. Я спалил его где-то с месяц назад и с тех пор никаких проблем, - он пожимает плечами и снова засовывает леденец в рот. - Конечно же, я и до этого догадался. Сложно не догадаться, когда это, блядь, настолько очевидно. - Притормози, - Намджун потирает лицо руками, - так ты знал больше месяца? - что вообще происходит? С каких пор Хосок догадывается настолько быстрее, чем он? - Я что, пропустил все зацепки или ещё что? - Чувак, там не так уж и много зацепок, не напрягайся - ну, я знаю только потому, что живу с ним. - Почему нужно с ним жить, чтобы знать, что он и Чимин встречаются? На секунду повисает тишина. Хосок очень медленно перекатывает во рту чупа-чупс. - Мне нужно, - спокойно говорит он, - чтобы ты ещё раз это повторил. - Юнги и Чимин, - повторяет Намджун, внезапно чувствуя растерянность. - Сегодня увидел их на свиданке. За руки держались, всё такое. Юнги менялся со мной каждый раз, как у меня была смена с Чимином, потому я и начал что-то подозревать, но сначала думал, что ему просто втайне нравится носить платье, - он снова смотрит через окно на Юнги в платье, которого он никогда не видел. - Ну… или уже платья. Забыл, что у него есть ещё одно. - У него их четыре, - слабым голосом говорит Хосок. - Что? - Я думал, что ты об этом говорил, - разъясняет Хосок, качая головой и растерянно посмеиваясь. - Думал, ты догадался, что ему втайне нравится надевать форму. Он только её дома и носит - однажды поймал его на этом, мы поговорили, я сказал, что мне всё равно и вот… да, у него их четыре. И он только их дома и носит, - он достаёт леденец изо рта и проводит рукой по лицу. - Так Юнги и Чимин? Они встречаются? - Не проблема же, - поспешно говорит Намджун. - В смысле, подумай, мы живём в двадцать первом веке... - Джунни, да мне, блядь, абсолютно насрать, - перебивает его Хосок, отмахиваясь. - Мы все работаем в ебаном травести мейд-кафе и тоннами показываем фансервис впадающим от этого в экстаз женщинам, ебать, да мне насрать, кто с кем трахается. Но серьёзно? Какого чёрта я… - он беспомощно машет рукой в сторону кафе, где Юнги и Чимин толпятся у стойки, стоя подозрительно близко друг к другу. - Какого чёрта я это упустил?! Они стоят в тишине пару минут, наблюдая за оживлённым кафе. - Но всё норм, - в итоге говорит Намджун. - В плане… ты и я, нам же норм, да? Вот это всё? - Чувак, - фыркает Хосок. - Братан. Конечно. Да, всё это. Ну, мы должны… должны дать им время самим рассказать, но да. Конечно, блядь, нам норм. Мне-то норм, и тебе, сука, тоже должно быть, иначе я расскажу твоим родителям, что ты не ходил на пары уже... - Мне отлично, - поспешно выплёвывает Намджун. - Ебать, хён, конечно мне норм. Серьёзно. Просто… - сглатывает он, снова смотря на другую сторону улицы в большие окна, из которых льётся яркий золотисто-розовый свет. - Как думаешь, они… ну понял… вместе? - колеблется он. - В платьях? Хосок снова берёт в рот чупа-чупс и засовывает обе руки в карманы. - А вот это, Джунни, - осторожно говорит он, - кое-что, что я люблю называть “не твоё, блядь, дело”.