Новый день

Холодные зимние вечера рождают бесконечную печаль и тоску. Безнадёжность. Они сидят, тесно прижавшись друг к другу, рассказывая до бесконечности какие-то милые истории, в которые сами давно не верят. Лучшие друзья с детства. Самые близкие друг другу люди. Аморе, темноволосый и темноокий, живой, изворотливый, тянет руку к сладостям в миске. Стефан легонько ударяет по тонким пальцам, усмехаясь: – Подожди немного. До нового года – всего ничего. Оставь сладости на праздник, – а за этой простой фразой скрывается тысяча разных мыслей, среди которых самая громкая: «Будь со мной. Не покидай». Им холодно. В старой крыше трещины, а сквозь них пробивается снег и колючий, морозный ветер. Слышится крик торговки, грохот колёс по мостовой. И запах выпечки, которую они не могут себе позволить. Такой манящий и приятный. Парни сидят очень близко, дрожат одинаково сильно. Стефан обхватывает ладонями руки Аморе, улыбается, уткнувшись носом ему в плечо, обнимая. – Завтра всё изменится, правда? – спрашивает темноволосый, пытаясь сдуть со своего лица белые, как снег, волосы друга. Они приятно щекочут щёки, заставляют улыбаться. Пламя в камине дрожит. Скоро оно потухнет, и тогда придётся где-то добывать хворост, дрова, бумагу. Это невероятно сложно в другие сезоны, а уж тем более теперь, когда все желают принести в свой дом тепло. – Конечно. А если не изменится, то твоё завтра ещё не наступило, – нежно отвечает Стефан. Ему хочется сделать для друга хоть что-нибудь, но он может лишь обнимать, прижимать его к себе, ближе. – Наше завтра, Стеф, – шепчет мальчик, прикрывая глаза. В длинных тёмных ресницах путаются снежинки, которые прокрадываются в щели чердака. – Наше, Море, – кивает светловолосый. Аморе всегда ассоциировался у него с морем. Таким бескрайним и тёплым. Он рассказывал, что его предки прибыли как раз из тех мест. А Стефан знал, что его родичи родом из скандинавских краёв. Где эти самые края находятся, он, конечно же, понятия не имел, но часто говорил своему другу про хитрых и мудрых богов, славных героев, весёлых людей. Аморе слушал с восторгом. И Стефан чувствовал счастье. – Знаешь, я принёс тебе кое-что, – темноволосый не прячет бесконечной нежности во взгляде. Он достаёт из сумки большого петушка на палочке. Сахарного, сладкого. И булочку с корицей, очень мягкую даже на вид, ароматную и, наверное, невероятно дорогую. – Откуда ты это взял, Стеф? – спрашивает Аморе серьёзно, но детский восторг перебивает волнение, он тянется к сладостям и получает их. – Украл, – спокойно отвечает юноша, прекрасно понимая, что его товарищ может почувствовать ложь. А Море замечает, что у друга на пальце нет кольца с изображённым на нём кораблём — единственной памяти об отце, который погиб на войне. – Зачем ты продал его, Стеффи? – голос дрожит. К горлу подступает комок, а на глаза наворачиваются слёзы. – Ты так смотрел на эти сладости, когда мы шли по городу. И я подумал, что... Аморе порывисто обнимает друга, не давая ему договорить, прижимаясь к нему, громко всхилипывая. Потом они вместе едят купленные угощения, долго смеются, вытирая друг с друга сахар и корицу. Ночь вступает в свои права, покрывает город. Завтра будет новый день, новый год. Кто знает, какие перемены он в себе несёт. Аморе кашляет кровью и дрожит. Стеф прижимает его к себе, пытаясь согреть, гладит худое и тщедушное тело, забираясь своими тёплыми ладонями под одежду, слыша хриплое "Спасибо". И снова кашель. Как проклятие. * * * – Ты слышала эту жуткую новость, дорогая? – спрашивает статный мужчина, расчёсывая гребнем каштановые прилизанные волосы с проблеском седины. – Ты про тех бедных мальчиков? Это ужасно. Умереть в канун нового года. Кошмар! Лили сказала, что один умер от чахотки, а второй? – милая дама кокетливо вертится перед зеркалом. Она говорит с сожалением, но лицо её живо и весело, ведь скоро праздник. – Говорят, он убил себя. Вскрыл ножом вены, обнимая мёртвое тело товарища, держа его за руку. – Кошмар. Но они ведь были беспризорниками. Сами виноваты. Не нужно было сбегать. Или что там они сделали. Хорошо, что наш Альберт не такой. Шестилетний мальчик, сидевший в соседней комнате, старательно вытирал платочком рот от крови, чтобы не расстраивать родителей. Они ведь так печалились, когда то же происходило с тётей Луизой, которая сейчас куда-то уехала. Ни мама, ни папа не говорили, куда именно. А Альберт скучал. * * * Да, начался новый день. И солнце встало, и мир продолжил жить. А за домом, на котором располагался чердак, вырыли две могилы. Возле богатого поместья росла старая яблоня – любимое дерево Альберта. Зима не оставила ей шансы на выживание.