***
Скорее всего он лежал так уже несколько часов, а может только минут. Сложно определить время, когда просто смотришь в одну точку. Несмотря на глубокую ночь и моральную усталость от жизни, сон не приходил. Шатен продолжал лежать неподвижно с открытыми глазами, когда вдруг в дверь постучали. Или же ему показалось? Ну в самом деле, кто придёт к нему в первый час ночи. Таких дебилов ещё поискать надо. Если только… Нет, этого не произойдёт. Чуя не придёт извиняться, Дазай слишком хорошо это понимал. Стук повторился. Ну в самом деле, не Куникида же пришёл по душу суицидника. У идеалиста давно уже начался комендантский час. Может пришли наёмники, которым заказали Дазая. И сейчас они под видом каких-нибудь государственных лиц или подобной дребедени возят ему пулю между рёбер. Так даже лучше — наконец-то он умрёт и пустота в его душе навсегда исчезнет. Хотя нет, снова бред. Где вы видели социальных работников, которые приходят поздно ночью? Так его точно никто не убьёт. А если бы и хотели, то давно уже сделали. Человек по ту сторону не хотел уходить и продолжал стучать. Осаму нехотя поднялся с футона и вышел в коридор. Дверь пришлось открыть. Дазай не знал, кого там ждать, но всё равно был удивлён. На пороге уже, а который раз оказалась Акико. В голове пронеслась мысль об эффекте дежавю. Эмоций хватило только на то, чтобы удивлённо поднять бровь. — Акико? — Доброй ночи — слегка улыбнулась девушка словно это обычное дело приходить к соседям в столь поздний час. — Доброй. Что ты тут делаешь? — шатен вопросительно посмотрел на неё. Но потом он словно опомнился — Проходи, не стой в дверях. — Благодарю — девушка зашла в квартиру — Я пришла тебя проведать — сказала врач не поворачиваясь к парню. — Зачем? — не понял Осаму. Акико развернулась к нему и посмотрела серьёзно, даже как-то грустно. — Ты встречался с ним? — А?.. Да — Дазай понял, что она имела ввиду, и что отмазываться сейчас бесполезно. — Отказал? — Да — голос шатена был безжизненным. Подобие нормального выражения лица, которое детектив с таким трудом пытался сделать, развалилось. Йосано ничего не сказала. Девушка не знала, как поддержать кареглазого и не причинить ему ещё больше боли. Люди всегда всё воспринимают слова не с таким смыслом, который был в них изначально вложен. А в ситуации с Осаму любая ошибка могла стать фатальной. — Как ты узнала? — наконец спросил Дазай, проходя по коридору в комнату. Его голос выбил Акико из потока мыслей. — Рампо рассказал. — Ах Рампо… — Осаму стоило догадаться о том, что этот человек всё прознает. Но что раньше, что сейчас — темноволосому было всё равно. Кареглазый зашёл в комнату и сел на футон спиной к коллеге. — Боюсь, угостить мне нечем. В холодильнике может быть пиво. — Пожалуй откажусь — Акико подошла ближе и села рядом. Дазай отвернулся от неё. Повисло неловкое молчание. Йосано понимала, что надо что-то сказать, но не могла подобрать слов. Они сидели в тишине которая прерывалась лишь тихим тарахтением холодильника, да звуками с улицы. — Дазай, расскажи мне… — наконец попросила девушка, но её перебили. — Спасибо что волнуешься, но я сейчас не хочу разговаривать. Акико на секунду замялась. Она понимала, что если сейчас будет расспрашивать — доставит ещё больше боли. Но без этого никак. Врачи всегда спрашивают где болит, а потом надавливают туда. Когда лечишь душу приходится поступать точно так же. — Я понимаю, но всё же — настаивала девушка — я прошу тебя, расскажи. Я хочу помочь. — Помочь? — ледяным голосом спросил шатен — Извиняюсь конечно, но зачем тебе это? Зачем переться поздно ночью ко мне в квартиру и спрашивать как я себя чувствую после отказа любимого человека? — Почему?! Да потому что ты мой друг. — Друг? — голос Дазая снова стал безжизненным. Он тихо усмехнулся и вновь замолчал. — Ну так… — напомнила Акико. — Что «ну»? Я ему всё сказал. Он обозвал меня уродом и ушёл. Всё. Занавес опускается. Больше не на что смотреть — зло поведал Дазай. — И как ты себя чувствуешь? — Всё прекрасно. Не хочет быть вместе — не надо. Я счастлив. На одну проблему в жизни меньше. — Дазай, не лги — укоризненно сказала девушка. Осаму повернулся к ней. Карие глаза смотрели спокойно, но со временем там появлялось всё больше тоски и боли. Йосано видела, как стремительно трескалась маска беззаботного человека на лице шатена. — Это больно… — шёпотом проговорил темноволосый и снова уставился в пол. — Может вам следует поговорить? Вдруг он изменит решение? — Чуя не захочет говорить — грустно усмехнулся Дазай — Его ненависть ко мне после того, как я ушёл из мафии, достигла невероятных высот. Признание было последним шансом сохранить какую-то связь между нами, которую я порвал четыре года назад. Но… ничего не вернуть. Дазай вновь замолчал и обхватил голову руками, поджав колени к себе и согнувшись. Акико не могла что-либо ответить. Подбирать слова было очень сложно. Общение с людьми в принципе сама по себе сложная штука, а тут ещё курсы психолога, проходим практику. После пары минут молчания, врач вроде нашла что сказать. Она уже открыла рот, чтобы попробовать поддержать кареглазого, когда заметила, что парень содрогается всем телом. — Дазай, ты чего? — Акико попыталась развернуть его к себе лицом. Но когда у девушки это получилось, она не поверила своим глазам. По щекам Осаму текли слёзы. Шатен беззвучно плакал, обхватив себя руками и царапая плечи. — Я не хочу — сквозь неслышные всхлипы проговорил Дазай — Не хочу терять его. Чуя — последний родной человек который у меня был. Кареглазый снова согнулся пополам. Акико помедлила минуту, и не придумала ничего лучше, чем обнять его. Дазай вздрогнул от чужих прикосновений. В самом деле, что он творит? Сейчас нужно взять себя в руки и перестать быть такой тряпкой. Но он так устал. Устал держать это в себе. Всю жизнь Дазай молчал. Осаму всегда спокойно обходился без поддержки. Хоть и одолевала зависть, когда он смотрел как Кое-общается со своим воспитанником, Дазай понимал, что спокойно проживёт без этого. Но с годами держать чувства в себе становилось всё тяжелее. И вот в 22 он сломался. Осаму позволили себе положить голову на плечо девушки и продолжить выплёскивать свою боль через слёзы. Для Акико всё это слишком странно. Странно сидеть в чужой квартире в такое время, странно видеть заплаканного человека, странно гладить его по волосам и успокаивать придуманными на ходу фразами. Особенно поражало то, что этим человеком был Дазай, самый беззаботный и оптимистичный человек во всём агентстве. Если бы не постоянные попытки суицида и принимающее иногда серьёзное и жуткое выражение лицо, Акико бы и правда поверила в то, что перед ней счастливый человек. Что творится в голове Дазая — одна из тех загадок вселенной, которые невозможно решить, пока сама вселенная не захочет этого. Наверно, Осаму унесёт все свои тайны в могилу, если очередная попытка суицида окажется удачной. Дазай, на первый взгляд, казался довольно простым человеком. Весельчак и лентяй, со своими тараканами в голове, несмешными шутками и тягой к суициду. Но, чем дольше знаешь Осаму, тем яснее понимаешь, что за этой маской скрывается что-то другое, а каждый таракан в голове знает больше секретов, чем положено обычным людям. Акико наблюдала за Дазаем, думала, что со временем он откроется. Но прошло два года и она знала ровно столько же, сколько и когда шатен только пришёл в агентство. Ну разве что продлился свет на место его прежней работы. Это объяснило его поведение и маниакальный блеск в глазах, который бывало появлялся, когда шатен был на заданиях. Но большего это не дало. Дазай так и продолжил скрываться за маской счастливого человека, пряча свои чувства, которых, возможно, попросту не было. Но сейчас этот «счастливый человек» плакал у неё на плече, ломая все предположения, что успели появиться за время его работы в агентстве. Неужели только отказ любимого человека мог сотворить такое. Нет, Акико была уверена, что Дазай бы никогда не стал плакать из-за такого, хотя сейчас это трудно утверждать. Скорее всего, дело в чём-то другом. Не только Чуя причастен к такому нервно у срыву у кареглазого. — Дазай, ты можешь рассказать мне всё, всё что хочешь. Шатен замер, слегка вздрогнув, и лежал так ещё какое-то время. Акико не решалась как-то тормошить его, но расспросить надо было. Девушка понимала, что это будет больно, но по другому нельзя. В конце концов — это её работа. — Акико, не стоит… — тихо ответил Дазай — Стоит — отрезала девушка. — Акико, прошу. Мне и так плохо. — Дазай, пойми же — Йосано повернула его голову к себе, обхватив чужое лицо руками, — тебе больно, я понимаю. Но если ты будешь держать всё в себе, легче не станет. Ты должен поделиться этим, чтобы помочь самому себе. Осаму отвёл взгляд и молчал. — Ну же, расскажи мне. — Рассказать что? — вдруг резко произнёс шатен и немного зло посмотрел девушке в глаза. — То, что тебя тревожит — уверенно ответила врач. Дазай снова отвёл взгляд. Рассказывать о таком не хотелось, да и он не знал, о чём именно. Что-то терзало его душу, но детектив не мог понять что. Осаму никогда не понимал чувств, людей, что их испытывают. Даже самого себя ему было трудно понять, что уж говорить о том, чтобы разобраться в чувствах, с которыми и полноценным людям трудно. — Это из-за мафии? Ты до сих пор не можешь забыть. — Да — было бы глупо отрицать что-то настолько очевидное, поэтому Дазай ответил честно и коротко. — И… что ты думаешь теперь? — О чём? — О себе. Осаму удивлённо поднял взгляд. Этот вопрос как-то не совсем вписывался в начинающийся разговор про прежние времена. Заметившая непонимание в карих глазах, Акико постаралась уточнить. — Как ты думаешь, стало тебе легче, когда ты ушёл? Я так понимаю ты ушёл из-за… — Друга — пояснил для девушки Дазай — Он посоветовал мне уйти. — Вот.Вы, видимо, хорошие друзья. Где он сейчас? — Мёртв. Йосано умолкла. Она поняла, что только что насыпала большую пачку соли на кровоточащую рану. Пусть и неосознанно, но причинила лишнюю боль. — Прости, я не хотела… — Ничего. Я уже смирился. Акико откашлялась в кулак. Говорить что-либо после такого было стыдно. Но она должна. Дазаю нужно помочь. — Что ты делал в мафии, раз так хочешь умереть. — Много чего — вздохнул Осаму — Я делал такие вещи, что и вообразить страшно. Столько людей умерло от моей руки — он сделал небольшую паузу, размышляя, говорить дальше или нет. И выбрал второе — Я стольких пытали. Они просто умирали от болевого шока или от травм. А я наслаждался этим. Меня прозвали демоном, потому что никто не мог выйти с моего допроса живым. И с заданий, на которые я отправлялся тоже. — Это… — А ещё один раз мы с Чуей за ночь уничтожили целую организацию. Погибли тысячи людей. Кто-то умер от способности Чуи, некоторые от пули, которую я в них направил — Осаму вскинул голову, припоминая детали картины — Я устроил в здании пожар и запер все двери. В итоге многие просто сгорели заживо. Я слышал их крики, их мольбы, но в тот момент я не чувствовал ничего. Ни жалости, ни вины. Я был пуст. Мне было всё равно — на лице шатена не дрогнул ни один мускул пока он говорил о таких страшных вещах. Йосано почему-то от этого стало не по себе. Акико молчала. Слова бывшего мафиози произвели на неё большое впечатление, в плохом смысле этой фразы. Девушка конечно же понимала, что прошлое Дазая ужасно, но такого она пока что не ожидала. Хотя она и думала о чём-то подобном. — Меня боялись все — вдруг продолжил Осаму — Думали, что я и правда демон, что я сатана, монстр — кто угодно, но точно не человек. Ещё с детства я показал невероятные способности в убийствах. Мори хотел воспитать из меня идеального мафиози. И у него получилось. Я исполнял все приказы безукоризненно, всегда выдавая результат, который от меня требовали. Я стал почти что роботом, машиной для убийств. Перестал испытывать эмоции, переживать чувства. Я был даже больше оружием, чем мафиози — Дазай сглотнул и продолжил рассказ. Он был благодарен девушке за то, что она не перебивала, позволяя спокойно всё высказать — Скоро после вступления в мафию, Чую сделали моим напарником. Нас расценивали как смертельный дуэт, который будет сметать всех врагов с пути. Ни я, ни Чуя не были рады такому повороту. Но мириться с этим приходилось. Чтобы лучше узнать новенького, я стал наблюдать за ним. Чуя не был похож ни на кого из тех людей, которых я знал. Он был вспыльчивый, своенравный, но вместе с тем честный и преданный. Мне это казалось невероятным. Я смотрел на него и однажды осознал, что он сможет меня понять. Мы с ним чем-то похожи — оба вынуждены убивать, оба без семьи, у обоих нет будущего. И я подумал, что мы можем быть вместе. Пережить эта боль и дать друг другу то, чего были лишены. В голове появилась картинка, которая уже давно стояла перед глазами: светлая квартира, уют. С утра не надо никуда идти. Чуя в рубашке Осаму, которая свисает ему до колен, ходит по дому. Он может что-то готовить, читать книгу или ругаться с кем-то по телефону, это не важно. Главное, чтобы был рядом, чтобы можно было докоснуться, обнять, почувствовать себя в безопасности, дома. На секунду эта мечта показалась настолько реальной, что вот — протяни руку и окажешься там. Но стоило Дазаю открыть глаза, как образ пропал. Он снова в тёмной квартире, сидит и изливает душу тому, кто попался под руку. Осаму встряхнув головой и продолжил. — Я предложил ему рассказывать всё друг другу, чтобы стало легче. Не знаю почему, но Чуя согласился. И мы стали делиться переживаниями. Я был рад. Чуя доверял мне. — А ты? — А я не хотел… не хотел грузить его ещё больше — Дазай начал смотреть куда-то в пол — Я не всё ему рассказывал. Много чего скрывал. Не хотел, чтобы он переживал за меня. И я молчал. А ведь так хотелось… — Хотелось рассказать что-то? — без улыбки спросила Акико. — Хотелось сказать… мне жаль… — губы Осаму изломились в кривой печальной усмешке — жаль, что я порчу его жизнь. Порчу жизнь всех! — последнюю фразу шатен сказал куда громче — От меня никакой пользы! Один вред! — Дазай, что ты говоришь? — пыталась успокоить его темноволосая, но тщетно. — Я всегда убивал… пытал… причинял боль… какая от меня польза?! — Осаму хотел было выскочить на ноги, но Акико удержала его каким-то чудом. — Тише-тише. Дазай, не кипятись. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться. — Не нужно — суицидник говорит это тихо, но в следующую секунду вновь срывается на крик — Я способен лишь убивать! Физически, или морально — не важно! Тысячи людей были бы счастливы, если бы я никогда не родился! — Дазай, хва… — Поэтому я и хочу умереть! Всю свою жизнь я лишь приношу боль окружающим! И поэтому все отвернулись от меня! Всю жизнь отворачивались! Я был рад этому! Мне нравилось одиночество! Если я один — я никому не наврежу! Но одиночество убивает меня! Я не могу перенести его! Я слышу крики! Крики моих жертв! Они преследуют меня! Всю жизнь! И никто не спасёт меня! И не должен спасать! Я просто очередной слабак, который не может справится со своими проблемами! И умру я таким же слабым! — Это не так! — резко отрезала девушка. Для шатена эта фраза была словно пощёчина. Осаму поднял на неё влажные глаза. — Дазай, ты не один. Ты — член Агентства. Здесь все тебе рады, все переживают за тебя, все готовы поддержать. Но ты замкнулся в себе, надел маску и не поделился частичкой себя ни с кем. Поэтому ты и не понял. ВДА, как бы противно сейчас не звучало для тебя это слово, это всё же семья. Мы все стали родными друг для друга — девушка стала трясти Осаму за плечи — Ты можешь положиться на нас, доверить что-то сокровенное. Мы всегда тебя поддержим, всегда будем рядом. Мы с тобой. Дазай устал. Устал держать всё в себе, устал носить маску весёлого, нормального человека, устал быть сильным, быть одной из важных пешек в агентстве. Голос Акико звучит сейчас почти ласково. Осаму не хочет делать ничего. Он позволяет себе уткнуться носом в плечо Акико и замереть, пока она гладит его по волосам. Можно же хоть один раз дать слабину и просто поплакать кому-то, кому доверяешь. А если наутро будут вопросы можно свалить всё на алкоголь. Сон не заставляет себя долго ждать. Скоро Дазай отключается. Йосано уложила его на футон, накрыла одеялом и подумала, что теперь никогда не сможет думать об Осаму как раньше.***
С Маяка Йокогамы и правда открывался прекрасный вид. В ночных сумерках город становится совсем другим — сказочным, волшебным, словно срисованный со страниц книги о других мирах. Ещё не так темно, чтобы мафия могла высунуться из своих нор и забрать власть над Йокогамой на ближайшие 10 часов. Можно наслаждаться картиной или уйти в мир своих мечтаний, забыв про реальность на какое-то время. Дазай облокотился на перила, что разделяли его от пропасти высотой больше ста метров, и смотрел вниз, ощущая, как разум захватывает желание прыгнуть вниз. Хотя на самом деле сейчас шатен не очень хотел летать. Он ведь пришёл сюда за другим. — Опять про самоубийство думаешь? — недовольный голос сзади заставил отвлечься от мыслей. — Я же пообещал, что сегодня прыгать не буду — Дазай повернулся к спутнице и широко улыбнулся, мол «доверяй мне, я ничего не сделаю». — Как же — уже с усмешкой фыркнула Акико. Врач подошла ближе и тоже стала любоваться видом. Радовало, что пока она ходила на нижние этажи за сувенирами, «кареглазый идиот» ничего не натворил. — Здесь красиво — Осаму сделал вид, что не заметил сарказма в словах девушки, и продолжил любоваться открывающейся панорамой на город. — Я люблю это место — ветер слегка развевал фиолетовые и каштановые волосы. — А что ещё любишь? — Дазай бросил любопытный взгляд на подругу. — Вагаси люблю, сакэ, цветы. — Ты ранишь меня в самое сердце — Осаму прижал одну руку к груди и сделал жалостливое лицо, на что получил взгляд девушки, который как бы говорил «сейчас и правда нож в сердце будет». — А ты у нас на что любитель — Акико развернулась к нему, стоя теперь полубоком к перилам. — Я вот тебя люблю — улыбнулся Дазай и наклонился к девушке, приближаясь своими губами к её. — Не слишком рано? — усмехнулась та — Две недели назад ты умирал от любви к другому парню. — Мужчины меня не интересуют — улыбнулся кареглазый. Акико хотела возразить, но её уже целовали, потому она решила оставить едкие комментарии при себе. В этой сфере они друг друга стоили. Может быть и неправильно влюбляться в кого-то сразу после расставания, но Дазаю всегда было плевать на какие-то нормы. Он не разлюбил Чую, нет — в душе ещё таились тёплые чувства к этому рыжему коротышке, но они не так походили на любовь, как раньше. Пусть Накахара живёт дальше без шатена, главное чтобы счастливо. Осаму нашёл родного человека, который поможет залечить все душевные раны. И для этого Акико не понадобится способность.