Мятежники

- Пацифисту никогда не стать главой ночного мира. Вы слишком толерантны и мягки для остальных вампиров, - азартно прошептала она, крутя в руках бокал с «Аворналино». Свет нескольких свечей пал на вино: оно блеснуло золотом, сверкая, и вновь окрасилось в темно-бордовый цвет – прямо под стать этому полупустому ресторанчику, украшенному в стиле модерн. Музыканты играли на фортепьяно, и тихая незатейливая мелодия окрашивала этот летний вечер в особенные, мягкие тона. Девушка поднесла бокал к губам и прищурила свои светлые глаза, отразившиеся на ровной глади дорогого вина. – Мы же, люди, нагло наслаждаемся этим, используя вас. - Политика Владислауса мне не по душе, - она загадочно улыбнулась, глядя на собеседника из-под полуопущенных ресниц. Это был соблазнительный молодой человек с неестественно бледной кожей и красивыми голубыми глазами, влюбившими в себя не одну сотню парней и девушек на всем белом свете. Он облокотился на спинку кресла и с деланным подозрением посмотрел на свою спутницу, отставившую все еще полный бокал вина подальше от себя. Ее губы слегка приоткрылись, дразня его. – Может, это он подослал тебя сюда? - О, будь это так, то я бы уже умерла, - она поправила свою прическу и нехотя взяла в руки бокал. В свете свечей ее всегда бледная кожа отдавала нездоровым оттенком, а ухоженные светло-каштановые волосы – золотом и рыжиной. Улыбнувшись, она неторопливо пригубила вино, с явным интересом глядя на мужчину, – в серых глазах плясали бесенята. – Со Штраудом я не хочу связываться ни под каким предлогом. Он не любит людей, - девушка усмехнулась и поддалась вперед; ее губы были так близко и пахли фруктами и жасмином, что он не удержался и кротко поцеловал ее. Она засмеялась, – в отличие от тебя. Вот об этом я и говорю, Калеб. Ты слишком уважаешь людей. Это противоестественно для вампира. - И это говорит мне человек, - Калеб усмехнулся, отстраняясь. Девушка обиженно надулась и посмотрела на выход – там, за большими раскрытыми дверями, виднелась пустынная улица. Было тепло и свежо, ветер колыхал занавески на окнах и нес с собой запахи нежных цветов и воды. Работал фонтан, стрекотали сверчки, а незатейливая мелодия лилась из-под умелых рук музыкантов. Калеб задумчиво взглянул на девушку, устало закрывшую глаза, - она была еще юной, совсем зеленой девчонкой, только-только окончившей старшую школу Ландграаба. Мужчина сокрушенно покачал головой, переведя взгляд на видневшееся с улицы небо. Похоже, она заметила это – в светло-серых глазах мелькнула тень улыбки, загадочная и холодная, равно, как самая долгая, зимняя ночь. - Не считай меня за обычного человека. В конце концов, я знаю все тайны и слабости вампиров и могу с легкостью убить одного из вас, - девичье недовольство привлекло внимание мужчины. Тот усмехнулся – острые клыки блеснули в призрачном свете свечей – и быстро, совсем невесомо погладил ее по щеке. Холодные пальцы коснулись висков, скул, губ; очертив их контур, Калеб дошел до шеи – девушка вздрогнула и отстранилась, чем только рассмешила любовника. В его глазах плясали бесенята. - Ты странная, Лайни. Очень странная, - он криво улыбнулся и нагнулся к ней через стол. Никто не обратил на это должного внимания – две-три парочки, сидевшие тут, в ресторане, и не думали поворачивать голов в их сторону. Все слушали музыку и говорили о своем сокровенном: тайнах, быте и делах. Лайни подавила страх и заглянула в голубые глаза собеседника, боясь только одного - попасть в плен его нечеловеческого обаяния и навсегда забыть себя, семью и мечты, отдав душу этому коварному вампиру. – Ты настоящее олицетворение войны, хоть твоя фамилия и говорит об обратном.* - Не сочти меня за лицемерку, но ты знаешь, в чем заключается мой план, - едва шевеля губами, прошептала Лайни. Ее голос дрожал от переполнявших сердце чувств, а пальцы с силой сжимали хрупкую ножку бокала, грозя разбить прозрачное стекло. – Жить в вечном мире скучно, а я всего лишь человек и человеком оставаться собираюсь. Видно, ты не против, что я прячусь за твоей спиной. Преследуешь свои цели, да? – взгляд светло-серых глаз остановился на его лице; проницательная, как никогда, девушка пыталась изучить ход чужих мыслей, нервно постукивая пальцами по зеркальной глади бокала. – Отвечай. - Что случилось с твоей невозмутимостью, милая? – саркастически улыбнулся мужчина и лениво, как бы невзначай провел рукой по ее волосам. Лайни хмыкнула, сложив пальцы в замок. Страх медленно, капля за каплей проникал в ее кровь, охватывал тело, тормозил дыхание и биение сердца, готового остановиться в любой предложенный жизнью момент. Это был настоящий проигрыш, принять который она была готова уже давным-давно. – Что ж, я заинтересован в тебе. Если бы я умел любить… - Калеб осекся и невесело рассмеялся, привлекая ее внимание к себе. – Как можно… связаться с вампиром, которых так ненавидишь, изучить их науку, которой боишься, и говорить, что не лицемеришь? Удивительно, как ты цепляешься за жизнь, ищешь выгоду даже на вражеской стороне! Что ж, если бы я мог любить, то выбрал бы тебя. - Невозможно. Мы слишком разные, - резко оборвала его Лайни, в глубине души польщенная этими словами. Но ее глаза продолжали оставаться бесстрастными; девичьи пальцы до боли в костяшках сжимали рукава красивого вечернего платья, а бледные, чуть подрагивающие от холода губы дрожали. – Даже люби я тебя… даже будь я вампиром, нас привлекали бы совсем разные ценности. - К примеру? - Да та же кровь. Пацифист, ты не кусаешь людей, по крайней мере, стараешься этого не допускать. Но ты ведь хищник; и самой природой в тебе заложено желание убивать и подчинять. Когда ты нападал на людей, - Лайни запнулась и впервые за долгое время смущенно улыбнулась, робко глядя на собеседника, - и на меня в том числе, ты чувствовал это в себе. Но нет же, ты мучаешь себя, причем так безрассудно, доходя до крайностей и помутнения рассудка. А ведь на самом деле люди хотят подчиняться, - ее голос стал глуше и тише, напоминая шепот морских волн; в серых глазах блеснуло бессилие, - люди хотят, чтобы ими правили. Хотят, чтобы ими руководили, чтобы решали за них. И та несогласная часть – мизерная, особенно в сравнении с основной массой людей – ропщет на природу. Великие правители прошлого, они тоже не подчинялись инстинктам. Мятежники, враги ночного народа, - грустно улыбнулась Лайни. Калеб выдохнул и с хитрым прищуром взглянул на нее. - Что ж, и среди нас такие найдутся. Я не скрываю: став вампиром по ошибке, я не хочу причинять боль людям. Можешь считать это новым видом извращения, я не против. Но учти: ты такая же, как и я, - в голубых глазах плясали бесенята, - ведь ты тоже хочешь принадлежать себе, а не кому-то другому. Ты бросаешь вызов миру, идешь против инстинктов и при этом хочешь сохранить свой вид. - Сумасшедшие, безумцы, - горячо шептала она; музыка вторила ее словам, наливаясь силой, энергией, чувством. Лайни зажмурилась, когда Калеб резко - безо всяких предупреждений - обнял ее за талию. Вечные спутники их отношений: ненависть и страх, злость и недоверие, - обострились до предела. - Революционеры, пришедшие к власти. Видно, мы никогда не придем к единому мнению. Особенно с тобой. И музыка затихла страстной нотой – их поцелуй затмил для них весь мир.