Мика

Мы умираем, чтобы родиться вновь… Победа. Победа наполняла сердца радостью. Победа наполняла сердца болью. Он упал на колени рядом с Гарри, желая завыть, как раненный зверь. Он не умел плакать. Но его душа опустела. Ему казалось, он слышит как звенят осколки его разбитой жизни. Зачем ему видеть солнце, которое больше не согреет его Гарри? Гарри, который так много значил для него. А он так и не успел сказать… — Я вернусь. Я буду рядом. Я пройду сквозь ад и пламя. Ради тебя, — прикрывая глаза Гарри Поттера. *** 1 год — Гарри, детка… Иди ко мне. Вот так… Вот так… Джеймс, смотри — он пошел! Счастливая Лили подхватила сына на руки. — Гарри Поттер, вы слишком серьезный молодой человек. Ну улыбнитесь! — Джеймс, иногда мне кажется, что он знает что-то такое… Лили уже опустила малютку Поттера в просторный манеж и вернулась к домашнему печенью. — Гарри Поттер, не огорчайте свою маму. Улыбнитесь! Джеймс Поттер обожал шутливо называть сына на «вы». — Ну вот… — он пощекотал малыша под подбородком и тот залился звонким смехом. — Все равно, Джеймс — он отличается от других детей. Я смотрю порой на него и не могу отделаться от чувства, что он готов рассказать мне тайны мироздания. — Угу. Несомненно. Не выдумывай, — целуя жену в щеку. — Все, я побежал. Вечером прогуляемся в центре. — Люблю тебя, — наклоняясь над манежем и чмокая вихрастую макушку вновь посерьезневшего Гарри, теперь увлеченно нажимающего на яркие клавиши детского пианино. *** 2 года Ярмарка была многолюдной и Гарри, восседавший в прогулочной коляске, приоткрыв рот озирался по сторонам, восторженно рассматривая яркие наряды взрослых магов. — Гарри, смотри, там игрушки продают. Заглянем? Услышав знакомое слово, Гарри счастливо заулыбался и хлопнул ладошкой по коляске: — Да! Сложное слово «игрушки» пока не давалось юному Поттеру, но ведь родители и так его хорошо поймут. Да, он положительно не против новой игрушки. А потом он увидел его. Белоснежный, большой… На мгновение он восторженно прижал руки к груди, а затем… — Мика! — неожиданно завопил всегда спокойный Гарри, распахивая зеленые глаза. — Мика! Он тянул пухлые ручки к белоснежному медведю. — Мика! Малютка Гарри даже весь покраснел от волнения. Только его! Он хотел только его! Детское сердечко сжалось от непонятной тревоги, и Гарри захлебнулся плачем. — Мерлин, может температура поднялась? — встревоженные молодые родители склонились над ревущим Гарри. — Мика! — Он хочет мишку, — вынырнул из-под прилавка крохотный старичок, сверкнув на солнце затемненными очками. На секунду Гарри испуганно замолчал, а потом, всхлипнув, пискнул: — Мика… Мой… — Твой мишка, твой, — протянул старичок всхлипывающему и глотающему слезы Гарри игрушку. — Возьмите его, сэр. Порадуйте малыша. — Да, да, конечно, — наблюдая, как моментально успокоился малютка Поттер. Тот, все еще красный от перевозбуждения, вцепился в обычного плюшевого медведя, будто тот был центром мироздания. — Мика! — торжественно провозгласил Гарри, словно родители должны были понять абсолютно все. *** 6 лет — Гарри, собирайся, дорогой. Поттер увлеченно возился в детской. — Гарри… Нас уже ждут. Мы можем опоздать. Гарри засопел — к колдомедику идти не хотелось абсолютно. Вот скажите, а вам нравится, когда к вам залезают в рот? — Тебе хорошо, — пробормотал Гарри, усаживая Мику в большую машинку. — Вжжж… — Гарри! — Пойду только с Микой! Конечно же, Гарри уже очень давно научился выговаривать «медведь», но сокращенное имя Мика, сказанное им в два годика, крепко прилипло к любимцу. Лили Поттер вздохнула. Один раз она решила постирать медведя без ведома сына. Гарри тогда рыдал навзрыд, не обнаружив любимую игрушку на месте. — Ладно. Надевай курточку, — вновь задумчиво поглаживая светлый мех игрушки. Странно все это. Нет, у нее, конечно же, тоже были любимцы, но такая привязанность… Гарри спал с медведем, что-то рассказывал ему. Он не мог без своего медведя. Лили даже подумывала проверить его на темные чары. Но для этого надо было унести игрушку из дома, а Гарри зорко следил за медведем, особенно после того, как тот оказался в стирке без его ведома. Друзьям трогать Мику тоже не разрешалось. Нет, Гарри был не жадным ребенком, он делился, давал поиграть своими игрушками, с удовольствием менялся чем угодно, но Мика… Мика был только его. Он оберегал его от чужих рук, когда приходили гости — медведь занимал прочное место в шкафу. Чтобы его не взяли даже случайно. *** 10 лет Гарри где-то умудрился сильно разбить коленку. До крови. Гарри больно. И он, конечно же, пойдет к маме. Теплые руки мамы, ее объятия… Это дорого каждому ребенку. Но сначала Гарри забежал в спальню. Плюхнулся на постель и прижал к себе медведя. Он хорошо пахнет, у него удивительные серые глаза. Как странно, обычно у белоснежных игрушечных медведей голубые глаза. А у этого серые. — Уже не так больно. Спасибо тебе, — Гарри поцеловал велюровый коричневый нос. Гарри умел хранить секреты. Он маг и его не пугало то, что он знал. Его Мика мог перемещаться. Но это был их огромный секрет. *** Лето было в самом разгаре. Гарри обожал проводить вечера во дворе. Он обожал качаться на качелях и думать о своем. Очень важном. Он высоко взмывал ввысь, он был так счастлив… По-детски счастлив. И как это бывает — несчастный случай, который нельзя предугадать. — Мика! Медведь, который сидел рядом на деревянной скамейке, вдруг исчез. — Мика! Гарри торопливо слез с качелей. Медведя надо срочно найти! И только Поттер отошел — балка качелей с треском рухнула. — Гарри! Лили Поттер выбежала из дома. — Слава Мерлину! — крепко прижимая к себе перепуганного сынишку. — Гарри… — Все обошлось, Джеймс. Обошлось… — Мордред, я недавно проверял эти качели… А Гарри смотрел, смотрел на вновь появившегося на скамейке медведя… *** 16 лет Шестнадцатилетие — это возраст познания себя. Гарри смотрел на девушек, любовался их фигурками… Нет, не то. Гарри смотрел на парней. На их разворот плеч… Да. Неужели?.. И он делился с медведем своими переживаниями, открытиями. Шестнадцатилетие — время неловких поцелуев, стыдливых ласк… Мастурбации под одеялом… И осознания, что это все не то. Что же он ждет? Не по годам серьезный Гарри Поттер обнимал медведя, свернувшись клубком в кресле. Уже давным - давно все игрушки были розданы, но медведь все так же мирно сидел на его постели. Гарри даже не мог помыслить, что можно с ним расстаться. На любые замечания, что у взрослого парня в спальне находится плюшевый медведь, на любые вопросы — он лишь говорил: — Это не обсуждается. Точка. Порой, принимая душ, он касался родинок на левой стороне груди. Там, у самого сердца. Родинки образовывали причудливый рисунок — соулмейт, как он выяснил. Редкость в их мире. Но если половинки встречались, то уже не расставались никогда. Он никому не рассказывал то, что обнаружил совсем недавно. У его медведя тоже были такие же родинки под мехом. Как странно. В ту ночь, когда Гарри обнаружил их — ему снился удивительный сон. Чувственный, откровенный. И очень красивый. И Гарри наутро проснулся весь мокрый. Поллюции не были редкостью у него, но такие сны… И он ждал. Ждал чуда. Он предчувствовал его, зарываясь носом в белоснежный мех медведя, который был его другом с самого детства. Он словно знал, что произойдет что-то очень значимое. Пусть не сегодня, не завтра. Но обязательно произойдет. И Гарри очень ждал своего восемнадцатилетия. А сны все продолжали сниться. Они были разные, но неизменно в них присутствовал маг с глазами цвета стали. *** Близилось восемнадцатилетие. Гарри жил в подаренном родителями небольшом домике, продолжал заниматься изучением загадочной и интересующей его наукой — зельеварения, и ждал… По непонятной причине он даже отложил на следующую неделю празднование своего дня рождения с друзьями и родителями. Гермиона, Рон — близкие друзья. И они, конечно же, все поняли. Пожалуй, это было самое необычное празднование восемнадцатилетия. Или, вернее, не празднование. Гарри тщательно вымылся, надел любимую пижаму и свернулся в клубочек на постели, прижимая к себе медведя. — Мика… Зов из самого сердца. Пробили старинные часы с кукушкой, и Гарри задрожал всем телом. Явно что-то происходило. А потом он зажмурился. А когда открыл глаза, мог лишь только охнуть. И вскочить с постели. — Мика… — одними губами, рассматривая того, кто теперь лежал на его кровати. Это был, несомненно, он. Тот, кто снился Гарри. Тот, кто был с ним с самого детства, слушая его тайны, детские переживания. Тот, кому он поведал о том, что ему не понравилось целоваться с Дианой. Совершенно. А понравилось с Томом. Тот, кто был его половинкой. Но как же его зовут? Ведь он наверняка знает… Он должен вспомнить! — Люциус, — помогая растерянному Поттеру, мягко улыбаясь, осматривая комнату, словно видел ее заново. — Раньше мне она казалась больше. — Интересно, а магия?.. Что-то полыхнуло и тут же погасло. Магия гостя полностью подчинялась ему. — Люциус, — завороженно повторил Гарри. «Ему не больше двадцати пяти на вид… А в тех снах он был старше… Но глаза все те же. Глаза цвета стали. Волевой подбородок, белоснежные волосы… А он красив…» Рассматривая ладную фигуру. Люциус был обнажен, и Поттер порозовел до кончиков ушей. — Иди ко мне, мой Гарри… И Гарри забыл как дышать. Потом, все разговоры потом… Сейчас время лишь для них. Нашедших друг друга в спирали времени. *** Люциус касается родинок на груди Гарри, осторожно целует их… — Мой… — чуть хрипловато, заставляя Гарри рвано вздохнуть. Поднимается выше к приоткрытым губам Гарри. Люциус внимателен, бережен. Настолько, что Гарри плывет, нетерпеливо вскидывая бедра. И Люциус берет его так, что Гарри лишь может шептать: «Еще…» Гарри беспомощно цепляется за плечи Люциуса, оплетает ногами… И умирает от восторга. Люциус задевает членом простату, и Гарри почти рыдает, сильнее обхватывая свою половинку. Гарри откидывает голову, и Люциус словно ставит огненную метку на коже… И магия клубится вокруг них, сворачивается спиралями. Они теперь вместе. Они проживут эту жизнь идя рука об руку. Гарри с силой сжимает длинные светлые волосы Люциуса в кулаке, тянет, и тот внезапно кончает, заставляя Гарри вновь задохнуться от восторга. И закричать от нахлынувшего оргазма. *** Гарри просыпается медленно. Ему тепло, сонно. Он чувствует спящего рядом Люциуса. Слышит его тихое посапывание. Он безмерно счастлив. И он вновь закрывает глаза. Еще так рано. Им еще надо поспать.