Глава 18.
Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать. © Станислав Лем***
– А я тебе говорю, что нехрен ждать: пусть учится режиму Биджу прямо сейчас, – в который раз я талдычу Джирайе за последние полчаса, – Он уже почти Расенган освоил. – Наруто только на второй стадии, – всё также упёрто парировал саннин. – Которую он только что осилил, – я ткнул в сторону радующегося блондина с лопнувшим резиновым мячом. – Ничего так, что лишь три дня прошло, последний из которых мы постоянно в дороге. – Каким бы он гением ни был, в чём я сильно сомневаюсь, – сказал тот, посмотрев на дебильную радостную лыбу Нарика, – с Лисом ему не справиться. Пока что. – Дак я договорился с ним! – С кем?! – С Шинигами блин, чтобы тот не забирал душу Наруто, когда его Девятихвостый поглотит, – ехидно произнёс я, хоть и действительно забыл сообщить что с Курамой проблем точно не будет, и не только потому что тот до усрачки меня боится, после ещё одного моего недавнего захода во внутренний мир блондина. Есть ещё одно обстоятельство, точнее, вскоре будет. – Конечно же с Лисом я и договорился. По-твоему почему я так тебя доёбываю с этим. Джирайя скептически посмотрел на меня, потом посмотрел на Наруто, затем куда-то в сторону, и почему-то мне показалось, что тот представлял Девятихвостого. Следом саннин кивнул чему-то, уставился на небо и замолчал. – Я тучка тучка тучка, я вовсе не медведь. И так приятно тучке по небу лететь, – после минуты созерцания зависшего саннина я не выдержал и решил пролевитировать прямо над ним, чтобы хоть как-то на глаза ему попасться. – Чё ты там углядеть хочешь. – Спасение, – протянул тот благоговейно и уставился на проплывающие облака. – Я ищу там спасение моей души, ибо видимо всё это время я общался с истинным демоном. – Я ведь и обидеться могу. Ты меня к этим хаосистам-недоучкам не приписывай. – Где же я ТАК согрешил на своём веку, – по щеке у Джирайи прокатилась скупая слеза, я даже чуть не поверил. – Тебе поимённо назвать или только название общественных бань… Мы бы ещё долго так спорили, так ни к чему бы и не придя, если бы уже не подошли к деревне, где вроде как должна находиться Цунаде. Надо отдать должное извращенцу: тот очень умело слезал с темы разговора. Но ничто не забыто и никто не забыт! Принцессу Сенджу вообще-то было найти не сложно, она бухала в единственном тут приличном заведении. Зато по пути нам довелось лицезреть довольно выразительные разрушения, прямо таки кричащие, что одной доставучий змейке-педофилу показали, что кулаки – лучшее средство для переговоров. Естественно говорить с Цунаде выдвинулся Джирайя, я даже не стал ему мешать. Тьма атакует незаметно и в самый неподходящий момент, а ещё – пафосно, бугага. Саннин зачем-то устроил балаган, когда мы вошли в кабак, да и Сенджу не лучше, хоть и по ней сразу видно, что она пьяна. Я уже говорил, что, зачастую, чем сильнее человек, тем он ненормальнее? В общем, спустя некоторое время мы уселись за один столик друг напротив друга: с Цунаде сидела Шизуне, что сейчас взволнованно осматривала присутствующих, Джирайя сел напротив Принцессы Слизней и пялился на неё, неожиданно глядя прямо в глаза, а не ниже. Наруто просто сидел с недовольной китайской рожей. А я? Я уселся ровно между блондином и извращенцем, напевая песню группы Крематорий «Безобразная Эльза». Ну, чтоб атмосферу поддержать, а то вон они какие мрачные. Но видимо никто тут не оценил мой творческий порыв, так как то и дело на меня странно косились. Дальше всё прошло стандартно: побухали, поиграли в карты, Джирая огорошил Цунаде новостью, что она должна стать следующим Хокаге, Нарик жрал, мне везло. Естественно я тоже попросил раздать себе карты, ну а обыграть меня на моём поле – три раза ха. Однако довольно скоро мы и дошли до сути дела. – Слышала про нападение на Лист? – начал Джирайя. – Конечно, – безразлично ответила Цунаде. – Орочимару мне сам всё рассказал, упомянув что Третий Хокаге лишь чудом выжил. – Кто такой Орочимару? – Нарик как всегда в своём репертуаре. – Это один из Легендарной тройки саннинов, как Цунаде и я, – не отрывая взгляда от карт, ответил беловолосый. – В листе все саннины что ли, объясните? – забавный вывод сделал блондин, правда не правильный. – Это что ещё за щенок? – недовольно уставилась блондинка на Наруто. – Это не щенок, а белочка, – впервые подал голос я, мило улыбнувшись. – Знаешь, когда много выпьешь, такое бывает. На это заявление Цунаде лишь хмуро на меня глянула, но ничего не сказала. Узнала? Да вряд ли, в моём настоящем облике она меня не видела. Видимо какая-то чуйка сработала. – Ха, это Наруто Узумаки, – проигнорировав моё заявление и сопение блондина, спокойно ответил Джирайя. Сенджу сразу поняла, кто он такой, и теперь уже внимательнее посмотрела на мальчишку. – Подождите, – не выдержав, взвился Наруто, ударив кулаком по столу, – мы ещё не закончили. Я кое-чего не понимаю. Тот парень, ну который напал на деревню. Что вы собираетесь с ним делать? Вы же говорите, что он один из вас. Почему он ещё на свободе? Почему вы его не поймаете? И вот ещё что: как это она будет Пятым Хокаге? – ткнул он в сторону блондинки. – Сядь на место и помолчи, – всё также серьёзно сказал Джирайя. – Ещё чего? – не успокаивался мальчишка. – Я сказал, сядь на место, – вау, да наш извращенец может быть угрожающим. После того, как он урезонил Наруто, саннин потянулся, чтобы сменить карты, собрав в итоге в руке фул-хаус, и, радостно улыбнувшись (ха-ха, дурачок, у меня уже давно Роял-флеш на пиках, бугага), продолжил: – Так что, Цунаде, примешь предложение стать Пятой Хокаге? Старик уже совсем без сил, да и ирьенины говорят, что тот совсем плох и не может выполнять свои обязанности, – ага, как же, просто Хирузен боится за свой рассудок, и, в принципе, правильно делает, да и преемницу, зараза, умно себе подобрал, но как я уже говорил: никто не забыт и ничто не забыто. – Хей, не молчи, – поторопил блондинку Джирайя, после того как та надолго замолчала, уставившись на карты. – Дело не терпит отлагательств. Я жду твоего решения, Цунаде. – Это невозможно, – наконец ответила та, сбросив свои карты. – Я отказываюсь. – Интересный поворот и неожиданный, – улыбнулся саннин. – В первый и единственный раз, когда я позвал тебя на свидание, ты отказалась в точно таких же выражениях. – Хех, я бы не хвастался этим, – я ехидно похлопал по плечу Джирайю. – Ааа, объясните же мне наконец: что это всё значит? – буквально вскипел от негодования Наруто. – Что мы тут делаем? Ты же говорил, что её надо вернуть в деревню, чтобы она вылечила старика-Хокаге, а также Саске и Какаши. Это изврат ещё и Наруто напиздел! Ужас! – Она прекрасно знает, что выбора у неё нет и отказ не приемлем, – ух как заливает саннин. – Никто не сделал больше, чем она для победы Листа в Великой войне. В ней объединился воин и целитель, а это крайне редкое сочетание. Более того – это внучка самого первого Хокаге. Её способности и родословная делают Цунаде идеальным кандидатом на пост Пятого Хокаге, и когда она примет свою судьбу, а она её примет, тогда она возвратится в деревню и вылечит твоих друзей. Совет деревни всё обсудил и принял во внимание. Ты не обижайся, это не то, что смог бы понять несовершеннолетний генин. Эй, я тоже несовершеннолетний генин! Или уже не генин? А годики как считать: всего или фактически? Короче, изврат совсем пургу несёт, да ещё и блондинчика обижает. Точно отомщу, как-нибудь попозже. – Да, Джирайя, твой новый ученик совсем не такой, как прежде: с головой не дружит, болтает много и выглядит странно, – это да, Минато потише был. Это всё гены Кушины. Мда, хорошо, что она мои мысли не слышит. Даже я побаивался эту красноволосую. – Да что ты говоришь! – опять взбесился блондин. – Ну что тут скажешь: красота – это понятие очень относительное, – вступился за ученика Джирайя. – Четвёртый Хокаге мог бы стать лучшим шиноби за несколько поколений. У него были великолепные способности. Он был умён, его все любили и был красив почти также, как и его учитель. – Вот только, если я не ошибаюсь, ему это не помогло, – язвительно ответила Цунаде. – Он умер молодым. Отдал жизнь за деревню. Деньги это одно, а жизнь совсем другое. Рисковать своей жизнью ради чего бы то ни было – это глупость, – ууу, всё, Наруто задели за живое, ща начнётся. – Мой дед и его приемник тоже готовы были отдать жизнь за деревню. Ну что ж, они оба погибли, а деревне их смерть ничего не дала. – Ты очень изменилась Цунаде, – уже не так весело сказал Джирайя. – Не знаю, что с тобой произошло, но эти твои теперешние взгляды… А вот я знаю, причём прекрасно. Когда-то давно я говорил Изуми, как только та очнулась после устранения её клана, что знаю, как она себя сейчас чувствует. Я не соврал, отчасти это так, но у меня этот процесс, если это можно так назвать, проходил медленнее, а также не было человека, который смог бы меня тогда поддержать. Да и потерь было больше, и каждый раз, в каждом из миров, мне становилось только хуже, пока я не потерял себя в постоянных сожалениях, окружив себя коконом из болезненных воспоминаний и полностью потерял веру во что-то хорошее, веру в себя. И, как мне кажется, именно Цунаде находится сейчас ближе к тому состоянию, и, что печально, в этом есть доля и моей вины. Я знал о том, что произошло, но не стал ничего менять и не помог ей. Пора исправлять свои ошибки. – Не забывай, что я старше, чем кажусь, а жизнь – это беспощадный учитель, – продолжила Цунаде, пока я предавался не самым приятным воспоминаниям. – И Сарутоби тоже бы умер, если бы ему не помогли. Уж он то должен это понимать. Куда старик полез в его то годы?! Насчёт того, чтобы стать Хокаге – эти дурацкие игры не для меня. – Ну всё, пусти меня! – Наруто вскочил из-за стола и буквально набросился на блондинку, благо я успел его перехватить. – Я до тебя доберусь! Я не позволю тебе так издеваться над Хокаге! Плевать, что ты женщина. Пора устроить тебе взбуч… Я с невозмутимым лицом вырубил его и, улыбнувшись, повернулся к Цунаде. – Детское время подходит к концу, – прокомментировал я свои действия. – Настало время старичкам поговорить. Сенджу скептически на меня посмотрела, но ничего говорить не стала, да Джирайя начал что-то там себе под нос болтать. Молился что ли? – И о чём же нам разговаривать? – с нотками безразличия произнесла блондинка, то и дело бросая удивлённые взгляды на Джирайю. – Ооо, сущая мелочь, – всё с такой же милой улыбкой я передал бесчувственное тело Наруто извращенцу. – Мне кажется, что кто-то тут завирается. Или тебе плевать, что своими словами ты попросту растаптываешь память Дана и Наваки? Ох, сколько же гнева и печали в один миг появилось в её взгляде. Джирайя даже и не пытался давить на это, но я не такой добрый. Точнее я знаю, что именно так и надо. Жалеть человека, который и так изо дня в день себя жалеет. А смысл? Надо раскачать эмоции, вскрыть все самые неприятные моменты жизни и наконец-таки с ними смириться. Многие считают, что таким образом нельзя действовать, станет только хуже – человек только ещё больше уйдёт в себя. Я же уверен, что только так и надо. Только так можно действительно жить, когда ты знаешь свою боль, помнишь все свои неудачи и всё равно продолжаешь идти вперёд. Нельзя ничего забывать и загонять в дальние уголки своей души, ибо именно эта боль делает нас людьми, а не богами. Но в любом случае у человека должен быть какой-то якорь, который позволит найти силы, чтобы пройти через это. – Я вижу гнев в твоих глазах, – продолжил я после небольшой паузы. – Неужели он направлен на меня? Но ведь я лишь сказал правду. Не на того человека тебе следует злиться. И не ты сейчас говорила, что Хокаге мечтают стать лишь идиоты? Забавно, но по-моему кто-то просто пытается сбежать от неприятных воспоминаний. Тут стол треснул, так как Цунаде видимо слишком сильно его сжала, но я всё с тем же расслабленным видом продолжил сидеть на своём месте, смотря прямо в глаза разъярённой куноичи. – Этот туповато выглядящий блондин же тебе кое-кого напомнил, да? У него даже мечта та же, – на моём лице внезапно пропала добрая улыбка, сменившись на холодный оскал. – Ты можешь сколько угодно говорить про тупизм Хокаге и ненужные самопожертвования. Более того, отчасти я с тобой согласен. Вот только я не позволю тебе скатываться настолько, чтобы считать дорогих людей идиотами и растаптывать их мечты. – А какое ты имеешь на это право? – Цунаде уже находилась на грани. Я удивлён, как она ещё не ударила меня. – Хех, никакого. Мне просто неприятно наблюдать, как хороший человек, сильная куноичи и просто прекрасная девушка превратилась в живого мертвеца. В глазах воскрешённых с помощью Эдо Тенсей и то больше жизни. Но делаю я это всё же по-другому поводу: однажды нашёлся человек, который помог мне, когда я был в такой же ситуации, даже хуже, так почему бы мне сейчас не стать таким человеком для тебя. – Слишком много на себя берёшь, малец, – Цунаде надоело меня слушать, и она уже начала разминать кулаки. – Мне не нужна никакая помощь. – Я так не считаю, ну да зачем спорить, – я выставил руки в примирительном жесте. – Предлагаю решить наш спор небольшим поединком. Выиграю я – ты меня выслушаешь, проиграю – я оплачу все твои долги, а также деревня оставит тебя в покое. – Ха, мне не нужен никакой спор, чтоб тебя хорошенько отметелить, – уже спокойнее произнесла блондинка, однако в глазах всё ещё плескался необузданный гнев. – Пойдём, выйдем на улицу. Я одолею тебя одним ударом. И она быстрым шагом направилась на выход. Хех, точно что-то подозревает, так как даже в не самом трезвом состоянии не стала меня недооценивать. Помнится в каноне она Нарика щелбаном одолела, а уж удара её хватило бы и на Орыча, например. – Леди Цунаде, постойте, – неуклюже кинулась за ней Шизуне. – Одумайтесь, вы же убьёте его. Какая наивная девушка, хоть Сенджу и зла, но смертельно атаковать меня не будет, по крайней мере в начале боя. Джирайя же с укором посмотрел на меня, но говорить ничего не стал. А я? Я же блин почувствовал себя идиотом. Почему? Всё просто – я кое-что забыл. Мне таки приходилось быть в такой ситуации, и, взаправду, в одном из миров нашёлся тот, кто мне помог. Так что я действительно знаю один способ помочь ей, но что-то мне кажется Цунаде он не очень понравиться… в начале… надеюсь. Чёрт, когда же я уже начну думать, перед тем как что-то делать. Ну, по крайней мере, мне жаловаться точно будет не на что. – Что, уже не такой самоуверенный? – спросила Цунаде, как только я вышел на улицу, видимо приняв моё самобичевание за переживание. – Да, нет, – печально вздохнул и встал напротив неё примерно в десяти метрах. – Просто осознал, что о якоре то я и не подумал. Короче, забей, это мои заморочки. Так и хотелось засунуть руки в карманы, закурить сигарету и пафосно уклоняться от всех атак, пока блондинка не выдохнется, но я же не издеваться над ней сюда пришёл, так что закончим быстро. Для начала надо поставить на неё метку Шута… Додумать план мне не дал резкий выпад куноичи. Будь я хоть чуть-чуть медленнее, и даже мне пришлось бы нелегко, так как церемониться Цунаде со мной не стала. Даже при не самой большой скорости Принцессы Слизней, а она никогда не претендовала на лавры Флэша, я успел только перехватить её кулак, направленный мне в лицо, тем самым ещё и захватив саму куноичи. Хм, а может она и хотела меня убить… – Вообще-то это нечестно, – покачал головой я, – нападать исподтишка. Ну в любом случае, будем считать, что мы начали, – я приставил кунай к её горлу, – а значит победа за мной. Но сначала… И я её поцеловал… продолжительно… с языком… Как только мы закончили, то у всех присутствующих были диагностированы ступор и отвисание челюсти, в том числе и у самой Цунаде. А я? Я посмотрел на них, потом на девушку, точнее теперь уже девушку, передо мной, прокрутил в голове последние воспоминания и… заржал. Просто упал на землю и начал смеяться, держась за живот. – Ахаха, ой, млять, не могу. Столько фейлов я никогда не совершал. Цунаде, ты только не сильно меня бей, ахаха, а то видимо последнее выбьешь. Почему у меня была такая реакция? Я даже не планировал её целовать и вообще к ней приставать, пока что, по крайней мере. Просто сработал рефлекс, если можно так это назвать. Поставить печать Шута я могу двумя способами: через смешивание моей крови с человеком, которого хочу пометить, или посредством поцелуя. И это не мои придумки: такие условия поставил сам Шут, причём ещё и пошутив, что первый способ для мужчин, а второй для девушек. Что забавно, примерно так это и было. Ну вот у меня и сработала на автомате простейшая логическая цепочка: мне надо поставить печать, передо мной красивая девушка, значит используем метод номер два. Но ведь сначала я рассчитывал просто споить ей каплю моей крови. Хотя, зная о её фобии, то и хорошо, что так получилось. – Чёрт, ахаха, у меня даже нет оправдания, – всё также сквозь смех и слёзы сказал я, всё же поднявшись с земли. – Ух, извини, случайно рефлекс сработал. – Странные у вас рефлексы, – неожиданно первой подала голос Шизуне. Хотя Цунаде вон уже как минуту буравит меня недовольным взглядом, перемешанным с шоком и непониманием. И это не из-за поцелуя точно. Медик, тем более такой как она, не мог не заметить изменения в своём теле, особенно когда оно помолодело лет на тридцать, с точностью сказать уж не могу. Это одна из свойств печати, которая у девушки проявилась на правом запястье: возвращает тело на пик жизни, гася долг перед Смертью. Долго объяснять… – Я вообще очень странный, – хоть как-то успокоившись, ответил я. – Но я правда случайно. Считай, что мне нужно обязательно было, чтобы частичка меня оказалась внутри Цунаде. Планировал использовать для этого дела кровь, но так тоже вариант. – Э-э, зачем? – покраснела брюнетка, подумав о чём-то явно не том. – Хе-хе, секрет, – и пока все ещё были в неком шоке от происходящего я решил скрыться на время. – И да, Цунаде, я с радостью отвечу на все вопросы, что накопились сейчас у тебя в голове, но только наедине. Поэтому мы вас покинем на некоторое время. Я переместился к девушке и, схватив её сразу переместился на окраину этой деревни, на небольшой холм с одиноким дубом, который приметил ещё утром и на который заранее поставил печать. Вокруг не было ни души, деревню скрывал коридор леса, а лунный свет довольно слабо освещал окрестность, так что наши фигуры были еле заметны издалека. Не хотелось, чтобы этот разговор состоялся на улице, да и вообще информация, которая сейчас прозвучит, не для лишних ушей. Цунаде, к слову, была на удивление спокойна, даже притом, что вроде как немного протрезвела. Правда взгляд её не предвещал мне ничего хорошего, если сейчас же не объясню, что происходит. Ну да я и не собирался с этим тянуть. – А ведь я ещё не представился, – я сел на траву, облокотившись спиной на широкий ствол дерева, и зажёг небольшой огонёк на руке, чтобы было удобнее общаться. – Меня зовут Широ, хоть и ты меня знаешь под именем Наоки Куро, – тут взгляд Цунаде стал ещё страшнее, – или также под прозвищем… Шинигами. Хах, а блондинка почти не удивилась и даже не усомнилась в моих словах. Мы хоть и встречались, когда я был в личине наёмника в маске, но лишь мельком. Это Джирайю я довольно долгое время доставал, так что он хорошо меня знал, а тут я думал у неё возникнет хоть пару вопросов. – Я знаю не так уж и много людей, что смогут так легко остановить мой удар, – увидев моё замешательство, сразу же прокомментировала свою невозмутимость Цунаде. – А смысла врать тебе нет. Но это не значит, что у меня не появилось ещё больше вопросов. – И я всё расскажу, только по порядку, – вздохнул я и приготовился к долгому рассказу, жестом показав Цунаде присесть напротив. – Начну, пожалуй, с самого животрепещущего для тебя вопроса: что это за печать и как она на тебя влияет. Можешь, кстати, уже снять Хенге, всё же оно тебе больше не нужно. Девушка недовольно фыркнула, но всё же послушалась совета, и передо мной предстала девушка примерно 18-19 лет. К слову, Цунаде в молодости я не встречал: в первый раз мы пересеклись, когда тройки саннинов было уже за 30. Так что на секунду я был поражён её красотой, но быстро взял себя в руки и продолжил: – Собственно, ты сама можешь наблюдать эффект от печати, но помимо омоложения, которое таковым по сути не является, об этом попозже, она может сообщать всем, носящим такой же рисунок, о местоположении друг друга, а также о его состоянии. Если потренироваться, то к таковым можно даже переместиться при помощи техники твоего двоюродного деда. Ну и она не даст сразу погибнуть даже при получении смертельной раны, что для тебя, впрочем, не очень актуально. Есть ещё фишки по мелочам, но они скорее индивидуальны, типа увеличения резерва или крепости тела, тут уж сама узнавай, не последний медик всё же, хехе. – Ну а что взамен? – сузила глаза Цунаде. – Какую цену мне придётся заплатить? – Хаха, тут самая забавная часть, – улыбнулся я и посмотрел на звёздное небо. – Платить придётся не тебе, а мне. Хочешь верь, хочешь нет, но никакой власти, помимо разве что информации о том где ты находишься, что и так узнать не составит труда, я над тобой не получу. – И откуда такая забота? – скептически окинула она меня взглядом. – И какая всё-таки цена? – Я уже сказал, мне просто хочется тебе помочь, а печать лишь первый шаг, – устало произнёс я и посмотрел девушке прямо в глаза. – Мне, честно говоря, в данном вопросе, уж извини, но плевать на твоё мнение: веришь ли мне, хочешь ли помощи – я всё равно вмешаюсь, так как по-другому просто не могу. Хе-хе, тебе легче будет смириться. Какой я всё же засранец, не так ли? – Тут не поспоришь, – страдальчески закатила глаза девушка. – Но раз уж выбора всё равно нет, то придётся с этим просто смириться. И я попробую тебе поверить. Тут, пожалуй, Цунаде снова меня удивила. Конечно, в ней немного ещё говорит алкоголь и последствия от возвращения в тело подростка, но всё же она смирилась с ситуацией уж слишком быстро. Это стало понятно даже по успокоившейся атмосфере и расслабившейся блондинки, которая сейчас зачем-то ощупывала свою грудь. – Эм, Цунаде, – пытался воззвать я к рассудку куноичи. – Хм, действительно уменьшилась, стала как в восемнадцать, – пробубнила она и уставилась на меня заинтересованным взглядом. Казалось бы вот и похабные мысли должны были полезть, но Цунаде волновала лишь наука, точнее сам процесс её омоложения, о чём та сразу же и спросила. – Повторюсь, это не омоложение, точнее не совсем оно, – проговорил я, устраиваясь поудобнее: рассказ предстоял долгий. – Хм, тут лучше начать с понятия смерти как таковой, даже ещё глубже – с жизни. Что есть жизнь? Если убирать все философские рассуждения и не рассматривать детально все процессы, то это грубо душа в некой оболочке. Однако сразу возникает множество вопросов, и главный из них: а что такое душа? Тут уж, извини, но сам я не смогу всё детально объяснить, но если говорить простыми словами – это скопление некой энергии, которая сама имеет сложную структуру и разделяется на множество более простых или, что самое забавное, более сложных энергий. Не смотри на меня так! Я сейчас цитирую одного более сведущего в этом деле человека. Как он мне объяснил: это противоречие и является неким сдерживающим фактором. По сути у всех есть некий росток так называемой «божественной энергии», которую остальные подавляют. Так что, если кто-то смог пробудить этот росток и избавиться от этой «раны», то он выйдет на новый уровень. Многие называют таких богами, и по сути такими они и являются. Далее идёт более сложный процесс управления и увеличения «божественной энергии», но нас это не касается, да и мне этого толком никто не объяснял. Ещё не дорос, говорят. Мы же вернемся к вопросу о душе. Помимо всех этих энергий, у неё есть некое сознание или «матрица памяти». Мне, честно говоря, не нравится ни одно из этих названий, но суть они отражают довольно правильно. Эта «матрица» хранит все воспоминания, черты характера или какие-то ещё особенности сущности, например как строение тела. Отчасти именно она ответственна за схожесть внешности и повадок людей при перерождении. И да, это перерождение существует. Да, я сам такой, только немного неправильный. Обычно душа редко снова рождается в собственном мире, так как все они после смерти переходят в некое измерение, откуда и перемещаются в просто таки огромное число миров, а не достаётся какому-нибудь Шинигами, как многие считают. В его чертогах хранится лишь эта «матрица памяти», а также небольшая частичка энергии души, что по сути и является смертью, а также характеризует работу местечковых Богов Смерти – собирать дань. А также это служит причиной того, что обычно люди ничего не помнят о прошлых жизнях, лишь какие-то небольшие особенности остаются на опустошённой «матрице», которую Шинигами, конечно, не забирает до конца, иначе получится безмозглый элементаль или ещё какой низший дух. Конкретно как это происходит опять же рассказать я не могу, так как и сам мало что знаю. Однако надо ещё кое-что упомянуть по этому вопросу: я сказал обычно так бывает, но не всегда. Бывает, некоторые души чем-то приглядываются каким-то богам. Тогда те, забирают их у Шинигами того мира и уже сами ими распоряжаются. Таким образом появляются жрецы. Истинные, а не те, что кричат повсюду, что кому-то служат. Тут уже Бог решает: что душа будет помнить а также где перерождаться. И опять же, да, я – жрец. Мне, честно говоря, не очень повезло и в покровители достался безумец и последняя сволочь, но тут уж ничего не сделаешь. Вникать во всё это тебе не нужно, но отсюда важно понять – печать, которую я тебе поставил, является его меткой. Поэтому я и не использую её слишком часто, а до некоторого времени вообще не ставил никому. Такой власти, как надо мной она ему, конечно, не даёт, правда и привилегий не будет, а они, хоть и небольшие, но есть. Да и если бы Шут захотел, то легко и так захватил бы твою душу, но по факту он теперь распоряжается твоим перерождением. Всё что изменилось: вместо Шинигами или того, кому он подчиняется, подпитку от твоей души, та маленькая часть, что остаётся в чертогах Бога Смерти, будет получать мой покровитель. Ну и Шут обещал не издеваться над мечеными, так как надо мной, а также это не оставляет шанса мне встретиться с кем-то с печатью, он вряд ли даст. Честно говоря, от такого положения обычно лишь одни плюсы, но Шут легко может превратить их в минусы. Тут уж извини, но без этого правда никак было. Впрочем, можешь потом всё высказать мне за такую подставу, а пока продолжим. Мы определились, что такое душа. Ты же хоть что-нибудь поняла? – блондинка задумчиво кивнула. – Хорошо, тогда переходим к определению жизни. Как я уже говорил, само по себе – это душа в неком сосуде. Однако почему этот сосуд не статичен? Это описываю словом – «взросление». Но такого понятия на самом деле не существует. Почему первые боги, точнее богиня Жизни, которая и придумала вселять душу в сосуд, решила сделать развитие тела и разума постепенным, я и сам не знаю, да и, наверное, никто не понимает, так как у самой богини не спросишь уже… Хм, опять отвлёкся. В общем, перед тем как выйти на некий «пик жизни» или естественное состояние сосуда, каждой душе требуется какое-то время. У каждого оно разное, однако по примерному числу можно выделить какие-то особенности этого существа, например, общие черты характера. Чем больше этот отрезок, или старше форма, тем, зачастую, серьёзнее и мрачнее человек, ну или наоборот: чем младше, тем, соответственно, дурашливее и веселее. В среднем, к слову, возраст равен 20-21 годам. А самыми несерьёзными считаются те, чей «пик жизни» приходится на 18-19, во многих мирах это признак совершеннолетия, кстати. Вообще меньше этого возраста сложно увидеть, таких даже опасаются. Забавный факт – мне 16. Короче, с этим определились. Теперь поговорим о самом интересном – Смерти. Ведь все бы так и жили бесконечно на этом «пике», если бы не Она: единственная Первостихия, что может не только давать энергию, но и забирать её. Когда Первые Боги создавали концепцию сосуда, то решили, что бессмертие превратит их созданий со временем в ещё одних Богов, что не есть хорошо. Поэтому один из них и предложил свою Первостихию для решения вопроса, собственно, после этого её и назвали Смертью. Суть всего процесса в том, чтобы после некоторого времени нахождения на «пике» люди начинали потихоньку терять некую энергию, что связывает их душу с телом. Это и назвали «долгом Смерти». Естественно, чем меньше этой энергии, тем больше «портится» сосуд, со временем становясь неспособным сдерживать душу. Так и умирает человек. Также, если сосуд испорчен раньше времени, то и смерть наступит сразу же. А следит за всем этим местный Бог Смерти, без них этот процесс неосуществим. Ну а поскольку я и теперь уже ты, никак не подвластны ему, то и долг у нас тянуть он не может. Ну а почему твоё тело вернулось на «пик»? Тут суть в том, что без постоянного вытягивания, та жизненная энергия восстанавливается в миг, так как сосуд, вдобавок, ещё и тянет её из сердцевины мира, ну и как только достигает некого потолка, то сразу же тратит её к возвращению тела в оптимальную форму. Теперь то уже ничего растить не надо, просто восстановить. Что забавно, это не занимает и секунды. Иногда я даже сочувствую местным Шинигами: у них такая муторная работа, а ошибка просто недопустима. Вот, в принципе, и всё объяснение. Конечно, это лишь общая информация, без вникания в детали, но конкретнее, уж извини, не могу – сам не знаю. Переварить это сложно, да и поверить тоже, но другого ты от меня не услышишь. – Ты прав, это сложно, – после долгого раздумья подала голос Цунаде, – но опять же, поскольку проверить никак я это не смогу, то и смысла сомневаться не вижу, если уж собралась доверять тебе. Да уж, чувствую себя циничной скотиной, ибо в такой ситуации первое, чтобы сделал: послал меня нахер. Хотя с доверием у меня всегда были некие проблемы. Это сейчас я такой мудрый и всезнающий, так как уверен в каноне. Хотя тут тоже такой себе источник информации, но я же вдобавок и инфантильный идиот, каких ещё поискать. – Хм, не ожидал, что всё пройдёт так быстро, – покачал головой я. – Даже и не знаю, чего теперь делать. Я уже приготовился неделю минимум доставать тебя своим назойливым присутствием, а тут, можно сказать, мой личный рекорд. – Пфф, просто в юности я была слишком доверчива, надо же как-то соответствовать возрасту, да и алкоголя во мне ещё достаточно, – отмахнулась блондинка и, посмотрев куда-то вдаль, уже серьёзным голосом спросила: – Из твоего рассказа также становится понятно, что и оживление человека не возможно. Я права? – Ты сейчас про предложение Орочимару, – она вздрогнула и с подозрением посмотрела на меня. – Да не следил я за тобой, если ты об этом подумала. А вот за змеёнышем наблюдал, так что о его планах я всё знаю. И, к сожалению, ты права: если душа исчезла из тела, то человека уже не оживить. Можно лишь временно взять взаймы у Шинигами его «матрицу памяти» с небольшой частичкой души, но живым он не будет. Так что извини, но Дана и Наваки уже не вернуть. – Ну, я так и думала, – казалось бы безразлично произнесла Цунаде, но я то видел боль в её глазах. – Тогда, если уж мы всё обсудили, то нам пора уже возвращаться. Ты победил, а значит мне придётся занять пост Хокаге. Надеюсь один жуткий тип, что страдает маниакальной страстью к влезанию в чужие души, не будет манипулировать такой безобидной и запуганной девочкой, как я? – Эй, я довольно красивый тип, – притворно обиделся я. Девушка вновь осмотрела меня, покачала головой, хмыкнула и чему-то кивнула. Ну вот и как это понимать? – Кстати, а тебя не интересует зачем же я тут нахожусь? В чём цель моей жизни? – решил задать вопрос я. – Ни капли. Захочешь – расскажешь, – нетерпеливо ответила Цунаде. – На сегодня пока хватит. И так после всего этого, мне хочется ещё больше напиться, так что не тяни. – Нет, ну это просто издевательство какое-то, – пробубнил я, поднимаясь с земли. – Никто, задумайся, никто не хотел этого узнавать. Всем было, в принципе, пофиг. Вы даже уже повторяетесь. Эх, не понимаю я женщин. Вон Обито в первую очередь спросил нахрена он мне понадобился, ну может Рин ещё тоже адекватная, да даже Хидану было интересно… вроде… – Ты сейчас назвал… – Да-да, – перебил я её. – Те самые Рин и Обито. Но с тебя же достаточно на сегодня, так что я буду молчать, как партизан. Это моя мстя. После этих слов я схватил девушку и переместился обратно к бару, где нас поджидали встревоженные и ничего не понимающие Джирайя и Шизуне. Нарик же был всё ещё зол, но также нихрена не понимал. Он всё проспал (и кто это его вырубил, хм?), так что мелкий сразу пытался качать права, но я чисто случайно, честно-честно, вырубил его снова. Затем мы решили пойти уже в гостиницу, ибо было уже поздно. Ну а по пути Джирая доставал меня вопросами: что да как и откуда у меня чит на бессмертие. Нет, он то говорил про самоубийственное желание поцеловать Цунаде, но меня такое совпадение довольно позабавило. Шизуне, к слову, была скромнее, но в номере Сенджу точно не отвертится от своей ученицы. К слову, каким-то образом Цунаде с Наруто таки поспорила на своё ожерелье. Нарик кого хочешь может довести, если ему надо, а Сенджу слишком любит азартные игры. Как всегда, канон непонятно как и зачем снова берёт своё. Иногда это даже пугает. Однако ещё одной причиной по которой она это сделала, а также наплела мне про некие долги, которые пока она не отдаст, то не уйдёт отсюда, было желание Цунаде встретиться с Орочимару. Причём почему-то моей помощи она просить не хотела, иначе не скрывала бы это. Видимо опять своеобразная логика взыграла. Но естественно, кто будет её спрашивать…***
И вот я стою напротив раздражённой девушки, которая минуту назад пыталась меня отравить, хе-хе. – Чтобы усыпить меня, нужен минимум какой-нибудь смертельный яд бешеной концентрации, а тут всего лишь снотворное, – покачал головой я, а потом пнул тело Джирайи. – Хотя ему хватило. Иногда я сомневаюсь, что он саннин. Да-да, Цунаде всё-таки зачем-то решила грохнуть Орочимару в одиночку, и если в случае с Джирайей это было вполне оправданно: он всё ещё не может смириться с предательством друга, так что мог невольно и помешать, то вот я то ей чем не угодил? Шизуне, впрочем, также ещё с вечера в отрубе, но тут она скорее волновалась за ученицу. – Тц, так и знала, что не сработает, – проговорила блондинка, точнее её клон, а оригинал уже как минут двадцать свалил. Умно, но я же тоже не идиот, точнее кое-кто забыл, что на ней метка Шута, а значит… Я тут же переместился к настоящей Цунаде, которая уже встретилась с Орочимару, и даже попыталась его убить, но недошампиньон-очкарик, зараза такая, вмешался и всё испортил. – Ооо, кого я вижу! – я всплеснул руками и полез обниматься с Орычем. – Старый-добрый змеёныш-педофил. В ахуе были все: змеиный саннин, тело которого я легко парализовал и который сейчас даже сбежать не может, Кабуто, у которого вообще очки на лоб полезли, а о блондинке так вообще говорить смысла нет. – А я смотрю ты всё бледнее и бледнее, скоро можно как памятник ставить… посмертно, – я садистки улыбнулся, отчего змеёныш даже закашлялся. Ну я и ударил его по спине, только переборщил чутка. Зато крепкость тела Орочимару теперь можно оценивать в стенах. Сколько он их там пробил? Пять-шесть? – А ты стой, где стоял, – всё также «мило» я улыбнулся Кабуто, который уже собирался дёрнуться защищать босса. – Мне надо всего лишь поговорить с твоим начальником. Подумаешь, потеряет пару конечностей на переговорах. Да кому они вообще нужны? И пока все ещё охреневают от происходящего, я переместился к Орочимару. – Я кажется говорил не приближаться ко мне, – уже без улыбки тихо произнёс я, пока нас никто не видит. – Занимайся чем хочешь, я мешать не собираюсь, но даже не смей смотреть в сторону моих людей. Мне даже не понадобилось снова призывать Ёку, саннин хватило даже обычного давления, уж очень он был слаб. – Помни, кто самый главный твой страх, – мрачно произнёс я, а потом вернувшись опять к своей ехидной манере произнёс: – Кстати, тут подумал недавно: кто я такой, чтобы лишать всяких скользких педофилов их красноглазых радостей. Если вдруг один шаринганистый мститель решит сменить место прописки с Конохи на, например, тёмные сырые катакомбы, ну мало ли у этих подростков фетишей. Так вот, если этот мстюн сам так решит, то один очень обворожительный и бесподобный я не будет мешать. Мне совесть просто не позволит разлучить любящие сердца. Такое издевательство Орычу точно не понравилась. Прекрасно было видно, как в его глазах боролись страх и ненависть ко мне, но информацию он всё же принял к сведению, точнее, уловил её суть. Ну и, естественно, когда Кабуто таки решился применить обманку, чтобы сбежать, прихватив с собой босса, я не стал тому мешать. И вот, о присутствии здесь Орочимару напоминает лишь семь разрушенных стен и очень недовольная Цунаде. – И как это понимать? – сразу же набросилась та на меня, как они исчезли. – Во-первых, это мой вопрос: почему ты пошла одна с ним на встречу? – не остался в долгу я. – А во-вторых, об этом змеёныше беспокоиться не стоит. Я буквально могу его контролировать, так как, можно сказать, украл его душу, но всё равно не собираюсь этого делать. Пусть живёт как хочет, главное чтобы не угрожал мне и моим друзьям, однако на него у меня есть несколько планов. И ты бы об этом всём знала, если бы поговорила со мной, а не пыталась усыпить. – Э-эм, – Цунаде немного замялась и уже тише произнесла. — Я просто и сама бы с ним спокойно справилась. В чём проблема то? – Не понимаешь, значит, – сузил глаза я, а затем глубоко порезал свою руку, чтобы вылилось как можно больше крови. – Ничего не забыла? Цунаде, естественно, сразу же стало плохо, но она смогла удержать себя в руках, и даже избавиться от дрожи, но не мгновенно, а это могло стоить ей жизни. О чём я ей , собственно, и заявил, убирая кровь, чтоб больше не нервировать. – Я думала, что мне хватит сил сдержать страх, – опустив голову произнесла блондинка. – И ты смогла бы это сделать, если бы ещё немного подождала, – печально вздохнул я. Всё же не стоило так резко давить на это. Ну и поскольку я виноват, то мне и делать самоубийственные поступки. Я приобнял девушку и погладил по голове (всё же я не такой отмороженный, что ещё и целовать её). На удивление это даже помогло, но всё же я решил заодно отвлечь её речью: – Любой страх можно преодолеть двумя способами: силой воли задвинуть его в самые глубокие уголки своей души или избавиться от первопричины. Второй способ, к слову, намного лучше, но не всегда осуществим, а также не может сработать по щелчку пальца. То, что ты снова начала выглядеть на восемнадцать и потихоньку смиряешься со своим прошлым, не значит, что все раны на душе моментально пропадут. Каждому человеку нужно время, а у тебя его, поверь, достаточно. Ну что будешь ещё так поступать? Цунаде отрицательно покачала головой, но потом наконец-таки опомнившись с угрозой на меня посмотрела и отправила в дальний полёт. Хех, значит полегчало. К слову, даже здесь я уделал Орыча в пух и прах: целых двадцать три стены, и то только потому, что они вскоре кончились.