***
Первая попытка запоминается лучше всех прочих. Не считая, конечно же, последней. Об остальных мне на память остались лишь шрамы на руках и более ничего. Да и те можно различить, лишь зная об их существовании. А в ту ночь... в ту ночь родилась самоубийца.Часть 1
4 июля 2017 г. в 17:06
Вьялица Калика... Метель и Странница. Так ли с этим всё просто? Да, заветная мечта, Ледяная империя и вожделенный приют для одинокого и никому ненужного призрака. Но начнём с того, почему из всего многообразия синонимов я выбрала именно этот? Калика - калека, всё верно. Искалеченная душа.
Самоубийцами не становятся ни с того, ни с сего. Вернее, крайне редко такое случается. Чаще всего это предопределено с самого начала. Скромная тихая девочка, предпочитающая общению с людьми сухие страницы книг. Держащаяся лишь одного человека. Лет в тринадцать я уже спокойно размышляла о... смерти, но тогда я называла это "переходом в другие миры". С того времени я планировала свой побег. Думала, как лучше, чего бы мне больше хотелось. Выбор стоял между водой и воздухом: спрыгнуть с головокружительной высоты или утонуть в незримой глубине? По временам я склонялась то к одному варианту, то к другому.
А в шестнадцать я совершила свою первую попытку. Так странно вспоминать о ней сейчас, когда я почти сотню лет отжила в своём новом, подаренном мне госпожой Смертью, обличье. Но чем больше я думаю о том дне, тем сильнее склоняюсь к мысли, что прозвище своё я взяла совсем не по очевидной причине. Что же до попытки, она не была так банальна, как это обычно случается в первый раз. Но и не являлась моей мечтой. Я не стала пускать себе кровь, хотя благодаря хранившимся в библиотеке графа книгам по анатомии вполне отчётливо представляла, как это делается. Не хотела употреблять смертельно-ядовитые растения и грибы. Не торопилась делать себе удавку.
Тот день... Мы с Юной Госпожой гостили у одной доброй старушки, которая учила нас рукоделию. Только вчера мы узнали, за кого родители моей хозяйки собираются её выдать. Не скажу, что для меня новость стала ужасной, я ведь была готова к этому с самого начала. Но вчера оказалось, что супругом станет некий барон, которому, кроме руки графской дочки, присудили ещё и целые владения, а значит, мою Госпожу отнимали у меня. Она успокаивала меня весь вчерашний вечер, убеждая, что обязательно возьмёт с собой, но мы обе не были в этом уверены. А потом она поцеловала меня. По-настоящему. Впервые.
[Несколько строк тщательно зачирканы.]
А сегодня она почти не смотрела на меня. Больно. Мне было очень больно. На улице начало темнеть, и нам сообщили, что из замка уже подали карету за Юной Госпожой. Я поднялась и сказала, что доберусь до дома сама. Меня молча отпустили, ведь мне было не в первой ходить из этой деревушки к замку через густой, но безопасный лес.
В Рузьян пришла зима со всеми своими подарками в виде глубоких сугробов и стынущих на морозе носов. Я брела через чащу известной и хорошо протоптанной тропой. Размышляла... много о чём. Однако, когда за спиной скрылись последние деревенские огни и валящий из труб дым, я вдруг свернула в сторону. Заблудиться. Мне хотелось заблудиться, закопаться в снегу и замёрзнуть насмерть. Желание было таким нестерпимым, что я не могла ему сопротивляться и покорно карабкалась на холм, за которым находилась нехоженая в это время года поляна. Я утопала в снегу сперва по колено, затем по пояс, чувствуя, как он забирается под одежду, но совершенно не ощущая холода. Перевалив за холм, я очутилась в сугробах по самую шею и с остатками сил поползла вперёд. Начиналась метель, и моя душа была ей очень рада. Поднявшиеся потоки ветра и колючих снежинок должны были надёжно укрыть мой след и меня саму. А я всё ползла. Ждала, когда же закончатся мои силы, чтобы умереть как можно быстрее. Мне казалось, что я преодолела уже километр, не меньше, но во всё сгущавшейся темноте и вьюге я могла различить, что не прошла и нескольких десятков метров. Стало как-то не по себе. Я старалась успокоить себя тем, что хоть я и недалеко ушла от тропы, метель как следует спрячет моё тело, и до весны его не найдут. Но почему-то это не помогало.
Я остановилась. Мне почудилось, что я видела впереди человеческий силуэт, мелькнувший меж деревьев. Мороз ещё не настолько сковал мой разум, чтобы у меня начались видения, а потому я была уверена и одновременно напугана этим. Свернула в сторону, двигаясь уже параллельно с тропой. Выкарабкалась на едва проглядывающую сквозь свежий снег лыжню - незнамо зачем - и снова углядела нечто странное вдалеке. На сей раз это была цепочка огней, по своим очертаниям очень сильно напоминавшая мост. Но на мосту близ замка не было факелов или свечей, да и сам мост должен был располагаться в совершенно ином месте, я могла поклясться.
Сколько ещё таким образом я ползла через лес неизвестным мне путём, я не имела ни малейшего понятия. За бураном не было видно пройденного расстояния. По чернеющему и нависшему, казалось, почти над самыми верхушкам деревьев небу, невозможно было определить время. Холод добрался до самой души, мне чудилось, что у меня остыла даже кровь, а лицо превратилось в сплошную ледышку, неспособную отразить ни малейшую эмоцию. В какой-то момент я просто перестала чувствовать мороз и пронизывающий до костей ветер. Моя одежда изнутри несколько раз промокла и снова замёрзла. С трудом разлеплялись ресницы. Конец виделся мне уже совсем достижимым. И в этот миг... разум перестал мне подчиняться.
В голове всплывали какие-то слова, сплетаясь в смутно знакомые фразы и строки. Рифмованные строки. Стихи! Те самые стихи, что мы долгими зимними вечерами разучивали вдвоём перед сном. Это Юной Госпоже в голову пришла такая забавная и полезная идея - как развить нашу долговременную память, с которой у обеих были проблемы. Сперва она выбирала любое стихотворение любого поэта по своему вкусу, и в один день мы учили его. На следующий - выбор был уже за мной, мы повторяли вчерашнее и запоминали новое. В третий день снова была её очередь. С тех пор прошёл уже почти месяц. Три десятка стихов сейчас степенно и плавно лились в моём разуме, заменив собой все остальные мысли. Так легко вспоминались давние произведения, без единой запинки, которые мы повторяли множество раз. Но чем ближе они учились к настоящему времени, тем тяжелее они давались сейчас. Я старалась изо всех сил. По нескольку раз повторяла в уме строчку, прежде чем вспоминала её продолжение. Стихотворения, которым не было в памяти и недели, я начала декламировать вслух и... не заметила, что уже вовсе не ползу, а иду на своих двоих. С трудом, еле волочась и передвигая окоченевшими ногами, но иду.
Оставалось одно... Перед самым моим носом из снежных завихрений выплыла чёрная деревянная оградка. За ней показался полуразвалившийся домик. За ним ещё один. Проглядывающая из-под снега тропа. Я знала эти дома. До замка здесь было всего ничего.